— А хочешь узнать?
Камил брал на "слабо", хоть этого и не требовалось. Я знала Индарса давно, но уже не раз убеждалась, что он так и остался для меня непознанным.
Вроде бы и весь на виду, но каждый раз — новый.
Вроде, каждая наша игра приоткрывала еще одну его грань, но, сколько же их оказались скрытыми!
Мое молчание было красноречиво, а его следующий вопрос заставил признать, что существенный пробел обнаруживался и в моих знаниях о стархах.
— А про Кандуэрский инцидент слышала?
Я тяжело вздохнула, но Рауле мое замешательство нисколько не смутило. Он еще раз оглянулся на дом, в котором жил до встречи со мной и, решительно развернувшись, направился обратно к парку. Мне опять пришлось следовать за ним.
Был в этом какой-то намек, только я его не понимала.
Он дождался, когда я окажусь рядом, только тогда и заговорил, продолжая идти неспешной походкой. Подстроиться под его темп оказалось довольно легко, тело расслаблялось, без сопротивления заимствуя ритм его движений.
— Произошло это двадцать семь лет тому назад, в последний год правления отца Индарса, императора Сазера. Тот был еще не стар, всего лишь около семидесяти, но слаб здоровьем и, что было важнее для его подданных, характером. Недовольных его недальновидными решениями становилось с каждым днем все больше, требования передать власть сыну — все громче. Но тот тянул, словно чего-то выжидая. А ведь его наследнику уже исполнилось сорок, далеко не мальчик.
Индарсу не было и пятидесяти.... Я сравнивала и делала выводы, понимая, что о смысле этой истории мне придется догадываться самой.
— Он был вторым?
Рауле на меня даже не посмотрел.
— Третьим. Шансов когда-нибудь править стархами у него не было. Но, говорят, он об этом не сожалел. Его будущим был космос. Блестяще законченная военно-космическая академия, еще курсантом Индарса занесли в списки действующего состава флота. Через половину стандарта после выпуска сменил погоны лейтенанта, на старшего. Отличился во время знаменитой трехдневной войны.
Я невольно усмехнулась. На выпускном экзамене по новейшей истории военных конфликтов в Галактике, мне попался именно этот вопрос. Помнила я его до сих пор.
Да разве такое забудешь?! Глупо, но... поучительно.
Началось все на спорной планете, на границе секторов. Ее жители считали себя свободными, стархи — своими, приамцы... тоже. Но разобраться в том, кому же она принадлежит, никто не торопился. Когда других проблем много, не до таких мелочей.
Время от времени в зоне случались стычки между пограничниками. То те постреляют, то эти ответят. Но ничего серьезного, обходились без скорбных известий. А на местных праздниках так и вообще вместе гуляли, так что все уже давно перезнакомились.
Вот на одном из них все и началось. Два парня влюбились в одну молодку. А та, вместо того, чтобы определиться или отправить обоих восвояси, начала строить глазки. То с одним станцует, то у другого на коленях посидит.
Все дальнейшее произошло быстро и неожиданно. Драка один на один переросла в выяснение, чья раса сильнее. Сначала спорили только на поверхности, потом в воздухе, потом и на орбите.
Результат стычки: до десятка уничтоженных катеров с каждой стороны, малый крейсер у стархов, средний у приамцев. И два флота в системе, выстроившиеся в боевой порядок.
Противостояние длилось трое суток. Закончилось оно договором, закрепившим право свободной торговли с этой планетой и для империи, и для шейханата. На тот момент самое оптимальное решение для всех сторон.
До этого дня имя посредника императора Сазера — Индарса, я не связывала с нынешним правителем. Как оказалось, напрасно. Именно ему и удалось погасить конфликт до того, как стало слишком поздно.
Рауле моей прогулки в воспоминания не заметил. Или, что было вернее, не посчитал нужным отвлечься.
— Спустя четыре стандарта он уже был помощником капитана тяжеловеса. Отец протекции ему не составлял, мало кто знал, чьим отпрыском является новоявленный капитан-лейтенант. Это наследник был на виду, остальные сыновья императора сами пробивали себе дорогу в жизни.
— Индарс следует тому же принципу.
Рауле только кивнул, комментировать мою реплику не стал. Хоть и мог сказать, что нынешний император делал это сознательно, в отличие от своего безвольного родителя.
К его рассказу это не имело отношения.
— Но стархам он был известен, — продолжил тот, усмехнувшись многозначительно. Мол, готовься. — Как многократный победитель гонок на скоростных карах.
— Гонщик? — искренне удивившись, оправдала я ожидания жреца.
— Да еще какой! На нем делали состояния и разорялись. Среди знатоков имя пилота Ираса, как он тогда себя называл, звучало легендой. Самые сложные трассы, самые сильные соперники! На Кандуэре он был признанным фаворитом.
— Подожди! — перебила я. — Так ты имел в виду ту самую Кандуэру?!
Рауле остановился, улыбнувшись моему изумлению. Потом кивнул в сторону ажурной скамейки, неподалеку от аллеи.
