В этот момент, из лежащей, весьма сгустившейся цепи русских солдат вверх взвилась ракета цвета 'бордо'. Буквально через секунду на позиции нашей артиллерии и пехоты обрушился шквал разрывов, это уже были не заряды воздушных картечных гранат рассыпавших сотни смертоносных круглых кусков чугуна, а самые настоящие бомбы, уничтожающие все вокруг эпицентра своего взрыва. Визжащие осколки бомб, поражали людей и орудия. Стрелки на банкетах, уцелевшие артиллеристы, построенные резервные роты, все стали кровавой добычей русских варваров. Позиции на банкетах и в тылу укреплений подверглись ужасающему опустошению. Люди валились десятками. Грохот, пламя, взрывная волна, вот то, что предопределило нашу неудачу.
После артиллерийского налета, когда мы приходили в себя после этого ужаса, раздался страшный крик русской пехоты идущей в атаку. Казалось, колебался сам воздух, русские дикари испускали такой крик, что он парализовал саму волю к сопротивлению.
Люди побежали, побежали в тыл наших позиций, побежали в сторону Perekopa, причем побежали быстро.. .Бежали все, офицеры, солдаты, французы, турки, только бы сбежать от этого страшного места! Англичане были в авангарде беглецов.
В конечном итоге, все мы составили огромную колонну пленных, отправленных во внутренние губернии этого необъятного государства.
Последнее, чуть не забыл! Как сказал один русский офицер, сами русские оценивали свою стрельбу с расстояния в девятьсот метров, как малоэффективную. Она велась исключительно для психологического нажима. И велась она исключительно лучшими стрелками. Что же тогда, по их мнению, эффективная стрельба?
Ваш верный ученик Жан Мари Сервел'
'Резолюция начальника департамента ОКЖ: Дабы не раскрывать секретов ранее заключения мира, данное письмо задержать с отправкой адресату, на срок до начала обмена пленными'.
Глава 33. Первый бой броненосцев. Завязка
Совещание флагманов союзных флотов происходило в Камьеш, городе, возникшем на берегу Камышевой бухты стараниями французских солдат и матросов. Его еще называли 'столица французской армии в Крыму'. Одноэтажные деревянные дома, построенные из привезенного из Болгарии леса, располагались на улицах Наполеона, де Лурмеля, Тулонская, Парижская. Как только не изощрялись солдаты, пытаясь из забытого богом кусочка земли сделать уголок прекрасной Франции. Даже развели огородики возле домов. Вот с деревьями вышел облом, не хотели приживаться на каменистой крымской земле. Требовалось много воды для полива.
Были в этом городе трактиры, магазины, ресторан 'Инкерманский', масса лавок и кафе, даже театр был на тысячу двести мест, где играла профессиональная труппа из Франции. Жаждавшие культурных развлечений, заброшенные в эту варварскую Россию солдаты иногда выступали с самодеятельными постановками. Имелись и гостиницы: 'Малахов', 'Победа', 'Черная'.
Было и веселое заведение под красным фонарем, пользовавшееся огромной популярностью. В магазинах и лавках можно было купить все, что душе угодно. Правда, цены 'кусались'.
В уютном номере отеля 'Малахов', в обстановке сугубой секретности встретились командующие английским и французскими флотами. В коридоре за игрой в карты сидели флаг-офицеры обоих адмиралов. Охраняли. Секретность, соблюдалась не от русских, а от своих генералов.
После самозатопления русского флота, жалкие остатки которого еще стояли на якорях в бухтах Севастополя, обеспечивая артиллерийское прикрытие сухопутной обороны перекидным огнем, и не очень удачных, а порой и бесславных попыток флотов союзников повлиять на ход боевых действий, требовался успех.
Действительно, блокада Свеаборга и Кронштадта протекала ни шатко ни валко. Атаковать форты, сложенные из гранитных плит в открытом бою было безумием. Еще в начале войны Наполеон III высказался в том духе, что любые попытки атаковать русские морские крепости деревянными кораблями обречены на провал. После подрыва нескольких кораблей на минах атака этих крепостей на Балтике отодвинулась на неопределенное время.
Подорвавшиеся корабли с большим трудом отвели в Стокгольм и поставили на ремонт. И они надолго застряли в сухих доках. Одна из русских мин стала трофеем англичан. Вице-адмирал Сеймур приказал разместить ее на палубе парохода-фрегата, чтобы изучить устройство. Вокруг собралось около двадцати офицеров. Один из них заметил, что мина может быть опасна. Но адмирал заявил, что он "знает об этом все", и со словами "Ее можно обезвредить" ткнул пальцем в выступающую часть мины. Та тотчас взорвалась, сбив с ног всех стоящих вокруг. Несколько человек погибло, многие были серьезно ранены. Адмирал лишился глаза.
На этом основании сделали вывод, что мина имеет не очень сильный заряд. Но ведь его можно и увеличить? И в случае подрыва кораблю тогда не помогут никакие водоотливные помпы. Отправка бронированных батарей именно к Севастополю обусловлена была еще и тем соображением, что на Черном море, русские мины не применяли. Их здесь просто не было, иначе русские засыпали бы подходы к удобным местам высадки минами, сделав из прибрежных вод 'суп с клецками'. Англичане прозвали мины "адскими машинами".
