— Нет. Потом.
— Понятно. А куда? Не верю, что у вас нет плотного графика, расписанного посекундно.
— По дням. Твои методы спорны, но, безусловно — эффективны. И твоё — "видение предмета". Ты нам нужен. Генералов у нас хватит. Новые проклёвываются. Бойцов — миллионы. А вот таких, как сказать?...
— Да уж говори, как есть. Ёжнутый? Отморозок?
— Поехали, сам посмотришь. Вить, а, правда, как ты?
— Херово, Коля, херово! Чё, не видишь? Давай, я тебе спину сломаю, глаза выколю и бегать заставлю!
— Не надо.
— Сам не хочу. Тебе — тоже досталось. Судьба, видимо. Долбит тех, кто не успел спрятаться. А у тебя пожрать — нет? Эта регенерация — меня самого сожрёт. Надо сладкого и белкового.
— Как нет? Есть! Пошли! Там Брасень весь, теперь, извёлся!
Смеюсь:
— Как же ты, гебня кровавая, вора в законе пригрел?
— Как бы я тебя нашёл без него? У него язык не только помело, но и насос. Вытянет любую информацию. Это он же притащил данные по тому разведчику, Киркину. А как он добывает недобываемое! Семнадцать обменов "шила на мыло" за час — такого я ещё не видел. Такой человек мне — очень нужен. Очень полезный. А что вор? Бывает, как ты говоришь. Кто без греха? Ты вон, вообще — экономист.
— А ты — гебня кровавая. Питьсот мульёнов невинно-убиенных.
Ржём.
— Вить, эти байки про "гебню кровавую" — начали изымать. И знаешь у кого? В центральном аппарате НКВД. Самоиздатом ходят. Переписывают от руки. Коллективно зачитывают. Ржут толпами. Настолько фееричный бред, что смешно до коликов, когда слышишь первый раз. Особенно на Лубянке ржали, когда читали, как они за ночь расстреляли 60 000 человек.
— А чё смешного?
— И ты — туда же? Ах, да, ты же экономист. Ты только представь, сколько места занимают 60 000 человек? Армия неполного состава? Сколько времени производиться процесс расстрела? Умножь на 60 000. А вывоз тел? Сколько машино-смен? 60 человек за ночь — не расстрелять. Какие тысячи? Ты цифры — не отрывай от земли. А как можно забыть про суд, прокуратуру, приговор, адвокатов, обжалование? Да и вообще — Лубянка — аппарат управления. Исполнение проводиться в других местах.
— А как Палыч отнёсся к девственницам и младенцам, заражённым сифилисом и съеденным заживо?
— Пожал плечами — до глупостей ли ему? Заразу у нас любую — вмиг выведут. А женщин он любит. Платонически и издалека. Давно уже. Некогда всё ему. Тут до конца войны концы — у многих поотсыхают. Сам-то как обходишься?
— Как? Теперь — никак. Всё что ниже пупка — холодец. Уже — не проблема.
— Ха, Брасень, морда твоя протокольная! Разожрался же ты на казённых харчах! Мечи на стол! Медведь вернулся! И — сильно голодный. На людей кидаться начну! Я — серьёзно. Немцев я — поедом ем. Одному — морду обглодал. А намедни — ещё и кровью немецкой напился. Бе-э-э! Как противно! Что на меня тогда нашло?
Часть 3. Производственный роман.
Отступление.
— Нашёлся наш пропащий.
— Живой, значит!
— Не совсем. Ослеп, ноги — парализованы, рука — искалечена. И умом, похоже — совсем тронулся.
Несколько минут стоит гневный мат на смеси языков.
— Ты не горячись. Возможно — к лучшему. Пусть всё идёт по плану, а там — всё будет, как будет.
— Мы не сможем его контролировать!
— Мы — никогда этого сделать не могли. Он сам себе — контролёр. Он же сбежал не к врагу, а в штрафбат. Искупил кровью. Понимаешь?
Тяжёлое молчание.
— Продолжаем работать.
— Когда сам с ним поговоришь?
— Позже. Давай присмотримся — что он теперь такое.
Техноспецназ
Летим в Танкоград. Там собирается большой слёт танкостроителей. Пора определяться на компанию 43-го года. Чем будем воевать? И какими словами это — проклинать.
