— Василий, я верю в твою искренность, — сказала девушка, — однако иной раз обстоятельства не позволяют человеку сдержать данное ранее слово. А в моей ситуации даже самый маленький риск крайне не желателен.
— Разве среди Ваших "сиятельных" способностей не найдется чего-нибудь, чтобы себя обезопасить, — поинтересовался Кочнев, дополняя свою реплику жестом, зашивающим рот.
""Сиятельных"? — мысленно удивилась Лена. — Это он что, на магию мою намекает?"
Она попыталась ответить собеседнику телепатически. Тот конечно не мог напрямую принимать ее мысли, но девушка решила сделать в памяти Василия, что-то вроде наведенных воспоминаний, только не прошлого, а настоящего. Тот должен был увидеть и услышать ее так, словно бы она говорит с ним, не открывая рта. Однако у нее ничего не получилось. "Воспоминания" застряли у парня на уровень выше от его текущего состояния, да там и рассеялись.
Словно почувствовав что-то, Кочнев вновь самостоятельно поднялся в повышенное осознание, и Стоцкая повторила попытку.
"Предлагаешь рот тебе зашить?" — пошутила она.
— В фигуральном смысле, — ответил Василий, широко улыбаясь и подтверждая тем самым, что услышал собеседницу.
"Хочешь, чтобы я установила на тебя "печать молчания"?"
— Да, — согласился парень, а потом рассмеялся. — Обалдеть! А я могу также ответить?
— Нет, — уже вслух сказала Лена. — Ты по большому счету и слышать-то меня не должен, я уж молчу о том, что не должен помнить многое из того, что между нами произошло.
Собеседник вдруг сделал большие глаза, показал пальцем на свой рот, а потом обеими руками на стены.
— Можно не шифроваться, — разгадала его нехитрую пантомиму девушка. — Все подслушивающие устройства отключены.
— Вы в этом уверены?
— Абсолютно. И раз уж ты все равно помнишь, что между нами было, то помнишь, наверное, что я предлагала перейти на "ты".
— Вы, вроде как, предложили сделать это в одностороннем порядке, а для себя я разрешения такого не получал.
— Ну ты и буквоед, — хмыкнула Стоцкая. — По-твоему, односторонний вариант возможен? Если уж на "ты" переходят, то оба собеседника сразу. Ну, хорошо, я даю тебе персональное разрешение обращаться ко мне на "ты", так устраивает?
— Да... хоть мне будет немного и неловко... первое время.
— Почему?
— Ну... ты все-таки начальница. Я испытываю к тебе почтение, даже в какой-то степени трепет, так что это... создает внутренний протест, что ли, к столь фамильярному обращению.
— Интересно, с чего бы это у тебя ко мне трепет? Я ведь даже моложе тебя.
— Так возраст не всегда имеет значение. От в... тебя исходит такая... загадочная сила, ощущение внушительности и мощи. Знаешь, какое прозвище тебе дали в отделе?
— Какое?
— Галадриэль.
— Врешь, — улыбнулась девушка. — Ты сам только что мне это прозвище присвоил. Имей ввиду, о фирме я теперь знаю почти все, что знаешь ты, поэтому должна была бы знать как меня назвали подчиненные.
— Возможно, я немного забежал вперед, — ни сколько не смутился собеседник. — Однако так тебя еще будут называть, можешь мне поверить, у меня нередко получается предсказывать развитие событий.
— И чем же я по-твоему на нее похожа?
— Да многим. Ты столь же высокая как эта эльфийка, столь же загадочная. И потом твоя пластика движений, осанка, походка наполнены той же силой. Но самое главное — это твой взгляд. Он сразу глубоко проникает в душу. В нем запросто можно утонуть.
— Не нужно выдавать свои личные впечатления, за впечатления остальных.
— Хочешь, поспорим? — предложил Василий.
— О чем? О том, что меня Галадриэлью будут за глаза называть? Не буду. С твоей легкой руки это вполне возможно, а мне такое прозвище льстит, поэтому я не стану препятствовать. Скажи, а сейчас я на тебя тоже произвожу "подавляющее" впечатление?
