Шесть Царств

Но вот что-то произошло, и Пашка начал меняться. Пожалуй, только волосы не изменили очертаний сильно. Просто стали черными и зашевелились на ветру. Прическа а-ля кукушкино гнездо. Но с остальным трансформации кардинальные. Его лицо немного вытянулось и поменяло черты. Он стал очень простым и сложным одновременно, ибо не бывает такой симметрии у людей. Его дубленка, штаны и валенки обратились пижамой. Шелковой пижамой. Ноги разулись, а на губах появилась усмешка. На него смотрел он сам в образе Шелкового Человека. И это почему-то отрезвило.

В отражение опять появилась Герда. Теперь Пашка видел, насколько она проста. Очень проста и понятна. Она не любит и не способна любить. И даже себе самой она ненавистна. И поэтому красива. Но эта красота бессмысленна. И, может быть, даже безобразна.

— Не правда ли, ты не слишком красив в этом зеркале, а я наоборот? — спросила Герда, подходя ближе. Она положила ему на плечо руку, Пашка почувствовал, как к сердцу подваливает ее холод.

— Да, — сказал он, решая, что делать. С другой стороны подошел карлик Кай. Кай, прячущий в складках иглу дикобраза боли! Он, наверное, не успел ее переложить и почему-то не хочет, чтобы Герда ее увидела. Но почему? Впрочем, неважно. Главное — шанс!

— Но я могу сделать тебя красивей, — продолжила Герда. — Вот так.

Пальчик с длинным тонким ногтем, выкрашенный синим лаком, дотронулся до поверхности зеркала — по нему пробежали три трещины. Кай и Герда протянули ладони, в них упало по одному треугольному осколку. На месте выпавших образовались новые, зеркало снова стало гладким. Пашка стоял между Каем и Гердой, у них в руках по куску зеркала. Они улыбались и Пашка понял, что сейчас будет. Кай стоял настолько близко, что Пашка смог в отражении зеркала различить очертания иглы во внутреннем кармане рубахи.

— Куда хочешь, моя Королева? — спросил Кай.

— Я в сердце, — ответила она.

— Да пошли вы! — крикнул Пашка и, повернувшись, вцепился в Кая. Тот попытался его оторвать, но мальчик обхватил торс и прижался к холодному телу.

От неожиданности Кай уронил кусок зеркала, тот разбился об лед. Пашка шарил по складкам одежды в поисках... и вот нащупал! На игле пробка, да еще она спрятана под толстым слоем материи, но Пашка схватил пробку и нажал на другой конец иглы. Кончик прошил пробку и воткнулся в палец.

— Отпусти меня, ты, маленький... — зашипел Кай.

— Нет, он уходит! — разнеслось по залу, из ушей Пашки и Кая потекла кровь.

— А-а-а-а-а-а-а-а-а-а-а-а-а!!!!! — это принадлежало уже Пашке.

Боль! Дикая, страшная, всепроникающая, адская, невероятная, нереальная, чудовищная, всесокрушающая, ужасающая, пугающая боль. Она схватила мальчика, закружила по залу, пронесла над Черно-Белым Царством и уволокла прочь. Туда, в свои мрачные и угрюмые чертоги забвения.

* * *

— А-а-а-а-а-а-а-а-а-а-а-а-а!!!!! — разорвал тишину в помещении голос мальчика Пашки.

Он подскочил, не понимая, где он, кто он и что он. Но та самая боль, что растерзала мозг и, наверное, убила, чуть ли не половину нервных окончаний, отступила. Как волны разбиваются о скалы под маяком и отступают с отливом, так ушла и она, оставив за собой пустоту. Но и пустота быстро заполнилась радостью.

— Я смог! — расхохотался Пашка. — Я смог!!!

— Не стоит радоваться победам, мальчик, — прозвучал голос с другой стороны фонаря. — И вообще не стоит радоваться. Ведь любой триумф так легко превращается в провал.

Из-за фонаря вышла худая фигура старика Кузьмича. Он безразлично смотрел на мальчика светлыми глазами. И вдруг Пашка понял — там, в Черно-Белом Царстве, эти глаза зальет серебро, и они станут зеркальными.

