— Валерианы выпей, — усмехнулся Уваров, принимая шутливый тон друга. Ясно стало, что не только ему, но и Вадиму не по себе.
— Вот ты и пей... Если хоть на минуту в храм опоздаешь, сам знаешь, чего лишишься, — с улыбкой кинул Вадим, сел в машину. — До завтра.
— Вай-вай — зачем так пугаешь? — ухмыльнулся Уваров, и, закинув орешек в рот, пошел прочь от стоянки. Греков посмотрел в обзорное зеркало ему в след, и, стерев с лица маску беззаботности, скрипнул зубами и зажмурился: ох, Егор, Егор! В кого же ты таким родился?
Молись, чтоб Костя ошибся.
Молись брат!
.А жене твоей и молитва не поможет...
Вечером, Греков настоял, убедил Светлану принять квартиру Цезаревых, и к ее смущению, тут же забрал документы для оформления дарственной у нотариуса.
— Это самый лучший свадебный подарок! — заявила Лика, с нескрываемым восхищением и гордостью. Прильнула к мужу в порыве благодарности. — Господи, как же я тебя люблю?!
— Я тоже очень сильно люблю тебя, малыш. Никогда об этом не забывай.
Егор ждал звонка от брата, но так и не дождался. Звонил сам — безрезультатно: абонент временно недоступен.
На душе было тревожно, настроение падало и Грекова начали одолевать запоздавшие сомнения: деньги переведены, а куда и кому — не малейшего подтверждения от Вадима.
Егор зашел в квартиру поздним вечером и первое, что увидел — груду сваленных в коридоре баулов, чемоданов.
— Что это такое?! — закричал в глубь квартиры. Выглянула Маша, и хмуро уставившись на отца, процедила:
— Мама из салона привезла.
— Где она?
— В спальне. Ужинать будешь?
— Буду, — буркнул еще более недовольным тоном, чем дочь и пошел в спальню с желанием устроить жене нагоняй за то, что превращает квартиру в базарную площадь. Толкнул дверь и увидел еще больший погром, чем в коридоре. Вероника сидела на кровати лицом к окну спиной к двери и подпиливала ноготок. На звук открывшейся двери она не повернулась.
— Ты с ума сошла? Что за бардак?! — рявкнул Егор, указывая на кипу белья на постели и открытый чемодан на полу.
Вера не пошевелилась.
— Ты оглохла? Я спрашиваю, что за кошмар творится в квартире?!
Тишина.
Егор пнул чемодан, убирая его с дороги, и пошел к жене. Навис, процедил в закаменевшее лицо:
— Я с тобой разговариваю или со стенкой?!
Вероника даже не взглянула на него.
Егор взбесился и уже хотел схватить все вещи жены в охапку, выкинуть их из окна, как подумал, что хорошо бы следом отправить и жену, и взял себя в руки, понимая, что сейчас действительно может причинить физический вред. Поспешил выйти из комнаты, чтоб не видеть жену и не сходить с ума от желания придушить ее.
Помыл руки, приходя в себя. Умылся, постоял, смиряя гнев, и пошел на кухню.
Маша пододвинула ему тарелку с пельменями и соусник.
— Что это? — нахмурился Егор, разглядывая ужин — магазинный пельмени машинной лепки.
— Пельмени, — буркнула Маша.
— Мать всем бойкот сегодня объявила? — сжал кулак, опять закипая от злости.
— Нет, вчера. Если б ты ночевал дома, то знал бы, что она вчера пришла в одиннадцать вечера, и Ярослав весь день сидел голодный.
— Ты мне претензии предъявляешь? — грозно сдвинул брови Греков.
— А кому мне их предъявлять?! — взвилась девушка. — Мать не разговаривает, вещи пакует, отец дома не ночует!
— Молчать! — рявкнул Егор. Маша одарила его злобным взглядом и, швырнув перечницу на стол, демонстративно вышла из кухни.
Мужчина посмотрел на рассыпанный перец, стер его на пол полотенцем. Чихнул и взялся за вилку. Первый пельмень мало обжог ему рот, так еще и оказался безвкусным. Егор со злости скинул тарелку со стола и пошел звонить Лике, чтоб она пришла и поработала сверхурочно, на кухне, не столько как домработница, сколько, как хороший повар.
