— Вы ошибаетесь, — девочка грустно покачала головой, а потом развернулась и, опустив голову, скрылась в надвигающихся сумерках.
Пес дернулся следом, стараясь порвать веревку, но Грегор прикрикнул на него: "А ну лежать!", и пес лег, напряженно вглядываясь в ту сторону, куда ушла девочка.
— Как бы не сбежал он у тебя ночью, — проговорила сидящая рядом с ним паломница Климентина. На черноокую, бойкую жену сапожника, засматривались полсела, и Грегор не был исключением.
— У меня не сбежит, от меня никто не сбегает, — лукаво улыбнулся ей Грегор. После чего встал, снял с себя широкий кожаный ремень, подошел к псу и, затянув ремень у него на шее, крепко привязал его.
Утром проснувшийся Грегор обнаружил, что ремень его перегрызен, а пес сбежал.
— Чертова девчонка, — выругался он, — свела все-таки пса.
— Вернись в монастырь, я думаю, раз отдали они его тебе, то вернут, — повернулась к нему одна из паломниц.
— Девчонка не глупа чтобы сразу с псом в монастырь возвращаться. Она наверняка погуляет с ним пару деньков, а уж потом приведет. Скажет, что вернулся к ней он... Вот ведь незадача: такого пса великолепного упустил, — расстроено проговорил Грегор и присел рассматривая обрывки ремня и веревки, которыми был привязан пес.
К нему подошла Климентина и ласково положила руку на плечо, — Ладно, не горюй о потерянном, может, что другое найдешь, — она лукаво усмехнулась.
Грегор глянул на нее и встретился с ее многообещающим призывным взглядом.
— Зайди как-нибудь ко мне, может, я сумею твоему горю помочь, — тихо проговорила она.
Грегор знал, что во дворе Климентины собаки не жили, и понял, что не о них она завела речь.
В это время к ним подошел еще один паломник, деверь Климентины:
— Ладно, Грегор, что печалиться-то? Легко пришло, легко и отпусти. Не платил же ты за пса-то. Ремень вот только жалко. Он у тебя новый совсем был...
— Да я бы лучше заплатил. Отменный пес. Смотри, как ремень перегрыз: видно, что пару раз рванул зубами и все... Ладно, пошли, действительно, не исправишь ничего оттого, что сетовать будешь.
Они уже собрались уходить, когда на поляне появилась девочка, а рядом с ней шел пес.
— Вот, — девочка подошла к Грегору и протянула обрывок ремня, который все еще охватывал шею пса, — Сбежал он ко мне. Я говорила, что не сможет он с Вами. Может, отдадите его мне? — она просительно заглянула ему в глаза. — Ведь Вы даже удержать его не можете. Отдайте, Христа ради... Пожалуйста, отдайте мне его...
— Нет, не отдам, и не проси больше! И хватить ошиваться рядом с нами. Он чувствует тебя, поэтому и сбежал, — Грегор взял обрывок ремня из рук девочки и сердито посмотрел на нее. — И можешь не надеяться, не сбежит он больше. Я глаз с него не спущу, а дома на цепи сидеть будет. Цепь-то он уж не порвет.
— Может и не порвет, но он погибнет на ней, — печально проговорила девочка.
— Хватит беды на его голову накликивать, лучше помолись о том, чтоб не погиб он, и побыстрее ко мне привык. В любом случае другого хозяина у него не будет. Он уже не твой. Поэтому возвращайся в монастырь и забудь о нем.
Девочка ничего не ответила, лишь тяжело вздохнула и, понурив голову, ушла. Пес проводил ее тоскливым взглядом.
Деверь Клементины озадаченно посмотрел на Грегора: — Суров ты, Грегор. Девчонка тебе пса вернула, а ты не только не поблагодарил, а даже отчитал ее за это...
— И правильно сделал, — вступила в разговор Клементина, — этим нищим попрошайкам только дай повод, и на шею сядут... Пусть радуется, что Христа ради в монастыре держат, так нет, ей еще собаку подавай... и упертая какая... сказали же, что не отдадут, так нет опять: "Отдайте, Христа ради".
