— Сайлорен!
Внезапно дверь открылась, и девушка, едва сохранив равновесие, перескочила через порог. В комнате царил полумрак, потолок терялся где-то высоко над головой, а прямо перед ней возвышалась дыба. На ней, с неестественно заломленными за спину руками, висела девушка с длинными темными волосами, закрывавшими ее лицо. Кап-кап-кап... Бэрилл на внезапно одеревеневших ногах подошла ближе. Между столбами дыбы темнела лужа, от которой в сторону Бэрилл бежал узкий ручеек. Безотчетным движением девушка коснулась этого ручейка и поднесла руку к глазам. Пальцы оказались испачканы в крови.
Бэрилл, преодолевая дрожь, подошла еще ближе, стараясь не ступать в растекающуюся по полу кровь. Происходящее отказывалось укладываться в голове... Она осторожно коснулась плеча жертвы. Снова послышался стон. Тело девушки, едва прикрытое какими-то лохмотьями, было залито кровью. Кровь стекала с ее пальцев ног, капая в багровую лужу. Кап-кап-кап... но она была еще жива. Бэрилл расслышала ее слабое хриплое дыхание.
— Сайлорен, — прошептала Бэрилл, обойдя дыбу и стараясь не смотреть на окровавленное месиво, которым стала спина жертвы.
— Сайлорен... — никакого ответа. Только тот же слабый стон. Ломая ногти, Бэрилл начала торопливо распутывать узлы на веревке, удерживающей пленницу в воздухе. Та не реагировала. Наконец веревка поддалась — и Бэрилл едва сумела удержать безвольное, бессильное тело, повалившееся прямо в багровую лужу. Девушка, уже забыв думать о крови, опустилась рядом на колени, не обращая внимания, как кровь быстро пропитывает одежду и начинает холодить кожу.
— Сайлорен, очнись. Что произошло? — шептала она, убирая черные, свалявшиеся волосы с мертвенно бледного лица. — Очнись!
Бледные, на грани синевы, веки дрогнули. Дыхание оставалось таким же неровным, но Бэрилл показалось, что подруга стала дышать чуть глубже. И перестала стонать.
— Очнись, Сай!
И она очнулась. Глаза медленно раскрылись — и глянули на Бэрилл двумя горящими фиолетовым огнем драгоценными камнями, ледяными, словно действительно сделанные из камней глаза статуи. В них не было и намека на прежнюю изумрудную зелень, теплоту и мягкость. В них была ненависть и смертельная, яростная злоба. Тонкая, с выступающими костями запястья, вывихнутая и изломанная по суставам окровавленная рука взметнулась вверх в неестественно быстром, немыслимом после таких переломов, движении и потянулась к горлу Бэрилл...
И девушка с отчаянным криком проснулась.
На шум прибежал Люк, через пару мгновений явился Йода. Они склонились с двух сторон над бледной, все ещё не пришедшей в себя Бэрилл. Скайуокер сжал ее ладонь — она была холодная и влажная от внезапно выступившего пота.
— Бэри, Бэри, что с тобой? — прошептал он охрипшим от тревоги голосом.
— Что видела ты? — уши зеленокожего магистра настороженно приподнялись.
— Ее... — выдохнула девушка, с трудом успокаивая дыхание. — Сайлорен...
Люк чуть нахмурился.
— Она мертва, всё это в прошлом...
— Она — кто это? — перебил его Йода.
— Девушка одна, — почти сквозь зубы процедил Люк. — Ученица ситхов...
— Моя подруга, — Бэрилл медленно села и отняла свою руку у Скайуокера. Теперь ее взгляд остановился на магистре джедае. — Когда-то давно я спасла ее, потом — она меня. А потом мы все оказались в ловушке на имперском крейсере...
— Именно из-за нее, — пробормотал Люк, но Бэрилл не среагировала.
— Мы улетели, а она осталась, — голос девушки дрогнул. — Одна против них двоих, против всех... Ей было не спастись.
— Отпустить воспоминания о ней должна ты, — нахмурился Йода. — Слишком часто о ней думаешь.