Он заинтриговал меня настолько, что я даже не вспомнила о том, что темнеет. Впрочем, ограничения на ночные прогулки на женщин — офицеров Службы не распространялись. Индарсу пришлось даже издавать отдельный указ, создавая совершенно не нужный ему прецедент.
— Ту самую Кандуэру, — продолжил он, присев следом за мной. — Ты же там тоже отметилась?
— Была шестой, — поделилась я своим скромным успехом.
Хотя... это, действительно, был успех. Трасса на этой не очень-то и дружелюбной планете в секторе стархов считалась весьма серьезной. На некоторых участках поверхность была буквально усыпана тем, что осталось от разбившихся каров. Попасть в первую десятку — почти чудо. А стать победителем.... За это вполне могли и второй раз досрочно присвоить очередное звание. Потому как подвиг, гордость для флота иметь такого пилота.
— А он — первым. Три стандарта подряд. Когда его пригласили в четвертый, на гонку прилетел и его старший брат.
Вот теперь все становилось на свои места. Дальше я могла рассказать и сама, но предпочла продолжить слушать. В пересказе Рауле эта история воспринималась почти, как сказка.
Еще бы не забыть, что имела она отношение к тому самому Индарсу, который сумел всего несколькими словами разрушить мое понимание собственного будущего.
— Покушение? — с капелькой равнодушия уточнила я, пряча за ним вновь всколыхнувшееся бешенство.
Мой партнер по хатчу едва ли не в открытую заявил, что хотел бы для меня семейного счастья, а не политического брака ради укрепления дружественных связей.
Он был прав. Но от этого становилось еще больнее. А его категоричность вызывала опасения.
Мне не стоило дразнить старха и как можно скорее отбыть на Ярлтон.
— Двойное, — подтвердил он. — Одновременно и на правителя, и на его наследника. Сазера предала охрана — личную гвардию сформировал уже Индарс, но спасли верные. Вытащили едва живого из дворца, прятали в старом городе, пока на Таркане царила неразбериха. В войсках разброд, часть подразделений выступила на стороне мятежников, флот сохранил верность присяге. Несколько дней безвластия, в столице и крупных городах беспорядки.
— А наследник?
— Тоже был ранен, но тут спасителем оказался Индарс. Все произошло, когда он первым посадил кар на площадку. Толпа кинулась к нему, поздравлять, этим и воспользовались заговорщики. Не ожидали, что победитель успеет среагировать. А он, активировав генератор защитного поля, с помощью импульсника пробился к брату и затащил того в кар. Взлетели они раньше, чем их остановили. Да только уйти не смогли, кар — не катер, подбили. Индарсу удалось дотянуть до края каменной пустыни, там они и скрывались, пока их не забрал подошедший крейсер.
— Заговор возглавлял второй брат?
Рауле моя догадливость не впечатлила.
— Вместе с дядей.
— А что стало с наследником? — поинтересовалась я, продолжая связывать воедино звенья цепочки. В рассказе Камила не было подробностей, но я могла себе представить, что именно стояло за каждым словом. Такие события разительно меняют привычную жизнь, разрушая все и выстраивая заново.
Судя по тому, что я видела вокруг себя, Индарсу это удалось.
— Он жив до сих пор. — Дожидаться моего следующего вопроса он не стал. — Несколько дней без помощи не оставили ему шансов выжить, но Сазер принял решение использовать айо для спасения сына.
— И тот был вынужден отречься от своего права, — скривившись, с горечью произнесла я. Невозможность иметь детей или вероятность генетических изменений у потомства являлись препятствиями для получения титула императора. Жить, но потерять все, что имел. Милосердие или... приговор? — Теперь мне понятно, откуда в Индарсе эта категоричность. Покушение едва не лишило его отца и брата, айо — свободы и возможности летать.
Грустно.
— Сазер умер стандарт спустя, через несколько дней после казни сына. Власть он передал Индарсу.
— С этим все ясно, — поднялась я со скамейки, оглянулась по сторонам. Надежда на то, что окружающий меня пейзаж позволит утихомирить бурю в душе, не оправдались. Одних цветочков-лепесточков для возвращения спокойствия оказалось мало. — А при чем тут песчаный лев?
Камил ответил не сразу. Сидел, застывшим взглядом смотря на аллею, по которой шли два офицера в форме службы розыска. Их лица были знакомы и мне.
Глупо было рассчитывать, что придя в этот район, мы не встретим кого-нибудь из его прошлого. Но, на то они и призраки, чтобы пугать, даже если ожидаешь их появления.
"Очнулся" он лишь, когда те исчезли за деревьями. Нас они заметили, но... Камила не узнали. Было уже совсем темно.
— Когда Индарса и наследника нашли, неподалеку от их убежища валялись останки твари, которую на Кандуэре называют песчаным львом. Твоему императору, защищаясь, пришлось убить его голыми руками. Импульсник к тому моменту разрядился уже полностью. А потом кормить его мясом — брата, сберегая искру жизни, тлевшую в нем. Вот с тех пор, говорят, к нему и прилипло это прозвище.
— А у тебя есть и другая версия? — поинтересовалась я, сделав заметку в памяти. Осведомленность Рауле заслуживала отдельного разговора.
