— Не подглядывайте! — сказал ей вслед один из бойцов, смущаясь.
Оля быстро переоделась сама в другой костюм, и сделала себе другую прическу, а потом занялась Саней.
Я помогала ей. То есть терла полотенцем голову Сане. На большее моя помощь не годилась.
Так сказала мне по секрету Оля. В ужасе заметив, что я тоже взялась за расческу, по обезьяньи повторив ее движения.
— Ты привыкла убивать, Queen, но Сане пока надо произвести своим лицом впечатление на мужчин, и очаровать, а не убить их видом... — без обиды сказала она. — Я тебя научу...
Я ахнула.
— Твоя Юлька как королева, значит и ты — красавица... — невозмутимо продолжила она. — И не возмущайся, в этом я понимаю лучше, тебе надо учиться...
Я послушно согласилась. Не могла же я сказать, что я не могла найти на помаду деньги, когда единственная собака была голодна. Фила-бразильеро мутант. Она ела куда больше меня. Я делилась с ней последним.
Саня хмыкнула.
Я рассердилась и так резко повернулась, что выглянула за занавеску. Они были почти одеты.
— Так... — сказала я, показывая пальцами. — Ты, ты, ты едете с нами, а ты... — я мстительно ткнула пальцем в белобрысого, — едешь куда хочешь!
— Почему? — возмутился он, замерев.
Я мрачно смотрела на его беловатую голову.
— А, он белобрысый, его заметно... — с досадой сказал боец слева.
— Ничего, пусть идет сюда, — равнодушно буркнула Саня за занавеской, немало не встревоженная моим тоном и печалью, — я ему такую прическу сделаю, что никто не узнает, даже родная мама...
Я широко раскрыла глаза. Я стала ожидать, что можно сделать с белой шевелюрой, чтоб родная мама не узнала. Лихорадочно прикидывая в уме все виденные ужасные варианты женских причесок, пока Саня причесывала его в то время, когда Оля причесывала ее саму. И обе вытурили меня за занавеску.
— Я это сделаю за минуту! — пообещала Саня.
От удивления я просто села на стул и, забыв про все, уставилась на занавеску, заворожено ожидая чуда. Я просто ожидала. Сегодня, увидев Олю и ловкость Сани, я уже верила всему. Я даже не соображала, что веду себя как трехлетний ребенок. Я ничего не могла с собой поделать, меня просто другое не интересовало, я обо всем забыла. Меня не интересовали даже солдаты в комнате, я сидела к ним спиной и затаенно ждала, когда занавес раздвинется.
И он вышел.
— Ну, вот и все... — сказала Саня, с шумом снимая с него простыню и выталкивая к нам.
Я увидела его и ахнула, схватившись за пулемет.
Он был совершенно лыс. Из-за занавески вышел роскошный крутой. С лысой, как колено, головой, блистающей под лампой, в дорогом костюме, с сигарой в зубах.
Все ахнули и перекрестились.
— Да... — в ужасе отшатнулась я. У меня невольно жалобно вырвалось киношное: — Сыночек, ты кто?
Раздался громовой гогот.
Вспомнив, что Оля обещала научить меня такое делать с людьми, я поспешно сказала:
— Нет, не надо меня этому учить...
— Это не я, а Саня делала... — обижено заявила Оля за занавеской, щелкая ножницами. — У нее профессия такая... А одеваешься ты дурно!
Я не поверила. Я еще раз с восторгом оглядела платье и забыла обо всем. Я закружилась вокруг себя, рассматривая так, что оно слегка взвилось, не обращая внимания на мужчин. Я была вне себя от радости.
— Надо же, поглядишь, можно подумать, что это совсем ребенок... — сквозь зубы сплюнул генерал.
— Когда ее ранили первый раз, ее тоже можно было принять за трехлетнего ребенка! — резко оборвал его белобрысый.
Я пришла в себя и, наконец, обратила внимание на разговор. Мне что-то в нем не понравилось насчет младенца, но что, я пока не понимала. Меня это сердило, как всегда, когда я не могла сообразить, о чем речь, и скрывала это.