— Я предала ее, — шепнула Бэрилл, чувствуя, как глаза начинает щипать от слез. — Обрекла на страшную гибель.
— А она обрекла на смерть сотни наших ребят на Хоте, — в сердцах воскликнул Люк. — Прекрати о ней плакать! Она мертва!
— Что видела ты? — повторил Йода, присаживаясь рядом.
— Ее. Замученную, но живую... — язык не поворачивался описать ужас того нечеловеческого взгляда и движения руки с переломанными костями.
— Кричала почему ты? — маленькая зеленая лапка магистра коснулась запястья девушки.
— Она... она хотела меня убить.
— Твоё воображение всё это, — вздохнул старый джедай. — Воображение и привязанность. Не должен джедай привязанности иметь. Зло они. На Темную сторону ведут. Страх порождают. Коришь ты себя за ее гибель — отсюда и кошмар твой. Не должна ты этого делать. Ученица ситхов сама ситхом стать могла. Хорошо, что разлад в их рядах произошел. Не будет Свету ещё одной угрозы.
— Она страдала, — видение не хотело отпускать, снова и снова рисуя кровавую лужу на полу и узенький багровый ручеек на камнях. — Из-за меня.
— Темная сторона — страданий путь, подумать об этом следовало ей, когда избирала служение ситхам, — сурово произнес Йода. — Смерти нет, есть только Сила. Должна перестать ты вспоминать о ней. Все, что было, уже прошло. Отпусти вину за неё, со скорбью вместе.
Бэрилл молча кивнула. Да, магистр прав, у джедая не может быть привязанностей. Если бы не их дружба — база 'Эхо' стояла бы до сих пор. Мадина рассуждал верно — никто, кроме Сайлорен, не мог дать Императору информацию о местоположении базы. И если в конце концов ее убили — может быть, это было милосердно?
Но почему-то такие мысли не приносили желанного успокоения...
Интерлюдия.
Дарт Вейдер неподвижно сидел в своих покоях на 'Палаче'. Он размышлял, медитировал, отпуская свою Силу, вслушиваясь в ее пульсацию, а огромный линейный крейсер медленно плыл в океане далеких огней, такой крошечный клочок жизни, отделенный от вечной ледяной пустоты только хрупкой скорлупой брони. На всех палубах служба шла своим чередом, но никому из экипажа даже в голову не пришло бы побеспокоить темного лорда в его личных апартаментах — практически пустой комнате, спальне, в которой не было даже кровати, а только сфера медитационной камеры в углу. Но что бы увидел безрассудный храбрец, осмелившийся заглянуть в это безжизненное, почти медицински стерильное помещение? Заметил бы он замершие на полу складки тяжелого черного плаща или дрожащий на поверхности маски отблеск страха? Едва ли. Мысли, темные и тяжелые мысли роились в голове владыки ситхов. Было ли в них что-то пугающее? Только одно существо в Галактике, а, может быть, и во всей Вселенной, могло вселить страх в мрачный сумрак души Дарта Вейдера. И только его одного Повелителю Тьмы приходилось ждать, чтобы потом преклонить пред ним колени. Дарт Вейдер мог бы бояться своего повелителя, но сейчас не чувствовал ничего. Привычная пустота наполняла его истерзанную страстями и ненавистью душу. Иногда ему даже хотелось, чтобы кто-то пришел, но ничего не происходило, и он ждал, сохраняя одинокое терпеливое бодрствование, приучая себя к нему и постигая главную добродетель ситхов — терпение.
Он умел ждать долго. Очень и очень долго. Наконец звук динамика нарушил мертвую тишину пустой комнаты. Дарт Вейдер подошел к голографическому проектору и грузно опустился на одно колено, склоняя голову и не глядя на мерцающий голубоватый свет, собирающийся в укутанную широким простым плащом сухую фигуру. Низкий капюшон почти полностью закрывал старческое изможденное лицо. Только желтые, точно у демона, глаза светились в отбрасываемой тени. Голограмма была огромна, в последнее время Император Палпатин стремился демонстрировать собственное величие даже наедине с собственным учеником и доверенным лицом.
