Я удивленно взглянула на нее, и она облегченно вздохнула. Но все же спросила на всякий случай:
— Он тебе ничего такого не делал?
Я подняла на нее удивленные глаза.
— Ну, как жеребец кобыле? — подталкивала она.
— Жеребят? — недоуменно спросила я, виновато глядя на нее, оттого что не понимала.
— Постой, — сказала вдруг Сахэн, — что ты говорила про потерю памяти? Ты по-прежнему ничего не помнишь?
Я замешкалась, а когда почему-то не захотела кивать, медленно отвела голову в сторону, думая, что может так сойдет.
— Не ври! — предупредила меня Сахэн, сразу угадав мое намерение. — Ты до сих пор ничего не помнишь? Кто ты?
Я пожала плечами.
— Какая разница! — я обиженно повернула к ней лицо.
— Тэйвонту не знали кто ты? — потрясенно спросила Сахэн.
— Ну... — мне явно не хотелось говорить, но взгляд этой вымогательницы заставлял меня.
— Ну? — строго сказала Сахэн.
— Радом может и подозревал, но не хотел об этом говорить... — тихо через силу честно сказала я. — Или не хотел узнавать... Откуда бы иначе он знал про мои любимые конфеты, — еле слышно произнесла я, только сейчас это поняв. — Он, мне кажется, не хотел говорить о своих подозрениях другим тэйвонту. Они плохие!
Сахэн только вздохнула.
— Поди сейчас разбери, если тэйвонту не смогли тебя опознать, — только и сказала она.
— Радом принес меня... — хмуро сказала я, крайне недовольная тем, что я оказалась не тем, не сем.
— Радом?
Она подошла к гардеробу.
— Так это его плащ? — ворчливо спросила она. — С которым ты не расстаешься, хоть его от потрепанности и порванности надо выкинуть!
— Не надо, не надо! — испуганно воскликнула я.
— Ты совсем как Аниа, — такая же смесь детского и взрослого в некоторых вещах, — вздохнула Сахэн. — Она останавливалась у нас в гостинице раз. Такой же легкомысленный ребенок с телом взрослой... В какой это стране девушки до брака не знают, как рождаются дети? — проворчала она...
Она еще раз внимательно взглянула на меня... Точнее в мое лицо... В мои глаза... И вдруг глухо ахнула...
— О, Господи! — она побледнела как мел.
— Что с тобой? — я кинулась к ней.
— Ничего... — Она схватилась за сердце, облизав губы. — Ребенок с телом взрослого...
Я недоуменно глядела на нее.
Я подхватила ее и положила на кровать, но она села, отстранив меня.
— Я не маленькая, — тихо проворчала она.
— Но тебе плохо!
— Ничего... — прошептала она. — Ничего... Просто ты похожа на погибшую невесту Радома... — выдавила из себя она.
И тут, будто всего этого мне было мало, ее взгляд упал на кольцо. Я его до сих пор не сняла, только повернула печаткой внутрь, надев на больную руку.
— Это Радом дал тебе кольцо? — строго спросила она. Я поспешно повернулась телом, пряча больную руку в тень.
— Не-а... — сказала я. Не врать же мне? Тем более кольца уже не видно и Сахэн скоро забудет про него. Но, как назло, кольцо как раз попало под игривый луч солнечного света, ибо я вывернула руку и окружилось такой безумной игрой красок, что я сама ахнула, скосив глаза вниз.
— О Боже! — сказала я, увидев, как помертвевшая до пепельного цвета Сахэн, закрыв лицо руками, медленно опускается на колени...
Глава 42.
— А говорила, что ничего не помнишь! — заплакав, говорила, рыдая, Сахэн, когда уже я утешала ее, через силу подняв с коленей и усадив на кровать. Теперь уже мне приходилось утешать и вытирать ей слезы, настолько она была обижена, растеряна, напугана. Она думала, что с ней сыграли злую шутку, и ревела просто отчаянно. Я ласково вытирала ее заплаканное, сейчас совсем не красивое лицо, обиженно шмыгающее и такое детское.
— Да перестань ты реветь! — строго скомандовала я.
Она испуганно подняла на меня обиженные глаза. Я осторожно обняла ее и утерла ей слезы.
— Ты... ты меня обманула... Я... я... думала мы подруги... А сама пот-тешалась, да? — заикаясь от горя, спросила она. Совсем она девочка. Кого мне только не приходится утешать!