Я обернулась к генералу, чтобы посмотреть в его противное лицо.
Он был гол. Трусы у него были розовые.
— Почему вы не одеты? — сквозь зубы спросила я в шоке. Перед ним лежал роскошнейший костюм с бантами, пампасами, разного цвета. Прекрасный костюм! И галстук яркий, красивый, бабочкой. Генерал же лихорадочно перебирал свертки в Олиных чемоданах.
— Потому что они перепутали мой костюм и положили не туда сверток для меня, — раздраженно сказал генерал.
Оля выглянула из-за занавески на его слова, и, увидев, что он делал и как разворачивал и растрепывал ее драгоценнейшие нежнейшие платья из коллекции, дернулась.
— Что вы делаете!? — ахнула она, рванувшись и пытаясь остановить разгром.
— Неужели вы не видите, что я ищу купленный для меня костюм!!! — злобно рявкнул генерал, пытаясь вырвать из Олиных рук очередной сверток.
— Так вон он лежит! — отталкивая его с силой, крикнула она почти сквозь слезы, показывая на гибридный костюм. — Я выбрала вам самый лучший из коллекции сама!
Я поглядела на пестрое мужское одеяние, которое являло собой просто гениальное произведение дизайнерского интеллекта. Оно было неповторимым. Печать королевского величия чувствовалась на всем, особенно на этих кружевах и оборочках. Древний стиль аристократа, восемнадцатый век.
— Что!?! — в шоке дернулся генерал. Он даже отпрыгнул. — Я это не одену!!! Если меня кто-то увидит в этом одеянии, я могу вообще не приходить в генеральный штаб. Я не ...!!!! Я вам не... !!! Я вам это припомню!!!
Все мужики отчаянно хохотали.
Я же не понимала, чем человеку не нравится это прекрасное платье... тьфу, модельный костюм под старину. А потом задумалась.
— Проблема, как нам сесть в две машины такой громадной компанией на глазах всех солдат... — пробормотала я, сразу забыв про генерала, уже не смотря на генерала, и все мгновенно замолкли. — Вот если б мы сажали раненного авторитета после операции, — я ткнула в белобрысого, — возле него крутилась бы красавица жена, приехавшая за ним, так тревожащаяся за него, помогая сесть в "линкольн", — я ткнула в Олю, — и окружала авторитета бы его суетящаяся охрана, подхалимы и телохранители, помогая ему дойти до машины... — я ткнула рукой в его бандитов, — то мы могли бы влезть в эти роскошные машины.
Меня никто не слушал. Едва я только начала говорить, все они сами начали работать и забегали. Я ничего не понимала.
Я посмотрела на генерала. Он тоже ничего не понимал, потому что сидел голый, жалкий, и отчаянно уставился на костюм, разложенный перед ним. Он заплакал, на него неотрывно глядя.
— Оставьте человека наедине с его горем, — фыркнула я.
Но тут дернулась Оля, когда уже многие выходили... Она мрачно посмотрела на генерала и сказала, что в магазине ей там, кажется, дали просто в нагрузку какой-то мужской дешевый костюм в качестве рекламы новой коллекции Воронина. Но он подойдет разве шоферу. И она кинула, сжалившись, поискав, ему сверток.
Генерал схватился за него, как за дар свыше, и мигом кинулся за занавеску. С таким лицом, будто ему мир подарили.
— ...И шоферы, и носильщики для "линкольна" нам тоже нужны... — сказала задумчиво ему вслед Оля тоном спасительницы. — А то какие баре без слуги!
Генерал дернулся. Он был счастлив и так. Я только покачала головой. Двое бойцов быстро и решительно складывали мои сумки в брезенте в освободившиеся чемоданы, закладывая платьями сверху. Теперь, вместо двух громадных сумок мы имели два громадных чемодана, не считая тряпок Оли.