— Помогите! — заорал мальчик.

— Это бессмысленно, сын Никодима. Мы одни в лесу посредине ночи. Вокруг никого нет. Почти никого.

Пашка резко рванул в сторону, но Кузьмич оказался шустрее. Куда как шустрее. Пашка не успел сделать и пары шагов, как сухая рука поймала, подняла, а потом бросила на пол. Пашка ударился копчиком, из глаз брызнули слезы.

— Значит, ты смог уйти от Королевы, — сказал старик. — Что же, и Никодим теперь на свободе. Я же говорил ей, надо было его просто убить. Мертвые не причиняют вреда, напротив, иногда они даже полезны. Встань, я хочу тебе кое-что показать.

Пашка продолжил сидеть, но старик опять схватил его за шиворот и поднес к открытому окну. Сразу под ним обрывалась пропасть и плескалось море. Пашка увидел страшную и красивую картину. На поверхности моря играли блики от месяца, там же плескались сотни льдин. Закованная в лед бухта треснула, льдины плавали по ней, как кораблики. И на каждой стоит маленькая, окутанная облачком тумана, человекообразная тень. Наверное, их Пашка видел вместе с Кузьмичом сегодня вечером.

— Кто это? — спросил мальчик. Каждая тень почему-то вызывала в душе маленькую капельку грусти.

— Это дети, — ответил Кузьмич. Он поставил мальчика на пол — тот и так стоял, как завороженный. — Такие, знаешь, непослушные дети. Помнишь, я приходил к вам на урок? Я говорил, как опасно кататься на льдинах. Так вот, это такие непослушные дети, вроде тебя, которых всегда тянет попробовать то, чего делать нельзя. Те, кто ищут приключений и не понимают всей их опасности. Это их сути. Ну, или, чтобы ты лучше понял — души. Они — призраки всех детей, что решили покататься и не вернулись. Море забрало их тела, а души взял я. Обычно я храню их на кладбище, но иногда вывожу на прогулку.

— И скольких из них вы лично посадили на льдины? — спросил Пашка ледяным голосом.

— Я думаю, где-то половина, — невозмутимо сказал старик. — И теперь среди них будешь и ты, мальчик. Вон та льдина специально для тебя. Ты уже знаешь, что с тобой будет там, в море, это я рассказывал. Но вот чего я не сказал, это что ты будешь вечно страдать и служить мне, скучая по телу, которое заберет море. Так что прощай, маленький шериф. Твое приключение окончено.

Пашка попятился, но рука Кузьмича цепко схватила его. И тут позади промелькнула чья-то тень. Что-то коричневое прыгнуло Кузьмичу на спину и зарычало.

— Тим! Так его, ату! — закричал Пашка.

Кузьмич отпустил мальчика и, неестественно выгнув руку, схватил Тима за лапу, а потом бросил об стену. Пес заскулили и одновременно зарычал.

— Тогда первой я убью твою собаку, — сказал Кузьмич, ощупывая шею, до которой смогли дотянуться зубы.

— Нет! — Пашка бросился на эмиссара, но отлетел к открытому окну и чуть не вывалился в него. И даже смог на секунду увидеть среди сотен льдин пустую. Только одна не имела пассажира — его именная льдина.

А Кузьмич наступал. В его глазах светилось сумасшествие, Тим жалобно заскулил и внезапно гавкнул. И Кузьмичу даже показалось, он улыбнулся. Старик посмотрел в окно над собакой и увидел мужчину и девушку с суровыми лицами. Мужчина направил на него ствол странного громоздкого пистолета.

— Этого не... — пробормотал Кузьмич, и пуля разорвала его грудь. На Тима посыпалась груда стекла, но не поранила.

Эмиссар попятился. Он зашатался, не понимая, что произошло, и как в него смогли попасть. Но потом пришла холодная страшная боль. Он продолжал пятиться, пока не споткнулся обо что-то вроде табуретки. Споткнулся и полетел...

