Честь и Родина-1 Проповедь в Аду!

— Опять меня подвела излишняя гуманность к противнику. Вместо того, чтобы уничтожить врага, я развел антимонии. — Произнес Трошев.

— Молотобоец не похвалит, это точно. — Гульба подвел итог разговора.

Сортировка пленных заняла много времени. Кроме того, их количество все увеличивалось. Через час воззвание повторили, то же самое сделали спустя два часа. Общее количество сдавшихся превысило девяносто пять процентов от личного состава. Возникли некоторые трудности с приемом военнопленных. Для доставки использовались батискафы. Периодически излучение отключалось. Прошло не менее двух суток, прежде чем удалось распаковать большую часть людей и дагов. Все эти заботы отвлекали внимание командующего Трошева. Он на время забыл о Янеше. А когда вспомнил, посетовал:

— Судьба сурова. Она забрала ребенка в преисподнюю.

Когда Гульба предложил отметить пирушкой очередную победу, он печально произнес:

— Это ваш праздник, а у меня траур по тому, кого я считал своим сыном. Отмечайте без меня.

Олег хитро прищурился.

— Сыном, говоришь. Тут у меня есть парень, который может заменить тебе сына.

— Кто это?

— Малыш стоит за дверью. Сейчас я его позову. Эй! — Во всю глотку гаркнул Гульба. — Зайди.

Со всех ног в кабинет вбежал невысокий, стройный мальчишка. Со всего разбега он кинулся в объятия сверхмаршала, едва не повалив его.

— Янешь! Янешь! Где ты пропадал? — Максим едва удержал готовые выступить слезы.

Мальчик, запинаясь, ответил:

— После аннигиляционной вспышки я потерял сознание. Потом мое обездвиженное тело бросало меж обломков. Я не мог ответить на сигналы, посылаемые по гравиорадио. И вообще, спасибо компьютеру. Если бы не он, меня бы здесь не было. Автоматика выбросила мое тело из гиперплазменного шара.

— Тебе, малыш, повезло.

— Конечно. Иначе не говорили бы я с вами.

— Мы выиграли и эту битву. Скоро от конфедерации останется лишь дурная память. Ты счастлив?

— На данный момент — да. Но буду ли счастлив завтра — это философский вопрос.

Мальчишка улыбнулся. Он был доволен, что такая мудрая мысль пришла ему в голову.

— Это мне напоминает Фауста и Мефистофеля. Тогда дьявол загадал Фаусту, что он должен выбрать момент наивысшего счастья и крикнуть: "Остановись мгновение, ты прекрасно!" Разумеется, ни одно из мгновений не показалось Фаусту настолько прекрасным, чтобы его остановить навечно. Любое мгновение перестает быть восхитительным, стоит ему застыть, заморозиться льдинкой. Движение — вот подлинное счастье!

Мальчишка добавил:

— Цель — ничто, а средства ее достижения дают подлинное блаженство. Например, если мы разобьем конфедерацию, то почувствуем опустошение. А пока идет война — увлекает сам процесс.

Уловив непонимающие взгляды, Янешь пояснил:

— Вот мы сегодня сражались и радовались. А теперь, после победы, осталась лишь усталость.

— Ты не прав, — подмигнул Олег Гульба. — Забываешь о наградах.

— Самая лучшая награда солдату — возможность убить своего врага. А звездочки на погоны или крест на грудь — это уже из разряда бижутерии.

— Вот как?! — Гульбе стало смешно. — Ты рассуждаешь, как ребенок. Звездочки на погонах или ордена, причем чаще в форме звезды, чем креста — это великая честь. Они подводят итог твоей жизни, твоим способностям, смелости, в конце концов. И если ты можешь сражаться, значит, и награду должен получить по заслугам. Вот я не знаю, вручать ему медаль "За отвагу" или нет?

Мальчик слегка растерялся. Возможность повесить на грудь не просто серебряную побрякушку, а символ храбрости — это не шутка.