— Как ты смела подумать, что я могла солгать! — не выдержала и разозлилась я, сурово глядя на нее. Она шмыгнула носом, испугано глядя на меня, все еще храня в них близость и дружбу, и зависимость в чувствительности от моих поступков, как побитая собака.
— На платок, — угрюмо сказала я. Она осторожно взяла его, не отводя глаз.
— Я не лгала, — хмуро сказала я в пространство, отвернувшись. — А перстень я нашла.
Я смахнула слезу, постаравшись сделать это незаметно.
— Ты тоже отвернешься от меня? — презрительно спросила я, пряча расстроенное лицо, чтоб она не увидела, как мне больно. — Как те тэйвонту, что пытались меня убить?
— О Боже, — Сахэн мигом вскочила, наконец сопоставив недвижную руку и синие пятна на спине, которые она раз видела сквозь рубашку. — Ты ранена?!?
Вся ее настороженность мигом испарилась. Только забота и дружеская любовь, смешанная с страхом за меня, были в ее больших глазах. Я обернулась, и поняла, что я прощена.
Я покрутила головой.
— Уже не ранена! Все уже почти прошло...
Сахэн не поверила и потребовала осмотреть руку. Я отказалась.
— Чепуха! И потом аэнский знахарь все равно лучше тебя...
— Выдрать бы тебя! — угрюмо пророчествовала Сахэн.
— Не получится!
— Еще как!
— Не-а...
— И почему я с тобой так мгновенно подружилась? — ворчливо сказала она, требуя показать руку. — Ты и не представляешь, как мне стало больно, когда я подумала, что ты не испытывала того же!
Да, это моя вечная беда — угрюмо подумала я, — я мгновенно дружусь и привязываюсь сердцем, а потом, когда меня предают или забывают мне страшно больно... И я отчаянно боялась, что мне снова сделают больно сердцу. Никогда не боялась физической боли, но душа была всегда почему-то как открытая рана и я страшно переживала, закрывшись от всех, свои потери.
— Да перестань ты дуться! — потребовала Сахэн, мгновенно освоившись, как все молодые люди. В юности шелуха званий не имеет никакого значения. Как только она поняла, что дружба цела и что я в ней нуждаюсь не меньше, чем она, страх и всякая мысль о разнице рангов испарилась. Она надулась. Теперь она была недовольна, что я еще обижаюсь на нее из-за такой чепухи. А мне было не так легко привыкнуть не бояться, что меня опять ударят и тоненькая ниточка сердечных и легких отношений вновь разорвется. Но пару минут, и мы снова смеялись и были близкие подруги, где она была старшая по "опыту", ощущающие симпатию друг к другу.
— Я часто слышала, что люди страшно привязываются к тебе мгновенно, но никогда не думала, что это будет так больно! — шмыгнув носом, все же пожаловалась Сахэн мне.
— Будто я это делаю специально, — огрызнулась я. — И мне самой не больно!!!
— Когда говорили, что ты сама вся наружу, словно у тебя вся личность сердце, и с тобой легко, как со своим собственным сердцем, я не верила, — легкомысленно щебетала она, закалывая мне прическу, полностью отойдя. — У нас часто говорили о том, что тебя все, кто тебя знает, любят, и ты, ненасытный маленький похититель сердец, Друг Всего Мира, сама всех любишь... но в это почти невозможно было поверить! Ты же знаешь, что о тебе говорят! И когда при этом рассказывают, как ты словно вторгаешься в чужое сердце, занимая там главное место, и сама же всех и любишь — это при твоей репутации, ужжасно!
Сахэн протянула это "ужжасно", что окончательно вывело меня из равновесия.
— Ну, так скажи мне, кто я такая, ибо я, к несчастью, это совсем забыла! — рассерженно проговорила я.
Она посмотрела на меня и охнула, поняв, что я не шучу.
— Ты, что, действительно, ничего не помнишь? — растеряно спросила она.
— Сахэн, ты придуриваешься или это у тебя совершенно естественно получается? — совершенно взбешенная рявкнула я. — Я же тебе десять раз сказала, что ничего не помню!!!
— Но как... перстень... — пролепетала она, напуганная моим гневом.
Я с трудом сдерживала желание основательно потрусить ее.