Пашка поднялся с коленок. Он только что подставил старику подножку в виде себя и тот вывалился в окно. Пашка подошел к проему и увидел, на льдине, где должно было лежать его тело, смешно раскинув руки, лежит Кузьмич со страшной раной в груди. Но вдруг запахло осенними листьями и над морем пронесся порыв ветра. Он подхватил другие льдины с маленькими тенями и потащил к Кузьмичу. Одна из них приблизилась и, столкнувшись, зацепилась за льдину с мертвым Кузьмичом. И словно буксир потащила эмиссара в море. Все остальные последовали за ней. Туман и ветер гнали их, Пашка увидел, как тело Кузьмича соскользнуло в воду, а его тень осталась. Эта тень встала на ноги и указала рукой куда-то вдаль.

— И что это всё значит? — прозвучал за спиной голос отца.

— Теперь он поможет найти их тела, — в каком-то трансе пробормотал Пашка. — А потом они станут свободны. Он не сможет умереть, пока не выполнит эту работу. Ветер приговорил его к этому. Ветер любит освобождать...

— Сынок, с тобой всё в порядке?

Пашка вышел из этого состояния, как и вошел — внезапно.

— Папа! — мальчик кинулся к нему на шею и крепко-крепко обнял.

— Пашка, ты цел, — услышал он голос Маринки, и вот уже объятий стало на треть больше. Вся семья собралась в комок, и ничто не могло разорвать его.

Тим подбежал к ним, виляя хвостом, и гавкнул басом. Он требовал, чтобы его приняли в их компанию. И, конечно же, его приняли. Вся семья снова была в сборе!

Так они и стояли — три человека и одна собака. Они обнимались и плакали от счастья очень долго, но тут из-за горизонта взошли первые лучи солнца. И они пошли домой завтракать.

* * *

Хоть глава семьи проспал почти два года, сын и дочь тоже схватили снов, а пес вообще дрых, чуть ли не восемнадцать часов в сутки, позавтракав, все пошли на боковую. Слишком много они пережили, и все серьезные разговоры решили оставить назавтра. Однако ни Пашка, ни Маринка не пожелали спать в своих комнатах, боясь, папа снова надолго уснет и легли в одну постель. И даже Тим пристроился рядом. В тот день никто из них не видел снов.

Проснулись они одновременно и почти сразу пошли ужинать. Праздничный ужин, как-никак, должен быть праздничным, Маринку послали в магазин за тортом. Николай хотел поговорить с Пашкой с глазу на глаз. Когда за Маринкой закрылась дверь, Пашка начал рассказ. В общих чертах и коротко он пересказал свои путешествия по Царствам.

— И Шелковому Человеку нужен твой ключ. Тот, что висел у тебя на шее. И я обещал его ему, — закончил Пашка.

Никодим покачал головой. Нет, он, конечно, верил, что сын говорит правду, однако слишком уж дико это звучало.

— Это ключ не от ларца, что бы это ни был за ларец, — сказал Николай. — Это ключ от моего дворца в Ахре.

— Да нет. Хотя... а зачем он тогда нужен Шелковому Человеку?

— Эх, Паша, не думаю, что ему нужен этот ключ. Ему надо было что-то совсем другое. Я пока не знаю, что, но узнаю, когда засну и навещу султана.

— А можно мне с тобой?

— Конечно можно. Да как я могу запретить тебе? Ты ведь мой коллега, между прочим, и сделал то, чего не удалось мне.

— Так мы вместе заснем в школе?

— Нет. Я до сих пор не знаю, как ты попал на третий уровень и почему надо было засыпать в определенных местах. Я могу попасть туда, просто заснув в своей кровати или в любом другом месте. Тот, кто нарисовал эту карту, водил тебя за нос с самого начала, и не думаю, что мы сможем быстро разобраться тут.

— А ты научишь меня также туда попадать? Ну, не ходя в школу?

— Научу. Если ты один раз попал на третий уровень, остальное будет легче. Так что, думаю, сегодня ночью я тебя туда проведу.

Тут пришла Маринка с тортом и шампанским. Праздничный ужин получился на славу. Такие моменты для каждой семьи особенные, и некрасиво с нашей стороны своим присутствием красть их частичку. Ограничимся тем, что они весело провели время.

Праздновали до самого утра, а потом все уснули — теперь уже в своих кроватях.

