Тайпэн. Миротворец.

Огонь объял тело Мори, превращая его в живой факел. С диким ревом военный советник бросился вперед, на сомкнувшиеся ряды императорских вассалов, но внезапно резко обернувшись, метнулся к одинокой фигуре Ли Ханя.

— Моя! Она будет только моя! Ты не отберешь ее у меня! — неистовый вопль тайпэнто захлебнулся в крови, закипающей в легких.

От руки Мори к тому моменту осталась лишь кость, покрытая сплавившимся металлом, но меч, охваченный спиралью пламени, она держала все также твердо. Яри, подставленное под удар, разлетелось обугленной щепой, но горящий клинок так и не коснулся груди молодого полководца. Холодная кровь къёкецуки, щедро брызнувшая из рассеченного тела, сбила темное пламя, а узкий меч кровопийцы глубоко вошел в то, что осталось от головы командующего.

Ли успел подхватить падающую Такату, лишь теперь с ужасом осознавая, что же именно произошло за это краткое мгновение. Закрыв собой Ханя и подставившись под удар, мертвый демон получила страшную рану, тянущуюся почти от самого живота до правого плеча къёкецуки. Меч Мори прошел сквозь доспехи и ледяную плоть Такаты насквозь, и хотя ее кровавые глаза все еще оставались открытыми, а лиловые губы шевелились, пытаясь что-то прошептать, выжить после такого ранения было не под силу уже никому. Это Ли понимал слишком ясно.

Люди вокруг начали шумно кричать, кто-то о чем-то спорил, возмущался, перекрикивал собеседников. Потом зазвучал спокойный голос Императора, прерывать который не осмеливался уже никто. Но один человек в этом зале все-таки не слышал Единого Правителя, и впервые того, кто сделал службу Империи своей жизнью, не интересовало сейчас ничего, что звучало с вершины нефритовой пирамиды. Стоя на коленях и крепко прижимая к себе умирающую къёкецуки, тайпэн Хань не мог сдержать бессильных слез и проклятий, адресованных лишь самому себе.

Когда Удей и Ёми принесли, наконец, кумицо, Фуёко выглядела просто ужасно. Казалось, цвета, все до единого, разом поблекли в образе рыжего демона, а глубоко ввалившиеся глаза с их причудливым разрезом совсем перестали лучиться. Тидань и къёкецуки аккуратно уложили оборотня на роскошный пуховый лежак, обтянутый бархатом, который доставили сюда по приказу сиккэна. Все помещения в восходном крыле Дворца на седьмом этаже центрального комплекса также были отданы Ханю согласно воле Всесильного Тэна и по благоволению Императора. Юная къёкецуки не выпускала из рук бессильную кисть Фуёко, а ее испуганный взгляд, раз за разом, невольно обращался в ту сторону, где стояло второе ложе. Таката уже не дышала, и Ли, сидевший в изголовье кровати отрешенно уставился в пол.

Удей осторожно приблизился к полководцу, и Хань на мгновение очнулся, но ответ на вопрос, который он задал, не порадовал Ли.

— Она отдала слишком много, и мы не знаем, как вернуть этого глупого перевертыша обратно из бездны, — хмуро сказал степняк, комкая в руках кусок окровавленного полотна и отводя глаза.

— До рассвета точно не доживет, — заявил Мао, появляясь на пороге в сопровождении высшего императорского чиновника.

Лишь присутствие Тэна не повозило Ли схватиться за оружие и расправиться с толстяком немедленно. Ёми угрожающе зашипела, а тидань демонстративно вздернул подбородок, чтобы лучше было видно багровое клеймо на его щеке, и смачно сплюнул прямо под ноги наследнику рода Синкай. Фень расхохотался ему в лицо и, отпихнув Удея в сторону, прошел к постели, на которой лежало тело Такаты.

— Дай ему шанс помочь, — одними губами произнес Сумиёси, и рука Ли с заметным усилием отпустила рукоять цзун-хэ.