— Можешь встать, мой верный слуга, — прозвучал тихий и чуть хрипловатый приказ.
Вейдер даже не пошевелился, по-прежнему не отрывая взгляда от пола.
— Каким будет твое повеление, учитель? — спросил Дарт Вейдер, умеряя мощь голоса, как будто мог им разбить хрупкое полупрозрачное изображение.
— В Силе произошли серьезные изменения, — буднично сказал Император, — будущее серьезно переменилось.
— Я почувствовал, — лаконично отозвался Дарт Вейдер.
— Наши враги, Люк Скайуокер и та девчонка-джедай, обрели новые силы, — шепнул Император, и звук его голоса странным образом заполнил все помещение.
— Да, учитель, — Дарт Вейдер по-прежнему был предельно краток.
Имя Скайуокера отзывалось в мыслях темного лорда неприятным эхом из прошлого. Из снов, которые порождают фантомные боли в душе, продолжая дробить в пыль оставшиеся от нее осколки. Он видел его вблизи всего один раз, и ощутил, какая в нем плещется Сила, слепая, не сознающая собственной мощи. А потом вспомнился бессвязный бред умирающей в камере девчонки про цепи, которыми Палпатин сковал его самого. Так же он может сковать и Люка... Вейдеру внезапно захотелось уйти, закрыться в медитационной камере, погрузиться в сверкающую паутину линий Силы — туда, где он был свободен... А в сердце ворочалась досада, что проклятая старая немочь треплет это имя... Люк Скайуокер...
— Он только мальчик, — ситх усилием воли заставил себя говорить. — Оби-Ван не успел обучить его, а девчонка попросту не смогла...
— Уровень его Силы слишком высок! Ты сам видел это, — перебил его Император. — Наш старый недруг Йода все еще жив, — в голосе Дарта Сидиуса прорезалась странная непривычная интонация, — и судя по всему, он их обучит. Они могут нас уничтожить. Особенно мальчишка.
— Если его можно обратить... — начал Дарт Вейдер.
Император коротко хмыкнул, не дав завершить фразу.
— Да, — по старческим губам скользнула неприятная улыбка, — да, он стал бы хорошим помощником. Сделай это.
— А что с той девушкой?
— Если её обратить не получится — уничтожь. Ты меня понял, ученик мой? И запомни, Скайуокер не должен стать джедаем, ни при каких обстоятельствах. История с твоим первым учеником, Старкиллером, не должна повториться. Провала я не потерплю.
Дарт Вейдер поднял голову. Мгновение они смотрели друг на друга, учитель и ученик. Глаза одного прятались в тени широкого капюшона, глаза второго смотрели на мир через сенсоры маски.
— Да, учитель. Скайуокер присоединится к нам, — холодно ответил Дарт Вейдер, склоняясь в низком прощальном поклоне, — или умрет.
Сила вновь заволновалась. Император перебирал ее тонкие нити, пытаясь нащупать брешь в защите ученика, но невидимый обычному глазу, сотканный из ручейков Силы доспех Повелителя Тьмы был так же непроницаем, как и черная защитная броня. Император простер сухую, пеструю от старческих пятен ладонь над опущенной головой своего покорного слуги. Оба готовились нарушить древний закон ситхов. Есть только учитель и ученик. Один — чтобы воплощать могущество, другой — чтобы жаждать его.
Глава10
. Кривое зеркало страха.
Нет эмоций — есть покой.
Нет неведения — есть знание.
Нет страстей — есть спокойствие.
Нет хаоса — есть гармония.
Нет смерти — есть Великая Сила.
— Кодекс Джедаев
'Сокол' ощутимо потряхивало. Хан сидел в своем кресле первого пилота и задумчиво смотрел на полосы звезд в гиперпространстве, прикидывая, все ли подлатали мастера из 'Дома-1'. Потеряв Хот, Альянс ничуть не присмирел — напротив, теперь борьба за ресурсы, территории и сердца граждан Империи только усилилась.