Если версия и была, услышать мне ее не удалось. Как обычно бывало в таких случаях, очень некстати вспыхнул экран комма. Игорь просил меня срочно вернуться в гостиницу. Кар за нами уже вылетел.
* * *
— Ты с ней так и не поговорил? — поинтересовался Орлов у Искандера, отщелкивая верхний фиксатор кителя.
Это был первый вечер за последние четыре месяца, когда ситуация в Службе не требовала их пристального внимания.
После возвращения из кангората — реорганизация и поиски следов Сиеша. Пришлось обращаться за помощью к демонам, стархам и приамцам. Самые незначительные детали в данных пограничных служб могли натолкнуть на догадки, куда именно скрылся щитоносец с мятежным каниром во главе.
И они оба, и полковник Шторм понимали — искать надо в Люцении или на окраинах, но возможности для этого пока не было. Единственная столь крупномасштабная операция еще не победа над вольными. Не годы и даже не десятки лет те ощущали свою свободу и безнаказанность. Сколько еще придется доказывать им силой и упорством, что те времена безвозвратно ушли.
Да и удастся ли?
Генерал Орлов был военным, но в политике разбирался. Сегодня правителям выгодна борьба с контрабандой, завтра.... О завтра говорить не приходилось, слишком все изменчиво в их мире.
— Нет! — отозвался скайл, выставляя на стол бутылку шаре и бокалы. Вот-вот должен был подойти Шторм. — Не уверен, что разговор может что-либо изменить.
— Но ты ведь даже не пробовал?!
Недовольство Орлова было понятно. Он беспокоился за дочь, тяготился вынужденной неопределенностью. Узнав Искандера достаточно, чтобы делать предположения, был уверен, что тот не отступился. После его встречи с Индарсом, о которой адмирал поведал ему буквально в двух словах, уверенность стала убежденностью.
А вот отношение к происходящему Наташи ему известно не было. Беседовать на эту тему с отцом она отказывалась. С Таласки, который попробовал поговорить с ней по просьбе генерала, тоже.
Ничего удивительного, девочка всегда была очень самостоятельной.
— И не буду, — равнодушно бросил скайл, аккуратно повесил снятый китель на спинку кресла, до половины закатал рукава рубашки. — Слова ее больше не убедят, нужны действия.
Орлов, уже собиравшийся высказаться, вынужден был проглотить так и не сорвавшиеся с губ слова. Просто стоял и смотрел, как Искандер резким ударом выбил из бутылки пробку, только прикрыв дно, разлил бесцветную жидкость в два бокала.
— Я чего-то не знаю?— полюбопытствовал он, тут же "ухватив" суть проблемы.
— А вот это мы скоро и узнаем! — заговорщицки улыбнулся ему Искандер, смакуя единственный глоток.
У Орлова от сердца отлегло. Он и не замечал, что вот уже больше года не узнавал адмирала. Помнил того быстрым на решения, твердым в своих убеждениях. Не без излишней упертости, но пороком это назвать сложно, если только недостатком, который можно было и учитывать и... бороться.
Мнимая смерть Наташи словно приоткрыла иного скайла, истинного сына своей расы. Невозмутимость, холодное спокойствие и ранившая его, генерала, отстраненность. Со временем он почти привык, но вот только сейчас понял, насколько ему не хватало задора в глазах адмирала.
Оставалось лишь узнать, что заставило того "ожить", скинуть маску, которая едва не стала его образом.
Или.... Орлов не удержался от невольной улыбки. У него были некоторые подозрения в отношении Искандера, теперь он мог поздравить себя с тем, что сработал его самый невероятный прогноз.
Все, что генерал имел возможность наблюдать в последнее время, было планом. А ведь Искандер упоминал про два года, но он, Орлов, предпочел проигнорировать, посчитав, что тот просто дает время Наташе освоиться.
Это было так. Зная свою дочь, генерал догадывался, что и новое звание и соответствующая ему должность не заставят себя ждать. Его девочка не растратила тот потенциал, который заметил в ней Шторм, продолжая его активно использовать. Рано или поздно этот факт должен был сыграть. Так и произошло. Конвой на Штанмарн открыл ей дверь в будущее, возвращение из сбитого прыжка укрепило позиции, а звание литара у скайлов и поставленная точка в истории с короной кангора заставили обратить на нее внимание и в штабе объединенного флота Галактического Союза.
Как видно, Искандер тоже учитывал подобные изменения в жизни своей невесты. Но... если для генерала это было едва ли не самым важным, то скайл разыгрывал и иную партию.
— Аронов и Лея — твоя затея?
— Не конкретно они, — не стал отнекиваться Искандер. — Кушнар слишком близко к нашим границам, это должно было произойти.
— Не хотел быть первым? — Орлов продолжал держать бокал в руке, не торопясь пригубить. Ощущение острого наслаждения он испытывал и без шаре.
Будь на его месте кто-нибудь другой, вряд ли ощущал бы радость от того, что его переиграли. И не только потому, что это касалось его дочери, в чье возможное счастье он вновь поверил.
