Злая сказка жизни

Конечно, за годы, прожитые в спокойствии, разум многое забыл, но тело помнило. Я доверилась ему, постаравшись не думать, поверить инстинктам, подзабытым навыкам. Во время походов рядом всегда были друзья, поэтому особенно отточить искусство владения мечом не получалось. С такой армией в тесном помещении, один на один мы еще не встречались. Обычно я или успевала убежать куда повыше, или друзья успевали освободиться. В любом случае с мечом до меня редко кто доходил. Сейчас же численный перевес был слишком большим, бежать мне было некуда. Просто отмахиваться, ожидая, когда освободятся друзья, тоже не вариант. Единственное, что у меня было, это я сама. Причем та, которую я предпочла бы навсегда вырвать из своей памяти. Но сейчас для меня это был единственный шанс. Мне нужно было вспомнить себя другую. Стать хоть чуть-чуть такой, как была когда-то на арене.

Что помогало мне тогда драться? Ненависть и отсутствие страха за свою жизнь. Сейчас же первого не наблюдалось, зато второе было с избытком. Я отчетливо поняла, что на меня идут четверо бойцов, и что хочешь с ними, то и делай. А особенно делать-то было и нечего. Разве что отступить к стене. Внутри зарождалась паника: не справлюсь. Мне нужно было что-то, что помогло бы пересилить страх. К несчастью, жизнь решила мне в этом помочь. Краем глаза я заметила, как один из бойцов все-таки достал Эрла. Зажав рукой рану на боку, брат, как и я, отступил к стене под резко усилившимся натиском оставшихся противников. И тут я почувствовала возвращение той ненависти, которая когда-то помогала мне убивать. Мысль о том, что какие-то паршивые наемники могут лишить меня любимого брата, предала недостающих сил. Ненависть вытеснила из головы все прочие мысли. Как в давно забытые времена разлился по телу огненный дурман — жажда крови. Я отдалась ему вся, без остатка, с головой бросившись в безумие боя. Мне не были страшны ни ранения, ни смерть. Конечно, в этот раз не любой итог меня устраивал, но думать об этом было некогда. Как и в былые времена Смерть была на моей стороне, и мы с величайшим удовольствием прошлись по залу. Снова Лиона-стихийник с наслаждением отдавала напарнице детей Жизни. Всех, кто под руку попадался. Я снова вспомнила азартные крики толпы, призывающие к убийству, и даже ощутила во рту привкус самокруток Ша.

От наваждения меня избавил король. Он, внезапно возникнув передо мной, двумя резкими ударами выбил оружие из рук и наградил оплеухой.

— Очнулась? — спросил Леонард, за подбородок поворачивая мою голову и смотря в глаза.

Мотнув головой, чтобы освободиться и от руки и от остатков безумия, я оглядела зал. Повсюду была кровь и трупы с застывшим на лицах ужасом. Разрубленные, изувеченные, с немым укором смотрели они невидящими уже глазами. Похоже, я добивала даже убегающих. Только что-то их было существенно больше, чем двенадцать.

— Хорошо постаралась, молодец, — похвалил меня брат, вылезая из-за стола. — Только на будущее, хотя бы кого-нибудь из врагов в живых оставляй, а то и побеседовать не с кем.

— Да ладно врагов! Хотя бы своих не трогай! — подал голос Ворон, выбираясь из-под барной стойки.

Снова пристально посмотрев мне в глаза, Леонард досадливо цокнул и, развернув за плечи, повел к выходу, велев остальным:

— Давайте-ка выбираться отсюда, пока еще солдаты не нагрянули. Я, конечно, король, но объясняться не хочется.

Ворон резво сбегал наверх за нашими вещами, а Леонард с Эрлом вывели все еще обалдевшую меня к коновязи. Увидев хозяйку, Елка протяжно заржала и попыталась встать на дыбы. Король же решил не тратить время на уговоры капризной лошади, а просто усадил меня перед собой на Дымка. Уехали мы как раз вовремя: вдали слышался топот солдатских ног. Причем, насколько мне помнилось, полуэльф чуть отстал, но беспокоиться о нем мне было некогда. Меня колотила крупная дрожь и снова хотелось курить. Последнее ощущение вызвало почти звериную панику, живо напомнив ужас четырех тюремных ночей.

