| Предыдущая глава |
↓ Содержание ↓
↑ Свернуть ↑
| Следующая глава |
В первой нише громоздились старые книги. Очень старые, и в кожаных переплетах. Толстые, объемистые тома с рельефными надписями на корешках. Подобно мозаике на полу они заставили его кожу покрыться мурашками. Он убрал руки, морщась от жжения в плече и быстро прошел мимо.
Вторая ниша была пуста, но от нее исходил такой холод, что он пронесся мимо точно ребенок, которому сказали, что там водятся привидения.
В третьей нише лежали куски жеоды. Бледновато-зеленые, желчно-желтые и тускло-фиолетовые кристаллические сферы, которые нездорово и отталкивающе тлели в красноватом свете.
Отчетливо ощущая тошноту, он направился к следующей нише. На сей раз он уставился на мерцающий круглый контур заключенный в квадратную транспаристиловую коробку. Это выглядело многообещающе, но он пока не был готов поднять его. Не делало ли это его трусом? Возможно, но он слишком устал, чтобы беспокоиться об этом.
Пятая ниша содержала один единственный кристалл. Размером с неплотно сжатый кулак крупного мужчины, красиво ограненный, и полностью разломанный. До своего уничтожения он был темно-красного цвета, как диск заходящего солнца, но нечто взорвало его изнутри, обуглило и раскрошило.
Это было дело рук ситха, а значит неизбежно являлось злом, и все же он сожалел об утраченной красоте.
Он продолжил идти, обнаруживая все больше и больше разных вещей. Пирамида с ладонь размером, не из транспаристила, но определенно из стекла, тускло-черная, с красными прожилками. Без малейшего намека на ее предназначение. Множество кристаллов, бесформенных кусков камня, некоторые размером с кулак, некоторые мелкие, размером с яйцо, с такими острыми краями, что о них можно было порезаться. Разных цветов: черные, серые, темно-синие. Множество книг. Кристаллов данных. Свитков, перевязанных ленточками. Несомненно, это была сокровищница ситхов. Если они покинули Зигулу, то должны были забрать все это с собой. Совет Джедаев пожелает изучить эти артефакты. Возможно, они содержат информацию, которая позволит привести к поражению этого отвратительного врага. Чему он готов был способствовать любым доступным ему способом. Поскольку если он что-то и узнал на Зигуле, так это то, что он ошибался, а Оби-Ван был совершенно прав. Ситхи должны быть выслежены и уничтожены без всякой жалости.
И он, также, был уверен еще кое в чем: он не мог выяснить, с помощью какого предмета или предметов, из этой коллекции артефактов он и Оби-Ван могли бы выбраться с Зигулы прежде, чем умерли бы от голода. Так же, как не мог сказать, который из них оказывает влияние на джедая. Вероятно, Оби-Ван мог бы. Поэтому он должен попасть сюда. Он должен сам в этом разобраться.
Если я смогу вытащить его. Если я смогу помочь ему вернуться.
Внезапно Бэйл осознал, что находится в храме уже довольно долго. Он решил отказаться от осмотра остальных ниш, и поспешил наружу, в настоящий мир, чтобы убедиться, что Оби-Ван в порядке.
Джедай не двинулся. Не умер. Он по прежнему лежал на спине, безразлично глядя открытыми глазами. Его разорванная плоть перестала кровоточить; кровь, на его тунике и штанах подсохла, став жесткой и темно-бордовой.
С кряхтением, ощущая каждую мышцу и каждый сустав, Бэйл опустился, встав на одно колено возле него, и снова дотронулся до его плеча. «Оби-Ван. Оби-Ван. Я не в состоянии это сделать. Я не джедай. Вы должны вернуться. Вы должны доделать свою работу.»
Ничего. Пребывал ли он еще в мире грез? Казалось, что нет. Он казался... опустошенным. Исчез весь его разум, а с ним удивительная учтивость и невольная самоуверенность. Остроумие, сухой юмор. Осталась лишь оболочка.
Течение беседы... воспоминание, чтобы заставить его улыбнуться...