Лечу не один. Ясен пень, с Кельшем, он у нас как был руководителем особой группы, так и остался. Ясно, Брасень и Прохор, возмужавший, заматеревший. Прохор Бугаев теперь — нарасхват. Приводит в "тонус" высший комсостав. "Одолжили" в виду моего состояния здоровья. Спит теперь Прохор, сидя, привязанный к фюзеляжу. Всё свои силы он вложил в меня. Без какой-либо надежды. Так и сказал, что с глазами и спиной помочь он мне — бессилен.
В группе теперь — больше народа. Многие хроно-зайцы обуркались, нашли своё призвание или просто применение, как кому повезло. Много спецов — из этого времени. Все — НКВД.
НКВД — особая структура. Все её бояться, но помани пальцем — с радостью бегут в ряды. НКВД, каким я его увидел — не служба безопасности, а мега-структура порядка и развития. Поэтому в сотрудники НКВД -приглашают отличившихся выпускников ВУЗов, техникумов, просто уникумов. Не только "держиморд" собирают в ряды, а интеллектуалов. Поэтому сотрудники НКВД — стоят рядом с конструкторами у кульманов. И ведь "рубят фишку"! Понимают — что там в этих линиях. Сколько, такие вот сержанты НКВД, вывели за пределы лабораторий и конструкторских бюро пройдох, очковтирателей и скрытых саботажников? Много. На каждом заводе, в каждом депо были такие бесполезные сотрудники, балластные кадры. Поэтому — были и такие сержанты НКВД. Террор? Зато производство во время войны — работало как часы. Только наращивало и наращивало объёмы. Снижая стоимость изделия, время производства изделия и одновременно повышая качество. Подобного парадокса капитализм — достичь не может. По природе своей.
Террор? Королёв, Туполев, Солженицын — работали в шарашках НКВД. Королёв — за антисоветчину, за свои убеждения и заблуждения, Туполев — за казнокрадство, Солженицын — за хитрожопость. Находясь на фронте, пишет письмо другу, где открытым текстом "гонит" на власть. Знает ведь, что — цензура. Знает, что подставил, под пристальный взгляд "органов", друга — написал "палевное" письмо всё одно. Почему? На фронте — убивают. А в "архипелаге ГУЛАГе" — заставляют работать. А имея высшее инженерное — просидит войну в шарашке. На это рассчитывал? Так и получилось. Радиостанции ему поручили совершенствовать. Ха! Такие — только гадить на голову могут. Итог — Солженицын пережил войну, пережил СССР и умер на чужбине. В Неметчине. Туполев и Королёв — искупили и стали теми, кого знает весь мир. Террор?
А при Гайдаре и Чубайсе возможны — Туполев и Королёв? Не случилось. Даже Солженицын — не случился. Только "про бандитов и ментов". И тот, что описывал галлюцинации наркоманов. Как его? Какая разница? Ничего достойного, даже относительно — не случилось.
Террор. Заставили людей жить честно, работать — у-у, звери! Это насколько надо быть зверем бездушным, чтобы заставлять Родину любить? А нам — милее туман Альбиона, уродская высоковольтная опора Эйфеля, узкие вонючие канализационные стоки Венеции.
Так вот, нас, особого бюро при НКВД — целый самолёт. Все в военной форме, правда, многие — без знаков различия. А ещё много раз по столько — там, на земле. Работают. Проект "Полдень" — называется. Главный — Кельш. Числиться. А на самом деле — некто Берия. Лаврентий Павлович. Уже — не всесильный нарком. Он, теперь — мой непосредственный. Крёстный. Отец. Надо ему этот фильм показать. Представил, как Палыч говорит голосом дона. Смешно. Не согласиться. Ему внешний эффект, не несущий необходимости — пустое.
Да, кстати — я в погонах. Три звезды горят на каждом плече. Я — в парадной форме. В имитации. Сталин поступил мудро — погоны только на парадно-выходной. Боевая и повседневная — такая же, как и раньше. Обломался, конечно, СМЕРШ, но промышленности — легче. Насколько легче было бы СМЕРШу ловить лазутчиков? Но! В форме сейчас — вся страна. Не то, что переодеть — одеть бы. В парадной — у нас ходят только в кабинетах и больших, сильно тыловых, штабах. А это — процент ничтожный. Остальные — чем менее броско, тем дольше дышишь. Вот и моя группа в форме старого образца. Только я и генерал-лейтенант Кельш — при погонах.