Русским пришлось топить корабли на фарватере Севастополя, оставить Керчь и позволить флоту союзников пройти в Азовское море. Результаты похода были ничтожны.
Разорение Таганрога не удалось, десант сбросили в море рота внутренней стражи и вооружившиеся обыватели под командой отставного подполковника Македонского. Попытка сжечь город окончилась пленением поджигателей. Английский пароход 'Jasper', сел на мель и его флаги, команда и пушки стали добычей казаков.
Разрушенные земляные укрепления в Мариуполе и Бердянске, оставленные русскими без боя с легкостью восстановили после ухода союзников. Немногочисленные воинские команды, вновь расставили на бастионах увезенные при угрозе захвата легкие полевые пушки. Потери запасов хлеба заготовленного для крымской армии, русские компенсировали поставками из внутренних губерний. Россия страна большая, хлеба в ней много.
Закрепились союзники только в Керчи, где им активно помогала грабить город местная татарская община.
Обоим адмиралам, ставшими командующими сосредоточенными в Черном море французскими и английскими эскадрами позарез требовался крупный военно-морской успех. Не такой, как на севере, где англичане под командованием командора Омманея выпустили без всякой пользы почти две тысячи ядер по Соловецкому монастырю, разграбили храм Андрея Первозванного на Большом Заяцком острове и убрались восвояси. И не такой, как на Камчатке, где результатом позорного сражения десанта с казаками и жителями Петропавловска стало самоубийство командовавшего эскадрой контр-адмирала Дэвида Прайса.
Нужна была громкая, настоящая победа в духе Трафальгара, на худой конец Наварина. Роль которую исполнял флот союзников в Черном море, не устраивала обоих адмиралов.
Возить дрова зимой и летом для отопления и приготовления пищи. возить в Варну раненных, в Константинополь пленных и тех же раненных. Блокада Севастополя с моря — абсолютно бессмысленная задача, поскольку русских кораблей в Черном море больше не было. Жалкая роль мальчика на побегушках!
Большие повреждения кораблей и потери в командах полученные в результате попытки обстрела Севастополя с моря, делали флот практически бесполезным для ведения боевых действий. А славы адмиралам очень хотелось.
Жизненный путь адмиралов был похож. Оба командовали кораблями, оба успели побывать и на дипломатической службе, и на административных должностях. Оба были в возрасте, требующем наличия побед. Вице-адмирал Арман-Жозеф Брюа был моложе контр-адмирала Эдмунда Лайонса на шесть лет. Но в его подчинении с приходом плавучих батарей была та неопробованная еще сила, которая могла в дальнейшем, вывести его любимую Францию на первую роль в мире военно-морских вооружений.
Лицо французского адмирала, было лицом аристократа, хотя таковым он не являлся. Внешность англичанина, с чертами словно вырубленными топором, напоминала обитателя Ист-Энда. Прежде всего, бросались в глаза мощные, как у бульдога, челюсти, которые если сомкнутся на горле врага, то их ничто не сможет разжать.
Опустив бокал с вином, англичанин закончил тираду, которую начал чуть ранее:
— Россия не единственное государство в мире, есть государства более великие, которые, будучи достаточно могущественными, настроены благожелательно; они просвещают невежественных; они защищают слабых, которые не дружат с Россией, но скорее враждуют с нею. Англия и Франция, являются первыми нациями на земном шаре, они были великими и могущественными ещё тогда, когда русские в маленьких лодках просили разрешения ловить рыбу в Азовском море.
Адмирал процитировал часть послание к горцам, которое отвез еще в тысяча восемьсот тридцать восьмом году.
— Согласен с Вами сэр! Полностью согласен. Только несчастное стечение обстоятельств помогло русским спастись, во время визита в Россию дяди нашего императора.
Но тема была скользкая, ведь во времена Наполеона I, Франция кроме России воевала и с Британской империей, удачно на суше, неудачно на море. Поэтому Арман Жозеф, перевел разговор на тему, из-за которой два адмирала и встретились.
— Нам необходимо разработать план, для того, чтобы роль флота во взятии этого проклятого города была однозначно видна всем. Император и адмирал Гамелен, дали нам такую возможность. Прибытие "Лавэ", "Тоннанта" и "Девастасьона", позволит сровнять с землей русские укрепления на приморском фланге.
— Одним плавучим ...батареям (адмирал хотел назвать новейшие французские корабли корытами) с этой задачей не справиться. Как в Вашем представлении надо расположить наши силы, чтобы добиться полного успеха, сэр?
— На первой линии, примерно в пяти-шести кабельтовых от берега встанут батареи. На этом этапе, помощь линейных кораблей и фрегатов в уничтожении десятой батареи русских имеющей только земляные валы не потребуется. Далее, последует разрушение нижнего этажа их каменной Александровской батареи. Верхние этажи с боевыми казематами от сотрясения развалятся сами, если русские попробуют вести из них огонь. Это может продлиться долго, поэтому, ночью на место батарей должны выдвигаться канонерские лодки и суда с мортирами, чтобы воспрепятствовать восстановительным работам.
