Проклятие Раду Красивого

Дальше идёт повествование греческого историка Дукаса, который, судя по всему, многое додумывает, то есть выдаёт свои версии за факты.

Историк Дукас пишет, что Лука Нотарас был схвачен возле своего дома, куда ринулся с несколькими подчинёнными, когда турки ворвались в город. При этом Лука, которого император Константин поставил во главе 500 воинов и поручил защиту неких городских ворот, оставил свой пост (то есть сдал врагу ещё один проход в город!).

Дальше, по словам Дукаса было так: "Великий герцог (Лука) обнаружил, что его дочери, сыновья и жена, которая была больна, забаррикадировались в башне (это был дом-крепость, типичное жилище богатых людей в те времена) и сражались против турецких воинов, которые пытались ворваться. И он (Лука) был схвачен вместе с подчинёнными. Тиран (султан) послал некоторое количество людей охранять самого его (Луку) и весь его дом. Эти турки заняли и окружили его дом. Им он (Мехмед) дал солидное денежное вознаграждение, как обещал, чтобы создать видимость, что выкупил их (семью Нотараса). Он (Нотарас) оказался под охраной со всем своим домом".

На следующий день после захвата города (30 мая) султан лично посетил дом Луки Нотараса и лично говорил с Лукой и с женой Луки. Также Дукас пишет, что султан, приглашая 14-летнего Якова на победный пир, отправил в дом Нотарасов не кого-нибудь, а своего "главного евнуха". (Зачем евнуха, и откуда на войне взялся главный евнух, который должен был остаться в Эдирне и стеречь гарем, не очень понятно. Вот у Халкокондила это хотя бы виночерпий!)

"Главный евнух посоветовал ему (Луке) отдать мальчика (Якова)... но он (Лука) был непреклонен... Тогда главный евнух вернулся (туда, откуда пришёл) и доложил всё своему господину... Тогда тиран (султан) разозлился и сказал своему главному евнуху: "Возьми палача и иди (в дом великого герцога), приведи мне того мальчика (Якова). Пусть подручные палача сопровождают великого герцога и его сыновей". ...Эти слова были переданы великому герцогу. Он, его сын и его зять Кантакузин пошли с палачом. Главный евнух сопровождал мальчика (Якова). Он (евнух) вошёл и показал мальчика господину, в то время как остальные остались стоять в воротах дворца. Он (султан) приказал, чтобы палач обезглавил их (Луку и остальных) мечом".

Дальше рассказывается, как более взрослый сын Луки, узнав о приговоре, начал плакать, но отец прочитал ему длинную нравоучительную речь, и сын выразил готовность умереть. Затем Лука увидел поблизости маленькую церковь и попросил палача, чтобы он позволил ему пойти помолиться. Палач позволил, а в это время казнил старшего сына Луки и зятя (Нет, чтобы тоже позволить пойти помолиться!) Когда Лука вернулся, палач обезглавил и Луку, а затем взял все три головы и отправился на пир к султану, чтобы показать "кровожадному чудовищу" (так Дукас называет султана) свою работу. Тела остались перед входом в церковь — "обнажённые и непогребённые". В общем, трэш, наполовину сочинённый самим Дукасом!

При этом в марте 1454 года в Генуе считали, что "сын и две дочери" Луки Нотараса могли остаться живы.

Существует и ещё одна хроника, которая говорит, что Яков остался жив, но она содержит ошибки. Во-первых, казнь Луки Нотараса состоялась через три дня после взятия Константинополя, а не через пять, во-вторых, Яков назван Исааком, в-третьих, у Луки Нотараса было три дочери, и они были отправлены в Венецию, а не в Рим.