Несмотря на то, что Клементина поддержала его, Грегору стало как-то не по себе. Он понимал, что несправедливо обошелся с девочкой. Так сердито он поговорил с ней, только из-за того, что злился на себя за собственную непредусмотрительность, и за то, что отказывать ей ему было достаточно сложно. Чувствовалось в девочке что-то такое, что Грегор даже словами описать не мог. Словно была в ней какая-то скрытая сила, которую она могла использовать, но не использовала, а лишь по-доброму просила.
Стараясь не показать то, что совестится собственного поведения, Грегор нарочито резко дернул пса:
— Пошли, больше ты свою бывшую хозяйку не увидишь.
Он действительно еще одну ночь, которую они провели в дороге просидел рядом с псом, не смыкая глаз, а придя домой, первым делом посадил пса на цепь, оставшуюся после прежней собаки. Жена и старший сын вышли посмотреть собаку, потом вынесли ему полную миску мяса. Пес посмотрел на миску, потом безучастно лег и даже морду от еды отвернул.
— Больного что ль какого привел? — испуганно спросила жена и повернулась к сыну, пытающемуся впихнуть в рот псу кусок мяса. — Не трогай его, Арни, вдруг заразный какой пес...
— Не волнуйся, Римма, никакой он не больной и не заразный. По хозяйке прежней тоскует, она ровесница примерно Арни нашему, и видать любила пса очень, вот и привязался он к ней сильно. Но ничего, поймет, что деваться некуда, отойдет и привыкнет.
— Что ж продала тогда пса, раз любила? — Арни с интересом посмотрел на отца.
— Она не продавала, она в монастыре живет, а там нельзя собак держать. Вот мне пса и отдали.
— Она что монахиня? — удивленно спросила жена.
— Нет, просто живет там.
— Нищенка что ли? — Арни презрительно хмыкнул.
— Не знаю, — Грегор пожал плечами, — может нищенка и сирота, Христа ради там живущая, а может и нет... Хотя если б был у нее из родителей кто, разве б в горный монастырь дочь отдали бы... Нет. Явно сирота.
— Понятно, — Арни вновь наклонился к псу и, подобрав кусок мяса, который тот выплюнул, опять вложил ему в рот. — Как его зовут, пап?
— Малыш.
— Ничего себе Малыш, — Арни хихикнул, — Громадина такой... Я его Громобоем назову, нет лучше Громитом... Пап, а он не злой совсем... Только вот мясо не ест, выплевывает...
— Ничего, Арни, попривыкнет он к нам и начнет есть. Ты только не обижай его.
Однако прошло несколько дней, а пес так и не стал есть. Он целыми днями безучастно лежал во дворе, прикрыв глаза. Кошки и птицы таскали мясо из миски, что стояла у него прямо перед носом, но он даже не шевелился.
— Слушай, Грегор, — жена подошла к нему утром воскресенья, перед тем как идти в церковь, — что-то кажется мне, что пес твой не жилец... Может, снял бы ты с него цепь, даже если сбежит, все лучше, чем тут сдохнет...
— Римма, — раздраженно заметил Грегор, — ну чего этот вопрос перед обедней-то поднимать? Из церкви придем, посмотрим... может, и сниму... А чем о псе толковать, ты вон, лучше Николке рубашку переодела бы, а то он уже чем-то рукав весь измазал, — он кивнул на младшего сына трех лет.
— Ой, и правда, — жена подхватила малыша на руки, — И когда же ты успел, постреленок? Пошли-ка скорее переодеваться.
Всю дорогу до церкви Грегор обдумывал слова жены, но понимал, что если сейчас даже выпустит пса, у того вряд ли хватит сил дойти до монастыря.
На службе он никак не мог сосредоточится на молитвах, в голове все прокручивались все его разговоры и с девочкой и с монахиней. "Надо было отдать пса девчонке" — занозой сидело в голове. "Ладно, что теперь-то об этом думать" — он мотнул головой, отгоняя навязчивые мысли, и чтобы отвлечься от них стал наблюдать за прихожанами. И тут он увидел бывшую хозяйку пса. Она, потупив взгляд, тихо стояла в самом дальнем углу церкви и, судя по ее отрешенному виду, усердно молилась.
"Надо попросить ее покормить пса, вряд ли она откажет" — решил Грегор и после службы подошел к девочке.