А то, что происходило дальше, ввергло меня в шок. Все произошло мгновенно. Вокруг меня была банда, невозмутимо собирающая своего авторитета, а его роскошная телка суетилась со своими чемоданами и платьями, без которых она не могла приехать даже в больницу.
Они вышли буквально за минуту, с громаднейшим уважением окружив его кругом бойцов и почтительно доведя его и его супругу до "линкольна". Заслонив кругом тел. Глупая супруга все суетилась прямо перед машинами, проверяла чемоданы и забрала ли она все свои платья, и чуть покрикивала на них. Только дура могла приехать на час с чемоданами с платьями, и это было ясно абсолютно всем — жена у этого дедугана — дура. Но очень красивая, и ей это прощается...
Хотя я улыбалась, поддерживаемая одним из мужчин, который вел себя так, будто был моим мужем, но внутри все замерло, когда эти пулеметы смотрели на нас. Любое подозрение, и от нас будут клочья. На душе было легко, как у бедной перепелки на охоте.
Бедный шофер "линкольна" носился с этими нашими чемоданами, хоть и был одет в довольно приличный костюм. С прислугой обращались презрительно. Бедный генерал. Но он и так был счастлив.
Наверное, ни у кого не хватило наглости предположить, что мы можем поехать по этой набитой машинами с солдатами дороге. Да еще на таком роскошном кортеже и таких машинах.
Все телохранители авторитета хранили полное спокойствие. Но я видела напряженность в их глазах.
Я открыла дверь и спокойно села в синенькую маленькую машину. Правда, за руль ее села Саня. Оля села в "линкольн" с остальными. В эту маленькую машину уселись несколько телохранителей, после того, как усадили "больного" в линкольн.
Я сразу тронула. Вернее, махнула рукой Сане, что была за рулем этой чудесной машинки.
Солдаты с пулеметами были близко, как никогда. Чтобы выехать из дворика больницы там было всего несколько метров между машинами.
— Идиот, пропусти шефа! — крикнула я злобно из окошка тупому водителю.
Тот даже не подумал подвинуться. Сане пришлось буквально протиснуться машиной между двух машин.
— Осел!!!! — яростно заорала я.
Не знаю, что там произошло, но машины сдвинулись и "линкольн" сумел протиснуться между ними. И выехать за мной.
Как ни странно, но нам это удалось. Франт на сиденье рядом со мной вытирал пот со лба. Они все ахнули.
— Куда мы едем!?! — истерически спросил по своему телефончику белобрысый через телефончик Сани. Оказывается, они могли говорить друг с другом как рации.
— У тебя истерика? — меланхолично спросила я, забрав у Сани телефончик.
-У меня не истерика, — окрысился он, — а нет патронов! И нет оружия!!
— Как у генерала? — непонимающе спросила я. — Он не только стрелять не может, но еще и оружия, из которого стрелять, нет?
Раздался такой гогот, что мне показалось, что машины подпрыгнули и взорвались.
Глава 38.
— Чего ждать, если девочки выросли безотцовщиной среди бандитов... — прошипела за рулем Саня. Она единственная не смеялась.
Я же так и не поняла, почему они смеются, ибо не поняла еще и тогда шутку про генерала.
— Куда мы едем? — мрачно переспросил белобрысый.
Я с сомнением посмотрела на телефон.
— Он работает сейчас в ближнем режиме всего метров на сто как рация, — проговорил заметивший мой взгляд на телефон боец, — к тому же через шифраторы, и на частотах обычных мобильных телефонов. Так что засечь и подслушать нас между собой почти невозможно... Но мы никуда не уедем, тут посты везде...
— Я еду в ресторан, что тут через квартал... — хладнокровно сказала я, — а вы не знаю куда... В лучший городской ресторан, что тут всего полукилометре в самом центре у всех на виду... Я хочу хорошо повеселиться всю ночь, для того и оделась...
Я с сомнением посмотрела на кавалеров и на Саню.
— Но мне кажется, у них не хватает чего-то на шее... — пробормотала я, осматривая бойцов.
— Веревки... — хмыкнула Саня.
