— А не прогуляться ли вам по городу? — заявил он, расплывшись в улыбке, и замер, сообразив, что сморозил, бросил быстрый взгляд в сторону Романа и поспешно исправился: — Такая ночь, такая луна светит, на небе ну ни облачка... ээ, ветерок, прохлада...
— Да, — выглядывая за окно, протянул Роман, снова беря инициативу в свои руки: — Луна действительно прекрасная, круглая, ущербная. В такие полнолуния только и время для оборотней! В моём имении я лично пристрелил серебряными болтами двоих! А в вашем городе оборотней не водится? — оглянулся он на Вильяма, тот резко распрямился, точно получил пинок сзади, и неистово принялся креститься, торопливо бормоча "чур меня, чур меня":
— Да что вы! Упаси нас Господь, милорд, от такой напасти! Что вы, никаких оборотней, что вы! — и закончил с какой-то даже гордостью: — Можете спокойно гулять, наслаждаясь нашим городом!
Мы переглянулись, я вполне невинно пожала плечиком, и Роман промычал, что "подумает над его предложением". С ужином управились в рекордно короткие сроки, таксист помог мне вылезти из-за стола и отправился во двор, сопровождаемый умилительным взором владельца гостиницы. У входа Роман очень похоже скорчил гримасу Вильяма, и я рассмеялась, когда наш дружный смех внезапно перешёл в напряжённую тишину, и мы оба уставились в темноту, устроившуюся у угла фасада здания, со стороны конюшни. Роман, кажется, схватился за меч, но я положила свою руку поверх его ладони и покачала головой.
— Ну, извини, — поспешно шепнул таксист, повинуясь моей молчаливой просьбе не поубивать всех раньше времени, — я в темноте пока ещё не научился видеть...
— Доброго вам вечера, милорд, миледи! — радостно донеслось из темноты, и на свет, падающий из окон сверху, вышел наш недавний знакомый конюх, не помню, как его зовут, мне больше в мужчинах запоминается их внешность и первые слова, которые либо производят, либо не производят на меня впечатление. Этот произвёл... лихо поклонившись нам, он скользнул по мне откровенным взглядом и обратился к Роману: — Я слышал, вы тут собираетесь прогуляться по нашему достославному городу? Что ж, он у нас не такой уж и плохой... когда днём... кгэм, — кашлянул он, не заметив с нашей стороны особой заинтересованности: — Так вот, я и сам не против, особенно когда под рукой арбалет с огромными болтами, а так...
— Так ты что-то хочешь нам посоветовать, Джон? — поинтересовался Роман. Ах, ну да, Джон!..
— Так я бы и молчал, недостойный... если бы не ваша миледи... то есть, — спохватился он, — если бы не ваша честь, милорд!.. Ну и миледи тоже...
— Значит, ты нам не советуешь? — усмехнулся Роман, когда я сжала его руку, улыбнувшись.
— Да что вы, если мой хозяин узнает, что я вам советовал... Но я вам советую! У нас ведьм по городу шастает пруд пруди, хоть сиди вечером на крыльце и коллекционируй! Но не все, бывает, добровольно даются в руки, мало ли, в какую лягушку превратят... а миледи у вас хорошая...
— И сам знаю, — злобно улыбнулся таксист, и я закусила губу, стараясь не рассмеяться. Джон, видимо, соображал не хуже, чем умел советовать, потому что поспешил откланяться со всем возможным почтением и снова исчезнуть в той же самой темноте с глаз долой. Роман взял меня под локоть и взглянул в моё лицо: — Ты не улыбайся, это он тебя ещё вблизи не знает...
— У меня всегда есть возможность исправить это досадное упущение, милорд...
— Так, может, мне одному на прогулку отправиться? — я пожала плечами, намекая, что в этом мире всё возможно, и, взяв под руку, прижалась к нему и повела в сторону улицы.
