-Что ж... — я пожала плечами, пытаясь скрыть впечатление, которое произвели на меня его слова. — Посмотрим, что из этого выйдет. Остались целые сутки, да к тому же у нас под боком привидение. Авось что-то изменится хотя бы к худшему. Но хотя бы на пару вопросов ответите, господин секретарь?
-Смотря какие вопросы, — осторожно ответил Виро.
-Ответы на которые позволят мне уйти в мир иной с чистой совестью, — ехидно ответила я, впрочем, нимало не соврав. — Например, меня интересует следующее: то, что вы затеваете, нанесет ущерб городу? Будет потоп, смерч, воронка на месте городской площади? Откроется портал, из которого низвергнутся Силы Тьмы, которые истопчут все окрестные грядки и загадят колодцы?..
Виро уныло хохотнул. Видно было, что разговор его тяготит, но он так же храбрится, как и я, пряча свои настоящие чувства за насмешливостью. Смею надеяться, у меня получалось лучше.
-Насчет этого можете не беспокоиться — кроме вас ни одна живая душа не пострадает. Напротив, возможен ряд положительных явлений: повышение энергетического фона, сопутствующее ему сокращение всяческой нежити в округе и, наконец, многажды возросшая известность этого захолустья.
-Радость-то какая, — мрачно откликнулась я. — Должно быть, у нас в семье это наследственное — добровольно помирать во имя блага общества. Не скажу, что пример покойного батюшки меня когда-либо вдохновлял, но, видимо, мы имеем дело с высшим предназначением и нездоровой наследственностью, которые сочетаются самым паскудным образом. Теперь поведайте мне, уважаемый, что за дрянь вы сюда притащили, и каким образом она меня убьет?
Секретарь заерзал. Моя тактика героя, идущего на смерть с открытым забралом, работала на славу. Уже можно было рассчитывать, на то, что угрызения совести после моей смерти будут мучить его некоторое время. Я мысленно поздравила себя с достижением столь блестящего результата. На душе было все так же горько.
-Это старинный артефакт, на который наложено одно хитрое заклятие. Оно одновременно простое, как мычание, но, вместе с тем, крайне действенное. Тот, кто его снимет, сразу же погибнет. Многие чародеи пытались придумать, как его обхитрить, но все теории оставались теориями, потому что проверять их никто не решался. Наш вариант действий самый банальный и топорный, но против простоты действует только простота. Ну и, конечно же, этот артефакт мы украли самым подлым образом, как и полагается.
Я похвалила себя за догадливость, так как это было мне ясно с самого начала. Виро продолжал:
-Мы надеялись разобраться с этим в Эзрингене, но нас едва не перехватили у самой границы. Дома у нас уже был подходящий маг на роль пушечного мяса, конечно. Досадно, но пришлось срочно менять планы. Мы никак не успевали к Солнцестоянию, а именно в ночь Солнцестояния високосного года злопакостное заклятие можно снять. Нам ничего другого не оставалось, как искать жертву в какой-нибудь глуши, куда новости доходят нескоро.
Тут он закашлялся, а потом через силу добавил извиняющимся тоном:
-Мне, правда, очень жаль. По-моему, вас испепелит. Да.
Я подняла голову и уставилась в небо, где мерцали необычайно яркие звезды. Стоило ли получать ответы на еще какие-нибудь вопросы?..
Подумать только! У меня был шанс умереть от чахотки в женском монастыре, замерзнуть насмерть в трущобах Изгарда, медленно зачахнуть в подземельях Армарики и бессчетное количество раз очутиться в петле. Теперь же мой жизненный путь грозил завершиться испепелением! Мелькнула мысль, что даже если мне удастся избегнуть этой опасности неведомым способом, то следующая меня не порадует вовсе, так как пределов жизненной несправедливости не предвиделось, а вот тенденция к ухудшению просматривалась четко.
-Что за артефакт? — безразлично спросила я.
