— Более чем. И не называй Господина так, — поморщился Эльгерент. Руку его нещадно жгло, а ведь он не собирался причинять тому вреда, лишь хотел попробовать повлиять на него немного. — Так что, нам искать помощи у твоих братьев?
Горгенштейн выпрямился, пытаясь вернуть себе утраченное достоинство.
— Ох, только не начинайте свой шантаж снова. Я на это не поведусь. Скажите лучше, что будет, когда Иероним вернётся?
— Он вновь подчинит себе Тьму, и у нас больше не будет необходимости убивать вышедших из под контроля магов. А ты сможешь обрести учителя, о котором и не мечтал.
— Больно надо, — фыркнул Лука.— Лучше оставьте меня в покое. И мою семью.
— Если ты так хочешь, — спокойно ответил монах. — Хорошо. Тогда после того, что ы выполнишь для нас, мы о тебе забудем.
Конечно, словам енохианца Лукреций не слишком то верил, но... выбора то особо не было. Эти чудесные ребята со своей идеей пробудить какого-то древнего тёмного были на редкость настойчивы, и способа от них избавиться Лука не знал. К тому же, кто знает, что произойдёт в храме Шелгора. Им, судя по всему, нужно его согласие и добрая воля, иначе с ним бы разговаривали сейчас совсем по-другому, и если в храме он поймёт, что что-то пошло не так, он просто откажется дальше действовать.
Тем более кое в чём Эльгерент был точно прав. Контролировать себя Луке было сложно. Даже лунные камни, которые Луке дал Бромель, просто на просто плавились в его руках, не в силах выдержать эманации тьмы.
— Ну хорошо, допустим я готов сотрудничать. И когда мы едем будить вашего Преда... ну, Господина то есть?
— Мы выезжаем сегодня.
Лука удивился.
— Но уже вечер. К чему так спешить? Тем более добираться туда двое суток. Наверное, вам нужно подготовиться к дороге.
— Всё уже готово.
"И что вас так подгоняет, интересно? Нежели боитесь, что кто-то помешает вашим планам?".
Что ж, к чему бы это ни привело, Лука сделал свой выбор. Но это не означало, что идея енохианцев ему нравилась. Как и сами енохианцы. Представься Луке шанс улизнуть от ордена, он обязательно бы это сделал, оставив их с носом. И Эльгерент тоже знал об этом. А значит, он будет как коршун следить за Лукрецием.
Когда Эльгерент вышел, Лукреций притянул к себе колени, обхватив их руками и почти сжавшись в комочек в кресле. "Я устал. И хочу, чтобы всё поскорее закончилось. Так или иначе".
Компания для путешествия, по мнению Луки, была наипоганейшая. Мало того, что к храму его сопровождал Эльгерент, от которого у Луки были мурашки по коже и Бромель, наводивший тоску и уныние одним своим видом. Так ещё для полного счастья к ним присоединился Ортега Литран, алхимик Коллегии, так и не изменивший своей привычки пёстро одеваться.
Впрочем, магистр Литран был тоже не слишком счастлив, узнав, что ему придётся ехать с Лукой в одной карете.
— Раньше ведь всё по-другому делалось, — недовольно шипел он на ухо Бромелю. — А что, если мальчишка догадается, куда мы его везём? Начнёт ныть и сопротивляться?
— Он знает, — спокойно ответил ему епископ. — Тебе стоит воспринимать Луку не как оступившегося мага, а как нашего союзника.
В этот момент мимо возмущённого Литрана как раз прошёл Лукреций, насмешливо тому поклонившись. Заметив украшения на руках Горгенштейна, Литран ещё более нахмурился.
— Что-то кандалы-то вы с вашего союзника не сняли!
— Ну, не самого надёжного союзника. Всё же за ним нужно будет приглядывать. Вот для этого вы нам и нужны, магистр.