Пашка засыпал и вначале не чувствовал ничего необычного, но потом его словно схватили и потащили куда-то. Он мельком увидел заснеженные степи Черно-Белого Царства, потом безумное мельтешение Сна и очнулся на третьем уровне.

Но вовсе не на границе Ахры, а в самом тронном зале. Рядом с троном стоял Никодим — его отец, одетый в причудливую ковбойскую одежду. С другой стороны улыбался визирь. Да и султан на троне казался очень довольным.

— Значит, у тебя получилось, Карл, — сказал султан. — Я не думал, что так будет, но я этому безмерно рад. И Ахра рада! Пойдемте, я покажу вам кое-что.

Султан поднялся и повел всех по коридорам дворца. Пашка узнал этот путь — по нему его некогда вел сурок. Они вышли в тот самый зал, где стояла статуя отца. Но теперь здесь произошли небольшие изменения.

— Это появилось только сегодня, — сказал султан.

На постаменте отец положил руку на плечо мальчика. Они оба улыбались, Пашка узнал в мальчишке себя, тоже одетого по-ковбойски — на голове шляпа и пара пистолетов на бедрах.

— Вот это да! — всё, что мог сказать Пашка.

— Да, но на этом хорошие новости, боюсь, заканчиваются, — послышалось сзади.

— Тим!

Мальчик бросился к псу и обнял его.

— Я должен рассказать вам... — начал Тим, но султан прервал его.

— Потом, профессор. У нас сегодня большой праздник! В Ахру вернулись два легендарных шерифа! Так давайте праздновать, а проблемы всегда найдут время, чтобы решиться.

Эпилог

В Стране Четырех Ветров, в Городе Пустых Бутылок на простом табурете сидел мужчина в черной шелковой пижаме. Его город мерно гудел на разные голоса. Это Ветер сообщал ему, что происходит в Алям-аль-Метале. Рядом с табуретом стоял ларец с трапециевидной крышкой. Мужчина наклонился и небрежным жестом открыл его. Внутри обнаружилась целая куча сладостей. Он взял шоколадную конфету, съел ее и опять принялся слушать ветер.

Ветер рассказывал о многих интересных, быть может, даже удивительных вещах. Например, о том, что в Предрассветном Царстве в Цветных Странах происходит что-то не то. Теперь за вход на красную площадь стали брать деньги, а детей заставили работать на Фабрике Мало. Многие из них с теплотой вспоминают то время, когда они всего лишь искали красный песок.

Что же еще рассказывает Ветер? Да хотя бы, что в Дневном Царстве тоже не всё ладом. Ветер рассказал мужчине о нескольких новых жильцах и их деяниях. Эти проныры смогли пролезть и занять новые дворцы в Ахре. Скоро в Городе Призраков начнутся настоящие беспорядки.

Еще Ветер рассказал, что больше животные Сумеречного Царства не могут выходить из домов. Царь серебряных драконов отнял власть у короля и установил новые правила. Теперь Воздушная Тревога в Сумеречном Царстве объявлена постоянной. И уж, конечно, драконы не возят животных в другие города.

Но самые интересные истории Ветра о Ночном, Огненном и Черно-Белом Царствах. В Ночном скоро произойдет полное обновление фауны. Звери, выпущенные из клеток, сейчас активно размножаются и обживают места, с которых их когда-то согнали. Да, жизнь Ночного Царства претерпит кардинальные изменения в самое ближайшее время.

В Огненном Царстве поступило пополнение из тысячи джиннов, и Шайтан готовит очередную войну. Царь джиннов очень доволен, что смог насолить Герде. Да и Герда кусает локти. Ведь на свободу вырвались сотни, даже десятки сотен ее врагов. И скоро они начнут ей мстить. Она наказала Кая, но от этого ее настроение не улучшилось. Кай тщательно спрятал иглу дикобраза боли и ждет подходящего случая, чтобы ей воспользоваться. Так просто уйти от Герды он всё равно не может — та достанет его даже в Мире. Так что этот союзничек ничего по сути и не получил. И по-прежнему зависит от Шелкового Человека. Одурачил его Кай, угу, ага, сейчас прям.