— Сейчас нет, — ответил Кочнев, — но я-то уже знаю кто ты и не могу эту информацию игнорировать.
— Ох уж эта твоя осведомленность, — вздохнула Лена. — Ты понимаешь, что я такое не планировала и меня беспокоит то, что случилось? Дело даже не в тебе. В конце концов, рано или поздно я все равно бы тебя в детали своих замыслов посвятила. Но я опасаюсь, как бы нечто подобное не произошло с другими.
— Ты о "повышенном осознании"? — поинтересовался Василий. — Так я всегда стремился в него попасть. Много тренировался. Мне видимо совсем немножко не хватало внутренней силы, чтобы самостоятельно в нем оказаться, ну а ты мне вроде как помогла. Я не думаю, что в фирме есть еще кто-нибудь, кто так же как я продвинулся в этом направлении и способен самостоятельно повышаться.
— Ты знаешь про верхние уровни восприятия? — удивилась девушка.
— Только про один. А их разве несколько?
— Погоди-погоди. Сперва на мой вопрос ответь. Откуда ты об этом знаешь?
— Ну, так, я Кастанеду читал. У него подробно написано про повышенное осознание, и о том, как маг дон Хуан с целью обучения своих учеников его использовал.
— Вот те раз, — засмеялась девушка. — Похоже, мне срочно надо устранять пробелы в своих эзотерических познаниях, чтобы впредь избежать подобных недоразумений.
— Ты же сказала, что все обо мне знаешь, — хитро прищурился Василий. — Почему не знала про то, что я Кастанеду изучал?
— Я же уточнила, что знаю только о делах фирмы. Мужчину невозможно за один раз полностью выкачать, я взяла лишь ту информацию, которая мне в первую очередь была нужна, — объяснила Лена. — И раз ты такой в этом спец, а к тому же теперь и очевидец, не против, если я задам тебе несколько вопросов о "повышенном осознании"?
— Нет, конечно. Спрашивай.
— Прежде всего, что это такое? Когда человек находится в этом состоянии, он делает все, что я хочу, однако при этом не выглядит совершенно безвольным. Он словно добровольно все мои распоряжения выполняет.
— В общем, так примерно и происходит. Это состояние чистого разума и ясности. В нем человек не может испытывать сомнений или колебаний, не имеет ни каких эмоций и чувств, мешающих следовать наиболее верному и правильному решению. При этом он четко понимает суть происходящих событий и свойства окружающих его вещей. И если ты говоришь что-то, с чем человек согласен, он следует твоим словам. Возможно, со стороны это и выглядит как подчинение, но на самом деле таковым не является. Лучше всего, наверное, пояснить мою мысль на каком-то конкретном примере.
Рассмотрим мой случай. Ты приказала мне раздеться. У человека в обычном состоянии это распоряжение вызовет протест по разного рода моральным и этическим соображениям. В повышенном осознании ничего такого не произойдет. Человек не может чувствовать стыд или смущение. Над ним не довлеет и чувство собственной важности. Мысли вроде: "Какое право она имеет мне что-то приказывать?" — просто не возникают. С другой стороны значимым является целесообразность действий. Во мне возникли сразу два согласующихся императива. Первый заключался в том, что я видел кто ты, ощущал твою силу, понимал возможности. Мне было предельно ясно, что сопротивляться тебе бесполезно. Вторым была моя личная выгода. Я чувствовал, что ты собираешься мне чем-то помочь. Осознавал, конечно же, что не бескорыстно, но не видел ни какой для себя угрозы. Понимаешь, о чем я говорю?
— В твоей ситуации, да. Но возьмем, к примеру, другой эпизод. Я долго уговаривала заместителя декана разрешить мне сдать экзамены экстерном, но он отказывался. А после того как я перевела его в "повышенное осознание" согласился сразу. Как это объяснить? Лично ему это решение не давало никакой выгоды, да и заставлять его подписывать мое заявление я не собиралась. Наверное, я бы могла, но мне и в голову такое никогда бы не пришло.
