— Хорошо, а дальше?
— Дальше? — мечтательно улыбнулся Шурга, — Дальше мы заберем мой меч и коготь Огадура и поедем назад. Будет конечно тяжело, но мой клинок, благословление Огадура и твоя магия пробьет нам дорогу к Орчибат. Когда вернемся, ты расскажешь про похищение, и я вызову на поединок отца. Мои соплеменники привыкли драться, полагаясь исключительно на свою силу, а не на умение. Нияз считался воином не из последних, а я его легко уделал! — с гордостью выпрямил спину Шурга. — А с мечом Могултая и отца победить смогу!
Чем дольше я слушал орка, тем больше раздражения начинал вызывать его безумный план.
— Нет, в храм не пойдем, — прервал я фантазии Шурги.
— Но почему?
— Потому! — я не собирался ссориться с орком, которому, очевидно же, все эти мысли пришли с одной только целью — вернуть свою драгоценную железяку.
— Волдемар, поверь мне, все будет хорошо! — в очередной раз произнес Шурга. — Не смотри на меня, что мал ростом. Я у наемников не только следопытом работал, но и подсмотрел кучу интересного. Они держали меня за полезную зверушку, поэтому не скрывали свои тренировки. Знаешь как я могу?..
Тут я все же не выдержал и, вскочив на ноги, склонился над Шургой и со злостью прошипел:
— Верь мне? Да каждый, которому я здесь верил, меня потом предал. Да что бы я, хоть еще раз, принял чьи-то слова на веру?! Цагаан, Шоцу, Нияз, а раньше чертова тварь из леса, а потом еще тупые жадные друмы, Аркин например, а еще... — я начал перечислять имена предателей и в шоке остановился на середине фразы.
В этом мире все мои беды от того, что я кому-то доверился хоть в малой степени. Но если мне врали орки, гномы и демоны, то почему стоит верить призраку мертвого бога? Где гарантия того, что он выполнит свою часть сделки? От осознания этой довольно простой истины мне захотелось выть от злости! Наивный тупица! Поверил в то, что хотел услышать больше всего. Он не может следить за округой, не может как-то влиять на этот мир, иначе давно узнал имя своего убийцы. Да у него сил нет ни на что, кроме как явиться в бреду случайно попавшему в храм человеку!..
— Не веришь моим словам, что нам удастся пробраться в храм? Тогда едем сразу к Орчибат. Ты должен всем рассказать о предательстве серых! Твоим именем я подыму все земли округ, выбьем предателей из храма, и ты возглавишь дом Огадура. Простые жрецы нас поддержат, они же такие сыны Огадура, что и мы. А потом, с твоим благословлением и силой богов, мы сгоним человеков и друмов с наших исконных земель! И, возможно, там возродим Огадура! Ты должен...
— Я... никому... ничего... не должен! — медленно произнес я, с трудом сдерживая внутри гнев от пафосных слов орка и осознания своей глупости. — Ты понял? Никому!
— Прости, — склонил голову Шурга и крепко сжал кулаки. — Ты его уста, и не мне указывать тебе путь.
— Да какие уста! Не Вестник я, не Вестник. Да что же ты такой тупой! — я все-таки сорвался на крик. Как будто не понятно, что это его согласие ничего не значит. Он все равно постарается сделать так, чтобы скорее вернуть меч Могултая. — Какие боги? Какие исконные земли? Ты еще не понял, что вашего бога-Огадура нет? Просто нет и все. Он мертв! А его место в храме заняли демоны. И не серые держат вас в Пустошах, а они! Сидят себе в храме и не пускают далеко глупых огадуров — вдруг еще узнают какими должны быть истинные боги! Хорошо устроились, слов нет. Жертвы им регулярно приносят, когда захотят погулять-развлечься — вот вам, пожалуйста, молодое сильное тело. Ах да, чуть не забыл — что они вам взамен дают? Защиту? Силу? Счастливое посмертие? Да ничего подобного! А ты: "Пойдем, скинем серых, восстановим справедливость, всех врагов нагнем", — передразнил я орка. — Так вот, не будет никакого тебе "потом". Схарчат демоны наши души, еще добавки попросят. И твоя железяка ничем тебе не поможет! Не прибавит ни роста, ни силы.