Максим, улыбаясь, успокоил ребенка:

— Это мое право, как командующего звездным фронтом, вручать такие медали. Я уже издал указ о твоем посмертном награждении, а теперь медаль вручат живому.

Глаза Янеша засияли.

— Великолепно! Лучше быть живым, чем мертвым. Ведь живой я смогу гораздо больше убивать противников.

Генерал Филини рассмеялся.

— Мертвый ты уже никого убить не сможешь. Прах ты и в прах обратишься.

— Это как? — Лицо мальчика стало серьезным.

— А так. Словно солома сгорела.

Янешь придал себе мудрый вид.

— Однако, ничто в природе не исчезает бесследно, и сгоревшая солома преобразуется в углекислый газ и пепел. Даже топливо из антиматерии отнюдь не превращается в ничто, а извергается потоками фотонов. Так и моя личность — она не может просто раствориться в пространстве. Нет, она должна сохранить свое существование.

Филини улыбнулся.

— Может, и сохранится, записанная в суб-ноосфере. Как на магнитной ленте сохраняется изображение и голос. Или в гравиокапсулах.

— Не только.

Мальчишка весь подобрался.

— Я читал одну книгу... Там говорится о том, что мы продолжаем жить в параллельной вселенной, сохраняя память о прежней жизни. И в этом новом мире тоже идут войны, есть эволюция, борьба за выживание. Но мы становимся мудрее, потому что у нас сохраняется память. И я, уже воплотившись в ребенка, не написаю себе в штаны, а пойду в туалет. Моя личность полностью сохраняется, а плоть временно становиться другой.

Олег Гульба ошеломленно уставился на Янеша.

— И где ты таких заумных идей нахватался?

— Я уже говорил. В книге одного фантаста. Там еще написано, как уничтоженная Земля будет восстановлена с помощью гиперплазменных нанотехнологий. Там подробно рассказывается, как восстанавливали Землю, какие виды синтезаторов материи применяли, а также сдвигали время, искусственно искривляли пространство. И даже выходили в параллельную вселенную.

— Все это очень интересно. — С улыбкой произнес Максим. — Но для нас главное — со своей вселенной разобраться. А уж потом обсуждать научную фантастику. Что же касается свойств гиперплазмы, то они еще до конца не раскрыты и их возможности неисчерпаемы. Великий инженер Дмитрий Фишер был первым, кто изучил свойства сверхматерии. Шестое и прочие состояния вещества. Это было стратегическим прорывом нашей науки. Правда, некоторые иногалактические расы намного раньше открыли подобные свойства материи. Но это не умаляет заслуги Фишера.

Янешь оттопырил нижнюю губу. Он был горд, что с ним беседуют на равных. Особое уважение он питал к Максиму. Сверхмаршал — звание за пределами понимания, как вселенский трон.

В кабинет вошел Кобра, представитель цивилизации Гапи.

Хотя Янешу и приходилось ранее видеть активного члена столь славной расы, он не удержался от шутки:

— Надо же, одуванчик явился.

Кобра добродушно усмехнулся.

— По-моему, на вашей планете одуванчик — символ надежды.

— Нет! — Возразил Филини. — Он символ хрупкости всего земного.

— Да, мироздание хрупко. Вечен только Всевышний, и те бессмертные существа, что созданы им. В том числе и люди. Я слышал часть вашего разговора. И должен сказать в первую очередь тебе, малыш. — "Одуванчик" повернулся к Янешу. — Автор той книги не прав. Бедствие больше не повторится, и в новом мире вам не придется убивать себе подобных. В новой вселенной исчезнут боль и насилие — там будет царить вечный мир.

Янешь поднял глаза.

— Это будет очень скучный мир. Каково это — жить, не зная битв, сражений, кровавых схваток. Мир без насилия пресен, это как чай без сахара и суп без соли!

Кобра тяжело вздохнул.

— Неужели убивать другого доставляет тебе радость?

— Еще бы. Нет большего удовольствия, чем убивать своих врагов.

— А вы что думаете, командир? — Поинтересовался Кобра.