Знаете Бэйл, мне кажется вы зря растрачиваете себя в Сенате. С таким поставленным ударом, как у вас, вы могли бы сорвать неплохой куш на ринге.
Простите. Мне необходимо было привлечь ваше внимание.
Простите… Простите…
Глубоко вздохнув, Бэйл ударил Оби-Вана по лицу тыльной стороной ладони. Раз. Другой. Громкие, звонкие пощечины, от которых голова джедая моталась по земле.
Ничего.
Он не мог продолжить избивать его. Это могло закончиться тем, что он нанес бы непоправимый вред. Неохотно, с нарастающим ужасом, Бэйл смотрел на поврежденное колено Оби-Вана. Оно теперь раздулось. Его раненая плоть была ободрана и распухла. Он шел с этим, карабкался с этим, но вполне возможно, что коленная чашечка была сломана. Если бы он ударил по ней кулаком... если бы он ударил по ней кулаком...
Я не могу этого сделать. Это больно.
Но Оби-Ван поступил так, разве нет? Использовал боль, чтобы заглушить неустанный голос ситха? Воспользовался этим, чтобы подстегнуть себя двигаться вверх по склону ущелья?
Он не мог заставить себя ударить по этой раненой ноге. Не мог. Но он мог положить на нее свою руку, мягко, и может быть... возможно... сжать...
* * *
Погруженный во тьму, погруженный в отчаяние, Оби-Ван чувствовал, как блуждает его дух, брошенный на произвол судьбы. Не вполне еще разлученный с телом, но уже готовый к этому. Он утратил свет и потерял цель. Кто-то, где-то желает его смерти. Ему хочется воспрепятствовать их желанию. Но ему холодно. Очень холодно. А затем что-то меняется. Касание тепла. Укол боли. Его тело болит... и это значит, что он жив. Кто-то кричит... и тьма отступает...
* * *
«...очнитесь, чтоб вам пусто было, я не могу продолжать делать это! Очнитесь, Оби-Ван! Слышите меня? Очнитесь!»
Его колено горело огнем. Кто-то бил по нему кулаком, сжимал его, терзал болью. С усилием он перевернулся на бок и сказал, «Оставьте меня в покое.»
«Оби-Ван!»
Он заставил себя приоткрыть глаза. Это что, крыша? Где же Анакин? Он разбил свой ситибайк, разве нет? Дроид заведующий транспортом Храма был бы рассержен. А потом он вспомнил. Не было Анакина. Был лишь ситх. Он лежал на холодной земле Зигулы, а над ним виднелось изможденное, окровавленное и избитое лицо Бэйла Органы.
Ну и видок.
На самом пределе слышимости голос уговаривал его умереть. Он снова прикрыл глаза. «Сенатор».
«Пойдемте,» сказал Бэйл, просовывая руку ему под плечи. «Поднимайтесь. Немедленно. У нас мало времени.»
Времени? Времени, для чего? Пожалуйста, оставьте меня в покое.
Бэйл, волоком, поставил его на ноги, затем развернул кругом. Поврежденное колено запротестовало. А затем, когда он уставился на храм ситхов и почувствовал, как таящаяся там злоба обрушивается на него, его колено подломилось, оба его колена подломились.
«Я знаю,» сказал Бэйл, поддерживая его, когда он дернулся. «Простите. Но мы должны отправиться туда. Вы должны найти то, что нам нужно. Я не могу объяснить.»
Черный ветер выл в голове, пытаясь силой добиться его покорности. Господства темной стороны. Власти жестокости. «Там есть артефакты?» спросил он, с трудом ворочая толстым и непослушным языком.
«Целая куча. Но я не знаю, для чего любой из них предназначен.»
«Конечно, нет.» Он настойчиво высвободился из поддерживающих объятий Бэйла. Изо всех сил стараясь удержаться за ускользающие нити своего рассудка. Заставил себя взглянуть на храм, на живое сердце ситхов. «Вам не следовало ходить туда, Бэйл. Все связанное с ситхами опасно.»
«Мне пришлось,» сказал Бэйл. «Я должен был увидеть...»
«Что ж. Хорошо. Но на сей раз вам придется остаться здесь.»