Несмотря на довольно ранний час (не знаю, может быть, это для меня, кошки, он ранний, но, судя по расположению звёзд на небе, было не больше восьми вечера, так что оказалось, что ночная темнота сгущалась в этом городе гораздо раньше, чем, например, у нас в Египте), на улице уже почти не было прохожих, не считая парочки, торопливо спешившей куда-то, матери, которая старательно трясла за ухо непослушного сынишку, и оборванных попрошаек, которые уже снимались со своих дневных мест работы, и ещё кого-то столь же незначительного. Причём все, кто нам попадался, провожали нас такими взглядами, точно мы с Романом были форменными самоубийцами. "Приезжие, наверное", — пробормотал себе под нос один из оборванцев и, не медля, брякнулся обратно на камни мостовой и, прянув в нашу сторону, затянул заунывным голосом свою рабочую песню. Таксист милостиво швырнул ему медную монетку и отвернулся, давая понять, что это всё, что нищий сдерёт с него. "Дай вам Господь любви, милорд!.. Чтоб ты на ведьму наткнулся..."
— Этот город и вправду стоил того, чтобы им полюбоваться, — скосилась я на Романа, когда он, подняв бровь, покачал головой. Он прекрасно услышал слова благодарности, но в своём мире уже настолько привык к босякам всех мастей, что обращать внимание на этого...
— Не расстраивайся, Эстел, я так чувствую, что твоя скука с лихвой компенсируется, едва только мы всё-таки натолкнёмся на ведьму. Хоть будет о чём вспомнить дома...
— Ну, так запоминай! — вскрикнула темнота моста перед нами, и вслед за этим раздался мелодичный довольный смех. Мы замерли скорее от неожиданности, чем от страха, и прислушались. В один миг смолкли все ещё жившие в этом городе звуки: где-то хлопнули закрываемые ставни, скрипнула в последний раз вывеска, раскачиваемая мимолётным, тоже утихшим сейчас, ветром, замолчали брехавшие псы, и мы остались в полном одиночестве, не считая ущербной луны и многочисленных звёздочек. Мы переглянулись.
— Дождалась? — с какой-то гордостью в голосе поинтересовался Роман. Я невинно улыбнулась и повела плечиками. — Надо было заранее им рассказать, кто недавно лишил этот город его главного заступника — лорда Раджастама сотоварищи... может, отстали бы во веки...
— Давай сначала хотя бы поздороваемся, может, сможем о чём-то договориться?
— Сможем! — тут же довольно донеслось теперь уже откуда-то сверху (все мелкие твари хоть с какими-то зачатками к колдовству тут же заражаются любовью к спецэффектам, — вот пример). — Только наедине! — добавила невидимая пока ведьма и, явившись напротив в ярком сиянии вспышки, снова исчезла в ней же, а меня в бок неожиданно толкнуло нечто с такой силой, что я отлетела от Романа на полметра и. ударившись головой о мостовую, затихла.
— Эстела... — растерянно оглянулся на меня таксист, видимо, недоумевая, что это со мной такое, может, полежать решила, отдохнуть. Но ведь холодно же!.. — Эстела, ты... Эстела!
— Многое бы отдала, милорд, чтобы вы с такой же нежностью обращались ко мне...
— Ну так стукнись головой о камни и ложись рядом!.. — резко оглянувшись назад, прорычал Роман и замер, разглядев, наконец, ведьму: — Кэти? Ты, что ли?
— Да, мой лорд, — присела она в глубоком поклоне: — Я, — и столб света, вырвавшийся из её глаз, когда она резко распахнула свои ресницы, оказался такой силы, что Роман, покачнувшись, рухнул на колени, а сияние теперь охватило его с ног до головы, заключив в оболочку. Кэти, весьма довольная своей удачей, гордо выпрямилась и не спеша приблизилась к таксисту, посмеиваясь: — Какой отличный у меня сегодня улов... Слушайте меня, милорд, вы отныне не знаете эту женщину и не имеете с ней никаких общих дел! Отныне вы мой лорд и на веки веков мой раб... по крайней мере, до тех пор, пока не появится кто-то более подходящий... Посмеешь ослушаться, сэр рыцарь, я тебя раздавлю как таракана на кухне, ясно? Ясно?! — бездвижимый под напором магии таксист и не подумал ослушаться и ничего не придумал лучше, чем кивнуть. — Вот и молодец. Молодец, любимый, а теперь поднимайся и идём: всё-таки на мостовой холодно, а ты мне нужен здоровым и сильным... Идём же, идём...
