Безумие стали

Лай расслышали издали. Свора гнала добычу справа, вдоль узкого оврага, заросшего орешником. Следом неслись всадники, оглашая воздух хриплыми криками и руганью. Мелькали пики, развевался королевский штандарт. Генри встрепенулся и выпрямился в седле. Кони остановились под сенью небольшой рощи. Невдалеке от тракта, у деревьев, стояли шатры. Там поднимался дымок, отдыхали упряжные лошади и стояли кареты. Повинуясь нетерпеливому жесту, Чак протянул господину подзорную трубу.

— Ага! — воскликнул Змей. — Хочешь загадку, Джаб? Если королеву окружают фрейлины, то кого окружают поклонники?

— Леди Клариссу?

— В яблочко! Как же похитить её у этих ухажеров? Что думаете, виконт Нивельхейм?

— Виконт Нивельхейм еще переваривает обед и ничего не думает, — ответил Джаб.

— Вот! А я тебе что говорил? Чак, дружок, плесни-ка мне вина, чтобы проснуться. Уф, замечательный букет, урожай семьдесят шестого, если не ошибаюсь. Молодое вино бодрит кровь. Так...

Генри вновь приник к окуляру, разглядывая королевский лагерь. Лай стих, на дальней оконечности леса повисло пыльное облако. Со стороны шатров послышались звуки лютни, игрой на которой один из поклонников развлекал знатных дам. Ларкин сложил трубу и поморщился:

— Бренчит отвратительно. Джаб, Ульрих не упоминал при тебе, когда вернется эрл Тронвольд?

— Точно неизвестно, но скоро турнир, он обещал поспеть к нему.

— Ага, значит, может и поторопиться. Как ты думаешь, что сделает в этом случае леди Кларисса?

— Поспешит к мужу!

— Точно. Чак, давай сюда арбалеты. Ты будешь гонцом. Как это каким? Ты что, гонцов не видел? Это такие люди, которые привозят добрые или злые вести, а их в зависимости от этого одаривают золотом или рубят головы. Теперь понятно? Вот. Ты будешь гонцом злым. Вряд ли леди Кларисса обрадуется приезду эрла, но непременно вернется в город, чтобы не давать пищу сплетням. А мы по дороге перехватим её и побеседуем!

— Захочет ли она этого? — усомнился Джаб.

— Поверь, Кларисса прекрасно понимает, что за своё молчание мы потребуем определенную плату. Она страшится её размера и хочет оттянуть неизбежный миг. Мы же просто ускорим встречу... надеюсь, к удовольствию всех сторон.

— Леди не видела Чака, но его могут опознать другие, — заметил Нивельхейм. — Вряд ли оруженосец графа Ларкина будет подрабатывать гонцом.

— Польза нашей давней дружбы для тебя несомненна, — кивнул Змей. — Ты уже начинаешь поражать меня силой своего интеллекта, что будет лет через десять — и подумать страшно.

— Генри, не язви.

— Не буду. С Чаком ты, конечно, прав. Хм... на дороге пыльно, если мы завесим лицо платком, вот так, то это вполне сойдет за дыхательную повязку, а узнать гонца теперь не смогут. Прискакал какой-то, оттарабанил донесение и скрылся — обычное дело. Как себя чувствуешь, Чак? Я знал, что тебе понравится. Ты запомнил, что нужно сказать леди Клариссе? Вперед, мой верный оруженосец. Если тебе отрубят голову, я устрою пышные похороны за свой счет.

— Не пугай юношу.

— Извини, Джаб. Что-то у меня сегодня юмор такой же черный, как у троев.

— Ночью нужно спать, Генри, а не хандрить в обнимку с бутылкой и лютней.

— Иногда мне хочется придушить тебя, до чего ты правильный.

Беззлобно переругиваясь, они проехали рощу и остановились на изгибе Арского тракта. Далеко впереди пылил полукровка Чака, больше на дороге никого не было — желающих помешать королевской охоте не нашлось. Пока Ларкин приканчивал остатки вина, Джаб смотрел в подзорную трубу. Вот оруженосец достиг выставленных часовых, о чем-то поговорил с ними и двинулся дальше. Ага, спрыгнул с коня, подошел к ухажерам, воркующим с леди Клариссой. Ему подали баклажку. Всё правильно, нужно промочить горло с дороги. Джаб коротко выругался. Ему же придется снять платок!

— Что там? — спросил Генри и отобрал трубу. — Так, молодец Чак, выкрутился. Просто приподнял ткань и напился. Всё хорошо, его ни в чем не заподозрили, не дыши мне в ухо как озабоченный мерин. Угу... отлично! Новость произвела впечатление. Леди Кларисса в спешке покидает веселье, поклонники пребывают в легкой панике, Чак торопится обратно к своему господину.

Пыльное облачко приближалось. Вскоре Джаб различил скачущего оруженосца. Генри поднял вверх большой палец и махнул рукой. Чак кивнул, пришпоренный конь продолжил путь к городу.

Через четверть часа показалась карета, украшенная королевским вепрем. У Джаба екнуло сердце — вдруг Фрига поехала с сестрой? Но нет, Генри оставался спокоен, разглядывая в подзорную трубу приближающийся экипаж. В качестве эскорта его сопровождали пять воинов. Ларкин покинул укрытие и выехал на дорогу, Джаб остановился сзади.

— Вольно, господа! — провозгласил Змей, отвечая на приветствие гвардейцев. — Передохните в той рощице, мне нужно поговорить с леди.

На дверце кареты откинулась кружевная занавеска, в окошко выглянуло прелестное личико жены Стража Границ. Кларисса проводила изумленным взглядом охрану и воззрилась на Ларкина.

— Граф? По какому праву вы задерживаете меня? Я тороплюсь! В столицу прибыл мой муж.