На самом деле, Доминик и сам с удовольствием поместил бы опасного тёмного в саркофаг, служивший защитой от тёмной магии вот только увидев этот каменный гроб, Лука тут же встал в позу, заявив что "вертеть на... я буду этот ваш... ритуал, если вы снова засунете меня в эту коробку". К тому же Эльгерент заявил, что его присутствие сдержит рвущуюся силу колдуна, и того, что произошло в Дольхене, повториться не должно. Но Бромель всё равно не собирался расставаться со своими чётками, освящённые в своё время самим Енохом.
Забравшись в просторную карету, обитую изнутри чёрным бархатом, Лукреций с любопытством спросил у нервничающего Бромеля, сидевшего напротив:
— А что, больше к нам никто не присоединится? Другие члены ордена?
— Они будут ждать нас уже на месте. Не стоит привлекать лишнего внимания, — неохотно объяснил епископ.
Старчески кряхтя, в карету забрался последний пассажир, Ортега Литран, сев рядом с епископом и сделав вид, что не замечает наглого мальчишку, пялившегося на него с сиденья напротив.
— Значит только мы? А Эльгерент?
— Он исполняет роль возницы.
— О-о-о, какая честь! — хмыкнул Лукреций, правда прозвучало это немножечко нервно. — Значит, я, магистр Ортега, вы, брат Эльгерент и больше никого?
Настырность юного мага на редкость раздражала и алхимика, и Доминика Бромеля, но Эльгерент достаточно жёстко объяснил своим союзникам, что с Горгенштейном лучше держаться как можно более дружелюбно.
— Обычно мы приурочиваем поездку в Шелгор к святому паломничеству. В ближайшем к шелгорским топям городке есть одна святыня, которую мы навещаем. Там я удаляюсь на моление, и за это время как раз успеваю побывать в храме. Но путешествие со свитой сейчас бы заняло слишком много времени.
— А вы спешите, — задумчиво сказал Лука.
Несмотря на хорошие рессоры, булыжник в городе был не самый ровный, поэтому карету потрясывало, и Луку привычно начало укачивать. Он закрыл глаза, пытаясь немного подремать. Маг ни разу не спал после того, как покинул Дольхен, и хотя чувствовал себя просто ужасно, расслабиться всё же не мог.
Эй, Гохр, вы здесь? Всё ещё обижаетесь? Ну, магистр... Я хотел вас кое-что спросить!
Но тот всё так же продолжал молчать. И Луке, хоть неохотно, но всё же пришлось себе признаться, что Тобиаса Гохра больше нет. Тогда, в Дольхене, терзаемый болью и не в силах воспользоваться своей магией, Лукреций "проглотил" то, что осталось от личности Тобиаса Гохра, пусть и не хотел этого.
И пусть Гохр был совершенно отвратительным учителем, предавшим его, но всё же за столько лет он привык к вредному магу.
Теперь я один, да? Не считая этого чёртового Еноха, но я всё ещё не настолько спятил, чтобы желать с ним поговорить.
Стало тоскливо так, что захотелось совершенно по-детски прижаться к маминому мягкому боку, как он делал когда-то очень-очень давно. Странно, что сейчас, совершив так много ошибок, запятнав свою душу убийствами, связавшись с очень скверными людьми, он думал именно о матушке, жалея, что так давно её не навещал.
"Она не останется одна. С ней рядом будет отец, братья и сёстры. А потом я вернусь, и..."
Карету резко тряхнуло, и Лука, сидевшего спиной к движению, повалило прямо на Ортегу Литрана. Вполне удачно, так как тот в отличие от худого епископа был более удобной подушкой для приземления.
— Да что там такое! Не успели ещё выехать из города, а уже какие-то проблемы! — в сердцах воскликнул Литран, отпихивая мальчишку. Снаружи слышался чей-то голос, громкий и пронзительный. — Наехали что ли на кого-нибудь?
— Выйди, посмотри, — предложил Бромель.
Маг хотел вежливо отказаться, но поняв, что если епископ выйдет сам, то тогда самому Литрану придётся остаться один на один с нервировавшим его тёмным. И когда этот волчонок успел превратиться в опасного хищника?