В коридоре появилась дочь. Встала у стены, сложив руки на груди:
— Лике звонишь? — прошипела, догадавшись.
— Да! Она в отличие от тебя белоручки, готовить умеет!
— Я тоже умею.
— Но не каждый сумеет съесть то, что ты готовишь! — нажал рычаг, прерывая серию длинных гудков, и вновь набрал номер Цезаревой.
— Не старайся — ее дома нет. Я звонила и домой к ней приезжала. Никого нет.
— А где она? — нахмурился Греков соображая, что же могло случиться.
— Понятия не имею! Вчера твоя любовница уволилась. Видимо нашла более подходящую партию, — с желчью сообщила девушка.
— Она мне не любовница! Сколько можно повторять?! — рявкнул мужчина.
— А что ж ты так забеспокоился? Побледнел вон, — презрительно скривилась Маша. Греков не в силах больше сдерживаться и понимая, что в таком состоянии натворит дел, от души поколотив двух стерв — жену и дочь, схватил куртку и вылетел из квартиры прочь. Куда угодно, лишь бы не находится в одном помещении со змеями!
Маша пошла к матери. Постояла, разглядывая ее застывшую фигурку, и сказала:
— Отец ушел.
Пусть. Мне-то что? — тряхнула та волосами, не повернувшись к дочери.
— Я почти уверена, что к Лике.
Никакой реакции.
— Тебе все равно, да?
— Да.
— И было все равно, — кивнула Маша, понимая. — Что удивляться, что он бегает от тебя, как от чумной?
— Сбавь тон и не забывайся, — предупреждающе процедила Вероника.
Девушка помолчала, прошла к окну и встала напротив матери.
— Тебе его не жалко?
— Мне?! — возмутилась женщина. — Это нас надо жалеть! Твой отец заложил все, включая эту квартиру! У нас ничего нет, кроме мифических дивидендов Вадима!
— Вадима?! — ужаснулась Маша, соображая. Опустилась на постель рядом с матерью и потрясенно прошептала. — Вадим с Ликой. Я видела их в воскресенье.
— С Ликой? — не поверила женщина. Уставилась на дочь, и вдруг истерично расхохоталась. — Вадим с Ликой...Вадим и ... Лика....
— Мам, что смешного?! — испугалась и возмутилась девушка. — Эта гадина могла подговорить Вадима устроить любую пакость! — и опомнилась. — Но не будет же он гадить родному брату? Зачем? Он разумный человек.
Вероника перестала сменяться и озабоченно нахмурилась:
— Дура, какая же я дура, — прошептала, сообразив, что натворила.
— Она мстит нам, за то, что не отдали ей отца, за то, что получила по заслугам.
— Перестань говорить ерунду! — оборвала ее мать, и принялась искать сотовый. Нашла. — Выйди, выйди сейчас же! — крикнула дочери, набирая номер Вадима.
Маша обиделась на незаслуженный крик и вышла: нет, ноги ее здесь больше не будет — в общежитие, снимать квартиру или комнату — куда угодно, как угодно, лишь бы поскорей!
Грекову она дозвонилась с пятой попытки:
— Вадим, мне нужен паспорт, — стараясь, чтоб голос звучал ровно и спокойно, сказала Вероника. — Все отменяется. Я была не адекватна и не подумала, а скорей поддалась порыву.
— Хочешь сказать, что передумала?
— Скорей вообще не думала. Немного повздорили с Егором, и после эскапады Ярослава, которой ты был свидетель, я перенервничала. Но сейчас все уладилось. Я бы хотела забрать паспорт и попросить тебя не обращать внимания на недоразумение. Надеюсь, ты не обижаешься? Мы по-прежнему с тобой друзья. Но ты должен понять — я люблю Егора, детей и наша семья...
— Монолит. Понял. Не обижаюсь. Конечно, досадно, но ничего не поделаешь. Я уважаю твои чувства и решения. Естественно все останется меж нами. Паспорт я верну в пятницу. Хорошо?
