Нам достается тяжелый труд, а вы здесь сохраните сокровище во тьме и в тайне, пока дождетесь нас. Немногим выпадает от судьбы такая карта, немногие достойны чести стать богами при жизни, но на достойных виден знак судьбы: вас семерых уберегла она, хотя погибшие не менее достойны.
Судьба к нам так щедра, что подарила нам и летописца, наделенного не одним талантом, но и мудростью проникновенной.
Восьмой путь уготован для меня, ибо я нашел свою Звезду, и вот дыхание ее над всеми вами!
Так он закончил, и никто не мог пошелохнуться, пока он говорил — с такой огромной силой владела речь его над нами. И по ступеням он сошел к тем, кто считал себя его друзьями, а теперь поклонились, словно божеству, словно титану древности, что снес огонь с небес и одарил несчастных и вознес их над стихиями.
Чеканный лик его в черном ореоле шевелящихся от ветра волос и яркий черный блеск очей врезался мне в память вместе с тихим волшебством звенящей песни, льющейся потоками незримыми, в которых утопали мы. И уносило нас течением от тягот жизни, от нужды, от участи земных червей. От жалкой доли к сияющим высотам, к Звезде, к восьми лучам, из праха — в вечность!
Очнувшись ото сна среди лежащих братьев, что вольно раскинулись на грудах золота, я сообразил, что не простое было то вино. Жрецы им пользовали жертв, чтоб, умирая, те ощущали восторг, а не страдание и славили богов, когда увидят свое трепещущее сердце, изъятое жрецом из их распоротой груди.
Светильники угасли, и свет лазоревый переливался по золоту и камню и вспыхивал на самоцветах. А под Звездой в молчании и неподвижно сидел в высоком кресле и не спал Дамиан Мартиросса. Не видел я во тьме его лица, но мерцали отчетливо его глаза.
Так, сидя среди храпа братьев, мы смотрели друг на друга и не шевелились, он — наверху, в ореоле своей Звезды, а я внизу, к жертвеннику прислонясь спиною.
Вернувшись в дом под соколиным гнездом, Торосс искусный по указанью Мартироссы изготовил в кузнице из слитка серебра большой и странный ключ, но не было к нему замка.
Прошло три дня, и вечером последнего мы снова собрались у сокровищницы. Взяли с собою Стражи каждый старшего сына своего, и не было средь них отрока взрослее шести годов. И встали кругом все семь у жертвенника, восьмым же во главе его встал Мартиросса. И каждый держал перед собою сына своего. И чаша общая с вином стояла на жертвенном столе.
— В те времена, когда великие дела вершились, правитель древний жертвовал в закладе царства старшего из сыновей своих. Но жизни ваших слишком ценны, и не богам ничтожным уделим мы от крови отроков, а клятве общей Стражей. Пусть капля крови, что уронят отроки из пальца в клятвенную чашу напомнит им потом о долге перед вами, и также кровь моя сольется в вине за будущих моих потомков.
И поднял он высоко чашу с общей кровью и каждого нарек он Стражем и место Входа называл. И пригублял из чаши тот Страж и его потомок по глотку и скреплял тем клятву за себя и свое потомство по старшинству, которое народится от сыновей и внуков.
Тороссу Синеглазому — Соколиное Гнездо.
Старлейку — самый дальний на запад выход, называемый Улиткой.
Джеронимо получил то, что хотел — у Дуба Трехголового Вход.
Башню дали Мбонге.
Харралду достался Вход, который он добыл мечом с троими братьями
своими и он назвал его в память прочих — Пятым Братом.
Ирландцу Макконнехи — Колодец шестигранный.
Шотландцу Стюарту — Вход Озерный, что он назвал Короной, и выбил
на крышке потом семь зубцов короны.