Неохотно выбравшись из кареты наружу, магистр подслеповато прищурился, пытаясь понять, что за фигуры загораживали проезд. Сумерки уже спустились на город, а свет фонарей был слишком тусклым, чтобы близорукий маг мог понять, кто именно там стоял.
— Что случилось? — недовольно повысил голос он.
Оказалось, что прямо под копыта лошади бросилась какая-то девочка, и чуть не была раздавлена. А теперь её мать, вцепившись в ребёнка, не выглядевшего таким уж перепуганным, так и замерла на середине дороги, почти под самыми копытами взбудораженных лошадей. Эльгерент, исполнявший роль возницы, сидел на козлах совершенно спокойно, так и не сняв капюшона, скрывающего лицо, и на вопли оголтелой тётки отвечал лишь молчанием. Впрочем, было в его молчании что-то угрожающее и недоброе.
Пошарив в карманах, Ортега нащупал серебряную монетку, и кинул её перед глупой бабой.
— Всё в порядке с твоим ребёнком. Уйди с дороги! Видишь, спешим.
— Спасибо вам, добрый господин, — неожиданно хриплым и низким голосом ответила женщина, подняв лицо. Обычное, ничем не примечательное, и всё же вызывавшее странное беспокойство. — Ноги не держат. Помогите встать несчастной женщине...
Ортега неохотно протянул руку, сильно удивившись, сколь тяжёлой оказалась хрупкая на вид женщина. И уж совершенно не был готов, когда гарота перехлестнула его горло, заставив испуганно замереть.
— Доминик Бромель, не так ли? — промурлыкали ему в ухо с совершенно другими интонациями.
— Н-н-нет, — прохрипел маг. — Он... в карете.
— А Лукреций?
Ответить Ортега, впрочем, не успел.
— Так значит вы за ним? Так я и думал.
Эльгерент, до этого сидевший совершенно спокойно, спрыгнул вниз одним лёгким скользящим движением, совсем не вязавшимся с его несколько грузным телом. Капюшон слетел вниз, и теперь Августин и сопровождавшая его Лейла могли видеть лицо святого.
— Вы-то ещё кто? — с интересом спросил Августин, не догадываясь даже, какую опасность представляет этот человек с добродушным и смутно знакомым лицом.
Собственно, задачей мошенника было лишь выяснить, со сколькими противниками им придётся иметь дело. Если бы у кареты было сопровождение, то Августин в обличии женщины просто бы отвлёк одного из противников, в то время как Лейла бы прикрыла его от угрозы, дальше бы дело было за Равелем и ведьмами. Но пухлый старикашка в пёстрых тряпках так легко ему подставился, что Августин просто не мог не воспользоваться моментом. Возничий, сейчас с совершенно спокойным лицом наблюдающий за слабыми трепыханиями жертвы Ави, тоже не выглядел представляющим угрозы.
"Не думал, что будет так просто", — с облегчением, в котором была некоторая примесь разочарования, подумал мошенник.
— Мне только нужен Лука. Как только вы его освободите, я так и быть, отпущу этого вашего не-Бромеля.
— Смело, юноша, но глупо, — несколько недовольно ответил ему возничий, поднимая вверх правую руку.
"Юноша? Как он увидел? Неужели Медея схалтурила?"
Но додумать не успел. Лейла с совершенно не детской силой толкнула его за свою спину, а перед ней, закрывая их от возничего, вспыхнуло синее пламя.
Потеряв равновесие, Ави ослабил свою хватку, и толстячок ловко вывернулся из его рук, пребольно при этом пихнув.
— Лейла, что ты... — начал было говорить Ави, но тут же заткнулся, увидев, как лисье пламя гаснет, судя по напряжённому и отчаянному выражению Лейлы, против её воли.
Теперь против него был не один, а два противника, так как тот толстячок, что только что находился в его власти, сосредоточенно бормотал себе что-то под нос, колдуя, а чрезвычайно зловеще выглядевший сейчас возничий находился уже в паре шагов.
Августин панически огляделся, не понимая, почему никто не приходит ему на помощь.
Глава 11. Спасти Тёмного. Убить Тёмного.