Максим кашлянул.

— Хотя ратный труд и является нашей профессией, в убийстве, как таковом, нет ничего приятного. Мы ведем войну не потому, что нам это нравится, а для того, чтобы покончить с ней навсегда. Придет время, и вечный мир воцарится во вселенной.

Янешь сделал протестующий жест.

— Это будет скучно.

— Есть много других действий, которые не позволят нам скучать. Впереди нас ждет долгая мирная жизнь. И мы не должны ее разменивать на пятаки. Я полагаю, мир должен быть очищен от насилия.

— И чем вы тогда будете заниматься? Вы, солдаты? — Сверкнул глазами рассерженный ребенок.

— А чем занимаются мирные люди? Трудом. Производительным трудом. И тебе тоже придется работать.

Янешь скривился.

— Мои родители всю жизнь вкалывали. И чего достигли? Как жили в нищете, так и живут до сих пор. Лучше быть солдатом, чем нищим.

— Это верно. — Одобрил Гульба. — Нищета отвратительна. Лучше быть здоровым и богатым, чем больным и бедным.

Тут Янешь опять всех удивил.

— Богатство разлагает. Нам нужно покончить с олигархами и установить диктатуру пролетариата.

— От кого он таких слов нахватался? — Олег Гульба поднял палец. — Шалишь, друг, шалишь.

— От Ленина. Надо знать историю. — Размерным тоном произнес Максим. — В принципе, у нас уже есть диктатура, а пролетариат бесправный.

Тут Трошев понял, что сказал лишнее.

— Вернее, права у него есть, но живет он в тяжелых условиях.

— Это пока идет война. — Перебил Гульба. — Потом станет намного легче.

— Своими победами мы приближаем этот день. Слышишь, Янешь? Когда война закончится, триллионы людей вздохнут с облегчением.

Мальчишка покраснел, он почувствовал себя маленьким эгоистом.

— Ладно, пусть будет так. Я в войну могу и на компе поиграть.

Командиры дружно рассмеялись.

— Вот и чудесно, а теперь не грех и расслабиться. Закатим пирушку. — Предложил Гульба.

— Так это уже было. Что нам даст очередная попойка? — Максим неодобрительно посмотрел на временного маршала.

— Я предлагаю устроить театральную сцену, своего рода постановку — с помощью солдат и роботов. Что-нибудь классическое. Например, о Нероне или Александре Македонском.

Олег Гульба вздохнул.

— Это такая глубокая древность. Давайте что-нибудь посовременнее. "Сталин — Великая Отечественная война". Это более подобает случаю.

— Это мысль! Остальные, я надеюсь, не возражают. Ты как, Янешь, относишься к Сталину?

Мальчишка оживился.

— Суровый был мужик. Хотя Алмазов круче, Сталин справедливее. При нем не было олигархов!

— Вот и замечательно. Значит, постановка всем придется по нраву.

— Я думаю, параллельно с просмотром мы поедим. И выпьем. У дагов есть специальное помещение, где все это можно успешно совмещать.

— Хорошо, там и сделаете. Нужно потрясти воображение рядовых бойцов. Праздник начнется, когда придет указ о наградах.

Помещение и впрямь было огромным. Стадион площадью в пятьдесят квадратных километров. В грандиозном зале рядами выстроились столы, собралось множество солдат и офицеров. Из Галактик-Петрограда прислали список награжденных — за очередную блистательную победу российского оружия. В церемонии принимали участие свыше десяти миллионов лучших бойцов. Они могли одновременно наслаждаться зрелищем и вкушать отборные яства. Стадион шумел, на почетной трибуне расположились маршал Трошев и весь генералитет. Они были с неподдельной радостью встречены рядовыми. Было видно, что командование пользуется авторитетом и любовью в армии. Просторные трибуны могли вместить миллионов десять, и сверхмаршал Трошев предложил:

— Зачем им пустовать? Давайте заполним места другими солдатами.

Олег Гульба попытался возразить:

— На всех не хватит еды и вина.