А после всех Мартиросса пригубил и сам и положил на пустую чашу ключ серебряный, и молвил так:
— Сей Ключ свидетель клятвы, данной нами, он повторяет форму подземелья и символы Входов на нем в таком порядке, как расположены они на месте. Я заберу его с собой, поскольку никто не знает путей Судьбы. И, если не вернусь я, вернется мой потомок в любом колене, как будет то судьбе угодно. И ваши потомки будут на месте Входов ваших по старшинству селиться и тайну Входа, от отцов своих унаследовав, хранить, пока Ключ не вернется. И лишь со смертью Стража Страж новый примет клятву на себя. Когда же Страж погибнет без наследника, то Вход закроют те, кто будет жив, и навеки обрушат своды. И знайте, возвращение Ключа есть приближение конца. Либо вернется Мартиросса, либо Звезда его падет. Падение Звезды освободит вас всех.
Мы завтра с Марвеллом уходим в путь, с уходом нашим вы начинайте строить себе жилища по месту Входа своего, чтобы вам и женам вашим и потомкам было вдоволь места. По вашему желанию устраивайте жизнь свою, но не касайтесь золота до времени, чтобы беды не обрушились на вас. Нарушивший же клятву погубит все свое потомство и сгинет в бесчестье.
Марвелл лишь один свободен от клятв — не смею неволить души парящей птицы и духу песни слов не смею предлагать.
И на рассвете мы простились с друзьями, с братьями. Недолгим было прощанье наше. Никто не плакал, и не было в глазах печали, но каждого обняли мы и каждому в глаза я посмотрел, запоминая их и унося с собою и синеву глубоких глаз Торосса, взгляд черных глаз Мбонги, стальную твёрдость — Старлейка, теплоту карих с искрой — Макконнехи, мечтательность зелено-серых глаз — Харралда, весёлые и рыжие — Стюарта, ореховые с прищуром — Джеронимо.
Мы сели на наших скакунов, под нашими убогими одеждами скрывались пояса, набитые камнями, за каждый из которых продал бы город с населением правитель в Старом Свете.
Тронули поводья, и кони двинулись, унося нас в неизвестность, навстречу солнцу, меж холмов зеленых той страны, где королями будут потомки Стражей жить, либо будут просто жить.
Я обернулся: все они стояли неподвижно и смотрели, как разлука поглощает нас. И скрыли их холмы, и я тогда еще не знал, что покинул их навечно."
ГЛАВА 35. Маюмура Великий
После всех переживаний, посетивших городок на неделе, после зеленого человека, беготни по холмам, Андромеды Оппеншо и пропажи детей наступил, казалось, спокойный субботний день.
Всем четверым крупно нагорело. Но никто из ребят не выдал, где они скрывались. Сказали, что заблудились в горах.
Утром следующего дня Вилли и Минди нашли между своих дверей некий пакет. Развернув его, они к огромному своему удивлению обнаружили там пропавший перевод Хроник Марвелла! Более чем изумленные, они пытались что-нибудь узнать у своих родителей, но те только пожимали плечами и ото всего упорно отпирались. Вилли так и остался при мнении, что дело тут нечисто, не зря же папа под дверью подслушивал!
Вот с Хрониками в руках они и побежали к друзьям, в дом Ларкиных. К счастью, родителей дома не было. Вся четверка уединилась в комнате Джейн, и они дочитали документ до конца.
Друзья потратили почти весь день на обсуждение. Поговорить надо было об очень многом. По-прежнему их тревожил Валет, ставший еще более опасным. Что с ним случилось, как он позеленел, можно только догадываться.
Обсуждали устройство подземелья, пораженные тем, как там все теперь обставлено, и куда девалась сокровищница. Из Хроник явно следовало, что она должна быть видна прямо из жертвенного зала.
Так же необходимо было решить как быть с найденной Хроникой. Отдать ее Сарториусу? Не хотелось. Не лучше ли промолчать и оставить себе на память? С другой стороны, если она здесь, значит, Валет ее не читал, а тогда многие события выглядят иначе. Тогда этот бандит не мог вести планомерных поисков, поскольку информации у него, можно сказать, чуть больше нуля.