— Еще жива, почти на самой грани, но держится, — заключил Мао, нависнув над бледной девушкой своими двумя подбородками. — Упорная и, похоже, ей есть что терять, но сейчас этого мало. Силы мертвого демона тают слишком быстро, черное пламя сжигает не столько плоть, сколько сам дух того, к кому оно прикоснулось.

Распрямившись, Фень на несколько мгновений посмотрел в сторону Фуёко и вновь отрицательно покачал головой.

— Здесь нужны лекари их вида или что-то, что может вернуть саму ушедшую энергию. Монахи умеют вливать жизнь в умирающих, но боюсь, их техники будут бесполезны с такими больными, если вообще не нанесут еще больший вред.

— Как удобно, — процедил Ли сквозь зубы, изучая идеально чистые носки новых сапог толстяка. — Всего две демонических жизни кладутся в основание нефритовой пирамиды, и она вновь стоит также твердо, как и раньше. Сотни убитых на стенах и улицах, наверняка, даже и не считались.

— Не забудь о пяти тысячах золотых стражей, — хмыкнул Мао. — После смерти Мори они вернули себе свободу воли, но разве кто-то из них мог продолжать жить после того, что позволил с собой сделать. О, это войдет в историю как самое массовое самоубийство на территории Золотого Дворца. Только на похороны уйдет содержимое одной из комнат императорской сокровищницы.

— И уж конечно, на этом фоне совсем затерялась бы незначительная жизнь какого-нибудь личного вассала Избранника Неба, — так же мрачно, как и Хань, добавил Удей. — Или даже двух, если на то пошло.

— Одного бы точно, — согласился Фень.

— Нам пришлось так поступить, — сказал сиккэн, поджав губы, как если бы слова полководцев задели его сильнее, чем хотел показать Сумиёси. — Мы не ждали, что вторжение начнется до того, как Мори попытается устроить переворот, и в этом была наша единственная ошибка. В остальном, все было сделано верно. Жертвы неизбежны, когда речь идет об устранении заговора, в котором участвуют магические силы. Нам еще повезло отделаться столь малым. Зато теперь, Империя будет готова дать отпор Юнь, а случившееся этой ночью станет известно народу и сплотит его вокруг Императора.

— За эту цель можно было бы пожертвовать жизнью, — через силу выдавил Ли. — Но своей, а не чужой.

— Если бы первая жертва была бы достаточной, то так бы и было сделано, — укрылся Тэн за привычным каменным выражением лица и безразличным тоном.

— Иногда, достаточно и этого, если делать с умом.

Резко поднявшись, Хань бросил вспыхнувший взгляд на затихшую Ёми, и къёкецуки встрепенулась, почувствовав просыпающуюся надежду, на то, что молодой тайпэн похоже все-таки что-то придумал.

— Тот обряд, который вы с Такатой предлагали мне еще по пути в Кемерюк. Он ведь имеет обратную силу?

— Да, но любого человека или кого-то из нашего вида, действующего в одиночку, он просто выжмет досуха, так и не наполнив другой сосуд, несущий подобную природу, — с сомнением ответила кровопийца. — Это не даст нам даже малого шанса на успех.

— А Куанши? — встрял в разговор Удей, поняв, к чему клонит Ли.

— Я не знаю, как его кровь скажется на Такате и тем более на ней, — пальцы Ёми бережно коснулись впалой щеки Фуёко, но кумицо уже не отреагировала на это.

— Я избавлю вас от поисков, — Мао нагло уселся на стул, освобожденный Ханем, и, глядя теперь снизу вверх на остальных, принялся громко хрустеть суставами своих толстых дебелых пальцев.

— Хочешь предложить себя? — насмешка проскочила в голосе Ли, несмотря на то, что настроение полководца совсем не располагало к веселью.

— О, я еще не сошел с ума, — Фень был самим собой даже сейчас. — А вот тебя о необычном поведении я все же спрошу. Ничего такого не замечал за собой в последнее время? Голод? Сексуальное влечение? Жажда битвы?