То, что всё пошло не по плану, Лавель понял ещё тогда, когда в его комнату ворвался один из инквизиторов, сообщив, что Доминик Бромель, по сообщению их соглядатая, покинул свою резиденцию. А ведь Лавель уже совсем приготовился ко сну...
К тому времени, когда он собрался, все уже были наготове. Шварц, пятёрка инквизиторов, возглавляемая самим Паолосом, Жерар Лекой и ещё один незнакомый маг, одетый в какуе-то странную сутану зелёного цвета. Собственно то, что это именно маг, а не ещё один священник, Лавель понял лишь по тому, как Жерар называет того магистром.
— Будем следовать за ними в некотором отдалении, — сказал Йохан Шварц, обращаясь к остальным. — Сейчас они как раз должны достигнуть ворот. Как только это произойдёт, наш человек даст знак, и мы отправимся за ними в некотором отдалении. Магистр Тройгар скроет наше присутствие, чтобы мы не были замечены раньше времени.
Тут Лекой и магистр Тройгар, негромко обсуждавшие что-то друг с другом, синхронно вздрогнули и посмотрели на восток. Лавель, проследивший за их взглядом, ничего особенного не увидел.
— Что? — напряжённо спросил Шварц у старшего мага, но ответил ему Лекой.
— Не получится. Не получится просто следить, выжидая, пока енохианцы покинут город. Судя по всему, кто-то затеял драку с применением магии. Чертовски мощной магии. И что-то ещё... я не могу понять. Я с таким не сталкивался.
Но как бы то ни было, то, что остаться в стороне не удастся, понимали все. Как и то, что мощное колдовство было связано как-то с енохианцами. Разве что только Лавель продолжал непонимающе крутить головой.
— По коням!
Лавель поднял глаза к небу, вознося краткую молитву своему святому покровителю. В верховой езде он был не слишком силён.
От первой атаки пёстрого мага Августин увернуться сумел, неуклюже путаясь в совершенно неудобных юбках. А там, где он только что стоял, булыжник покрылся зелёной, тошнотворной на вид слизью. Маг тут же отправил вслед ещё одно заклинание, самым злорадным образом улыбаясь. Оба понимали, что в этот раз мошеннику скорее всего не повезёт. Дорога была достаточно широкой, и до ближайших домов, у которых можно было укрыться, нужно было ещё добежать. Впереди всё ещё маячил лысый возничий, а справа и сзади догорал лисий огонь, через который Ави сейчас бы не рискнул перепрыгивать.
Августин отчаянно ломанулся влево, буквально чувствуя, как в его спину впечатывается заклинание, превращая мошенника во что-то весьма отвратительное. Но ничего не произошло. Августин резко повернулся. Дорогу между ним и магом закрывала дрожащая, полупрозрачная плёнка.
— Чего пялишься?! — крикнула ему Делия, появившаяся откуда-то из-за спины. — Я не смогу долго его держать! Уйди!
Пригнувшись и отбежав, чтобы не попасть под случайное заклинание той или иной стороны, Августин оглянулся, оценивая силы противников. Так, все случайные зрители уже разбежались, стража ещё не подоспела. Лысый мужик, почти уже подобравшийся к Лейле, явно ей не по зубам. Помочь? Пока, вроде бы, не надо. Это пусть Медея разбирается, тем более что противник её уже заметил, каким-то образом отбив атаку ведьмы (в воздухе что-то мерцало и крутило, но Ави старался даже не смотреть в ту сторону, чем-то слишком жутким оттуда веяло), и дав передышку лисичке.
У Делии с магом была своя битва, и сюда тоже вмешиваться не хотелось. А значит, самое время было заглянуть в карету, и посмотреть, кто же там спрятался.
Стоило Ави об этом подумать, как он заметил Равеля, возившегося рядом с лошадьми. "Что это он делает?".
Лошади, понявшие, что их уже ничего не держит в упряжке, и понукаемые грубыми шлепками Равеля, испуганно ринулись прочь. Августин почувствовал досаду. О том, что следует позаботиться, как бы добыча не ушла из-под носа, он как-то позабыл.