— Это не демоны, демоны — ильвэры. А наши — младшие боги, дети Огадура, — пропищал слева не замеченный мной ранее носатый лекарь. До этого он так успешно прикидывался ветошью в углу шатра, что я успел забыть о его существовании.
— А ты откуда взялся? Подслушиваешь наш разговор, ублюдок? — Я вскочил на ноги. — Убью паршивца!
Я сделал шаг к скорчившемуся от страха орку и замахнулся посохом.
— Стой, Волдэмар, не трогай его, он тебя лечит! Да и в храме признал тебя, сражался вместе, не испугался самого Ойуна, — заступился Шурга.
— Признал? Сражался? — столь абсурдное заявление отвлекло меня от жертвы.
— Все это северная ересь! Боги суровы, но только они сдерживают ильвэров от того, чтобы полностью уничтожить наш народ. — Снова взвизгнул Буратино и скрючился в углу, прикрывая голову руками.
— Заткнись! — рявкнул я на это ничтожество. — Если говорю демоны, то это так и есть. Я видел их, говорил с ними, одного даже убил, так что есть с чем сравнивать. Дети богов? Ха-ха-ха, да они не были слугами даже Огадура, слишком тупы для этого. Скорее жили под столом и хватали объедки, которые щедрый хозяин бросал им как собакам.
— Они защищают нас от духов хаоса, — снова возразил Буратино.
Несколько секунд я стоял и смотрел на повизгивающее от страха ничтожество, которое осмелилось спорить со мной. Наконец брезгливость победила, и я приказал Буратино исчезнуть из шатра. Лекарь чуть ли не на карачках бросился к выходу.
Выпустив гнев на Буратино, я немного успокоился, и продолжил объяснять Шурге уже более спокойным тоном. Можно было конечно промолчать, но если уж начал говорить, то доведу дело до конца.
— Ты веришь, что они защищают вас от духов? — хмыкнул я и, увидев кивок Шурги, тяжело вздохнул. — А может наоборот, прогоняют соперников? Шурга, пойми, вы для них обычные кормушки. Помнишь, как демон чуть не выпил из тебя жизнь? Мой амулет защитил тебя, но остальные орки оказались выжаты досуха.
— Но разве это не было колдовством?
— Было. Вот только такой фокус не прошел бы у них с гномом или человеком. Свет богов надежно защищает их от хаоса. Любая тварь может тянуть из огадура энергию, словно пиявка какая-то. Из человека или гнома не может, а вот из вас... Понимаешь, к чему я клоню? — Усмехнулся я, наблюдая усиленную работу мысли на лице молодого орка. Разумеется, то, что я также могу выпить силу из любого огадура, ему говорить не стал.
Мы еще долго разговаривали с Шургой, но убедить его мне так и не удалось. На словах он со мной соглашался, но вот в его глазах я видел прежнюю непоколебимую уверенность в своей правоте. Через несколько часов мне стало плохо и Шурга, заметив это, позвал в шатер Буратино. Лекарь, трясясь от страха, поменял повязки, дал выпить какой-то бурды и улегся спать у входа. Сил на то, чтобы прогнать поганца не было. Так и заснул под его сиплое дыхание.
* * *
Ночью буря опрокинула несколько палаток. Утром порывы ветра сошли на нет, и орки начали вылезать из укрытий. Густая красная завеса по-прежнему скрывала солнце, далее сотни шагов ничего не было видно, но опытные жители Пустошей, зная, что самое опасное уже миновало, поднимали лошадей и готовились в дорогу.
Из покосившегося шатра Вестника выполз Шонхон. На выходе он неудачно задел шкуры и песок, скопившийся в углублениях палатки, полетел орку на голову. Лекарь, фыркая, словно собака, очистил свое лицо и, слезящимися от пыли глазами, нашел Шургаана. Безумный орк, осмелившийся с десятком воинов напасть на Серый храм, сгорбившись, сидел на собранном к походу мешке и медленно водил камнем по лезвию изогнутого меча. Шонхон подошел к нему и присел рядом на корточки.