— Тихо, тихо, все кончилось, — твердил мне Леонард, прижимая к себе, но я почти не слышала, стараясь вырваться из его рук и из накинутой петли эльфийской веревки. Надвигалась ночь, надвигалось возмездие... Нужно выбраться, нужно найти...

— Эрл, сворачивай к лесу, я ее не удержу! — услышала я королевский крик с нотками отчаянья.

И тут мне отчетливо вспомнился сон, видимый в цыганском таборе. На самом деле Стихий вовсе не четыре! Похоже, сегодня Время решило наказать свою дочь. Нет! Я не хочу! Пустите!

— Я тебе покусаюсь! — Леонард отдернул свою руку и велел подбежавшему к нам Эрлу. — Снимай ее!

Когда Время отнимет мою память, разрушит разум, проведет через лабиринты безумных кошмаров, за расплатой придет Жизнь. За каждого своего ребенка отомстит она невыносимой болью и страданием. Да как вы не понимаете! Пустите же вы меня!!!!

— И что мне с ней делать? — растерянно вопросил Эрл, прижимая брыкающуюся меня к себе.

— Выруби! — приказал король.

— Ты что! Я ж убить могу ненароком!

Да! Точно! Сделай это! Ведь лучше ты, чем она! Я же знаю, что в конце пути меня будет ждать Смерть. Та самая, с которой мы сегодня поразвлекались...

Но тут Леонард сам отправил меня во тьму. В этот раз из всего многообразия обличий, она приняла лик спасительницы. Успокоившись в ее объятиях, я почувствовала, что все не так и страшно. Что мне просто показалось. Ни Жизнь, ни Смерть, ни Время не вмешиваются напрямую в судьбы людей, ну или, по крайней мере, им нет дела до наказания бестолковых стихийников. Все действительно кончилось. Давным-давно, на полу тюремной камеры.

Из мягких объятий небытия меня нещадно выдернул шум драки.

— Ах, ты сволочь коронованная! — ревел Эрл. — Кто сказал, что все кончилось?

— Эрл, перестань, ты его убьешь! — это Ворон.

— Убью! И то мало этой скотине будет! Да какого хрена мы вообще с ним связались!

Открыв глаза, я увидела, как брат остервенело пинает Леонарда, а полуэльф пытается как-то этому помешать.

— Прекрати! — как можно жестче крикнула я.

Подействовало. Эрл стряхнул Ворона и отошел от лежащего на земле короля.

— Добил бы уж, — прохрипел Леонард, все же потихоньку поднимаясь.

— Ну уж нет, — прорычал Эрл, сплевывая в сторону. — Это ее право! Сейчас ты ей все расскажешь, и если она захочет, то добьет!

Король посмотрел на меня, и я просто обомлела от произошедшей с ним перемены. В его взгляде больше не было ненависти, а вместо нее там виделась лишь боль. Столь быстрая метаморфоза поставила меня в тупик. Ведь все эти годы я буквально кожей чувствовала на себе холод его обозленного взгляда. И только в краткие моменты спектаклей-заигрываний он теплел, но лишь до уровня легкой издевки. Сейчас же глаза Леонарда были точно такими, как в той, прошлой, казалось бы, навсегда похороненной жизни, убитой роковым утром. Такие же теплые, только полные боли и страха.

— Оставьте нас одних, — велел король, принимая сидячее положение.

Однако Эрл возмутился:

— Чтоб ты ей наврал с три короба?! Нет уж. Чужих тут нет, так что вперед.

— Ладно, все равно мой план с треском провалился, — король провел ладонями по лицу и посмотрев на меня, сказал. — Лиона, как ты, наверное, догадалась, твой брат винит меня во всех твоих несчастьях. Я не буду говорить тебе, насколько он прав. Просто расскажу все, как есть, а ты сама решишь. Если захочешь, по приезду во дворец, я повторю все тоже самое, выпив зелье искренности, но сейчас выслушай так. Эрл, как самое заинтересованное лицо, проследит за моей честностью.

— Уж будь уверен! — проворчал брат.