— Здравствуй, — поздоровался он с ней.
— Здравствуйте, — ответила девочка.
— Не хочешь спросить, как поживает пес? — спросил он ее.
Девочка чуть склонила голову и испытующе посмотрела на него: — Я так понимаю, что плохо, иначе бы Вы не подошли ко мне.
— Ты правильно понимаешь, — кивнул Грегор. — Может, сходишь покормишь его?
— Хорошо, — тут же согласилась девочка и следом за ним подошла к стоявшим чуть в отдалении жене и двум сыновьям Грегора.
Он кивнул им на нее:
— Познакомьтесь, это бывшая хозяйка нашего голодающего пса.
— Здравствуйте, меня Алиной зовут, — кивнула им девочка.
— Здравствуй, — кивнула ей в ответ жена Грегора, — меня Риммой зовут, а это Николка и Арни, — она рукой указала на сыновей.
Николка тоже пролепетал — Здластву.
А Арни, посмотрев на девочку в скромном и темном монашеском платье, лишь презрительно хмыкнул и отвернулся.
Они все вместе прошли во двор дома, и пес, лежавший во дворе, тут же вскочил и бросился к девочке, потом распластался у ее ног и, отчаянно молотя хвостом, тихо заскулил.
— Малыш, мой любимый, ты самый замечательный пес на свете, — девочка присела с ним рядом на корточки, прижала его голову к себе и стала гладить, а пес пытался лизнуть ее. Хвост его при этом не останавливался ни на секунду.
— Его теперь Громит зовут, — сзади к девочке подошел Арни.
— Ты можешь его звать, как хочешь, — не оборачиваясь, ответила девочка, — а для меня он Малыш, — она помолчала немного, а потом тихо пояснила: — Он в детстве очень маленьким был, в половину от своих сестер и братьев, совсем слабенький и ножки задние приволакивал... его поэтому хозяин утопить решил, а я не дала... и он вон какой красавец теперь стал... только похудел немного... Что же ты не ешь ничего, маленький мой? — она ласково потрепала пса за ухо. — Ну-ка иди ешь быстро! У тебя вон миска полная мяса стоит, а ты не ешь. Нехорошо. Иди кушай! — она легонько подтолкнула пса к миске.
Тот тут же вскочил, подбежал к миске, звеня цепью, и стал быстро есть, заглатывая мясо, при этом он постоянно оглядывался на девочку, словно проверяя, не исчезла ли она вновь.
К Грегору сзади подошла жена и, наклонившись к самому уху, прошептала:
— Ты бы предложил девочке поесть, а то посмотри какая осунувшаяся, похоже и она на пару с ним голодала.
— Ну не знаю... вынеси ей что-нибудь... — тихо ответил он.
Римма ушла в дом и вскоре вернулась с половинкой каравая и кувшином молока.
— Может, и ты покушаешь, Алина? — протянула она девочке хлеб с молоком.
Девочка, сидевшая на корточках, поспешно вскочила и попятилась, отрицательно замотав головой: — Благодарствуйте, конечно, спаси Вас Господи за доброту Вашу, но я подаяние не беру.
— Ты что так напугалась? — Римма ласково улыбнулась. — Какое же это подаяние? Это угощение было. Но раз молоко с хлебом не любишь, может, пообедать с нами согласишься? В гости же ты ходишь?
— В гости не звал меня еще никто и никогда... Так что не хожу я в гости, — тихо проговорила девочка и потупилась.
Римма подошла ближе к мужу и незаметно тихо толкнула его в бок, мол поддержи мое приглашение.
— Ну и что тебе мешает, первый раз сходить, раз мы тебя зовем? — вступил он в разговор. — Ведь ты считай уже пришла, так что не откажись подождать немного и отобедать с нами.
— Вы действительно меня приглашаете? — девочка удивленно посмотрела на них.
— Конечно. Так ты согласна? — улыбка Риммы стала еще шире.
— Согласна, — лицо девочки вдруг осветила очаровательная улыбка. — Спасибо. Мне очень приятно.
— Вот и замечательно, — кивнула Римма, — ты пока во дворе с собакой побудь, а то соскучился он без тебя очень. А я пойду на стол соберу, как все готово будет, я вас позову.