Лея была всегда впереди, на острие удара. Грозила, уговаривала, отстреливалась от погони и помогала чинить получивший очередной заряд 'Сокол'. В это же самое время Мон Мотма, как всегда, в белых одеждах, выразительно закатывала глаза, вещая о необходимости объединить усилия и напрячь все скрытые резервы, чтобы покончить с кровожадной диктатурой, подло заменившей собой истинную демократию. Слушая пропагандистские обращения, Соло все чаще и чаще ловил себя на отчаянном желании явиться в кабинет бывшего сенатора и, дав ей бластер, проводить в кабину 'Сокола'. Пусть слетает в какой-нибудь из этих миров, которые, якобы, так страстно хотят присоединиться к борьбе за свободу, и на собственной шкуре попробует все прелести полевых миссий. Жалко корабль, конечно, но ради отрезвления можно и рискнуть. Может, тогда в ее речах стало бы меньше пафоса и больше реальной оценки обстановки...
Контрабандист привык здраво смотреть на вещи, и то, что он сейчас видел, его не устраивало. Категорически. На Хоте Империя показала, на что способна, и снова попадаться в эти смертоносные жернова не хотелось. Но исчезнуть, оставив принцессу одну? Мысль казалась чудовищной. Хан и сам уже не понимал, когда успел так привязаться к этой взбалмошной особе с командирским тоном и очень слабым инстинктом самосохранения, но теперь 'Сокол' превратился, фактически, в ее личный транспорт.
И сейчас волей Мотмы и Мадины их несло через пол-Галактики, в Центральные Миры, где было так легко натолкнуться на имперский патруль. А цель уже попискивала на экране набором координат. Джеррард V...
— Ваше вашество, скоро прилетаем, — бросил через плечо Соло. Не получив ответа, оглянулся — в кресле позади него никого не было. А Чуи виновато рыкнул.
— И давно она ушла? Что-то я расслабился совсем. Теряю хватку. Вот и принцессу из виду упустил...
Контрабандист с показным сожалением отстегнул ремни и вышел из кабины. Чуи остался следить за показаниями приборов, которые предупреждали о приближении к выходу из гипера. Но еще несколько минут было...
Лея нашлась на видавшем виды диванчике, уткнувшаяся носом в датапад. На приближение Хана она отреагировала неопределенным движением головы, не поднимая глаз.
— Ну вот скажите мне, ваше красивейшество, что мы здесь забыли? — Хан нагло подсел рядом, слегка задев принцессу локтем.
— Не мешайте, — раздраженно отмахнулась Лея, по-прежнему не отрываясь от документа. — Ваше дело доставить меня на место. Вот и займитесь. И хоть на этот раз, пожалуйста, без происшествий.
— Так мы почти на месте, — пропустил шпильку мимо ушей Соло. — И все идет как по маслу.
— Вот и хорошо, — Лея, наконец, подняла на него свои карие глаза. — Джеррард нам нужен. Здесь у Альянса массы сторонников. Они были с нами еще до победы при Явине.
— А сейчас они нам на что? Снова ищем дыру понеуютнее, чтобы залечь на дно?
— Капитан Соло, вы присутствовали на совещании или, как обычно, спали с открытыми глазами? — в голосе принцессы слышалось неприкрытое раздражение. — Если Джеррард присоединится к нам в открытую, это будет огромным успехом. Своя территория в Центральных Мирах откроет новые возможности для поставок оружия, медикаментов, всего необходимого. Никакой контрабанды, никакого обогащения перекупщиков. Свои космопорты, свои склады.
— И Империя, позволяющая всё это у себя под носом? — Хан скептически усмехнулся.
— Ширму придумать всегда можно. Сейчас нам нужно согласие руководства. Население за нас, — как и всегда, Лея от собственных речей воодушевилась и даже отложила датапад. — Правительство не сможет игнорировать желание большинства своих граждан.
— Эх, ваше наивнишейство, — вздохнул Соло, любуясь румянцем на щеках принцессы. — Я бы сказал, что плохо то правительство, которое по первому требованию толпы побежит неизвестно к кому, неизвестно куда, и неизвестно, с какими последствиями для этой самой толпы. Тем более, что здесь мы как раз знаем, что последствия будут печальные. Они что, уже забыли бомбардировки?