"Через пять дней они начали искать магнатов, великого герцога, великого доместика и протостратора, сына месазона Кантакузина вместе с некоторыми другими видными людьми. Он (султан) всех их обезглавил. Он казнил двух сыновей великого герцога в его (герцога) присутствии, а затем казнил его самого. Младший сын великого герцога, Исаак, был отправлен в сераль. Вскоре после этого он сбежал из сераля в Адрианополе (Эдирне) и исчез. Позднее он приехал к своей сестре в Рим, которая была отправлена туда отцом благодаря несказанному везению ещё до осады".

Сохранился документ от 6 января 1468 года, где генуэзские знакомые Луки Нотараса удостоверяют личность внезапно объявившегося Якова:

"Для господина Якова Нотараса... Мы не забыли о нашем покойном друге, славном и великом Луке Нотарасе из Константинополя, который был великим герцогом (мегадукой) ромеев (греков). Несправедливый и горький жребий лишил его жизни, значительной части родных и части имущества... Мы определили и постановили, нашим веским словом и настоящим письмом, что великий господин Яков Нотарас это сын упомянутого Луки Нотараса".

На основании чего эти генуэзские знакомые сами убедились, что перед ними действительно Яков, а не самозванец, претендующий на наследство, неизвестно. Даже если они видели Якова до 1453 года, за минувшие годы сын Луки Нотраса должен был сильно измениться.

К тому же, вопреки тем сведениям, которые даёт историк Дукас, сёстры Якова — Анна, Ефросинья и Феодора — которые жили с Яковом в Константинополе, не погибли в захваченном городе, не пропали без вести и даже не попали в рабство, поскольку были незадолго до начала осады отправлены отцом в Венецию.

С Анной, Ефросиньей и Феодорой новоявленный Яков встретился, и весьма подозрительным кажется обстоятельство, что сёстры почему-то встретили своего "брата", чудом сбежавшего из Турции, весьма враждебно.

Анна умерла 8 июля 1507 года. Феодора на тот момент была ещё жива, Ефросинья уже скончалась, однако противостояние с "братом" продолжалось. Считай, 40 лет продолжалось!!! В своём завещании Анна пишет:

"Моим душеприказчикам не позволено идти на соглашение с моей невесткой Забетой, ни с кем-либо другим, выступающим от её имени, поскольку она растратила значительную часть моего достояния и спрятала всё имущество моего брата".

С одной стороны мы видим, что Анна сама называет жену предполагаемого Якова своей невесткой, то есть вроде бы признаёт объявившегося Якова своим братом, но в то же время не признаёт права невестки на братово имущество.

Из этого можно сделать вывод, что сёстры Якова не считали, что объявившийся юноша — их брат, судились с ним и проиграли суд, то есть в итоге вынуждены были назвать юношу своим братом и отдать часть наследства, однако так до конца и не смирились с положением вещей.

Кстати, это вовсе не означает, что сёстры были правы. Возможно, тот, кого они никак не хотели признавать, действительно был их братом.

Правду мы вряд ли когда-то узнаем!

Казалось бы, более правдоподобной кажется всё-таки версия о самозванце, ведь если б Яков стал возлюбленным султана, то об этом должны были остаться какие-то сведения. В период с 1453 по 1468 год в Турции должно было хоть что-то произойти, связанное с Яковом, и найти отражение в исторических источниках. Мы этого не видим... однако та же ситуация получилась в отношении Раду!

В период с весны 1451 года по весну 1462 года, когда Раду являлся лишь возлюбленным Мехмеда и не занимал никаких должностей, исторические источники про Раду молчат. Означает ли это, что отношений между Мехмедом и Раду не было? Отнюдь не означает. Однако это делает историю с Яковом ещё более запутанной.

К тому же, если Яков Нотарас не погиб, это означает, что Яков и Раду соревновались между собой за внимание Мехмеда. Если оба соперника жили во дворце в Эдирне, это могло быть открытое соперничество со скандалами и драками, как часто случается в гаремах. В общем, картина получается не очень красивая, и именно по этой причине в повести отражена версия о том, что Яков погиб, а не о том, что он выжил.

