— Я проиграл .
Ответом ему стала кривая ухмылка:
— Для тебя это была бы слишком лёгкая смерть, Изген...
Конечно же пленение Шерога, Изгена и Рекина утихомирило далеко не всю лендовскую знать. Родственники и некоторые союзники пленённых Старейшин решились на настоящее восстание , тем самым полностью развязав руки княгине. Теперь она могла открыто поквитаться с убийцами Озрика и припомнить Старейшинам все былые обиды , да ещё и присовокупить на будущее — чтоб не повадно было! К тому же, в войсках владычицы раскола не произошло — "Ястребы" и "Совы" как обычно остались верны княгине, а "Молниеносные" предпочли сами изгнать из своих рядов тех, кто считал присягу Ленду необязательной.
Через пару месяцев после начала восстания объединённые войска бунтовщиков были разбиты ратью Нахимены полностью. Бежавшие с поля боя Старейшины попытались укрыться в своих замках, но это послужило лишь отсрочкой их гибели. Казавшиеся неприступными твердыни сдавались одна за другой, а трупы их защитников стали добычей воронов. Нахимена запретила хоронить бунтовщиков, а взятые ею замки разбирались чуть ли не по камушку. Но, под корень вырезая непокорную знать, княгиня тщательно следила за тем, чтобы окружающие замки поселения остались нетронутыми. Такая избирательность не осталось незамеченной простым людом и Нахимена мгновенно снискала себе славу жестокой и кровавой , но справедливой властительницы. Что же до ненависти знати, то княгине было к ней не привыкать! К тому же теперь к ней прибавился страх — Владычица показала, что действительно унаследовала характер Тана...
Когда в Ленде отгремели бои и войска княгини вернулись в Крейстет, настало время для публичной казни до сих пор томящихся в подземельях отравителей. В то утро наконец-то ударили заморозки , но, несмотря на ветреный и холодный день Круглая площадь была забита до отказа. Люди лезли друг другу на головы , сидели на крышах, высовывались из окон. В толпе были не только крейстетцы и обитатели близких к столице посёлков. На площади можно было увидеть и крейговцев, и триполемцев. Горожане и селяне, купцы и наёмники — все они пришли посмотреть на то, как будут пытать, рвать на куски и казнить самой лютой смертью Старейшин — изменников. А пока казнь не началась и палачи скучали на огромном помосте , заставленном жутковатыми орудиями их ремесла, толпа во всю пялилась на Владычицу и её свиту.
Нахимена спокойно сидела на чёрном , покрытом попоною с гербами Ленда жеребце. Воронёные латы княгини матово поблёскивали на солнце, но шлема Владычица не одела и сотни жадных до зрелищ глаз были устремлены на её нежное лицо со скорбно поджатой ниточкой губ и целый водопад тёмных волос. Стоящие на площади люди уже знали о том, что доспехи княгини не были пустой данью традиции. Владычица не только командовала войсками , но и принимала непосредственное участие в сражениях. Говорили, что во время штурма одного из замков она была ранена, но даже после этого осталась вместе со своими воинами. Неистовая кровь отца — что тут ещё скажешь...Правда, стоящие поодаль от помоста молодые парни, промышляющие то охраной караванов, то их грабежом, обсуждали совсем не полководческие таланты княгини.
— Ну вот! А говорили, что красавица...— высокий наёмник с шалыми глазами на явно плутовской физиономии разочаровано вздохнул. — У неё ведь даже груди нет!
— Не с твоим рылом судить о красоте, Лис. — его ещё совсем молодой товарищ несогласно тряхнул густой гривой огненно рыжих волос и добавил .— Тем более, что твою Звёздную Деву я видел — конопатая, курносая крестьянка с грудью, как вымя её же коровы!
Но названный Лисом парень лишь возмущённо завертел головой:
— Ну так правильно — хоть подержаться есть за что, а тут...
— А тут порода, дубовая твоя башка! — рыжий мечтательно прищурил зелёные глаза .— Ты на её осанку посмотри, на лицо... А глаза какие! Да я бы с такой...
