— Долетим, — успокаивающе потрепав его по спине как у бегемота, ответила я и, схватившись за голову, понеслась в шатер. С этими чертовыми подарками я совсем забыла, что завтра мы должны улетать к Темному.
Влетев в шатер, я не застала покинутую мной скульптурную группу, и быстро замотавшись в простыню, побежала искать Хришеньку, а Сосискин отправился на поиски пропитания. Пока я искала еще одного жениха по всему стойбищу, орки завидев меня падали на колени и пытались дотронуться до моих вторых бесполезных рук, чем изрядно меня бесили и заставляли через слово материться, поминая добрым словом моих благодетелей. Наконец я нашла их Предводителя чистящим гшерда и потребовала чтобы он немедленно послал гонца к Дракону, что бы тот прилетел сюда завтра утром и забрал нас из одних гостей прямо в другие. Мысль появиться в Столице с такими маховиками за спиной, да еще в сопровождении заметно прибавившего в росте и весе Сосискина, даже не приходила в голову.
До ужина я еще попрактиковалась в обращении с даром небес, а Сосискин замучил местного кашевара требованиями добавки. После вечерней трапезы ко мне зашел Хришенька и краснея, что совсем было не к лицу, вождю самого воинственного племени, и пригласил на прогулку. Мы шли с ним по берегу водоема, он там заикаясь рассказывал мне какая я умная, отважная, красивая, а я злилась на себя за то, что он видит меня не при полном параде, а лысой, прихрамывающей, одетой в одну простыню оборванкой. Ну да, я как все женщины всегда недовольна своей внешностью, а когда рядом идет тот, кто не смотря ни на что заставляет меня его хотеть, все столь тщательно законсервированные комплексы, снова лезут наружу и начинают нашептывать на ухо:
— Ты посмотри на себя и на него! Ты что думаешь дурочка, что он тебя любит? Ха, святая простота, он тебя поматросит и бросит, у него таких миллион, да он переспит с тобой и поставит галочку, что провел ночь с Избранной.
Я прям в этих переживаниях и метаниях между 'хочется и колется' и не заметила как Хришенька увел меня подальше от любопытных глаз и ушей, короче ощутила себя Мухой Цокотухой которую паучок поволок в уголок. А когда поняла что меня разматывают из моего савана, послав все свои сомнения на три веселых, помогла мужчине своей мечты выпутаться из штанов, злобно шипя что все приличные люди и нелюди давно носят брюки на ширинках, а не путаются в завязках. И пока я окончательно не отдалась процессу, память мне напомнила чтоб окончательно голову не теряла, потому как я вроде спорила кое с кем на один пикантный момент.
Вместо сладострастных стонов под тремя лунами периодически раздавалось:
— Куда ты меня на спину кладешь, мне же крылья мешают!!
— А ты не пробовал повесить мешок с камнями себе на хребет и начать плясать в присядку?
— Каким боком, у меня нога больная и крыло назад перевешивает!
— А больше тебе ничего не сделать?
На наше счастье мы вспомнили об озере, иначе бы я никогда не узнала, почему ангелы бесполые и что даже у секс-машин случаются поломки. Ну, а желающим повторить мой подвиг, советую для реализма подвернуть себе ногу и повесить на спину дельтаплан и как говорится — Вперед и с песней!
Глава двадцать вторая
Остаток ночи я не спала, и не вовсе по причине, о которой многие подумали, а потому что мне мешались долбанные закрылки! Когда в воздухе раздалось хлопанье крыльев приземляющегося дракона, то я с радостью отпихнув от себя похрапывающего мне на ухо Предводителя, на бегу одеваясь в его штаны и рубаху задом наперед, галопом понеслась навстречу бронированному Боингу. Параллельно, от походной кухни, топоча как стадо мамонтов, выбивая из земли пыль своими лапищами, несся Сосискин. Увидев нас, Дракон заржал и прокомментировал наш внешний вид:
— Картина "Ангелица, переболевшая тифом, выгуливает щенка Цербера".