Стихи Мехмеда, увы, не являются доказательством, что Яков был возлюбленным султана. У стихов Мехмеда, которые дошли до нас, нет посвящений, и нет дат написания, поэтому о том, кому они посвящены, и когда написаны, мы можем судить лишь по косвенным признакам.

В книге Уолтера Г. Эндрюса и Мехмеда Калпаклы "Эра возлюбленных" ("The Age of Beloveds") утверждается, что Якову Нотаросу посвящено нижеследующее стихотворение султана, однако в этом стихотворении описывается некий христианский монах, а вовсе не представитель византийской знати, которая одевалась ярко — отнюдь не в чёрное! — и не носила поясов, завязанных на узел. То, что герой стихотворения — не просто христианин, а связан с культом, указывается также посредством метафор, связанных с христианским учением.

Стихотворение Мехмеда:

Я ангела узрел, чей лик подобен солнцу иль луне,

А кудри чёрные, как гиацинт, блистают, вызывая у влюблённых вздохи.

Прекрасный кипарис, одетый в чёрное, как в темноту завёрнут ясный месяц,

И окружённый франками*, которыми его краса повелевает.

И если сердце у тебя не связано верёвкой, которую язычник** тот как пояс носит,

То, значит, веры нет в тебе, ты лишь заблудшая душа среди влюбленных.

Он поцелуями способен жизнь вернуть всем тем, кого убил очами.

Вот так он уподобился Исе

, который воскрешал умерших.

Авни, клянусь тебе, что эта красота однажды покорится,

Ведь ты — правитель Истамбула, он же — лишь Галатой

правит.

(Перевод английского подстрочника мой, С. Лыжиной)

* Франк — на Ближнем Востоке так называли всех европейцев.

** Дословно написано "сердце... в узле его языческого пояса". При этом для мусульманина (Мехмеда) христианин это язычник. Некий "языческий пояс", который завязывается узлом, это верёвочный пояс, пояс монаха. Византийская знать носила пояса с пряжками. Турецкая знать носила полотняные пояса, но такой пояс не мог бы назваться языческим.

* * *

Иса — так мусульмане называют Иисуса Христа.

* * *

Галата — квартал в Стамбуле, где жили европейцы.

Алексий Мегас Комнинос, несостоявшийся возлюбленный Мехмеда

Алексий родился в 1454 году. Его отцом стал Александр Мегас Комнинос, правитель Трапезунда с конца 1440-х до конца 1450-х годов. Его матерью стала Мария Гаттилузио из богатой генуэзской семьи, владевшей несколькими греческими островами, самыми крупными из которых были Лесбос и Тасос.

Александр и Мария заключили брак в 1437 году. В то время Александр жил в Константинополе в изгнании. Один испанский посол упоминает, что встретился с Александром в это время, а также рассказывает о свадьбе, которая состоялась незадолго до того.

Алексий был поздним ребёнком. Когда Алексию было около 4 лет, его отец умер, и трон Трапезунда был захвачен дядей Алексия — Давидом.

В 1461 году Трапезунд был завоёван султаном Мехмедом. Никакого интереса к ребёнку султан поначалу не проявлял, а заинтересовался только матерью Алексия — Марией.

Поскольку дети до шести лет могли жить в гареме вместе с матерями, сын отправился в гарем вместе с ней.

Семья Гаттилузио восприняла эти события со сдержанным оптимизмом. К концу 1450-х годов у семьи Гаттилузио по причине завоевательной турецкой политики остался во владении лишь Лесбос.

Брат Марии — Никколо — упомянутый в повести, правил островом Лесбос и платил Мехмеду дань в размере 4000 золотых ежегодно. Мария, находясь в гареме, пыталась помочь своей семье, но не смогла.

В 1462 году Лесбос по приказу Мехмеда был захвачен турецким флотом. Никколо был взят в плен, доставлен к султану, а затем казнён.