— Возможно, — подобрался Хань, припоминая все странные эпизоды последних трех дней. — И что?

— Попробую угадать. Может быть, мангусы угощали тебя свежей плотью собратьев или иных поверженных врагов?

— Его лечили вытяжками из органов крылатого матриарха, — в этой области Удей был более компетентен, чем Ли. — Чтобы изгнать яд из организма.

— Даже так, — крякнул Мао. — Поразительно. Большинство умерло бы от такого лекарства, не приходя в сознание, другие скончались бы в страшных муках, но позже. Но тебе повезло, в дзи-додзё из твоего тела сделали прекрасный инструмент, сумевший в прямом смысле переварить даже такую отраву. Прогресс должен был идти медленно, но сильный стресс и усталость ускорили его в разы.

— Я больше не человек? — новость была неожиданной, но с другой стороны вопрос о злом духе, виденном Ли в тронном зале, отпал теперь сам собой.

— Человек, — Мао откинулся к стенке и задумчиво пригладил топорщащиеся усы. — Мангусом ты не станешь, а вот внутренней силы в тебе теперь с явным избытком. Она сожжет твое тело за пару десятилетий, голод и слабость плоти будут усиливаться с каждым днем, а потом ты просто не выдержишь нагрузки, хотя, полагаю, духовный самоконтроль позволит продержаться чуть дольше. Зато, этой энергией можно теперь поделиться с другими, что, конечно же, сократит твой жизненный срок еще больше.

— Но этого может хватить, чтобы спасти их?

— Одну точно, двух — не уверен, и не советовал бы рисковать.

— Ваша жизнь сейчас больше нужна Империи, — заметил Тэн.

— Моя жизнь и так принадлежит ей, — неожиданно зло огрызнулся Ли.

— Давайте, не будем вмешиваться в семейные дела, — посоветовал сиккэну толстый полководец, и Сумиёси вынужден был согласиться.

К ритуалу Ёми подготовила все за четверть часа. Когда кубок наполнился кровью Ли, къёкецуки поднесла его к губам и зашептала наговор на древнем языке, незнакомом никому из присутствовавших. Прежде чем начать обход раненых, мертвый демон рассекла собственную ладонь и добавила в чашу несколько своих рубиновых капель, становясь связующим мостиком между необузданной мощью, скрытой в тайпэне, и теми, кому она должна была помочь.

Несколько глотков дались Фуёко с невероятным трудом, но с Такатой вышло еще сложнее. Къёкецуки пришлось буквально вливать кровь в открытый рот и заставлять ее сглатывать, надавливая особым образом на мышцы горла. Познания Удея в уходе за ранеными, в том числе и за теми, кто был на грани смерти, как нельзя, кстати, пригодились именно здесь.

Никаких особых изменений в своем состоянии Ли так и не почувствовал, но когда кумицо вздрогнула всем телом и превратилась в небольшого пушистого зверя с тремя густым рыжим хвостами, а Таката неожиданного громко закашлялась, тайпэн едва не запрыгал от радости, как какой-нибудь сопливый мальчишка. Старшая къёкецуки так и не очнулась, но по крайне мере, ее тяжелое прерывистое дыхание было намного лучше прежней полной неподвижности. Спящая Фуёко, калачиком свернувшаяся на мягкой постели, лишь беспокойно дернула ушами, когда Ёми взяла ее на руки, но тут же стала устаиваться поудобнее в объятьях мертвого демона.

Грузно поднявшись, Мао направился к порогу, задержавшись, чтобы напоследок перекинуться с Ли парой слов.

— Ты ведь совершенно себе не представляешь, как сильно вы четверо теперь связаны, — "посетовал" Фень в своей глумливой манере. — Вы будете питать друг друга, но смерть одного, скорее всего, приведет к гибели и всех остальных. Я уже не говорю о том, как сильно вас будет тянуть друг к другу, и я веду речь не только о духовной близости и всяких простых плотских удовольствиях.