— Прекрасно сэр! У меня есть предложение, снять часть корабельных орудий, задать жару дикарям на суше. Пусть обстрел ведут именно наши моряки, пусть они покажут этим сухопутным недотепам КАК надо стрелять. Расположим батареи вблизи вашей батареи "Наполеон". Леса, чтобы изготовить навесы для предохранения от обстрела картечными гранатами, привезено из Варны достаточно. Хватит не только на уже существующие батареи, но и на наши морские.
— Неплохая мысль, сэр. Как быстро можно устроить батареи?
— Их уже строят. Послезавтра все будет готово к открытию огня!
— Но это Ваши батареи!
— Не беспокойтесь сэр, позиции строят и на Вашу долю. По шестнадцать орудий крупного калибра, я думаю, будет достаточно!
— Отлично!
Дальнейший разговор свелся к количеству кораблей и их местоположению при обстреле береговых укреплений. Фантазия адмиралов разыгралась и кроме десятой и Александровской батарей к смерти были приговорены шестой и седьмой бастионы. Десант высаженный практически в город с одновременным натиском армии на сухопутном участке позволит вскрыть русскую оборону как консервную банку. Генерал Канробер также придерживался мнения, что атаковать наиболее укрепленные участки обороны после неудачного штурма не целесообразно. Тем более что все резервы русских сейчас наверняка сосредоточены на их левом фланге.
* * *
Вечером, после оборудования позиций батареи, подполковник Марков и прапорщик Руденко оказались в офицерском блиндаже десятой батареи. Никак не менее двадцати человек, пили чай за общим столом и под гитару пели песню. Первоначально песня показалась Пете иностранной, поскольку между русскими словами было довольно и чужих, непонятных, как потом ему пояснили итальянских. Но уже ко второму исполнению он довольно стройно влился в общий хор.
Полно прясть Chiara mia,
Брось свое веретено,
В Сан-Луиджи прозвонили
К Ave Varia давно.
У соседнего фонтана
Собрался веселый рой
Всех Transtewer'ских красавиц,
Лишь тебя нет, ангел мой.
Первоначально песня была популярна на пятом бастионе, но постепенно ее стали петь и на шестом, а потом и на седьмом бастионах. Офицеры сидели тесно, но каким-то образом смогли потесниться и вновь прибывшие, которых уже все знали, расположились не без удобства в тесной дружеской компании.
Офицеры в массе своей были молодые люди, до тридцати лет и Марков смотрелся среди них как древний старик. Начавшиеся разговоры о завтрашнем бое, Марков прекратил словами о том, что господа офицеры сами все увидят.
* * *
Французские 'броненосцы', если их так можно было назвать, особенно людьми, которые видели броненосцы конца девятнадцатого, начала двадцатого веков, шли в бой. На десятой батарее, и Марков-второй, и Петя, и многие русские офицеры наблюдали за выходом новомодных кораблей на позиции, как выразился мичман морской артиллерии Сухотин, находясь в 'партере'.
Грузно переваливаясь на небольшой волне, плавбатареи сверкали свежей краской и судя по восторгу союзников, они возлагали на новое слово в кораблестроении большие надежды. Приветственный рев множества глоток был слышен далеко и даже достигал до русских укреплений.
Фейерверкер Август Клоппе, происходивший из поволжских немцев, глядя вместе со своими товарищами, орудийными номерами, на прибытие 'калош', презрительно обозвал французские корабли 'Die zauberhaften Waffen'*
Мореходность плавучих батарей, именно так назывались эти 'броненосцы' оставляла желать много лучшего. Паровые машины в триста с небольшим лошадиных сил не давали возможности двигаться со скоростью более четырех узлов, парусное вооружение, было при этом слишком плохим подспорьем. От Константинополя до Севастополя, бронированные кованым железом 'лоханки' тащили на буксире.
Подполковник Марков-второй, безвылазно сидевший с утра на обложенном мешками с землей наблюдательном пункте самой мощной и наиболее опасной для 'союзников' гаубичной батарее, внимательно наблюдал в бинокль за кораблями. 'Встанут на якоря или нет? Кажется, встают'.
Прапорщик Руденко находился в этот момент на батарее судорожно сжимая телефонную трубку. Услышав приказ подполковника он громко закричал отдавая команду:
— Расчеты к орудиям!
* * *
— Третье!
— По кораблю противника!
— Шрапнелью!
— Заряд первый!
— Угломер тридцать ноль!
— Уровень ноль пятнадцать!
— Прицел двадцать!
— Трубка двадцать!
Наводчик, повторяя вслух вслед за офицером крутил кольца и барабаны на панораме, маховики вертикального и горизонтального наведения ствола загнал пузырек в уровне наверх и крикнул:
— Готово!
Второй номер, четко нажав на рычаг, открыл замок, заряжающий просунул в зев приемника двух с половиной пудовую тушу снаряда и вставил сыто блеснувшую масляными боками гильзу с зарядом. Замок закрыт, орудие готово к выстрелу. Спусковой шнур в руке у замкового.