— Неужели? Мы как раз едем из Таггарда, но не видели ни эрла, ни его кирасиров. Вас явно ввели в заблуждение, леди.

— Вот как?! Я догадывалась, что Ксант не может приехать так рано, догадывалась, но рисковать не могла... Это ваши проделки, Генри?

— Безобидная шутка, призванная ускорить нашу встречу, прекрасная Кларисса. Я не хотел огорчать ваших поклонников, ведь чуть что — они мечи выхватывают, ранятся потом. Сейчас мы одни, нам никто не мешает, поговорим начистоту?

— Хорошо, — решилась она. — Приглашаю вас в карету. Виконт Нивельхейм, я забыла поздороваться с вами, простите. Присядьте рядом со мной, мне так будет спокойнее.

Поборов смущение, Джаб опустился на подушки сиденья. Воздух наполнял терпкий аромат духов, от которого кружилась голова. Как бы невзначай затянутая в шелк ножка красавицы прикоснулась к бедру, виконт кашлянул и застыл статуей. Но как бы леди не старалась воздействовать на дворян женскими чарами, на Ларкина при исполнении они не действовали совершенно.

— Я не буду ходить вокруг и около, — начал Генри, откинувшись на спинку сидения. — Моего друга Джаба хотели убить, а улики ясно указывают на кого-то из королевской четы. Есть мнение, что виконт Нивельхейм где-то перешел дорогу её величеству. Что вы об этом знаете?

В продолжении тирады Кларисса то с сочувствием смотрела на Джаба, то с недоверием на Ларкина, а в конце с негодованием отмахнулась:

— Не может быть! Моя сестра не желает смерти этому благородному рыцарю! Что за чудовищные подозрения? Это государственная измена!

Генри щурился, глядя на реакцию леди. Выслушав её не перебивая, он, видимо, пришел к какому-то выводу и следующие слова произнес так проникновенно, словно обращался к своей давней любовнице:

— Милая Кларисса, вам, как и мне, несомненно, близка участь этого человека. Вы же не хотите увидеть его похороны?

— Конечно, нет! — воскликнула леди и посмотрела на Джаба с таким участием, с каким никогда не смотрела на него даже Луиза.

— Хорошо, — кивнул Змей. — Что-то подсказывает мне, что в ваших словах правды больше, чем кокетства. Давайте я вкратце расскажу вам, на чем основаны мои подозрения, и вы увидите, что они абсолютно справедливы и уж точно не чудовищны.

Ларкин поведал о покушение на Джаба, бароне Гроуверке, его оруженосце и о медальоне с вепрем. Леди Кларисса внимательно слушала рассказ, не забывая вскрикивать и охать в особенно драматических местах, а иногда даже стискивала руку Джаба, словно ища у него защиты от злых слов Змея. Нивельхейм мужественно терпел. Когда Генри закончил повествование и посмотрел на Клариссу, та кивнула:

— Да, это ужасно! Но чего вы хотите от меня?

— Чтобы вы осторожно разузнали, давала ли её величество такой медальон кому-либо в последнее время, кто не состоит на службе государства, — сказал Ларкин. — Это послужит доказательством её вины.

— А уж вы сразу побежите к Родрику жаловаться! — решила Кларисса. — Граф, хоть вы и отличились в Джангарской кампании, но еще слишком молоды и неопытны в дворцовых интригах.

— Неужели?! — воскликнул Генри, явно задетый за живое.

— Именно! Почему вы решили, что медальон убийце мог отдать только король или королева? Это мог быть любой из тех, кто получил его ранее!

— Невозможно, — прошептал Ларкин. — Этот знак никому нельзя передавать, иначе — смерть.

— Вы так чтите закон, Генри? Вам еще многому нужно научиться.

На Ларкина было жалко смотреть — подтянутый капитан Королевской гвардии сник и качал головой, потрясенный словами Клариссы. Джаб хотел подбодрить его и сказать, что ошибаются все, но тут Змей тихо выговорил:

— Я не верю вам, леди. Такого просто не может быть. Откуда вы это знаете?

— Как ты наивен, Генри. Я, например, одолжила свой медальон Юдину, когда он попросил меня об этом...

Кларисса внезапно осеклась, сообразив, что сболтнула лишнее, и бросила быстрый взгляд на Ларкина — понял или нет? Еще как понял! Куда подевался потерянный человек, мнение которого только что втоптали в грязь? Перед Джабом сидел прежний Змей — умный, хитрый и расчетливый. Он расправил плечи, облокотился вновь на спинку сидения и спросил, чуть улыбаясь.

— Что вы сказали, Кларисса? Повторите, пожалуйста, а то виконт Нивельхейм не расслышал.

— Обещайте, что будете молчать перед Ксантом, и не вызовете Юдина на поединок, пока он не поправится, — если леди и смутилась в начале, то теперь собралась использовать ситуацию по максимуму.

Джаб в который раз восхитился её способностями, но они меркли перед умениями Генри — это надо же так сыграть, чтобы невозмутимая красотка проговорилась сама, безо всякого давления с их стороны! Змей подался вперед, глядя прямо в глаза женщине.

— Хорошо, Кларисса. Обещаю тебе, что не скажу эрлу Тронвольду про твоего любовника, но не радуйся, он всё равно узнает это от других. Обещаю не трогать Юдина, но только из-за того, что сам бы он не организовал покушения, тут виден почерк герцога. А также обещаю, что если ты замешана в его мерзких делишках — отправишься в подвалы дворца, и не поможет тебе ни муж, ни сестра, ни Троица. Потому что настоящая государственная измена — как раз то, что задумал Бруно Витербор, и клянусь Триединым Богом: я ему в этом помешаю!

Конец первой книги.