— Да замолчите вы оба! — не выдержал их третий товарищ : по одежде — лендовец, но по лицу — чистокровный грандомовец. — Мечник свидетель, ваши длинные языки приведут нас на плаху! Рудый, мне казалось, что ты умнее...
Но рыжий парень ничего ему не ответил. Словно позабыв обо всём на свете, он впился глазами в одного из сопровождавших княгиню людей. Неподвижный всадник на мощном палевом коне казался каменным изваянием. Плотный и широкий, с меховой опушкою плащ не мог скрыть уродующего человека горба, а ветер нещадно трепал его чёрные , густо пронизанные сединою волосы, отбрасывая их на лицо и глаза. Но человек не обращал на каверзы ветра никакого внимания и его угрюмое, с тяжёлым подбородком лицо оставалось таким же неподвижным ,что и прежде. Жили лишь глаза — черные, словно аркоская мгла и такие же недобрые....
— Знаешь, пялься ка ты лучше на княгиню! — болезненный тычок Леоза вывел Рудого из оцепенения. — Безопасней будет!
— Скажи мне, кто этот горбун? — Рудый бережно огладил оголовье меча и снова принялся пожирать окаменевшего всадника глазами.
— А тебе не ясно ? Колдун это амэнский. Говорят, что во время бунта он Старейшин чуть ли не голыми руками рвал! А ещё бают, что его единственный приятель в Крейстете — княжеский палач. Видно, интересы у них больно схожие. — Леоз сплюнул себе под ноги, явно выражая этим жестом своё отношение как к заплечных дел мастерам, так и к колдунам. Но , заметив, что Рудый снова , прищурив глаза смотрит на горбуна, сказал. — Пошли отсюдова! Чем на ветру носы морозить, лучше пойдём да выпьем. Оно веселее будет!— и, не дожидаясь ответа приятелей, поволок их за собою с площади.
Как только наёмники ушли , стальная стена воинов позади княгини разомкнулась и на площадь вывели приговорённых. Несмотря на стужу, на Старейшинах были лишь нательные рубахи да штаны, а от их многочисленных гривен , оберегов и колец не остались и следа — лишь ладанки болтались на голых шеях. Руки приговорённых не были связаны, но ратники прочно держали их за локти. Старейшин поставили в ряд перед толпою и один из "Молниеносных" громко зачитал обвинение. В отличии от южан, лендовцы не были особо щедры на слова и оглашение приговора заняло не более минуты. Виновные в отравлении и мятеже против княгини приговариваются к прилюдным пыткам и смерти — предельно кратко и ясно... И тут Шерог вырвался из рук державших его воинов и бросился к княгине. Ухватившись за стремя, он принялся целовать кончик её сапога, завывая при этом:
-Владычица! Пощади! Оговорили меня, старика! Пощади!
Нахимена попыталась отдёрнуть ногу, но Старейшина вцепился в неё, словно клещ :
— Смилуйся, княгиня! Это Солены во всём виновны! Они, проклятые, ещё со времён вашего отца замыслили ваш княжеский род извести!
Так и не проронив ни единого слова, Нахимена подняла коня на дыбы. Жеребец , заплясав, начал бить передними копытами по воздуху, но Шерог так и не выпустив стремени, волочился за конём по грязи и орал уже на всю площадь:
— Пощади! Я всё скажу! Изген плохо говорил о тебе! Мол, зачем нам виннская шлюха и её отродье! Это всё он! Он и Солены, а меня оговорил Аскен! Змей проклятый! Пощади!
Внезапно Нахимена перестала тревожить и горячить коня. Резко осадив своего вороного, она ещё несколько мгновений смотрела на продолжающего слюнявить ей сапог и выкрикивать всё новые и новые имена Шерога, а потом тихо, но чётко произнесла:
— Колесуйте его!
"Молниеносные" немедленно выполнили приказ княгини. Отцепив Шерога от стремени они поволокли по прежнему упирающегося Старейшину на помост. Мольбы Шерога моментально превратились в ругань и проклятия , но когда воины сдали его на руки палачам, он замолчал и лишь дико поводил вокруг себя глазами.