Группа моя потрошит имеющиеся данные по бронетехнике 42-43гг. Готовят доклад. Так дико видеть во чреве Дугласа середины века людей в форме ВОВ за ноутбуками. С моим появлением ребята-попаданцы вздохнули свободно — без меня, Бася им житья, не давал. "Забрал" подчистую всю информацию со всех носителей и подтёр их все. Кроме этого — обесточивал всё в радиусе 3 км. Вообще — всё. Чуть бедой не обернулось, когда он Горький обесточил. Зато — у меня снова 4%. И то, потому, что Басе выделили отдельный генератор ГЭС. Типа: "Жри, сволочь, может — лопнешь!" Не лопнет.
Вообще, ёмкость батарейки Баси, всего в полторы ладони размером — поражает. Над накопителями энергии работает отдельная команда нашего отдела. Из сильно увлечённых. Направление важное и перспективное. Одно из. Всё, за что мы, именно МЫ, взялись — бесконечно важное и перспективное. Какой атомный проект? Лишь один из... Разве углеводороды, переработка, транспортировка — менее важны? В момент, когда у нас Баку "отжали"? А стали и сплавы? Броня? Автоматическая сварка? Замахнулись на плазменную резку. Уткнулись в саму "плазму". Наука ещё на "догнала" это направление физики. Работаем. И лазеры. С той же проблемой по фундаментальной науке. Тоже работаем. Электроника. Бесконечное поле деятельности. Пахать — не перепахать. Не менее важное направление — консервирование, пастеризация, упаковка. Переработка и хранение продуктов — стратегическое направление. Консервы сделали возможными многомиллионные армии. Сохранить еду, не дать ей пропасть — в момент, когда вся страна голодает — разве не важно? А — пластики? Как пластик изменит страну? Те же консервы возьми. Простая запайка в плёнку уже позволяет серьёзно повысить срок хранения продуктов.
Каждое направление — подъём с переворотом отечественной и мировой науки. За лазеры — Нобелевку давали. Потому что они — везде. В каждый дом вошёл лазер. Не только в меч джедая.
Но, у меня — хороший руководитель. Да, что скромничать — лучший. Берия — лучший кризис-менеджер 20 века. Потому — занимаюсь я тем, что нужно именно сейчас.
Смотрю, над чем работают ребята. Мне не надо над ними стоять — Бася мне и так показывает. Такой вот, удалённый доступ. Кстати!
— Коль, надо человечков озадачить радиоволнами. Вай-фай, УКВ! — кричу сквозь гул моторов.
Кивает:
— Я тебя с такими "человечками" познакомлю — упадёшь. Настоящие гении! Подскажешь, ляпнешь, как ты можешь — они тебе на только вай-вай сделают, но и ой-ой!
— Например?
— С Петей Ждановым. Он все уши прожужжал своими роботами. Расскажешь ему пару баек — весь твой.
— Не слышал. При чём тут роботы? Я тебе про волны.
— Так и он — волны. Он — энергией во всех видах интересуется. Профессором вот стал в прошлом годе. А наш с тобой ровесник. И доктором за что-то, про электричество. Для меня — радиоволна — тоже энергия. Его профиль. Так даже лучше. Не стыке наук самые интересные находки бывают. И с Патоном Женей. Он тут автоматическую сварку брони налаживает. А ты сталь плавил на ГАЗе сваркой. Тоже, как и он — под флюсом. Он очень тщательно обнюхивал твои аппараты. Обязательно — познакомлю, но не сейчас! Слушай, отстань, дай поспать! После танков — всем займёмся.
— Фу, какой ты скучный!
— Будет тебе веселье! Я тебя ещё к сталеварам суну. Поучи их композитную броню варить.
— Композитную броню сварить — нельзя. Сталь — варят. А композит — керамика.
— Отстань, как человека прошу! Им — заливай. Я — забит до предела.