— Угу, скорее "Педикулезная сестрица Аленушка с братцем Иванушкой, обожравшимся стероидов", — я за словом никогда в карман не лезла.
А Сосискин, плотоядно облизываясь на знатока живописи, уточнил:
— Ты тут не зубоскаль, а доложи, увеличил ли норму продовольствия с учетом моего возросшего аппетита?
Дракон, стерев со своей морды глумливую улыбку, четко отрапортовал, что к полету все готово, воздушные силы на крыле, сухопутные военные части приведены в повышенную боевую готовность, места ночных стоянок обеспечены теплыми туалетами и бесперебойным поступлением горячей воды, а сух-пайка хватит на роту мутировавших такс.
— Пора лететь, Дарья, — закончил свой рапорт командир смертников.
Успокоившись, что голодать ему не придется, пес моментально повеселел и крикнув:
— Я пойду, быстро перекушу на дорожку и захвачу свою подстилочку, — потопал дожирать то, что еще оставалось в котлах.
И, несмотря на свой бегемотоподобные размеры, он так быстро скрылся, что я даже не успела уточнить, на кой черт ему подстилочка, если она теперь годна только в качестве носового платка, которым он сроду не пользовался.
Дождавшись, когда он удалится на значительное расстояние, я поближе подошла к дракону, и обвинительно направив палец в его грудь спросила:
— Почему не сработал твой маячок на моей руке, и никто из вас не пришел к нам на помощь?
— Даша, когда у тебя будут дети, ты меня поймешь, — виновато отводя глаза, тихо ответил Владыка.
— Не надо меня упрекать моей бездетностью, у меня есть Сосискин и он пока заменяет целую ясельную группу, — быстро выпалила я не подумав.
Но, если сначала практически кричала, то мере того, как до меня начинал доходить смысл драконьего ответа, а память показывала картины лишения жизни моих с псом обидчиков, то на последних словах голос звучал все тише и тише. Мы понимающе посмотрели друг другу в глаза, слова тут были излишними, жизнь близких всегда козырь в руках подонков. Так что, когда Дракон меняя тему начал втирать, надо потерпеть, мол скоро все закончиться, я лишь сердито просопела, что через несколько дней меня прихлопнет Темный ибо с такой обузой за спиной увернуться от первого же удара не успею и на всякий случай уточнила, может ли Дракон ее убрать.
— Нет, Даша, не смогу, это магические крылья сделанные демиургами, никто кроме них не сможет тебя их лишить, если попробует кто-то другой, то ты просто умрешь, — в очередной раз обломал меня мастер по установке сигнализаций на изделия отечественного автопрома.
— Угу, магические, а весят как настоящие от Шаттла, — проворчал мой позвоночник, испытывающий космические перегрузки от их присутствия. — Ладно, не будем разводить спирт водой, дай мне пять минут на то чтобы избавить местного шеф-повара от Сосисискина, забрать вещи и разрешить вождю этих краснокожих махнуть мне в след рукой, — махнула рукой моя жажда деятельности.
— Что, не удовлетворил тебя Хришенька, что ты его уже не зовешь мужчиной своей мечты? — Пригвоздил меня к месту оживившийся от этих слов воздушный змей в броне.
— Ну почему же, — усмехнулась я. — Удовлетворил морально, почти и примерно с десятой попытки, просто он — не мой Мужчина.
Дракон нетерпеливо щелкнул хвостом, подстегивая меня с объяснениями. Я вздохнула и чуть не по пунктам стала разъяснять суть своих претензий к Хришеньке.
— Во-первых, мой Мужчина никогда не отпустил бы меня в лапы к врагу, а, посадив меня под замок, сам поехал бы на разборки. Во-вторых, мой Мужчина априори не может быть воинствующим идиотом,ю через каждые пять минут вопросительно заглядывать мне в глаза и тоном маленького мальчика нести хренотень типа: "Дорогая, позволь мне умереть рядом с тобой". Он должен ТАК всего лишь раз сказать "Я хочу прожить эту жизнь с тобой", что бы я сразу поняла, что мы проживем ее вместе.