— Перстень я отобрала у Ании... А сама я помню только, что Радом притащил меня во время урагана... — сурово склоняясь над ней, сказала я. — Но он не слова не сказал мне, кто я... Ну? Кто я?!? — угрожающе спросила я. — Ты скажешь мне, или мне тебя хорошенько потрусить? Тем более после того, как за мной охотилось двести тэйвонту, поверь, мне очень хочется это узнать!!!
— Ой! — сказала Сахэн, широко раскрыв глаза.
Зеркало напротив меня как раз отображало мое лицо, и я краешком глаза взглянула туда, чтобы увидеть, что же она там такое страшное увидела. И вздрогнула от ужаса — там опять было то вырезанное из стали чеканное суровое лицо, страшное в своей женской строгой красоте, с громадными слепящими глазами, которое я уже видела у аэнского лекаря в зеркале.
Какой ужас — подумала я, через силу взглотнув, выпустив Сахэн, совсем забыв про нее и лихорадочно ощупывая свое собственное лицо... — и с облегчением поняла, что мне показалось — это была я сама, со своим обычным и простеньким лицом. Чудится же всякая дрянь! — не в силах сдержать сердцебиение с гневом и отчасти с трепетом подумала я. Очень уж мне не хотелось опять увидеть такое. Проклятый яд, видно, он действует как галлюциноген! И тот страшный искаженный Облик просто вспоминается мне на месте моего лица. Как в кошмарах. Я еще раз осторожно повернула лицо к зеркалу, боясь снова увидеть там неизвестно что, но с громадным облегчением увидела лишь свои простенькие черты...
— Ах! — я вздохнула. А потом, вспомнив про Сахэн, хладнокровно занялась ей. — Ну?!?
— Черт его знает?!? — неожиданно лукаво ответила Сахэн, пожав плечами.
— А почему ты смеешься? — недоуменно спросила я.
— А потому что ты все-таки ужасная кокетка! — лукаво ответила она. — Ты смотришься в зеркало даже когда сердишься! — со смехом обвинила она. А я то думала, что ты полководец!
— Ужасно! — мрачно буркнула я. — Но ты мне все же скажешь кто я?
— Ты есть ты, — фыркнула она.
— Сахэн!!! — воскликнула я, начиная снова гневаться. — Неужели мне тебя на коленях упрашивать?!?
Сахэн снова посерьезнела.
— Что ты почувствовала, когда надела это кольцо? — неожиданно спросила она. Она осторожно взяла мою руку, с каким-то испугом глядя на него. Мне казалось, что даже моя рука жгла ее.
Я пожала плечами.
— Никто из обычных людей не может надеть подобные кольца и не умереть! — испуганно с каким-то священным трепетом сказала она. — Это священная привилегия детей только знатных семей.
— Потому что их приучают носить их с младенчества, — цинично подумала я, ничуть не убежденная в святости. Тэйвонту в этом были более натасканы.
— Тебя не тянуло в Храм? — как-то странно спросила она, испуганно подняв на меня глаза. — Тянуло?
Я кивнула.
— Но какое отношение я имею к этому? Ты не можешь сказать просто?
— А вдруг я ошиблась? — жалобно сказала она. — Представь, какое тебя ждет разочарование!
Я "представила". Судя по тому, сколько раз меня пытались убить тэйвонту, я была криминальным преступником минимум планетного масштаба. Естественно, моя гордость пострадает, если я не окажусь бандитом Дивенора номер один, — ехидно подумала я.
— Храм лечит, — сказала Сахэн, приняв какое-то решение. — Я хочу тебе кое-что показать, и может, ты вспомнишь... Если ты это ты, конечно, — запнулась она.
— А если я это не я, а простая крестьянка, то ты, конечно, во мне разочаруешься? — ехидно спросила я.
— Ты что! — побледнела Сахэн. — Я буду этому только рада...
Я ухмыльнулась.
— Ой! — сказала Сахэн, заалев. — Я не то, не то хотела сказать!!! Я хотела сказать, что мне будет лучше... — она замялась, видя, что я смеюсь, и накинулась на меня, — я хотела сказать, что ты всегда будешь моим другом! Даже если ты крестьянка!!!
Тут она с откровенным в том сомнением посмотрела на мой перстень, который я механически, задумавшись, вращала на пальце... Собственно печать она еще не видела, ибо видела только оборотную часть кольца, а я этого не сообразила... И когда Сахэн увидела печать, она снова стала пепельной.