— Я могу помочь, — Алина испытующе посмотрела на нее.
— Не надо, мне вон Арни поможет. Пойдем, сынок, поможешь мне на стол собрать, — Римма ушла в дом.
Арни пошел следом за ней. Зайдя в дом, он тихо спросил: — Мам, ты чего тронулась что ли, нищенку к нам в гости обедать звать?
— А ну рот прикрой с матерью так разговаривать! Вот отцу пожалуюсь, что дерзишь мне, он вмиг тебя покорности научит, — Римма сурово сдвинула брови.
— Ну прикрыл, — хмыкнул он, — только я все равно не пойму с какого перепуга мы должны вместе с этой нищенкой есть?
— Чем она тебе досадила? С чего ты взъелся? — мать испытующе посмотрела на него.
— Да ничего я не взъелся, просто не пойму. Ну был это ее пес, только сейчас-то он не ее... А она приходит, нищенка эта, и командует ему... сюсюкается с ним... " он такой маленький был... лапки приволакивал... он для меня Малыш" — передразнил он ее и добавил: — слушать тошно.
— Так ты приревновал, что тебя пес не слушался и не ел, а ее слушается и весь дрожит от радости? Да, Арни, не ожидала от тебя, — она укоризненно покачала головой.
— Да причем тут это? Мне просто неприятно за одним столом с этой нищенкой сидеть. Пусть в свой монастырь идет и там обедает.
— Арни, прекрати! Она гостья. И только попробуй за обедом ей какую-нибудь гадость сказать, я попрошу отца выпороть тебя хорошенько. Понял?
— Понял, понял... Ты только и знаешь, что поркой пугать...
— Это он давно не порол тебя, что ты на язык такой бойкий стал. Ой, доразговариваешься ты с матерью в таком тоне... лопнет мое терпение. Иди тарелки вон расставляй.
За обедом Алина съела лишь немного супа и овощей, а от мяса наотрез отказалась, проговорив:
— Вы извините меня, Римма, но мне нельзя.
— Почему нельзя? — удивилась та. — Ведь не пост же сейчас.
— Не пост, — согласно кивнула Алина, — но мне нельзя.
— Ты только попробуй, это парное мясо, муж только вчера бычка заколол. Ты, небось, и не пробовала такого никогда. — Римма пододвинула блюдо с мясом поближе к девочке.
— Мне очень приятно, благодарю за заботу, Вы очень добры, но мне, правда, нельзя сейчас есть мясо.
— Но почему? — не унималась Римма.
— Римма, оставь ее. Ну не хочет она сейчас, — Грегор осторожно тронул жену за руку.
— Ну как хочешь, — Римма огорченно вздохнула и поднялась из-за стола, — Подождите, я чай и пирог сейчас принесу.
— Я помогу тебе, — Грегор поднялся и вышел вслед за женой.
На кухне он осторожно взял ее за руку: — Зря ты настаивала, похоже девочка умная и от мяса отказалась из-за того, что действительно голодала все эти дни. В монастыре она совсем по-другому выглядела... И ведь что интересно, осунувшаяся вся, явно голодная, а ела, словно на званном приеме.
— Да уж ела она, словно наследная герцогиня, — усмехнулась жена, — в другое платье переодень и не скажешь, что сиротка монастырская. Слушай, неужели она из-за пса все это время где-то по округе скиталась в надежде увидеть его?
— Скорей всего, да, — Грегор грустно покачал головой. — И дернуло меня забрать у нее собаку... Что теперь делать и не знаю... Выгоним сейчас ее, а она опять где-то по округе скитаться и голодать будет... и даже если пса ей вернуть, идти ей с ним некуда... не примут ее в монастыре с ним теперь, а она его не бросит... на редкость упорная девчонка.
— Вот за что люблю тебя, Грегор, так это за то, что сердце у тебя доброе и на чужую беду отзывчивое, — Римма подошла к нему, и ласково обняв, поцеловала. — А может, оставим девочку? Пусть за псом приглядывает. От тарелки супа, да куска мяса не обеднеем, поди. Да и мне может иногда поможет, все не одной с хозяйством управляться.