Стало известно, что убийца Марка убежал за речку в одних трусах — об этом с большим удовольствием рассказал Тод Валентай. Это очень смешило всю компанию. Они пытались представить себе, что бандит попытается предпринять далее. Скорее всего, начнет искать одежду и еду. Значит, городок подвергнется серии нападений, если его быстро не отловят.
В субботу же решились направиться к Сарториусу, который еще не уехал, как накануне собирался. А по дороге надумали заглянуть в супермаркет и отпечатать на ксероксе копии Хроник — вдруг всё-таки придётся отдать рукопись.
Вилли выходил как раз на улицу, где его ждали остальные, как его внимание привлекли шесть роскошных японских джипов, с шиком выехавших на площадь Центра-Сити. Джипы эффектно затормозили и все разом распахнули дверцы.
Такое бывает разве что в кино, и дети с интересом наблюдали, ожидая, что последует за тем.
Из каждой машины вышли по четверо молодых людей в черных, очень элегантных костюмах немного странного покроя — как в кино. На их головах были широкополые шляпы и у всех черные очки. Они вышли и застыли в ряд, твердо стоя на широко расставленных ногах.
— Ну, кино! — с восхищением произнес Эдди.
Был бы здесь Скрэбб, он бы точно признал в этих красавцах братьев по разуму. Наконец, последним появился еще один красавец. Он вышел, застегивая черные перчатки.
Дети млели, рассматривая с преогромным удовольствием весь этот спектакль. Неужели в их городке будут снимать кино?!
Красавец медленно огляделся и его взор упал на четверых юных аборигенов, торчащих у магазина. Он щелкнул пальцами. Один из шеренги подскочил к ребятам и с ощутимым акцентом заявил:
— Господин хочет говорить с вам.
Ребята переглянулись, но подошли. Красавец оглядел их сквозь очки и проговорил с тем же акцентом:
— Можете заработать.
— Вы шутите! — с восторгом воскликнул Эдди.
— Я не шучу. — брезгливо вздернул губу и показал клыки красавец.
— Господин не шутит! — подскочил все тот же тип.
Остальные продолжали пребывать в неподвижности, держа руки за спиной.
Постепенно начали собираться люди. Большинство смотрели на приезжих с неудовольствием, остальные шушукались.
— Покажете озеро — заработаете сотню баксов.
— Вы кино будете снимать? — с легкой настороженностью спросила Джейн.
— Женщина — не говорить! Говорить — другой! — снова вмешался черный.
— Я вижу, вы не вполне вписались в современную реальность. — небрежно проговорил Вилли. — Мы пойдем, у нас дела.
— Где ирландец? — бросил ему главный.
Вилли стремительно обернулся.
— Кто?!
Господин снял очки и обнаружил молодое, надменное, очень ухоженное лицо. Его небольшие раскосые глаза холодно и жестко смотрели на мальчика.
— Отвечай! — прошипел черный, получив от хозяина ногой в щиколотку.
— Кто именно вам нужен? — вкрадчиво спросил Вилли.
— Другой разговор. — без всяких интонаций отметил господин. — Нужен Страж.
Дети замерли, кроме Вилли. Он смотрел на японца, потом медленно проговорил:
— Информация стоит денег.
Японец достал сто долларов и не спешил отдать.
Дети не смели пошевелиться, они уже догадались, что никакое это не кино, но не верили, что все могло вот так происходить.
— Совсем недавно он находился недалеко от озера, на заброшенной ферме. Но мы с вами туда не поедем, нас мама заругает.
Японец убрал в карман деньги и надел очки.
— Последний вопрос: где заправка?
— Информация стоит денег.
Едва японцы уехали, на Вилли накинулись товарищи.
— Я думала, ты сейчас все скажешь! — негодовала Минди.
— Вилли, это — класс! — хлопал его по плечу Эдди.
— Вилли, я думаю, что он не Валета ищет!
— Вот именно, а если он найдет дорогу на заправку, то встретит там Бефа и Пига, а те за полушку маму родную продадут!