Алексий был обезглавлен в Эдирне 26 марта 1463 года. Некоторые исследователи объясняют эту казнь исключительно политическими мотивами, поскольку в этот период был казнён не только Никколо (дядя Алексия по материнской линии), но также дядя по отцовской линии — тот самый Давид.

Давид был казнён в Истамбуле 1 ноября 1463 года вместе с тремя своими сыновьями по обвинению в тайных переговорах с врагом султана, Узун-Хасаном.

В то же время остаётся непонятным, почему мальчика, которому на тот момент было лишь 8,5 лет, казнили, а не обратили в ислам и не воспитали как человека, лояльного туркам. Так воспитывали многих детей из знатных семей на завоёванных турками землях.

Именно это обстоятельство заставляет исследователей предполагать, что у султана Мехмеда были личные причины для казни мальчика.

Мария Гаттилузио, мать Алексия, любовница Мехмеда

Историк Стивен Рансимен в своей книге "Падение Константинополя в 1453 году" упоминает о Марии и её сыне так:

"15 августа 1461 г. турецкий султан вступил в последнюю греческую столицу (Трапезунд)... Император (Давид, правитель Трапезунда), его дети и юный племянник Алексей были милостиво приняты султаном и на специальном корабле отправлены в Константинополь с придворными и всем личным имуществом, за исключением груды драгоценностей....

Однако не все члены императорской семьи остались свободными. Невестка Давида Мария Гаттилузио, которая 20 лет назад вышла замуж за находившегося в изгнании в Константинополе его брата Александра и, овдовев, вернулась в Трапезунд с маленьким сыном, была отправлена в султанский гарем. Она все еще была женщиной поразительной красоты, и, похоже, султан все больше к ней привязывался, в то время как её сын оказался среди пресловутых любимцев Мехмеда (здесь Рансимен ссылается на сочинения средневекового историка Критобула, рассказывающего о покорении Трапезунда)".

Мария Деспина, жена Раду Красивого

О Марии известно очень мало. Родилась приблизительно в 1440 году или позже.

Её происхождение точно не известно. Одни исследователи считают, что она была албанка. Другие исследователи считают её сербкой.

Марию называют Деспина, т.е. "дочь деспота". Слово "деспот" в то время не несло никакого негативного окраса. Деспотами назывались правители государств, подчинённых (иногда формально) Византийской империи. Правитель империи носил титул василевс (басилевс).

Свадьба Марии и Раду Красивого состоялась, вероятнее всего, в 1462 году — вскоре после того, как Раду оказался на румынском троне.

Единственные источники, которые упоминают о Марии подробно, это средневековая Молдавско-немецкая летопись, а также Битсрицкая летопись, которая во многом повторяет Молдавско-немецкую.

Обе летописи рассказывают о событиях ноября 1473 года, когда молдавский князь Штефан Великий пришёл в Румынию (Валахию) и сверг Раду Красивого, чтобы посадить на освободившееся место своего ставленника Лайоту Басараба. В результате похода были захвачены в плен жена Раду Красивого (Мария Деспина) и дочь (Мария Войкица).

Отрывок из Молдавско-немецкой летописи:

"В том же месяце (ноябре) 24 дня воевода Стефан занял замок (Букурешть), взяв его штурмом. И захватил (там) жену воеводы Радула и его единственную дочь со всем войском и с большими сокровищами. И она (дочь Радула), будучи (благородной) крови и высокого происхождения, еще сегодня является княгиней воеводы Стефана: с ней он имеет сына, воеводу Богдана и две красивых дочери; и захватил все атрибуты власти, которые принадлежат князю, со всеми хоругвями (знамёнами) и обозом".

Освободить жену и дочь Раду Красивый так и не смог. В начале 1475 года он умер. Мария Деспина вместе с дочерью жили в молдавской столице — в Сучаве при молдавском дворе.