«Нет», сказал Бэйл, опять хватая его за руку. «Постойте. Вы не можете пойти туда один. Мы можем...»
Он снова высвободился. «Оставайтесь здесь, я сказал» рявкнул он и повернулся спиной к тому, кто помог ему забраться живым так далеко. Смутно он ощущал Бэйла, пораженного молчанием, позади него. Но он не мог позволить себе беспокоиться о его чувствах. Не мог позволить себе думать о чем-то ином, кроме того, как продержаться достаточно долго, чтобы победить ситхов.
Прогулка — медленное ковыляние — к высоким открытым дверям храма пошатнула его решимость. Это было похоже на попытку пройти в преисподнюю, или проплыть сквозь приливную волну. Он пригнул голову и оттолкнувшись, отступил назад, чувствуя сопротивление на своих костях и в своей крови. Чувствуя, как ненависть ситхов, разъедает его подобно кислоте.
УМРИ ДЖЕДАЙ, УМРИ ДЖЕДАЙ, УМРИ ДЖЕДАЙ, УМРИ.
Желание сдаться было почти непреодолимым. Сдаться. Уступить. Упасть и обрести покой. Позволить тьме сомкнуться над ним. Позволить боли наконец прекратиться. Но это превратило бы его в Ксанатоса. Квай-Гон Джин был достоин большего. Бэйл Органа достоин большего, поскольку капитуляция погубила бы и его тоже, а его жену сделала бы вдовой. И Анакин достоин большего, намного большего, нежели Учителя, который по своей воле поддался ситхам.
И в тот момент ему пришло на ум, с ясностью тем более удивительной, учитывая ураган темной стороны, ревущий сквозь него, что Йода ошибался насчет опасности привязанности. Или, по крайней мере, что он не совсем прав.
Это верно, что привязанность способна ослабить решимость джедая. Но она также могла укрепить ее... как он был подкреплен сейчас своей любовью к Квай-Гону и Анакину. Без них он потерпел бы поражение задолго до этого момента.
И так, опираясь на них, он продолжал бороться.
Неловко, почти как калека, чуть не плача, поскольку светлая сторона так долго отвергала его, поскольку крик в его голове был таким громким, и поскольку его тело желало повиноваться этому зову, он перевалился через порог храма и попал в место, бывшее для него проклятием... ненавидевшее его так, будто было живым существом... пытавшееся, с каждым шагом и судорожным вздохом, прикончить его в Силе.
В тот момент, когда он ступил под своды храма, конструкция здания, возмущенного его присутствием, начала вибрировать. Отторгая его словно яд. Глубоко под ним, сквозь поверхность Зигулы, прошла дрожь. А голос в его голове начал кричать... и кричать... и кричать...
Решимость вновь пошатнулась. Он проковылял через вызывающее тревогу пространство храма ситхов к нишам, обустроенным в стенах здания. Крик в его голове усилился, становясь все громче... все необузданнее...
УМРИ ДЖЕДАЙ, УМРИ ДЖЕДАЙ, УМРИ ДЖЕДАЙ, УМРИ.
Каждый шаг, который он делал, превратился в пытку. Ад находился теперь внутри него, сжигая его заживо. Почти вслепую, смутно осознавая, что храм трясет — что его трясет — он свалился напротив стены и принялся тыкаться вслепую от одной ниши к другой в поисках артефакта, ответственного за его страдания. Той злобной штуки, которая желала его смерти. Когда же наконец его пальцы сомкнулись вокруг нее, ему показалось, что его кости горят огнем.
Сквозь размытую багровую дымку он уставился на то, что держал в руках: на древнюю черную стеклянную пирамидку, испещренную по всей своей поверхности кроваво-красными ситхскими символами. Голокрон. Она казалась живой в его руках, трепеща от ненависти и гнева, страха и отвращения. Сотрясаясь от необузданной мощи. Наполненная темной стороной так, что подобного ему не приходилось почувствовать или хотя бы представить себе когда-либо прежде. Такая маленькая вещица, при этом содержала в себе такую огромную и злобную мощь.