— Принес? — спросил Шурга.
— Да, вот, — лекарь протянул ворох окровавленных тряпок.
Сын вождя привстал, затолкал использованные бинты в мешок, и продолжил точить меч.
— Буря закончилась, — после долгого молчания лекарь решил начать разговор.
— Да, повезло с ней, — ответил Шурга. — Скоро спадет пыльная мгла, и нужно будет двигаться.
— Ты собрался пустить погоню по ложному следу?
— А ты умный, понял, зачем мне его кровь. Серые привыкли хитрить, плести интриги друг против друга, против вождей, против всех. Да что я тебе говорю, ты сам прекрасно все знаешь, — лекарь мрачно кивнул, соглашаясь со словами Шурги. — Этого же жрецы ожидают и от нас. Они считают себя самыми умными, на это и расчет. Вы пойдете прямо на юг, я же на трех лошадях иду на северо-восток. Преследователи, когда увидят, что мы разделились, решат, что ваш след слишком очевиден, и кинут основные силы за мной. Через день я начну крюк на восток, в сторону земель Халифата, и это окончательно уверит их в том, что раскусили нашу увертку.
— Шургаан, а что если твой план не сработает?
— В худшем случае они разделятся, и вам будет потом легче дойти до земель человеков, — флегматично пожал плечами орк. Он для себя уже все решил, и теперь никто не мог убедить его в обратном.
Шонхон горестно кивнул головой. Лучше сейчас действительно покинуть Пустоши, но этот вариант страшил своей неизвестностью и необратимыми последствиями. Родился и вырос маленький лекарь в храме, другой жизни он и не знал. Но просто так вернуться в родные стены нельзя, никто из старых знакомых не поверит на слово и его, даже как невольного помощника осквернителей, сначала отправят в камеру пыток, а потом на жертвенный алтарь. В кланы ему путь тоже заказан — отсутствие родовых татуировок лучше любых слов скажет оркам о его происхождении. Даже если случится чудо, и у Шонхона получится прибиться к какому-нибудь захудалому роду, за него никто не вступится, когда жрецы, обнаружив беглеца с помощью духов, потребуют вернуть отступника. Ссориться с Храмом могут только безумцы, остальные, даже изгои, с радостью выдадут Шонхона, да еще и сами привезут его под стены храма и передадут прямо в руки палача.
Правда, оставался еще крохотный шанс заслужить прощение и вернуть все назад, и лекарь начал обдумывать этот вариант. Но Шурга, словно подслушав мысли Шонхона, предостерег его от поспешных поступков.
— Если Волдэмар умрет, тебя сразу же зарежут мои воины, — буднично рассказал Шурга о своем приказе, продолжая все также неторопливо затачивать клинок.
— Но я и не собирался! — горячо начал уверять в своей преданности лекарь, еще мгновение назад прикидывая в голове состав нужного яда.
— Вот и хорошо. Это так, на всякий случай, — пояснил Шурга, проверяя пальцем заточку, и так посмотрел на Шонхона, что тот догадался — его оставили в живых только из-за ран человека.
Лекаря пробрала крупная дрожь. Ему стало неуютно, он с трудом подавил желание отодвинуться подальше от этого кровожадного безумца.
— А как же ты нас тогда найдешь? — поспешил сменить тему Шонхон. Если предстоит идти к людям, пусть так и будет. Там посмотрим, дорога длинная и опасная, всякое может случиться. Но вот в человеческих землях без Шурги будет точно тяжко, он ведь единственный кто был там раньше.
— Никак, — ответил воин и отложил камень в сторону. Он придирчиво осмотрел меч, печально улыбнулся, положил оружие на колени и посмотрел вперед, словно его взгляд мог проникнуть сквозь пыльную завесу. — Я не собираюсь уходить и оставлять наши земли серым. Народ должен узнать об их предательстве. Если клан от меня отвернется, продолжу сам. Наберу отряд. Рано или поздно храм падет.