— А вот никута вы не пойтёте! — отважно разнеслось над мостовой. Ведьма замерла, поморщившись, и медленно оглянулась назад, собираясь выяснить, кто это: просто дурак или конкурент чокнутый — и по возможности обрушить на его голову гнев сильный или не особо... и застыла на месте статуей, потому что прямо на неё из темноты над головой летело нечто невообразимое в двумя хвостами, крылатое, способное одновременно шепеляво выкрикивать угрозы и оглушающе шипеть. Даже меня, великую богиню, это ввело бы в суеверный трепет, а что творилось с несчастной деревенской провинциалкой в этот момент, было далеко не секретом. От неожиданности и из-за охватившей её паники она вдруг присела, опустив голову и напрочь позабыв о том, что куда-то только что собиралась идти. А тут ещё неведомое чудище достигло, наконец, своей цели, и рухнуло на спину неудавшейся ведьмы с такой силой, что она упала на колени и заверещала, прикрывая голову руками и одновременно пытаясь отмахиваться от непонятного существа.
Неизвестные, но так вовремя напавшие, вошли во вкус и принялись драть колдунью в разные стороны, пока она не завыла в голос: "Люди! Помогите! Ой, помогите, убивают!!" — Роман не вовремя напомнил о себе, бессознательным мешком повалившись на мостовую, и Кэти опомнилась, видимо, сообразив, где родилась и кем на самом деле является (пусть даже ей это только кажется...). Неожиданно прекратив вопли (что уже ни на секунду не взволновало ни одно существо, ни другое, которые, увлёкшись, уже не замечали ничего вокруг), она выждала момент и, резко встряхнувшись, резво подскочила на ноги. Не ожидавшие подобной прыти существа разлетелись в разные стороны, затерявшись где-то поблизости.
— Ах вы, мерзкие твари! — тонко взвизгнула Кэти, разворачиваясь к ним и закатывая рукава. Урчание притихло, а потом и вовсе оборвалось, когда оба существа, охваченные яркой сияющей сферой, точно пинком, оказались подкинуты вверх. — Я из вас, исчадия тьмы, сделаю... — она задумалась, почему-то растеряв мигом своё красноречие, и сфера зависла на одном месте, дожидаясь решения своей хозяйки. Повисло тягостное молчание. В это время Роман, голова которого ещё до того пришла в неприятное соприкосновение с камнями мостовой, очнулся и мутный взором воззрился на мощную фигуру колдуньи. Простонав что-то невразумительное, он схватился за голову и, оглянувшись назад, замер, словно неудавшаяся ведьма...
— Я из вас... я из вас... да я из вас...
— Неужели заклинило? — с любопытством поинтересовалась я, выглядывая из-за её плеча.
— Ты?! Опять?! — прошипела Кэти и неосторожно обернулась, чем сама себе подписала новый приговор. Увидев мои ноги, которые почему-то не касались мостовой, подняв меня ещё выше над ведьмой, она захлебнулась мигом испёкшимися великими фразами и спустя секунду получила звонкую пощёчину, которая, повинуясь каким-то непонятным законам природы, оставила поперёк щеки тонкую ранку, мигом налившуюся кровью. Она тонкой струйкой стекла к подбородку. Кэти, не спеша тратить время на то, чтобы очнуться, с размаху кинулась на меня, видимо, после такой потери окончательно растеряв веру в свои феноменальные способности. Я, взвизгнув, как кошка, брезгливо отскочила немного назад, взмывая высоко над её головой, и зависла там, презрительно свысока глядя на неудавшуюся доярку.
— Ах, ты... — вскинула она на меня горящий взор.
— Ах, теперь я? — гневно прищурилась я, уперев руки в бока и уже позабыв всё то, что хотела ей высказать вначале. Вот и пришлась мне под руку вовремя мысль о доярке, засиделась провинциалка в городе у тётушки, — домой пора!..