-Он очень... э-э-э... разносторонний, — ответил Виро, и я поняла, что больше подробностей вызнать мне не удастся, да и смысла особого в этом уже не видела. В самом-то деле — какая разница, что именно тебя испепелит? Даже если в этот чертов амулет встроены музыкальная шкатулка и перегонный куб, вряд ли это отразится на моей судьбе в положительном отношении. Впрочем, определение "разносторонний" прозрачно намекало на то, что я не ошибусь, если предположу крайнюю пакостность, непредсказуемость и практическую бесполезность данного предмета.
От отвращения я сморщила нос, и Виро пожал плечами, словно соглашаясь с ходом моих размышлений, а затем, после некоторой внутренней борьбы, отразившейся на его физиономии, вопросительно произнес, косясь на могилу:
-А-а-а-а?..
Я немного поразмышляла, что бы такое соврать — человеку, которого испепелят через денек-другой, можно не стесняться своих фантазий, а правда все равно была слишком неправдоподобной и длинной. Очень хотелось сказать, что там закопан Виктредис, который меня бесстыдно домогался, но я пересилила себя и сказала:
-Я просто зрю на три метра вглубь. Дар такой. В основном, полезен при устроении колодцев и погребов, но на крайний случай годится и с могилами.
-Удобно. Клады можно еще искать и трюфеля, — сказал Виро голосом человека, который ни на секунду не поверил в подобную чушь. — Хотите пирожок с капустой?..
Глава 28,
из которой можно будет узнать кое-что о ритуалах и тайнах душ человеческих
-Да благословят вас Силы Небесные! — с ненавистью приветствовал нас отец Этварт, ничуть не изменившийся с тех унылых и мирных времен своей жизни, которые я описывала ранее. Он был все так же бледен и тощ, разве что волосы стал зачесывать каким-то хитрым способом, при котором они намертво стояли дыбом, удлиняя его подозрительно нежное и гладкое лицо. Было заметно, что на прическу отец Этварт тратил немало времени и усилий, равно как и на умащение кожных покровов всяческими притираниями. В свете отблесков костра он выглядел весьма драматично, невзирая на скучное черное облачение с педантично застегнутыми до самого горла пуговичками, и более всего походил на героя новомодных стихов про вечных скитальцев, обуреваемых духом сомненья и отрицанья.
Должно быть, большую часть его прихожанок составляли молодые дамы со склонностью к некоторой мечтательности, под вкусы которых он предупредительно подстраивался.
-Доброй ночи, господин Этварт, — сказала я, с кряхтением поднимаясь.
Величать его "отцом" я не могла по многим причинам. Во-первых, Этварт был моим ровесником. Во-вторых, он был настолько хлипким, что я вполне могла бы его поколотить, а я с детства считала это важным условием при определении степени уважения к ровеснику. В-третьих, я первый раз услышала сегодня о канонистах. Ну и в-четвертых, чародеи испокон веков считали священнослужителей конкурентами, к которым нужно относиться с презрением, лишь слегка завуалированным любезностью, и в этом я была с ними согласна, несмотря на все остальные мои принципиальные разногласия с чародейским сословием.
Виро при появлении священника также поспешно вскочил на ноги и довольно витиевато представился, пока я отряхивала одежду. При этом, вопреки всем правилам вежества, он пятился при каждом слове и в результате влез задом в колючий репейный куст. Запоздало я сообразила, что вряд ли компания священнослужителя приятна демонам при любых сопутствующих обстоятельствах. Однако, секретарь не торопился источать зловонный дым и биться в корчах, так что, по-видимому, ситуация не относилась к разряду критичных.
-А где же мессир Виктредис? — настороженно спросил Этварт, едва только Виро закончил перечислять свои неожиданно многочисленные имена, и, чертыхаясь, принялся выдергивать из себя репьи.