— А как же некоторые другие Избранные бывшие до тебя, шли к Темному вместе со своими мужчинами, в которых они тут влюблялись или другие женщины, которые воевали и воюют бок о бок со своими любимыми? — Ехидно потребовал комментарий знаток межличностных отношений.
— Что касается первых, то они просто клинические идиотки, можно было отправить своего миленка к Темному, чтоб он приволок ей его в полудохлом виде, а она потом в тишине и спокойствие могла загнать ему перо под ребро, — взвешивая каждое слово, ответила моя практичность.
— Я бы, если бы мне кто-нибудь такое предложил, точно бы не отказалась, — поддержала его моя жажда жизни.
— И потом, это только в книжках Избранная идет в бой под ручку со своим бой-френдом, в реальности у половины из нас кишка тонка на такие подвиги, — согласились с ним мои поджилки.
— А что касается вторых, то они не просто оголтелые феминистки, но и классические идиотки, которые не понимают, что в любой драке будь то нападение хулиганов или тем более военная операция, женщина всегда обуза, делающая мужчин уязвимыми. Женщина — это прежде всего мать и хранительница очага, а не воин и не охотник, — ответила за меня маленькая частичка крови нашей прародительницы.
Я еще немного подумала и добавила от себя:
— А вообще, Дракон, все мои местные чихари-пихари любили или хотели не меня, Дарью Петровну Смирнову, москвичку двадцати восьми лет от роду, а Избранную со всей атрибутикой. Мне не четырнадцать годков, чтобы это не понимать, так что все с кем я тут спала, были просто очередными эпизодами в моей жизни.
Закончив говорить, я побрела в шатер собираться на рандеву к Темному.
— Я могу дать тебе шанс поставить на другую лошадку, — крикнул мне в вдогонку дракон. А я, круто развернувшись на пятках, вопросительно уставилась в его абсолютно честные глаза.
— Сегодня вечером сюда прискачет, загнав четверых гшердов твой старый знакомый орк, и когда узнает, что брат не пошел вместо тебя к Темному Лорду, то они подернуться и произойдет смена Правителя.
Я недоверчиво хмыкнула, мол, давай мели Емеля, твоя неделя и стала вспоминать как там итальянцы макароны грамотно на вилку накручивают. Но Дракон не сдавался, решив, видимо, в ближайшее время обожраться до тяжести в желудке салатами и селедкой под шубой и упиться до фиолетовых свиней на моей свадьбе.
— Поверь, нам ведомо многое, он действительно влюбился в тебя сразу в том переулке, где вы встретились, он не знал тогда что ты Избранная, это твой шанс найти, наконец, нормального мужика, а не половую тряпку, об которую ты будешь вытирать ноги!!!
— Маленькая поправочка, она его не любит, — отрицательно качнулось сердце.
— Тем более что он тоже ее бросил и посайгачил трезвонить всем о том, что ее видел и оставил одну, вот девочка и связалась с Правителем, — поддержала его до сих пор переживающая вместо меня женская обида.
— И вообще, она замучается лопатой махать, баб от него отгоняя, — констатировали чувство собственницы на пару с ревностью.
Ну а я только поинтересовалась:
— Братоубийства не будет?
И дождавшись ответа, что у орков перевороты происходят через нокаут, сообщила, что я очень рада за них обоих, и пригрозив:
— Узнаю, что про мой возраст кому-то сказал, пущу на кожгалантерею, — и поспешила в шатер за своими манатками.
Я быстро стянула с себя чужие вещи, никогда не понимала, с чего кто-то решил, что женщина в мужских вещах, а особенно в рубашках выглядит сексуально? Вытряхнув рюкзак, произвела ревизию своего гардероба. Выбор был невелик. После шатаний на Лабуде у меня осталась: знаменитая тельняшка, не менее знаменитые папины штаны, последняя футболка, джинсы, платок, с эмблемой московского фестиваля дружбы народов, проходившего в лохматом году и неизвестно как попавший мне в руки при сборах, несколько пар носок, нижнее белье, купальник, пушистые тапочки в виде зайчиков, ну и всякие там женские мелочи. Решив, что в джинсах лететь неудобно, я натянула на себя трико, услышав шаги за спиной, не оборачиваясь, попросила:
— Я подержу футболку, а ты вырежешь на спине квадрат, так чтобы крылья свободно проходили.