— Ты права, здесь другие объяснения. Этот человек, безусловно, увидел твою силу, но не в качестве угрозы для себя, а в свете твоих возможностей сдать все экзамены экстерном. То есть он увидел твой потенциал справиться с этой задачей без особых затруднений. Императивом в этой ситуации был здравый смысл и чувство долга. Ему по должности, понимаешь ли, положено всячески способствовать студентам в вопросах получения образования, а не препятствовать им.
— Мозг, — похвалила парня девушка, — с методистом, видимо, получилось аналогично. Ну а Юля выполняла приказы, потому что она подчиненная. Разве что "повышенное состояние" избавило ее от разного рода сомнений и домыслов: "А почему это я собираюсь остаться с тобой наедине, да еще и запереться в придачу?"
— Уверен, что в повышенном осознании она знала почему, — вставил Василий. — Не во всех деталях, конечно, но в сути, и признавала твое право на эти действия.
— То есть практически в любой ситуации я не получу отказа?
— Нет, далеко не в любой. Например, ты не сможешь добиться от человека, чтобы он причинил себе или кому-то другому какой-нибудь вред, я уже не говорю об убийстве. Знаешь, я думаю, что в повышенном осознании даже киллер убивать откажется, потому что будет в полной мере понимать всю ужасающую суть этого поступка.
— То есть, если бы я работала, скажем, в контрразведке, перевела бы пойманного шпиона на повышенный уровень и приказала ему рассказать о его задании, он бы отказался?
— Нет, — покачал головой Василий. — Какому-нибудь простому контрразведчику, конечно же, ни чего бы ни сказал, но лично тебе выложил бы все без колебаний.
— Почему?
— Потому что знал бы, что ты в любом случае эти сведения добудешь, да еще можешь узнать что-то большее. С другой стороны если он станет лишь на вопросы отвечать, то сможет утаить то, о чем не спросят.
— Вот черт, а! — восхитилась Стоцкая. — Сколько здесь всяких нюансов. И как ты все ловко так просекаешь?
— Это потому что я был в повышенном осознании и прекрасно знаю, что оно собой представляет. А сама ты разве не можешь в него перейти и все это прочувствовать?
— В чистом виде нет. Мое восприятие использует целую группу энергетических уровней. И я не могу находиться на каком-то из них изолированно. А все вместе они дают совершенно иное состояние, чем в отдельности.
— Понятно.
— Ну, а почему сам ты стремился повыситься? — поинтересовалась девушка.
— У меня были серьезные психологические проблемы, как ты понимаешь, — ответил молодой человек. — Просто какая-то куча комплексов непонятной мне природы, которые серьезно осложняли мне нормальное взаимодействие с людьми. В повышенном состоянии нет никаких комплексов. Я считал, что достигнув его, я от них разом избавлюсь.
— Разумная идея, — признала Стоцкая, — вот только в твоем случае неосуществимая, это тебе любой экстрасенс бы сказал, в особенности тот, кто способен видеть ауру. Проблемы твои были не психологической, а биоэнергетической природы.
— Расскажи, — попросил молодой человек. — Что со мной было не так.
— Вот здесь, в области центра действия, — девушка прикоснулась ладонью к солнечному сплетению собеседника, — у тебя была здоровенная дыра в светимости. По сути воли у тебя практически не существовало, ее нечем было питать. А любые магические действия без воли невозможны. В том числе и переход в повышенное осознание.
— Но... но почему она возникла? Из-за чего?
— Твоя мама слишком сильно привязала тебя к себе в детстве, поэтому, когда она столь неожиданно для тебя... — Лена запнулась на мгновение, — умерла, то унесла с собой часть твоей светимости. Извини, я знаю, что это болезненные для тебя воспоминания, не хотела их поднимать.