— Эстела, — попытался откуда-то снизу вразумить меня Роман. С укоризной, между прочим, в голосе!
— Сидите тихо, милорд, в своей луже, и вами займёмся, — сквозь зубы процедила я, не спуская с девицы гневного взора. Надеюсь, Марселла сообразит скрыться из эпицентра событий?.. Подняв глаза ввысь, я резко, точно порывая с чем-то, соединила ладони перед собой и рывком послала силу вперёд. Эффектных вспышек не было. Волна просто-напросто снесла с прежнего места мечту любой бурёнки, и визг её, перебудив, наверное, половину города, через которую она, собственно говоря, и пролетела, стих где-то в чарующей дали, за тёмными громадами городских стен. Я отряхнула руки и медленно опустилась на мостовую, величественной обворожительной богиней встав возле своего странствующего Воина. Он, скользнув взором от моих сапог к лицу, невольно выпрямился и нахмурился с укоризной.
— И тебе, естественно, не стыдно из-за того, что сделала с несчастной девушкой?
— Ещё одно такое о ней слово, и я выцарапаю тебе глаза, — невозмутимо откликнулась я и протянула ему руку. Роман с кривой улыбкой принял её, галантно склонившись:
— В таком случае мне лучше побыть умным и молчаливым, — усмехнулся он, беря меня под локоть и как ни в чём не бывало направляясь к мосту: — Идёмте, миледи, так уж и быть, проведу вас по улицам этого города, раз уж с разбойниками вы и своими силами, как-то без меня. Прошу вас, не споткнитесь: здесь камушек выступает из мостовой... — он обезоруживающе улыбнулся, предупреждая выполнение обещанного, и оглянулся на кошку: — Марселла, не отставай, а то твоя хозяйка, случись что, и не вспомнит о былой ревности, запульнёт меня на Луну для начала, а потом сокрушаться начнёт, что, мол, хороший всё-таки был парень из Питера... А, кстати, а где наше вечно увечное с хвостом? Опять под кустом каким-нибудь прячется?
Я пространно пожала плечами, уже пригревшись, прислонившись к его плечу, и оставила этот вопрос вечности...
— Странно, а мне казалось, что я его видел с Марселлой, — задумчиво промычал таксист, снова отвлекаясь от меня. — Ну и Бог с ним, — решил он, махнув рукой, и повернулся ко мне: — Кстати, Эстел, ты тоже слышала, что эта... хм, дама, когда летела обратно в свою Тьмутаракань, визжала на два голоса, мужским и женским?
— Всякое бывает, — опять-таки пожала я плечами. — Мне, например, послышалось, что второй голос пытался кричать даже что-то членораздельное, только вот вряд ли у него это получилось, иначе я бы расслышала его слова...
— М-да? Ну, тогда и я спокоен. Стоит ли портить такой вечер какими-то мелочами?..
Сфинкс трясся в седле с ошалевшими глазами и намертво вцепившись в шею могучего вороного коня, который то и дело издавал возмущённое ржание и внезапно припускал резко вперёд и мчался до тех пор, пока главный повар не ослаблял когти и не втягивал их в подушечки. После чего, устав изображать из себя борца с этой тупой скотиной за право выставлять себя величавым наездником, вновь принимался от страха клацать зубами и повизгивать, правда, уже не так громко. Марселла тихонько фыркала, глядя на него, а Роман вообще так заливался хохотом, что чуть было сам не вывалился из седла.
— Какой дурак придумал посадить на лошадь собаку... с крыльями? — смеялся он.
— Турак, — бледный, но гордый, отвечал ему полулев, подняв мордочку: — Это дань уважения моему кению! Верные люти вожвышили своё люпимое пожештво!
— А, ну раз "кению" и "пожештву", то тогда ладно, — фыркал таксист и подмигивал мне.
— Ты точно сможешь найти этот фамильный склеп?
— Я тут совершенно не при чём, — отвечала я, не поднимая на него глаз. — Если ты хочешь, чтобы мы прибыли туда, то больше внимания уделяй своему внутреннему чувству, оно скажет тебе, когда мы окажемся рядом.