— Э-э-э...
— Хочу устроить прощальный ужин. У вас, если ты не против. Заодно свои вещи заберу.
— Ты уезжаешь? — не сдержала вздох облегчения женщина.
— Да. В начале следующей недели возвращаюсь домой.
— Замечательно!... В смысле очень хорошо, что ты придешь к нам попрощаться. Я приготовлю ужин, посидим, поговорим.
— Да, да.
— Видишь ли, меня еще немного встревожила ваша с Егором сделка.
— Рядовое вложение. Ничего экстраординарного.
— Он говорил о фантастичных процентах...
— Что ты Вера? Обычные проценты. Я же не враг своим любимым родственникам. Через пару месяцев получите дивиденды.
— Но Егор заложил квартиру.
— Знаю, он говорил. Ничего страшного. Вы ее всего лишь заложили, а не продали.
Голос Вадима был спокойным, чуть ленивым. И, как всегда было непонятно, говорит мужчина серьезно или издевается, насмехается. Что естественно, не успокаивали подозрений и тревоги женщины, а увеличивали нервозность.
— До пятницы?
— Да. Буду К которому часу подъехать?
— Как тебе удобно.
— В четыре, устроит?
— Да.
— Хорошо. До свидания. Егору привет. И не беспокойтесь: ваши вложения в надежных руках. Чистых, как ваши помыслы.
Вера удивленно посмотрела на смолкнувшую трубку, пытаясь разгадать смысл последней сказанной Вадимом фразы.
А может и гадать незачем?
Егор долго стучал в дверь Ликиной квартиры, и, не достучавшись, не дозвонившись, засел в машине у подъезда, в ожидании прихода девушки. К полуночи она не появилась, а позже мужчина заснул.
Глава 17
В эту ночь, Вадим не тронул Лику. Лежал, крепко обняв ее, слушал сонное дыхание, и думал над словами Кости. Сердце глухо билось о грудную клетку: только не это, только не это...
— Малыш, кто твой отец? — первое, что спросил Вадим, когда Лика открыла глаза. И тут же получил ответ:
— Хороший человек!
— Не сомневаюсь, но кто он был?
— Не знаю, — сонно хлопнула ресницами.
— Мама не говорила?
— Нет. Сказала, что он был хорошим человеком и все.
— А куда он исчез?
— Не знаю.
— А Егор... часто к вам приходил?
— По всякому, — Лика придвинулась, легла на плечо Вадима, и задумчиво обводя его грудь пальчиком, призналась. — Они были любовниками от слова люблю. Мама боготворила его. Он тоже любил ее, не раз хотел остаться у нас, но мама гнала его в семью, к детям. Он уходил, а она плакала, но когда все случалось вновь, опять выгоняла. А ко мне Егор Аркадьевич всегда, как к дочери относился: то конфет принесет, то игрушку, как учусь, спрашивал.
`Странные понятия о долге и обязанностях отца', — поморщился Вадим.
— Отец это не только конфетка и проверка дневника, малыш.
— Может быть, но мне не с чем сравнить.
— Понятно. Он не просил тебя называть его отцом?
— Нет. Да и как можно? У него ведь есть родные дети, а я ему кто?
— Ты чувствуешь перед ними и Вероникой вину за мать и Егора?
— Да, хотя мама не крала его из семьи и по большому счету не так часто они встречались, но все равно... Никто не знает, какой поступок может оказаться следствием, какой — причиной. Может быть, из-за их с мамой любви, отношения Егора Аркадьевича и Вероники Львовны настолько натянутые?
— Дети не отвечают за родителей.
— Не правда, мы все в ответе друг за друга.
— Не буду спорить, малыш... Подъем? Впереди хлопотный день.
— Волнительный.
— Разве? — улыбнулся. — Ты волнуешься?
— Да, сегодня я стану твоей женой перед Богом.
— Ах, вот почему вы так рано проснулись, фрау Грекова? — лукаво прищурился Вадим.
— Да-а. А можно вопрос?
— Да-а, — передразнил.
— Почему ты про Егора Аркадьевича и моего отца спросил?