Горько усмехнувшись, король начал:

'Все началось вечером, после того боя на турнире. Я шел с допроса майронца, жутко разозленный. Ничего против меня их король не замышлял. Рыцарь просто поддался азарту боя и чуть не прикончил меня случайно по собственной инициативе. Я решил выйти в сад, чтобы спокойно подумать, не ошибся ли где-нибудь. И так и эдак, прокрутив в уме факты, я уже хотел признать, что это действительно был неудачный переворот, и теперь мне пытаются мстить какие-то недобитки. Но вдруг мое внимание привлекли чьи-то голоса. Оглядевшись, я увидел в тени башни двоих типов. Так как я по привычке шел вдоль стены, они меня не заметили, и мне удалось подкрасться совсем близко, однако разглядеть их лица мешали накинутые капюшоны. Мужчины говорили вполголоса, поэтому опознать их было сложно, хотя что-то знакомое явно было.

— Хорошо, в бой влезла, не то похоронили бы, вместе с нами и всеми хозяйскими планами! — вполголоса вещал один.

— Говорю тебе, девка эта все равно мешает. Пока он любит ее, ничего не выйдет, хоть что делай! — с жаром убеждал его собеседник.

— Ну хорошо! Значит надо как-то аккуратно ее убрать.

— Нельзя, — сокрушенно покачал головой второй. — Мстить будет и пока не отомстит, ни о чем другом и не подумает. Конечно, у нас есть еще время в запасе, но кто его знает, что ему в башку после мести стрельнет. Да и стихийника просто так не уберешь. Разве что убийц нанять, но это хороших искать надо. Когда она в силе, то почует, отобьет, а в открытую напасть, так король ей такую охрану сделает!

— Мысли шире, — усмехнулся собеседник. — Я сказал убрать, а не убить. Она же в первую очередь женщина. А мне придворные дамы на ушко шепнули, что Леонард, видимо, в постели не очень. Ни одну из них не попробовал, побоялся на весь двор опозориться.

— И что? — непонимающе уточнил второй.

— Неудовлетворенные женщины всегда на сторону смотрят, — усмехнулся первый. — Их пальчиком помани, сами побегут. Ну а даже если и нет, всегда поколдовать можно. Пусть возненавидит ее, прогонит и тогда любовничек дело сделает, раз уж хозяйская воля такова. От него она не будет ждать подвоха. Двух зайцев убьем: и кровь для чего-нибудь получим, и короля от нее избавим.

Пара секунд под аркой висела тишина, а потом второй заговорщик спросил:

— А брат ее? Он заподозрить что-то может. Не сейчас, так после.

Первый лишь беззаботно махнул рукой:

— Его убить проще будет. Травануть, или даже пристрелить. Он-то болты отбивать не умеет. Так что подумай, куда бы короля сбагрить на время и действуй, не то испытаешь на себе хозяйский гнев.

— Хорошо.

На этом они разошлись, причем один скользнул в потайной ход башни, а другой быстро зашагал вглубь сада. Я последовал за ним, но зайдя за угол, он как сквозь землю провалился'.

— И вот тогда наше величество начал дурить, — перебил короля Эрл.

— Вообще-то я просто собрал друзей и честно рассказал вам все, что слышал, — неубедительно возмутился король.

— Заметь, Лиона, тебя в состав друзей он не включил, — продолжил комментировать брат.

— Она бы все равно не полезла в очередную авантюру! — поморщился Леонард. — Которую, кстати, не я придумал.

— Да, тут надо признать, рыжик, разыграл нас как по нотам, — грустно усмехнулся брат, и поинтересовался, — Ты знала, что он разумом баловался? Вот и мы тогда не знали.

— Я продолжу? — спросил чуть побледневший король и не дожидаясь ответа, заговорил дальше.

'Так вот, выслушав мой рассказ, Квен предложил разыграть загадочного врага по его же сценарию. Он обещал мне, что сам уболтает тебя на спектакль с изменой, затем увезет и на какое-то время спрячет, пока мы не разберемся, что к чему. А если повезет, то враг увидит свою игру и выйдет на Квена с деловым предложением. Тут и сцапаем. Как назло, я тогда поранил палец, и мой перстень лежал в кармане, поэтому его идея показалась нам обоим совершенно логичной. Кроме того, у меня возникла своя мысль. Допрос рыцаря проводили мы с Эрлом, и никто кроме нас не знал, что Майрон на самом деле ничего против нас не имеет. Однако нанесенное оскорбление давало мне кое-какие выгоды. Я поехал в Майрон, чтобы в качестве извинений получить у тамошнего короля разрешение, безнаказанно распускать про его королевство сплетни, якобы он имеет на мою голову виды. Таким образом я хотел усыпить бдительность загадочного врага. Якобы, мы и не подозреваем о его существовании. В эту часть плана мы, к счастью, забыли посвятить Квена, поэтому он знал лишь официальную версию.