— Лучше скажи другое, — попросил Хань, вплотную приблизившись к Мао. — Когда ты все-таки решишься предать Империю, насколько долгой я должен буду сделать твою неизбежную смерть?

— Решать тебе, — пожал плечами толстяк. — Но если ты помнишь наш разговор в моем доме, когда ты спросил, зачем я все это делаю, то в тот раз я не соврал тебе. Можешь не верить, это не изменит сути, но сейчас мы все еще на одной стороне так, что давай хотя бы не будем мешать друг другу в открытую.

— Пока мы на одной стороне, я согласен на это предложение.

— Я передам привет Медному Воробью. Он, кстати, вывел своих людей из города, как и обещал тебе.

Убедившись, что с демонами окончательно все в порядке, и, оставив Удея следить за Такатой, Ли вышел на открытую террасу, примыкавшую к той комнате, где они устроили свой импровизированный госпиталь. Линия горизонта уже окрасилась в алые тона, но над древним городом все еще сияли звезды, и сиккэн Императора устало глядел на них, спрятав кисти от легкой прохлады в широкие рукава своего сапфирового каймона.

— Вы солгали мне, — сказал Хань, становясь рядом и любуясь панорамой притихшей столицы, пережившей учиненную им недавно бурю. — Вы солгали всем. Мы не готовы к войне с Юнь, спектакль с Мори должен был устрашить их и предотвратить нападение.

— Да, — не стал отрицать Сумиёси. — И беда намного больше, чем кажется на первый взгляд. У нас есть пограничная армия, но она еще слишком далеко. Крепости и города на юге будут держаться еще несколько месяцев, но только если юнь всерьез намерены там закрепиться, и не начнут попросту выжигать все и вся. Мы можем собрать гарнизоны из центральных областей, но тогда обнажим исконные регионы Империи. Нам придется дробить силы, а юнь всегда действуют несколькими малыми армиями, каждая из которых прекрасно вооружена и подготовлена к осадам и долгим переходам. Если им удастся отрезать Таури, то Южная эскадра останется без снабжения, а свободный проход из Жемчужного моря к восходным берегам Империи сделает нас беззащитными перед набегами вражеских кораблей и сиртакским каперов. Центральная флотилия не сможет гоняться за каждой парусной лодкой. Мы лишились главнокомандующего и с трудом сумели удержать в нужном количестве припасы и снаряжение на военных складах. Поход на Кемерюк пожрал слишком много ресурсов, но хотя бы не жизней. Впрочем, за последнее стоит благодарить лишь только тебя. Остановить бойню между манеритами и тиданями я уже не считал возможным...

— Их вы тоже отдали на откуп своему плану.

— Лучше они, чем Империя.

— Но теперь Империя в реальной опасности, и только они — союзники с их быстрыми конными воинами — могут помочь нам.

— У Судьбы забавное чувство юмора, — Тэн тяжело вздохнул. — Когда с Юнь будет покончено, мне придется подать в отставку. Надеюсь, я действительно смогу дожить до этого момента. Но наша главная беда, к сожалению, даже не в отсутствии солдат и не в том, что центральные провинции не готовы к принятию беженцев с юга. Куда хуже то, что вот уже три поколения Империя не вела по-настоящему масштабных войн. У нас нет ни полководцев, ни тактиков, ни стратегов, способных достойно ответить командирам Юнь, чья бесконечная схватка с магараджами за северные земли Умбея никогда не стихает дольше, чем на пару-тройку лет очень хрупкого перемирия.

— Как раз с этим вопросом я могу успокоить вас. У Судьбы порой и вправду бывают забавные шутки, и не всегда они так печальны, как кажется.

Сиккэн непонимающе посмотрел на Ли, а затем проследил его взгляд, устремленный в главный внутренний двор, ведущий от ворот Дворца к парадному входу. Далеко внизу, между еще не убранных тел в золотых доспехах, под испуганными взглядами нескольких слуг неспешно прогуливался из стороны в сторону Куанши рад-Шаарад, сын полководца Ло-тэн и носитель духа тайпэна Йотоки из рода Юэ.