Василий прикрыл глаза и сидел так какое-то время неподвижно и безмолвно.
— Мне было семь лет, — сказал он, наконец. — Все правильно, я думал тогда, что тоже умираю, но... выжил как-то. Еще вчера твои слова заставили бы меня плакать, теперь... нет. Я гораздо спокойнее стал относиться к этой трагедии в своей жизни.
— Просто я вернула твою потерю, ты снова целый, — пояснила девушка. — И раны больше нет.
— Спасибо тебе, — поблагодарил Кочнев. — Он сказал это без лишних эмоций, но одновременно так уверенно и веско, что каким-то образом в полной мере смог передать Лене всю глубину испытываемой им благодарности.
— Пожалуйста, — улыбнулась она, чувствуя столь же приятное удовлетворение, как и в случае с Николаем. — В конце концов, я и для себя старалась. Безвольный заместитель мне без надобности.
— Значит, я могу считать себя помилованным? — в ответ улыбнулся Василий.
— А это мы сейчас посмотрим, — сказала Стоцкая.
Она пересела к компьютеру, поманила к себе пальцем собеседника, и тот подошел к ней, испытывая легкую панику. Молодой человек догадался видимо, что начальница собиралась ему показать. На его глазах, Лена последовательно, по всем ключевым узлам уничтожила всю систему шпионажа, причем сделала это гораздо более эффективно и оригинально, чем сделал бы сам виновник. Тем самым девушка демонстрировала Василию свои неординарные познания в программной составляющей компьютера, которые значительно превосходили познания уличенного ей хакера.
— Еще раз найду у себя нечто подобное, пожалеешь, что родился на свет, — сообщила Стоцкая, мило улыбаясь. Однако от голоса ее у парня озноб пробежал по спине.
— Так я же... — начал оправдываться Кочнев.
— Объяснения я знаю, — перебила его начальница. — Ты все понял?
— Так точно, — ответил молодой человек, вытягиваясь по стойке смирно.
— Вольно, — сказала девушка, не выдержала и засмеялась.
Василий расслабился, но улыбнуться в ответ не посмел.
— Ну, хорошо, помилованный, — продолжила Лена уже вполне доброжелательно. — Назначаю тебя своим заместителем. Когда Юля придет, я выдам ей соответствующее распоряжение, чтобы она составила приказ. Так что с завтрашнего дня можешь занимать кабинет напротив. Вся информация, которая тебе будет нужна для работы, без помощи шпионских программ станет поступать на твой компьютер, так что этот вопрос, я думаю, мы решим раз и навсегда.
Кочнев серьезно кивнул.
— Да, и раз уж мы о шпионаже заговорили, — вспомнила Стоцкая. — Сможешь удалить микрофоны из телефонных аппаратов? Собственно, я знаю, что сможешь. Поэтому просто удали, ладно. Я и сама бы смогла, но мне как директору не пристало заниматься такими техническими вопросами. Ты кстати не в курсе кто их мог установить.
— Догадываюсь, — ответил молодой человек.
— Очень интересно, я вся во внимании.
— У предыдущего руководства около года назад появились партнеры по бизнесу. На словах они предлагали выгодные сделки, а на деле хотели компанию подставить и развалить. На самом деле вычислить их намерения мне не составило ни какого труда, а вот аргументировано донести до шефов свои открытия я так и не сумел. Просто толком двух слов связать не мог, когда это было нужно. Впрочем, даже если бы мог нормально все объяснить, очень сомневаюсь, что прежние руководители мне бы поверили. Там была такая эффектная женщина, которой всерьез удалось увлечь их своими чарами. Так что никакие доводы разума на них уже не действовали.
— А зачем этим компаньонам надо было "Прогрессу" вредить?
— Как зачем? А деньги? — пожал Василий плечами. — И потом насколько я понял, их в особенности привлекало здание. Хотели купить его по дешевке после объявленного банкротства. Вам-то эти люди уже не страшны. По крайней мере, до тех пор, пока вы не имеете с ними ни каких дел.