— Как ты догадалась, что это я? — Тихо спросил подошедший Хришенька.
— Задницей почуяла, — сплюнула моя нелюбовь к долгим проводам, а я не поворачиваясь, напустив в голос печали, провздыхала:
— Я знала, что ты не оставишь меня в час расставания.
А что, нагонять пафоса так нагонять, мне все равно, а у мужика самооценка после вчерашнего позора повыситься. Он подошел и молча уткнулся мне в мою лысую макушку, и начал об нее тереться щекой.
— Чешется что ли об нее? — тут же высунулось любопытство.
— Не опошляй мне праздник, — высморкавшись, попросила вылезшая неизвестно откуда, сентиментальность.
А я стояла и думала, когда же он уже скажет дежурную фразу, я так же дежурно отвечу, совершу все положенные при расставаниях на веки реверансы и смогу спокойно задвинуть встречу с ним в самый дальний уголок своей памяти. Наконец услышав стандартное при таких ситуациях:
— Я не смогу без тебя жить! — Мы с моим жизненным опытом с облегчением пожали друг другу руки.
Как мне хотелось сказать:
— Сможешь, еще как сможешь, не пройдет и пары дней, как ты будешь на груди очередной подружки рассказывать, как любишь меня, совершено искренне веря в этот самообман.
Но вместо этого я, подпустив слезу, прошелестела:
— А как же я без тебя милый? — и позволила заключить себя в объятия для обмена слюноотделением.
Облачаясь в то, в чем мне предстояло идти на деловую встречу, я в первый раз порадовалась, что не вижу себя со стороны. Линялые с пузырями на коленях штаны, у которых сзади кто-то оторвал карман, как заплаткой, позорились сзади темным пятном. Разлетавшаяся при каждом движении футболка (у кого-то, не будем говорить у кого, руки росли из не из того места, и маникюрные ножницы в его клешнях превратили мою любимую майку в тряпку, которую побояться одеть даже панки), с почти полностью отсутствующей спиной, была подпоясана под грудью найденной в шатре веревкой. Единственное, что в этой хламиде мне нравилось, так это веселенький рисуночек девочки-монстрика, обрамленный надписью "Красота спасет мир". На моей голове почетное место заняла бандана из платка, которая своими мелкими дырочками гарантировала защиту от перегрева на солнышке. Побоявшись, что при турбулентности, попадании в воздушные ямы, или при прочих неприятностях могу лишиться своей шкатулками с побрякушками, я нацепила все подарки Правителя на себя. И теперь вперемежку с моей и бижутерией, на шее, в ушах, на груди и на руках сияли крупные алмазы, сапфиры, изумруды и прочие дорогостоящие минералы. Я умудрилась скрепить цепочки в одну большую цепь и, навесив на нее все подвески и сережки, которым не нашлось места в ушах, и намотала ее себе на талию. Так что теперь меня смело можно было выпускать с гастролями в гарем к какому-нибудь шейху выплясывать танец живота, уж больно задорно все это хозяйство на мне звенело. Главное было не продешевить с ценой на зрелище, только от продажи ожерелий на моей шее можно было купить пару нефтяных вышек в каком-нибудь эмирате. Добавим к этому крылья, узелок с едой и бутылкой молока в одной руке, изрядно потрепанный орками рюкзак в другой, тапочки, одетые вместо погибших в драке кроссовок, и получим портрет дачницы-шизофренички, отправляющуюся на утренник в доме сумасшедших. Если Темный не сойдет с ума при виде меня, ему не будет страшно никакое Кривое зеркало с Новыми русскими бабками.