Когда мы вернулись, я узнал от прислуги, что все шло точно по плану. Стрелок, как и обещал, ежедневно маячил с тобой перед всем двором, а в назначенный день устроил показательное утро в постели. Тогда, посмотрев в твои глаза, я не увидел там ни капли раскаянья. Поэтому точно знал, что это был лишь фарс.

Выгнав вас, я честно всем подряд сообщал, как тебя ненавижу и даже женился поскорее, чтобы ни у кого не возникло сомнений. Противник тоже играл свою партию, периодически покушаясь на Эрла. Но я старался всегда быть рядом, осложняя задачу, ведь моя жизнь почему-то была ценна. Огорчало только то, что нам никак не удавалось выйти на загадочного хозяина. Исполнителей всегда находили мертвыми и никто из тех, с кем они общались накануне, не имели никаких злых намерений. Это окончательно убедило нас в том, что противник — маг, причем сильный. Способный внушать мысли на расстоянии и затем также убивать. Да, правильно мыслишь: про отравления тоже чаще была официальная версия.

Сначала я радовался, что тебя не было в этом кошмаре, но когда по прошествии месяца от вас так и не пришло никаких вестей, начал беспокоиться. Со временем беспокойство переросло в злость. На себя. Ведь, по сути, я не мог ничего сделать. Начатую игру нужно было доигрывать. Так как я не знал, что с вами случилось, то и организовать нормальные поиски, не выдав себя, не мог. Под любым предлогом мы с Эрлом периодически уезжали из замка. Иногда он сбегал один. Причем, брат твой оптимистично утверждал, что у вас на самом деле действительно закрутился роман. Но я знал, что это не так, хотя через какое-то время мне уже самому хотелось в это поверить. Так что все, чем Эрл уговаривал тебя вернуться сперва его личная инициатива, а потом уже мной одобренная и подправленная.

Когда Мира родила одержимого ребенка, я подумал, что он и есть загадочный маг, просто переродившийся в новом теле. Да, за это время мне пришлось изучить всю доступную литературу по всевозможным ритуалам, где можно как-то использовать живых королей. Вариантов нашлось великое множество. Но толком думать я не мог.

Когда вернувшийся с очередных поисков Эрл, ничего не объяснив, кинулся на меня с кулаками, я даже обрадовался. По крайней мере, ты была жива. Но когда твой брат рассказал, где он тебя нашел, почему и в каком состоянии, то злость моя переросла в бешенство. А после тех четырех ночей в тюрьме оно сменилось ненавистью. К себе. Можешь представить, насколько она была сильна, раз даже ты в нее поверила. Теперь ты знаешь всю правду, так что решай сама, стоит меня добивать или нет'.

Король закончил свой рассказ и выжидающе на меня уставился. Я же сидела, молча, пытаясь как-то уложить в голове услышанное. Нужно сказать, что практику выказывания недовольства кулаками в наш отряд ввел Эрл. Правда, на меня это никогда не распространялась. Или я не доставала мужчин так сильно. Как бы там ни было, если виновник признавал свою неправоту, он разрешал товарищам выплеснуть гнев, чтобы раз и навсегда закрыть вопрос. Это избавляло нас от опасности затаенных обид. Ведь каждое завтра мог быть новый бой, в котором придется прикрывать товарища, зная, что кто-то прикроет тебя. Но такой способ был хорош при незначительных обидах и разногласиях. Когда ты просто разозлен и жаждешь выплеснуть свои эмоции. У меня же их просто не было. Как будто разум поставил блок, отказываясь осознавать рассказ короля. Или это были последствия недавних событий? В любом случае, сейчас мне ни сказать, ни сделать было нечего. Хотя вру, кое-чего мне все-таки хотелось. Поднявшись, я подошла к своей сумке, вытащила оставшийся с завтрака бутерброд с сыром и флягу с водой.