Они не заметили кое-что, поскольку и не смотрели в ту сторону. За стеклом супермаркета в самом начале разговора возник мистер У. Он увидел приезжих , изменился в лице и медленно отплыл назад, потом юркнул в торговый зал. Выскочив с заднего хода, он заметался, потом схватил велосипед одного из работников супермаркета и изо всех сил закрутил педали. Ему было очень неудобно, поскольку велосипед был ему велик, а маленький кореец привык ездить на своем, легком подростковом велосипеде.
— Что все это значит? — с тревогой спросила брата Минди.
— Мне все время не давала покоя одна вещь. Недавно убили Абрахамса Стюарта, в тюрьме. А он, помните, Пазола рассказывал, время от времени бормотал о Стражах и сокровище и называл ирландца и негра.
— Мы должны срочно принять меры!
— К Пазоле!
Чётвёрка ринулась к дому миссис Доу, благо, что он рядом. Но того не оказалось дома, и миссис Доу чрезвычайно удивилась их встревоженному виду. Где адвокат? Она не знает, он ушел, не доложившись.
* * *
Маюмура Матусаки недавно явился обживать новые земли. Он считал себя мафией. Начинал он в Японии, как водится, с шестерок, в структуре своего дяди. Но быстро сообразил, что ему придется выслуживаться лет двадцать, по меньшей мере, чтобы заиметь хотя бы надежду выбиться в заметную фигуру.
Японские мафиозные кланы подчинялись общей в Японии традиции, как и любые бизнес-структуры. Медленное восхождение наверх при протекции родственников, выкладываясь на службе за грошовую плату по двадцать четыре часа в сутки. Нет права голоса, нет свободной воли. Кто вздумал бы выразить несогласие боссам, тот зашивался в мешок и отправлялся на дно Токийского залива при свете звезд.
В столице была самая косная атмосфера в мафии, старые бонзы которой придерживались самых неукоснительных правил, из-за обстановки крайней конкуренции между древними кланами. Это означало, что рыбы Токийского залива получали хорошее питание и большей частью их кормом были нелюбимые племянники старых мафиозных дядюшек.
Маюмура был молод и хотел жить, а не подносить сакэ с поклоном, считая это высокой честью. Он попытался достичь удачи в провинции. Но все места были заняты. Тогда он сколотил тайком кучку молодых бездельников, большей частью, не имевших желания добиваться черных поясов, и стал искать себя за пределами родины.
Проще всего было убраться в Америку, где японцы на каждом шагу, не то, что в Европе. Там и впрямь дела пошли, в основном, благодаря рекламе, которую создали японской мафии тысячи дешевых и не очень фильмов в жанре "экшен". Маюмура не лишен сообразительности, и быстро подстроил свою гвардию под экранный образ.
Он был очень жестким, даже жестоким боссом. Это было тем более необходимо, что сам Маюмура выдвинулся, благодаря неповиновению. Он спешил пригнуть своих людей, но в то же время не лишал их некоторой компенсации за унижения.
Это была молодая и наглая банда. На таких, которые множились, как мухи, с беспокойством смотрели крутые бонзы, которые придерживались традиционного положения вещей. У молодёжи определенно ехала крыша от свободы.
Маюмура искал поживы. Рэкет приносил меньше, чем хотелось бы, а налаживать влияние без денег нельзя, уважать не будут.
Один из его приближенных, попавший в тюрьму за то, что не сориентировался в ситуации и открыл огонь по федералам, парился за решеткой. Там он и услышал, а потом передал боссу случайно пойманную информацию о неком парне в Д., который сел на пожизненный срок и болтает о сокровищах. Парня, правда, считали тронутым, но босс мог в случае удачи, вытянуть своего человека из тюрьмы.
Маюмура посчитал, что информация может быть не пустяковой, и организовал подсадку в Д. Парень в самом деле был тронутым, но это не значит, что из него не надо трясти сведений.