-О, срочные дела вынудили его отбыть на некоторое время, — я взмахнула руками в разные стороны, демонстрируя насколько неопределенно сейчас местонахождение магистра. Виро сразу же покосился на могилу, видимо, все-таки склонившись к мысли, что поместный маг с моей помощью обрел свое последнее пристанище именно там по неизвестной, но веской причине.
Затем, уловив в выражении лица отца Этварта признаки некой склочности, грозящей обернуться многословным скандалом и отказом содействовать, я торопливо прибавила:
-Но он часто рассказывал мне о вас! Просто удивительный случай, достойный монографии или хотя бы статьи... Позвольте представиться — Каррен Глимминс, помощник магистра Виктредиса, по странному совпадению, все еще не определившийся с выбором темы для научной работы. Желаю поступить в аспирантуру Изгардской магической Академии, знаете ли, и подумываю, не обратиться ли к вашей истории, вне всякого сомнения, ценной для широких научных кругов...
Этварт по-старушечьи поджал губы, смерил меня ненавидящим взглядом, прекрасно поняв, что его шантажируют и кротко сообщил:
-Я захватил с собой все необходимое, руководствуясь пояснениями вашего слуги. Но мне хотелось бы кое-что уточнить...
На горбу у Констана и в самом деле были навьючены какие-то торбы, размеры которых заставили меня приуныть. Что бы это было, но только извлечение содержимого должно было занять половину ночи.
Священнослужитель, состроив самую доброжелательную и мерзкую физиономию, тем временем продолжал:
-...а именно, мне хотелось бы знать, каким образом стало известно про сие захоронение... весьма свежее захоронение в весьма уединенной местности, осмелюсь заметить...
-О-о-о, отбросим ложную скромность, — встрял в разговор Виро, с ухмылкой, свидетельствующей о том, что его вредная сущность с легкостью подавляет все хорошие задатки при каждом удобном случае. — Госпожа Глимминс может и не стала бы похваляться перед посторонними своим даром, но я, волей случая узнавший про столь уникальный талант, не могу не поделиться с вами, святой отец. Она зрит сквозь прах земной — я правильно употребил сие определение, простите? — на глубину до трех метров, что и позволило ей обнаружить столь возмутительное явление, как покойник в неосвященной земле.
Я поперхнулась, так как не намеревалась озвучивать этот бред повторно, но деваться было некуда.
-Ох, госпожа Каррен! — сочувственно воскликнул Констан. — Тяжко же вам приходится! Тут уж поневоле отречешься от счастья мирского... Это ж шагу не ступишь, чтоб не узнать, сколько мерзости человеческой от глаз людских сокрыто в землице! Тут брат братца родного за наследство порешил, ядом нутро ему выжегши и за овином закопавши; там девица, убоявшись сраму и молвы людской, младенчика задушила-то полотенцем и за околицей схоронила. А дальше злодеи-душегубы, эвон, купеческий караван вырезали подчистую, на части изрубили, да и закопали у дороги... Идешь и чуешь — вот тело белое, молодецкое, вот ноженьки, вот рученьки, а вона и буйна головушка...
Отец Этварт с возрастающей тревогой слушал моего ученика, который вдохновенно излагал свое видение того, что творится под землей, все больше входя в раж и обильно украшая свой рассказ весьма продуманными кровавыми подробностями. Выходило, что и яму под нужник следовало копать с превеликой осторожностью, ибо земля кишит покойниками, как матрас на постоялом дворе — клопами.
-Ваш слуга, госпожа Глимминс, преисполнен самых отвратительных фантазий, которые отравляют жизнь и ему самому, и невольным слушателям, — вкрадчиво прошептал мне на ухо Виро. — Я все жду, когда он сам себя до беспамятства запугает. Если вам не жаль его — и тут я вас понимаю, — то посмотрите на священника. Зря вы не хотите, чтобы господин Теннонт узнал о столь выдающемся таланте в сфере магии, который уступает разве что дару вызывать у слушателей рвотные спазмы...