До ресторана оставался целый квартал, и все напряженно уставились на дорогу. Если нас остановят до него или будет пост, то для поваров будет самое свежее мясо.
— Не хватает... — сказала я.
— Золотых цепочек и украшений на шее... — выкрикнула довольная Оля из той машины, разгадав мою загадку, и я услышала ее по телефону. — Мне не хватает бриллиантов!!!
От неожиданности все хихикнули.
Я приказала Сане подрулить к огромному ювелирному магазину по пути, который, как мне показалось, был открытым. Чуть в глубине и в тени, он был чудовищно роскошным.
"Тиффани".
Машины съехали с дороги и подъехали к нему. Когда мы съехали и остановились в тени, навстречу по трассе прошел отряд мотоциклистов — штук двадцать. Мне показалось, что это ищейки, но тут, в самом центре всего, где было столько машин, они не слишком присматривались и пронеслись мимо. Да и разглядеть тут машины было трудновато.
— Да, придумать ездить в белом "линкольне" было шикарно... — согласилась Саня, выходя из машины. — Ты посиди, Оля сама с кавалером купит, что надо...
Я расстроилась. Я уже поняла, что моему бедному дипломату предстоит порядочное похудание, а может, и дистрофия с летальным исходом. Если покупать драгоценностей на всю банду... Я увидела, как из "линкольна" вышла Оля с чемоданчиком...
— Они взяли еще две пачки... — проинформировал меня белобрысый.
Я промолчала. Я хорошо понимала, что двумя пачками тут дело не кончится. И то, что я не буду смотреть в дипломат, когда они вернутся, сильно сэкономит мне нервы. Мой драгоценный миллион сильно похудеет. Мне было, конечно, не жаль своих денег, но зубы скрипели. Я не понимала, зачем мы таскаем еще два мешка игрушечных денег и почему мы не утопили их, но я всегда слишком много не понимала. И потому стыдливо молчала, боясь признаться, что это игрушечные деньги в дурацких толстых пачках по тысяче купюр, а не какая-то твердая китайская валюта... К тому же там были записи и бумаги жениха, а мне не хотелось, чтобы это все выплыло на поверхность. Я бы сожгла их или утопила очень глубоко, но сейчас я б лучше дала убить себя, чем признаться, что они таскали такие тяжести под пулями напрасно. И что я возилась с ними как дура весь день...
Оля скрылась в ювелирном магазине, и я поняла, что чемоданчик с драгоценными долларами скрылся там навсегда. А я то мечтала купить себе еще одно такое платье и отдельную квартиру, где мы с собакой могли бы жить одни, без сестры жены брата в отдельной комнате...
Я искоса глядела на проезжающие машины и думала, что еще никогда ни у кого не было такого настроения, пока он ожидал, что ему купят драгоценности.
В это время зазвонил Санин телефончик у меня в руках.
— Саня, иди сюда! — тихо сказал по телефону компаньон Оли. — Оля тут одна не справится. Она плохо разбирается в драгоценностях и сейчас смотрит на большие дешевые побрякушки. Ты же была ювелиром по одной из операций, да и проходила курс. Я сказал им, что еще должна быть теща, и она запоздает, быстрей сюда, а то она выбирает побрякуши, а ты видела всех наших и сможешь подобрать для них... К тому же я все не унесу...
Я подозрительно зашевелилась. Если вы думаете, что меня обрадовала перспектива увидеть такое количество драгоценностей, что их нельзя вынести одному, то вы глубоко ошибаетесь. Когда покупаешь их за собственный счет другим, ты просто балдеешь!
Я посмотрела налево на выезд. Там были машины с солдатами. Судя по всему, где-то все-таки образовалась пробка. Выезд был затруднен.
Я посмотрела направо. Неоновые огни переливались с блеском. Если б Оля сейчас вышла, мы б еще сумели выехать, ибо место еще чуть оставалось, если учитывать мою наглость. Глаза остановились на резко очерченном напряженном лице генерала в "линкольне". Скулы его выдавались, зубы сжаты, он явно был слишком напряжен.