— У нас что, мало трофеев? целые цистерны со спиртным. А если не хватит, используем традиционный запас этилового спирта. А ты смотри, чтобы обошлось без терактов. — Обратился Максим к генералу СМЕРША Михаилу Иванову.

— Терактов не будет. Мы провели большую работу. Просканировали все ближайшие дома и подземные переходы, а с неба за всем будут следить наши звездолеты. Они выставят столь надежный щит, что не пролетит даже муха.

— Я надеюсь, не будет как в прошлый раз. Когда мы пировали, а нас едва не перебили.

— Нет. Тогда мы только-только освободили планету, и нам удалось лишь слегка зачистить местность. Вот почему мы пропустили удар. Сейчас этого не повторится — для охраны мы выделили большие силы.

Трошев напустил на себя суровый вид.

— Если произойдет хоть одно ЧП, я спущу с вас шкуру. Не для того мы одержали победу, чтобы противник мог нас жалить в спину.

— Так точно, сверхмаршал.

Стадион быстро заполнился. Миллионы глоток, только что ревевших, разом смолкли, когда на трибуну вышел командующий.

Его выступление было кратким, но запоминающимся. Описав подвиги Российских солдат, он перешел к перспективам. Лейтмотив выступления: скоро конец войне и тогда все вернутся к мирной жизни.

Окончание речи было встречено бурными аплодисментами, переходящими в овацию.

Теперь можно было начинать представление. Трошев подал сигнал. Громадное поле с декорациями засветилось. Появились сложные формации: несколько тысяч самолетов летели, последовательно изображая бюсты Ленина, Сталина, Жукова. Они кружились в заводном вихре, управляемые лучшими пилотами, а компьютер синхронизировал их действия. Авиация выполнила несколько фигур высшего пилотажа, на истребителях зажглись красные огоньки и они слились в сплошное знамя. Все стало на свои места — изображения свидетельствовали о преемственности поколений.

Знамя рассыпалось на множество осколков, превратившихся в розовые цветы. Сочные бутоны плавали в пространстве, пока не распались. Самолеты стали практически невидимыми, скрывшись за синим дымом.

Вводная часть шоу закончилась. Перед воинами возник образ Сталина, он был многократно увеличен с помощью голограмм. При виде генералиссимуса солдаты повыскакивали с мест, бурно приветствую легенду прошлых веков. Сталин в ответ махнул рукой. Зазвучал голос с грузинским акцентом.

— Над Родиной навис бронированный кулак врага. Нам предстоит драться со страшной силой мирового империализма, его главным цепным псом — фашизмом. Нашему народу необходимо собрать в кулак всю волю, все мужество, чтобы противостоять врагу.

По полю проехались советские танки, промаршировала пехота. Затем последовали сводки с полей — показывали заводы и фабрики. Через голографическое изображение было видно, что народ трудится с большим энтузиазмом. На лицах играли улыбки.

Вдруг все помрачнело. В трехмерной проекции показался другой мир — фашистская Германия. Он напоминал мрачное подземелье: всюду колючая проволока, ею окутано даже небо. Истощенные рабы вкалывают на заводах. Их подгоняют жирные надсмотрщики, свистит плеть, мощные удары обрушиваются на тощие спины. Похоронный марш.

А вот появляется величайший преступник всех времен и народов — Адольф Гитлер. Пустые глаза мертвой акулы, оскаленный рот с железными зубами, кривой, нагло торчащий нос. Личность отталкивающая. Звучит скрипучий голос, напоминающий царапанье собачей лапы по пластику.

— Весь мир — дерьмо, населенное мартышками. Земной шар — глыба камня, хрупкая глыба. Я и японский император сожмем ее руками, и она рассыплется.

Гитлер хватается за глобус, старается его сдавить. Земной шарик лопается, и кровавый тиран падает.

Звучит смех, многие солдаты вскакивают со своих мест и улюлюкают, дразня тирана. Слышны крики:

— Гитлера на кол!