Конечно же, одним колесованием дело не ограничилось, но лицо Нахимены не дрогнуло даже тогда, когда от Шерога остался лишь судорожно дёргающийся кусок мяса с начисто содранной кожей! Нет, мучения Шерога не доставляли ей радости, а совершённое возмездие не принесло удовлетворения. Что бы она ни сделала, Озрика и сына ей не воскресить: впереди её ждёт лишь холодное одиночество, а Крейстет... Прислуга уже хорошо выучила новую привычку хозяйки — в ясные ночи княгиня бродила по замку, иногда надолго задерживаясь то у какой-нибудь колонны, то у неприметного куста во внутреннем дворике. Но то что для слуг являлось бессмысленным блужданием, для Нахимены было путешествием в царство по-прежнему дорогих сердцу призраков. Вот, возле этого окна она прощалась с мужем.. Под этим кустом виннский заложник обычно вырезал свои деревянные фигурки, а вон в том углу на соколятне было место Когтя...
— Посмотри на неё, Эскен! За всё это время она даже бровью не повела! Железная выдержка у девчонки! — купец-крейговец толкнул в бок своего приятеля, а тот в ответ задумчиво покачал головой:
— Железное сердце, я бы сказал! Даже не вериться, что столь хрупкий и нежный облик может скрывать в себе такое...
Купец насмешливо фыркнул :
— Я вижу, в тебе опять просыпается поэт! И всё из тебя университет Эрка не выветрится... — а потом он вдруг осёкся и, скрестив пальцы против дурного глаза, пробормотал:
— И чего так пялиться? Как бы не вышло чего...
Последнее его замечание касалось Олдена, которого собравшаяся на площади толпа действительно некоторое время занимала больше чем то, что происходило на помосте. Как только пролилась первая кровь, лица зрителей казни явили сотни оттенков самых разных чувств. Ненависть и страх; холодное любопытство и брезгливая заинтересованность; испуг, смешанный с азартом и плотоядная алчность, омерзение и жадный интерес...Но горбун уже видел подобное десятки раз! Олден незаметно вздохнул и перевёл взгляд на помост — лишь для того, чтобы удостовериться, что и там было всё так же, как всегда. Животный ужас в глазах казнимых и хмурая сосредоточенность палачей — они были заняты выполнением привычной работы... Верхняя губа амэнца брезгливо дёрнулась, но уже в следующее мгновение его лицо снова превратилось в каменную маску.
... Весть о казни Старейшин быстро разнеслась по всему Ирию, ясно давая понять всем, что Ленд изменился, а правящая им княгиня — не безвольная кукла в руках Совета, а действительно Владычица. Затаился вечно жаждущий земель соседа Молез, притих Лакон. Понимая, что теперь поодиночке нападать на Ленд опасно, грандомовские рода попытались унять постоянно разделяющую их вражду. Между тем Нахимена не стала ещё больше расшатывать устои своего княжества — Совет собирался так же как и раньше, но теперь им руководил Келред из рода Солен. Новый глава Совета не льстил княгине и не рассыпался в лживых заверениях верности, как этого можно было бы ожидать от того, кто занял место казнённого. Келред разговаривал с княгиней резковато, но честно — как с равной, и Нахимена прислушивалась к его словам. Казалось, что наступило время затишья, и даже "Молниеносные" сохранили своё положение... Но княгиня знала, что мир в Ленде не затягивается надолго и торопилась упрочить границы своих вотчин. Сопровождающий Владычицу Олден глядя на то, как Нахимена, несмотря на стужу, порою по нескольку дней не слезает с коня, лишь хмурился. Он понимал, что полностью погрузившись в заботы о княжестве, Нахимена пытается унять терзающую её тоску...
Весна пришла совершенно неожиданно — казалось, ещё вчера падал снег и повсюду царил мертвящий холод, а сегодня ноздреватые сугробы можно увидеть лишь с северной стороны Крейстета , из чёрной земли проклюнулась первая трава, а на деревьях вот-вот лопнут налившиеся соком почки.