-У него просто слишком живое воображение, — так же шепотом отозвалась я, пока что не находя в себе сил прервать Констана. — Это все народные песни — вы же слышали, о чем тут поют? Нельзя умерщвлять человека за то, что у него было несчастливое детство...
Первым терпение кончилось у отца Этварта — я уже успела свыкнуться с особенностями своего ученика, а Виро увлеченно ковырял какой-то палочкой у себя в ухе, должно быть, пытаясь его как-то повредить, чтобы уберечь себя от дальнейших откровений Констана. Священнику же подобное количество душегубов встречалось разве что в тех главах Священного Писания, где описывались адские кострища, да и то вряд ли там расписывалось в подробностях, как именно убийцы измывались над своими жертвами, прежде чем угодить в котлы с кипящим маслом. Поэтому когда речь зашла об нечестивых трактирщиках, подсыпающих постояльцам отраву в еду, а потом предсказуемо закапывающих пятнистые тела на подворье, то отец Этварт фальцетом выкрикнул:
-Помолимся же о душах усопших! — и торопливо забормотал что-то нараспев. Констан замер с открытым ртом, но прервать молитву не мог даже он.
Отец Этварт был не совсем дурак и либо выбрал молитву подлиннее, либо прочитал ее раз пять подряд, так что вдохновение начало покидать ученика, а дальше в игру вступил Виро, уже кое-чему научившийся.
-Мне всегда так хотелось посмотреть, как освящают могилы! — выкрикнул он, едва только святой отец умолк.
-Не будем же терять ни минуты! — поспешно согласился отец Этварт, и мы приступили к делу.
Не прошло и пяти минут, как я заподозрила, что канонисты, к моему огорчению, лидируют среди всех остальных конфессий по количеству ритуальных предметов, необходимых для освящения земли. В торбе таились какие-то подсвечники, кувшинчики, кадильницы, невыносимо смердящие благовония, книги, метелки разного размера, некая чаша, обильно изукрашенная всяческими узорами и даже три небольших флага, на которых мелким шрифтом было что-то написано.
Все это было установлено отцом Этвартом в композицию, сути которой я не уловила, но чаша была по центру, а флаги по краям. Затем ситуация ухудшилась. Оказалось, что чашу нужно до краев наполнить водой. Констан потащил ее к реке, сопровождаемый моими встревоженными напутствиями не попадаться на глаза мельнику.
Когда он вернулся, оказалось, что в чашу вместе с водой угодила проворная лягушка, которую мы с проклятиями ловили по очереди. Виро держал фонарь, стараясь держаться подальше от брызг. Наконец, поймав лягушку и выбросив ее в кусты, я торжественно придвинула ее к святому отцу, но тут оказалось, что у канонистов лягушка считается крайне греховным животным и воду надобно сменить.
Я никогда не была сильна в теологических диспутах, но загнанный в угол человек способный на многое, а времени, как и гарантий, что в следующий раз Констан не зачерпнет целое жабье семейство, не было. Спустя несколько минут в результате моей прочувствованной речи, отец Этварт признал, что лягушка могла хулительно упоминаться в Писании в значении аллегории, а, следовательно, воду можно оставить и непременно обсудить новый взгляд на лягушек с прихожанами во время следующей же проповеди.
Далее возникла проблема, не связанная с реабилитацией земноводных в глазах канонистов. Отец Этварт объявил, что кто-то должен постоянно распевать псалмы вполголоса, пока священнослужитель будет совершать необходимую процедуру.
-Читаю весьма прескверно, — покаянно промолвил Констан, когда я устремила на него взор с надеждой. — Букву "фы" постоянно путаю с "шы", а длинные словеса и вовсе по слогам одолеваю... Однако ж, про себя воспринимаю письмена прытко, но чтобы вслух произносить, да еще и нараспев...