— Ты ему поверил, — ужаснулся Шонхон и, как это часто с ним бывало, моментально забыл о своих прежних страхах и отдался стихии спора. Нужно немедленно опровергнуть ядовитые слова Волдэмара! — Это неправда! Он считает наших богов демонами. Для человека это может и так. Но для нас они — боги! Страшные, жестокие, выпивающие нашу жизнь, словно обычный смертный воду, живущие правом сильного. Совсем как мы, и других у нас нет. Без них наш народ вымрет в Пустошах за считанные годы. Кто будет давать силу для посвящения шаманов? Кто защитит наши души?
— Серый храм должен быть разрушен! — Глаза орка полыхнули ненавистью, губы сжались в тонкую полоску, из-под которой хищно выступали нижние клыки. Он до боли в костяшках сжал кулак и ударил по земле. — Жрецы, пленив Вестника, украв наши святыни, подписали себе смертный приговор. Именем Огадура клянусь, я уничтожу храм!
— Но он не Вестник, сам слышал, зачем так рисковать? Этот человек такой же, как и все они — жадные, трусливые...
— Человек? — переспросил Шурга. Опустил голову и тихо, на грани слышимости засмеялся. А затем прошептал, странно растягивая некоторые слова. — Да-а, чело-век. Он сам в это ве-ерит. И никто не видит истину. Только я!
— Что не видит? — не расслышал Шонхон и подвинулся ближе к сыну вождя.
— Да все! — воскликнул Шурга. Внезапно он крепко схватил лекаря за шею, подтащил ближе к себе и, обдавая его лицо жарким дыханием, яростно зашипел. — Все вокруг такие умные, все знают. Как жить, кем тебе стать. И даже не понимают, что за нашими обычаями скрывается нечто более серьезное, нежели простое следование ритуалам. Как-то раз, очень давно, я спросил у Шоцу, нашего хранителя традиций, зачем на тризне есть тела павших воинов? Знаешь, что он мне ответил? "Таков древний обычай наших предков. Огадур и после смерти должен служить клану". Сейчас, когда мы дохнем от голода, это понятно. Но почему раньше, когда нас еще не загнали в Пустоши, мы поедали своих соплеменников? Слепцы! Они за словами не видят сути: погибший воин отдает живым свою силу и дух. А что можно взять со старика, ребенка или калеки, которые только и идут под нож в тяжелое время? Только их слабость! Ты понимаешь, только слабость и страх! Тогда я решил, что лучше сдохну от голода, чем хоть раз попробую плоть неудачника. Ты то, что ты ешь! — Шурга судорожно вздохнул и далее стал говорить быстрым шепотом. — У меня есть крохотный дар. Слишком малый, чтобы стать шаманом, но его хватает, чтобы иногда видеть некоторые необычные вещи. Например, души предметов или умерших. Думаешь, я не знаю, отчего ты боишься Волдэмара? Он подпитывает свое тело и магию за счет душ поверженных врагов, и с каждой поглощенной душой немного меняется. Со временем в нем от орка станет больше чем от человека. Уже сейчас он стал крепче телом, кожа немного потемнела... Но Волдэмар это пока не понимает, — истерично пожаловался Шурга лекарю. — Не понимает и отрицает свое предназначение. Поэтому пусть сейчас идет куда хочет. Его судьба все равно крепко связана с нами. Рано или поздно Вестник вернется. Или мы сами найдем и вернем его. И вашей главной задачей будет охранить Вестника от любых бед. Не ради него самого или меня, а ради всего нашего народа! Ты понял? — последние слова орк прорычал в лицо опешившего от такого напора Шонхона.
— Да, кончено понял, все ради народа. — Лекарю и ранее приходилось общаться с безумцами или опившимися шаманской настойкой огадурами, и он знал, что с ними лучше всегда соглашаться. Иначе вжик — и покатится голова несчастного лекаря по красной от пыли земле. Заодно и заточку меча в деле проверит.
— Молодец, умный, — похвалил Шурга, отпустил собеседника, и, словно и не было вспышки гнева, поднял упавший с колен меч и продолжил точить оружие. — А теперь, расскажи мне про северную ересь. Разве там, на севере не основались изгои, которым каким-то чудом удается выживать без поддержки Храма?