— Так, что-то в голову пришло, — пожал плечами. — Встаем?
Лика кивнула, но еще минут пять лежала, раздумывая: к хорошему или плохому с утра, в день венчания, подобные вопросы услышать. И пришла к выводу, что бесспорно к очень хорошему — ведь и ее отец, пусть она и знает его лишь со слов мамы, и брат Вадима — прекрасные, замечательные люди.
— Эй, молодожены?! — стукнула в дверь Светлана. — Пора вставать, время почти восемь!
Лика разглядывала платье и боялась прикоснуться к нему, поверить, что оно ее.
Вадим улыбнулся ей подбадривающе, поцеловал и ушел в другую комнату. Его уже ждал мужской мастер — серьезный, обходительный мужчина.
Светлана, онемевшая от восторга, осторожно расправила полы платья, усыпанные стразами, и шумно вздохнула, разглядывая выбитый рисунок ткани:
— Мама, дорогая...
С помощью приглашенных Вадимом женщин, она помогла Лике одеться, и замерла, разглядывая подругу:
— Лика, — качнула головой. — Ты чудное виденье!
А та боясь шевелиться и вообще дышать смотрела во все глаза на Светлану, пытаясь собраться с духом и сообщить ей, что она тоже выглядит сногсшибательно в новом костюме. И хорошо, что они его купили, и хорошо, что у подруг почти один размер.
— Фата дополнит образ, — со знанием дела сообщила визажистка и помогла укрепить диадему с каскадом воздушной вуали на голове девушки, которая в тот же миг почувствовала себя статуэткой, и вела себя соответственно. Света оглядела ее и заулыбалась:
— Лика ты просто Фея. Жаль, нет фотографа.
— Ошибаетесь, мадмуазель, — бросил появившийся Вадим.
Девушка открыла рот, разглядывая его безупречно элегантный костюм, прическу, и вдруг рассмеялась — ее страхи ушли от понимания, что Лика и Вадим — пара. И он не хитрит, и действительно любит, судя по отношению, а если судить по взгляду что устремляется к жене — обожает!
Присутствующие женщины переглянулись с довольными улыбками — подруга невесты — удались на славу. А уж новобрачных — хоть на рекламный щит.
В коридоре появился Костя, которого Лика не узнала в строгом костюме. Мужчина чинно поздоровался с присутствующими, галантно поцеловал руку невесты под смешок друга, сунул ей букет цветов, и жестом пригласил высокого парня с фотоаппаратами:
— Работайте, Жан.
Вскоре Вадим подхватил невесту на руки, понес к выходу.
У машин уже ждали водители.
Маша настороженно косилась на мать: та вела себя, как ни в чем не бывало — ровно, обходительно. И словно не было изматывающих волнений и скандалов: дома опять чисто, уютно, на столе завтрак, на лице Вероники Львовны маска безмятежности.
Ярослав ни слова, ни сказав, съел свою порцию, вопросительно поглядывая на сестру, настороженно на мать, и ушел в школу. Маша же с тоской смотрела на свою любимую пшенную кашу в тарелке, и через силу глотая ее, силилась понять причину маминой метаморфозы.
— Ма, а отец опять не ночевал дома, — сказала, пытливо поглядывая в лицо женщины. У Вероники и ресница не дрогнула:
— Ничего страшного. Твой отец, занятый человек, — ответила равнодушным голосом, пододвигая к себе тарелку с витаминным салатом.
— Вы помиритесь?
— Конечно, — попробовала салат, и удивленно посмотрела на дочь, не спускающую с нее пытливого взгляда. — В чем дело Машенька? Что тебя беспокоит?
— Твои чемоданы, отсутствие отца, — неужели не ясно?!
— Ах, это. Не беспокойся девочка, все наладится. В любой семье случаются инциденты, досадные недоразумения. Мы, с твоим отцом люди взрослые, разберемся. Твое же дело, девочка, учится и не огорчать нас своей учебой и поведением.
— Значит все как было?...
— Так и будет, — заверила с легкой снисходительной улыбкой на губах. — Кушай и беги на занятия. Некрасиво опаздывать, Машенька.