Олден прищурившись посмотрел на по-весеннему яркое солнце и расстегнул высокий воротник плотной куртки. Едущая рядом Нахимена улыбнулась :
— Не радуйся раньше времени, южанин! Лендовские вёсны обманчивы...
Вместо ответа горбун лишь улыбнулся ей в ответ. Он заметил, что с приходом весны княгиню покинула ставшая уже почти привычной суровая печаль. Душевные раны Нахимены постепенно затягивались и хотя боль от них так до конца и не утихнет, тоска и отчаяние больше не заслоняли от Владычицы окружающий мир.
— ...Так ты говоришь, что формулу можно упростить... — Княгиня вернулась к прерванному ей же самой разговору.
— Можно. Правда, смесь не станет от этого менее капризной. Думаю, что из-за сложностей в изготовлении ваши предки так и не довели её до ума. И её нельзя давать в руки кому попало — обращению с этим веществом надо учить...
Нахимена задумчиво посмотрела куда-то вдаль:
— Знаешь, я уже давно раздумываю над тем, что ты рассказал мне об амэнских лекарях. Наши медики уступают им на целую голову. К тому же, они не стремятся перенимать чужой опыт... — княгиня снова взглянула на Олдена. — Ты бы мог обучить отряд ратников лекарскому искусству и обращению с пламенем?
Горбун нахмурился и, помедлив с минуту, кивнул головой:
— Если они не окажутся безнадёжными тупицами, то смогу.
— Хорошо. Ряды "Ястребов" недавно пополнились, так что у Кройстена найдётся для тебя сотня. — И тут Нахимена взглянула на нахмурившегося Олдена. — Тебе не по нраву обучать простолюдинов? Что ж, среди "Молниеносных" тоже можно найти подходящих...
Горбун отрицательно мотнул головой:
— "Молниеносных" я точно ничему бы не обучал. Дело не в благородстве крови, княгиня. Я хочу сам подобрать себе людей!
Княгиня улыбнулась:
— Хорошо. Пусть так и будет.
...Олден поправил воротник чёрно-серой, с мелким клёпом куртки и повёл плечами., проверяя удобство новой одежды. Все строгости и обычаи были соблюдены, присяга Ленду принесена и бывший тысячник "Карающих" стал главою третьей "Ястребиной" сотни. Или, если вернее, толпы рекрутов, понятия не имеющих о воинском деле.
Кройстен по достоинству оценил идею княгини. Конечно, любой воин в состоянии перевязать раны и вытащить стрелу, да и лекарей, следующих за армией в обозе, хватает, вот только то, насколько искусны наёмные врачеватели, ратники узнают на своей шкуре и потому не особо им доверяют. Тысячник не раз сталкивался с тем, что воины его отряда ни за какие коврижки не хотели попадаться в руки к врачам из обоза, предпочитая получать помощь из рук товарищей. Лекарям, которые будут таким же воинами, что и они сами, ратники, вне всяких сомнений, будут доверять больше! Но когда Олден сказал ему, что хочет взять в свой отряд молодых ещё ничему необученных новобранцев, глава "Ястребов" покачал головой:
— Лучше подбери себе людей из тех, кого не надо обучать воинскому ремеслу, ведь у тебя и так хлопот с отрядом будет побольше, чем у меня со всеми моими ратниками . Мои рекруты — это селяне да мастеровые, даже не представляющие, что такое конный строй! К тому же, ты хочешь обучать этих парней лекарскому ремеслу и алхимии, а многие из них умеют лишь считать до ста и читать!
Выслушав главу " Ястребов", горбун усмехнулся:
— Я всё понимаю, Кройстен, но тем не менее считаю, что учить с азов всё равно легче, чем переучивать...
— Тогда хотя бы возьми себе в помощь несколько опытных бойцов. Например, Регир — хороший десятник. Дед у него травником был и внук у него кое-что перенял... Марек тоже будет тебе полезен, Игри, Дерри...