Его кости сейчас рассыпались, они обращались в прах. Он умирал... он умирал... Ситхи победили.
С последним вздохом он разбил голокрон. И огонь погас.
Лежа на спине, на сотрясаемом дрожью мозаичном полу, он прислушивался к тишине в своем сознании и не мог разобраться, что все это означает. Вглядывался в отдаленный потолок и, в недоумении, смотрел как тот ходит ходуном из стороны в сторону. Смотрел на раскачивающиеся стены. Вслушивался в каменные стенания храма ситхов.
Откуда-то извне, кто-то выкрикнул его имя. Снова окликнул.
«Выбирайтесь оттуда, Оби-Ван, дурень ненормальный, здание вот-вот обрушится!»
Это был... Бэйл. Бэйл Органа. Слишком хороший человек, чтобы быть политиком.
И внезапно он вспомнил, зачем пришел в это ужасное место. Он искал способ попасть домой. Должен был найти способ попасть домой. Обязан был спасти Бэйла Органу, чья жизнь была в его руках. Постанывая, испытывая тошноту, он с трудом приподнялся, опираясь сначала на кулаки и колени, а затем на ноги. Он был настолько сейчас переполнен болью, что почти утратил способность видеть четко.
Вокруг него все в храме тряслось. Он пошатываясь пробирался от одной ниши к другой, копаясь в каждой груде артефактов. Не книги, нет. Не свитки. Жеоды вызвали в нем очередной приступ тошноты, но от них не исходило ощущения, что они могут ему помочь. Скорее. Скорее. Все стены раскачивались. Ниши сейчас извергали свои сокровища, артефакты вдребезги разбивались на уродливом мозаичном полу. Он обнаружил очередной тайник с кристаллами, пропустил их быстро сквозь пальцы, но добился лишь очередного приступа головокружения. Не похоже на способ попасть домой.
Другая ниша, с единственным кристаллом внутри, красным и расколотым. Лишь только прикоснувшись к нему, он закричал с отвращением — потому, что распознал его. Вспомнил. Ощутил отголосок в своем сознании. Это оно. Этот предмет. Это чудовище запустило его кошмар. Проникло из этого храма в звездолет, в него самого, одурманило его. Пыталось сделать его убийцей, заставляя разбить корабль. Несмотря на то, что оно было разбито, от него исходил густой запах смерти.
Голос Бэйла, гневный и вместе с тем восхищенный. «Какая разница при помощи какой хитрости ситх смог подчинить вас? Вы вырвались. Прямо перед тем, как мы врезались в землю. Он чуть не убил вас, но вы вырвались. Вы вытащили нас, когда мы пикировали вниз, и вы — проделали что-то при помощи Силы.»
Новая сила переполнила его. Он схватил расколотый красный кристалл и швырнул об пол. От удара тот разбился на мелкие осколки, и он чуть не заплакал от радости. Но земля резко вспучилась, словно яростно протестуя, и он потерял равновесие. Рухнул на свое раненое колено и громко заорал. Очередной дикий толчок и еще больше кристаллов попадало, разбиваясь вокруг него как тухлые яйца. Он наощупь пробрался к ближайшей нише, чтобы найти поддержку, чтобы подняться, продолжать искать, и только бежать... попробовать бежать... в самый последний момент. Его пальцы сомкнулись на чем-то холодном, шероховатом и внушающем ужас...
... и точно окно распахнулось в глубине его избитого сознания. Он мог видеть сквозь галактику, словно через набитую битком комнату. На какую-то долю секунды это было замечательно... а затем тьма сокрушила его вдребезги.
Умри джедай, умри джедай, умри джедай, умри.
Он уронил черно-красный кристалл, отплевываясь желчью, и попытался подняться так, чтобы можно было продолжить свой поиск. Но пол вспучивался а потолок разваливался на части, он трескался и крошился совсем как речной лед в период сильной весенней оттепели. Если бы он остался здесь подольше ситхи вполне могли бы праздновать его гибель, в чем он был намерен категорически им отказать.
| Предыдущая глава |
↓ Содержание ↓
↑ Свернуть ↑
| Следующая глава |