Да, много работы. Очень много. Дай-ка, до моего техно-осназа, докопаюсь:
— Ребят, а мы сможем сделать из всего этого видео-презентацию? А распечатать? Так, бросайте танчики! Быстро — решение — как переводить видео с этих аппаратов на современные массовые стандарты. Да-да, световые, плёночные. И как распечатывать текст. Это — важнее. Понимаете, железками — войну мы уже выиграли. Уже. Прошлый раз. В той, далёкой, секретной и вообще — не существующей реальности. Но, проикали информационную войну. Вы — застали это. По вашим мозгам и прошли ковровые бомбёжки информационных вбросов и моральных вывертов. А теперь — своими глазами увидели, как нас всех — извращённо поимели, прямо в мозг. Что тут — всё и совсем не так, как вам представлялось. Как вам — представляли. Вот над этим и поработаем! Ребята, война — только начинается! И вы — передовой отряд! Техно-спецназ! И работаем на опережение, воюем за Будущее. Каким мы его покажем нашим детям — таким оно и будет. Инженерная разведка душ! А для этого нужны способы обработки информации. Так? Так! Танки — есть, кому делать. Мы будем создавать образы. А из этих образов — лепить реальность. Я понятно объясняю?
— Круто, чё!
— Вы все застали тот тупик, куда пришло человечество, когда перестало мечтать. И стало делать "бизнес". Стало делать деньги. Это явно обозначилось системным кризисом 2010-х. У нас есть полвека форы, чтобы найти Путь. Мне нужен инструментарий. Поехали! Какие будут идеи? Смелее, пацаны. Новый мир — от нас зависит, каким он достанется детям. И уникальная возможность — на будущее влиять.
Скандал.
Как звездато! Как представительно! Плюнуть некуда — в страницу энциклопедии попадёшь. А брешут, как мужики, что межу огорода не поделили. Люди есть люди, какого размера погоны на них не лягут.
Интересно послушать. Давненько я не слышал ток-шоу. Малахова не хватает. Или Нагиева. Чтобы передавал микрофон от Петрова — Морозову, от Малышева — Грабину, от Грабина — Устинову. От наркома — моторостроителям. От них — металлургам.
Я — рисую. На больших листах рисую танки. Люблю рисовать. А с Басей — это не рисунок. Херачу, как матричный принтер. Увлёкся, изобразил скрип матричного принтера. Спохватился — поднял голову. Смотрят осуждающе. Даже так? Встаю, выхожу на "лобное место". На трибуну. Я сидел в президиуме, на сцене. Заводской Красный Уголок нас не смог вместить. Оккупировали театр. Будет вам — "Горбун из Нотр-Дама". Это пока — на меня внимания не обратили. Никакой реакции. Только несколько человек смотрят удивлённо. Мысленно желаю тишины, Бася даёт подавляющий ультразвук. Все попадали на кресла. Убрал маску шлема, говорю в зал, смотря на них пустыми глазами. Прохор мне "вырастил" глаза. Ещё хуже получилось — глазное яблоко — сплошь белое. Нет радужной оболочки, нет зрачка. Только — бельмо. Белый взгляд. Знаю, как пробирает:
— Что, мешаю уважаемым товарищам вести себя базарными бабами? Тогда — звиняйте. Как говориться, караул устал. А теперь прошу лишь минуту вашего внимания. Я вам кое-что расскажу и задам лишь один вопрос. А потом — можете дальше брехать.
Положил на стол рисунок моего Единорога:
— Я — один из отцов этого гадкого утёнка. Это, чтобы представиться. Чтобы не говорили, что меднолобые пехотинцы лезут в ваши "высокие" материи. В наши. Эти дела — наши. Не только ваши.
Критически не хватает проектора, чтобы выводить на экран. Сделаем, мы только начали. Кладу на стол два рисунка:
— Пак-40. 75-мм орудие. Массово поступает в войска. Ахт-ахт. Переделка зенитного орудия в противотанковое. Мы напугали немцев. Да и сами зенитки они не стесняются применять — в боекомплекте каждой — бронебойный джентльменский набор. Они даже ищут наши танки — им за это кресты рыцарские дают. Далее — 37-мм пушки заменили уже на 50-мм. Теперь меняют на 75-мм. Броня даже ленинградского КВ, с дополнительными бронелистами — пробивается специальными снарядами. Подкалиберными и кумулятивными. Броня Т-34 шьётся обычными снарядами. На любых дистанциях, при любых углах встречи брони и снаряда. Т-70 — вообще разрывают на куски, как того хомячка.