— Ой, да, перестань! — разозлившись, скомандовала я. — Ты же его уже видела!
— Этого — нет... — хрипло прошептала она. А потом, подняв на меня виноватые и испуганные глаза пуделя, выдавила. — Простите, Боже, простите меня за дерзость... я думала, это обычное кольцо Властительницы...
— А это? — я, скривив губы, в холодной усмешке равнодушно взглянула на кольцо.
— А это кольцо Правителя Планеты... принадлежавшее когда-то самому Дорджиа, — без сил прошептала Сахэн и упала в обморок.
Глава 43.
Я выругалась. Только обмороков мне не хватало. Но когда Сахэн пришла в себя, она все молчала и смотрела на меня преданными собачьими глазами, но ничего не говорила.
Насчет этого кольца я ничего не думала — через мои руки за всю мою жизнь прошло столько драгоценностей, что я видела вещи и похлеще какого-то кольца. Тем более что тэйвонту меньше всего уверены в святости его носителя, а скорее всего припишут дерзость его владения преступлению... Они и сами не прочь носить такую игрушку...
Заставить говорить подругу я не смогла, а принуждать пока она не вернулась к нормальному, лишенному предрассудков состоянию — не хотела. Я смогла добиться только того, что Сахэн согласилась повести меня в Храм, чтобы я там обрела память. Если б я только знала!!! Милая, простая Сахэн... Если я б только знала, чем это кончится, я б никогда не взяла ее с собой...
Но тогда я этого не думала... Тогда я просто думала про Храм, не подозревая, что нахождение со мной может для кого-то представлять опасность...
Храм лечит... Впрочем — многие в нем излечивались — думала я. И почему? Я не циничная, я такая. Я верю во все — но ищу знания... Чудо для меня просто новое знание и открытие, прорыв к новому экспериментальному знанию... Даже странно — в лабораториях лягушек режут, и радуются новому наросту, в сельве каждую бабочку выловили и облизали, а тут новые открытия сами случаются, необъяснимое, то есть новое для науки, еще только открытое замечено — только бери, исследуй, думай, превращай в знания, наконец, используй открытый новый мир, так нет — опять в кал под микроскопом носом сунулись и червяков режут... Мышке новой радуются, а слона или гору отвергают.
Почему-то Дивенорская самодовольная наука, которую я уже узнала, вызывала у меня такое презрение и смех, точно бормотание идиотиков, что мне даже показалось, что это во мне говорит прошлое. Не знаю откуда, но я внутренне знала, что эта "наука" просто дико невежественна, хотя мои собственные накопления знаний от меня были скрыты проклятой амнезией.
Из привычки всегда и всему учиться и накапливать каждое знание я лихорадочно пролистала все попавшиеся мне в книжных лавках учебники, задачники, книги... Насколько можно было не привлекать внимания... Не знаю как остальное, а задачники по их математике я решала со скоростью переворачивания страниц, а листала я их быстро... Так же как мгновенно считала... Не знаю почему, но мне достаточно было просто бросить на лист взгляд, и я понимала его смысл всего целого, и мне было очень неудобно читать отдельными словами. Более того, меня раздражала необходимость листать книги и я откуда-то знала, что могу охватить смысл всей этой книги одним взглядом, если б она была, как у нас принято, развернута вся сразу. Я спокойно читала не словами, не предложениями, не абзацами, и даже не страницами — а просто книгами. Задачи же раздражали своим идиотизмом — я их решала одновременно целыми разворотами по несколько десятков сразу, чтоб не было так скучно. Но ничего не выходило — одного взгляда было все равно достаточно, чтобы я знала в едином охвате-мыслечувстве "что, как, почему и сколько". То есть ответ вместе с путем решения в одной точке вне времени для всех десяти или двадцати таких задач — и было скучно даже листать такой задачник на скорость. Там не было над чем думать! Я их просто читала, как читают обычную художественную книгу с ее сложностью — то есть все ассоциации с расчетами выходили и давно приходили автоматически, и воображение само строило эти задачи, натасканное на мгновенное решение ситуации до безумия, как только увидишь, в самом буквальном смысле миллиардами раз полностью осознанных задач, решаемых полностью в уме. А эти газеты! Они были удобнее, чем книги, ибо их можно было охватить одним взглядом, но то, что там было написано — это было ужасно...
