Мана что-то хотела вставить, но это была ерунда.
... — Но если тебе нужно знать о человеке Синдзи, лучше спроси Аянами.
В лифте воцарился гул движков, и я запоздало поняла, что Киришима все-таки знает о судьбе моих спутников немного больше, чем говорит. Слишком у тебя мимика красноречивая, девочка моя.
— Колись, — потребовала я.
— Не могу, Аска, — жалобно сказала Мана, и тут лифт остановился. — Простите, я не могу.
Дальше мы просто молчали. Сказать, что мне было тревожно, — это как ничего не сказать. Совсем-совсем ничего. Синдзи, которому, наверное, вернули память... Каким ты стал, обормот? Кто ты теперь? Что ты вспомнил, от чего ты когда-то убежал?
Рей, которую Его Тень скрутил и сломал. Ты даже не пикнула, крылатое ты супероружие. Где ты? Что с тобой?
Каору... Я надеюсь, тебя разберут на запчасти не больно. Прости, на большее я надеяться не могу.
Майя... Кажется, мы прошли мимо каких-то стражей с паучьими ногами. Кажется, они о чем-то говорили с Маной. Я крутила в мозгах слова Акаги, и чем дальше, тем отчетливее понимала, какую отравленную стрелу всадила в меня походя эта белая тварь.
"Она любила тебя".
Черт, Аска, а кто тебя вообще любил?!
— Мы на месте, — сказала Мана.
Я повернула будто бы заледенелую шею и осмотрелась. Здесь было немного веселее и светлее, хотя в конце коридора маячили стражи, а совсем недалеко слышался обманчиво невинный перезвон их конечностей.
— Это мостик, рабочее место Мисато-сан. Надеюсь, она вам расскажет, что вы хотите знать.
Ну надо же, как искренне, руки бы еще перед грудью сложила. Как же ты меня бесишь, лучистый оловянный солдатик!
— Я тоже надеюсь, что меня не напрасно оставили в живых.
Мана кивнула. А я поражалась себе: выдала такую унылую фразу — и хоть бы хны. Наверное, мне аж настолько плохо, просто я это не очень хорошо понимаю.
— Я знала Синдзи как очень хорошего человека, — вдруг сказала Киришима. — Только ему очень редко об этом говорили.
Прежде чем я спросила, что это означает, двери разъехались в стороны, и из ярко освещенного помещения на меня хлынул поток сияния.
— Аска, входи быстрее, — потребовал знакомый голос.
"Приглашение на небеса", — решила я и шагнула дрожащее марево.
* * *
Это был самый настоящий кофе. Во всяком случае, это было чертовски похоже на самый настоящий заварной кофе — черно-коричневая маслянистая жидкость, которая дурманит ноздри своей... Мммм... Естественностью. Эта дрянь пахнет неправильно, непривычно, хочется перевернуть чашку и вылить мерзость на пол, но ты сидишь и просто шевелишь ноздрями, вбирая этот самый неправильный аромат.
— Другие условия, другой разговор. Все другое, — сказал Кацураги, снимая ноги с консоли. Длиннющие ноги в шикарных высоких сапогах: никаких каблуков, никаких украшений. Просто добротная и качественная обувь красивой женщины. "Женщины-солдата", — уточнила я мысленно.
— Ты меня смущаешь, — сообщила войд-коммандер. — Перестань пялиться на мои ноги.
Ох, черт.
— Прошу прощения.
— Я пошутила. Тебе срочно требовалось немного порозоветь.
Я? Порозовела от такого замечания?
Честно говоря, я едва понимала, куда я попала. Вокруг сияли экраны, на которые выбрасывало итоговые данные о битве у Безумия. Жертвы, разрушения, образцы для исследований, ресурсная информация, статус судов... Передо мной развалясь в кресле восседала помощница Его Тени, которая меня остановила, а потом едва не уничтожила из-за пригоршни воспоминаний.
И мы мирно пили кофе.
Моя голова трещала, не поспевая за ситуацией.
— С чего начать? — бросила в пространство Кацураги. — У тебя есть минут тридцать времени и большой кредит на вопросы.
Среди рвущихся наружу истеричных вопросительных знаков есть один — главный.
— Мой статус?
— Офицер флота Империи. Капитан, я думаю. На испытательном сроке, — с издевкой подчеркнула Мисато-сан.
— "Капитан, я думаю". Интересно звучит.
— На самом деле, Аска, твое звание не играет никакой роли. Сейчас для тебя спешно расконсервируют новый корабль, который сушился в нафталине уже много-много лет. У тебя будет особое задание. Контроль — лично мой. Вот скажи мне, зачем тебе в этих условиях погоны?
Я подумала и кивнула. И впрямь, незачем. Говорят, в Черном трибунале вообще нет званий. Круто, я вне системы.
— Второй вопрос. Что с моими друзьями?
— Конкретнее.
— Синдзи.
— Пока засекречено, — пожала плечами Мисато-сан. — В том смысле, что текущего статуса не знаю даже я. Кстати, на вопросы о нем я не отвечу. Не имею права.
Еще бы. Выше головы шефа не прыгнет даже Кацураги. Я пожевала губу и уставилась в переносицу новой начальнице:
— Рей.
— Аянами... — протянула войд-коммандер и, поставив чашку на терминал, уселась ровно. — Она в научном штабе. Насколько мне известно, физически с ней все нормально. Подробностей не знаю, но, по рапортам, она боеспособна.
— Нагиса.
— Ааа... Аска-Аска, — вздохнула Кацураги. — Вот за этого кадра тебя бы стоило если и не расстрелять, то хотя бы выпороть. Ну как ты могла позволить ему остаться на борту? Ты же инквизитор!
— Он человек и остался человеком.
— Ну да, — хмыкнула женщина. — Он может непозволительно много, как для человека. А что еще хуже — может неосознанно. Ты игралась с бомбой, у которой попорчен взрыватель.
— Что с ним? — повторила я. Надеюсь, я выгляжу чертовски упертой козой.
— Проходит обследования.
Тон ответа никаких надежд не вселял. В целом, научников даже можно понять: относительно безопасный образец из червоточины, который, как проверено, не влияет негативно на людей и среду. Хорошая игрушка, хорошая.
— Закончили с друзьями? — поинтересовалась Кацураги. Я сцепила зубы и кивнула. Увы, да. Закончили, причем во всех смыслах.
— Теперь кратко о главном. Смотри.
Кацураги вывела на главный экран странную стереометрическую проекцию.
— Это волновая характеристика твоего мозга. Если что, я сама толком не знаю деталей, но вот здесь — все не так, как у всех. Так называемая "Десятая аномалия", она же сокращенно — А10. Если все упрощать — а ни тебе, ни мне подробности даром не нужны — то это способность видеть невозможное. В экстренных ситуациях ты... Как бы это... — Мисато-сан защелкала пальцами. — Ломаешь реалистичность происходящего, что ли. Видишь сразу все варианты развития событий.
— Как это?
— Ну вот смотри. Ты даже синхронизируешься не как все, я уверена.
Ха, да если бы еще знать, как это — "как все". Нет такого понятия, потому что для каждого синхронизация — это свое. Я, наверное, смотрела излишне скептически, потому что Мисато-сан едва заметно досадливо поморщилась и пожаловалась:
— Почему не Акаги тебе это объясняет?
Теперь поморщилась я, но честно ничего не сказала. Сдержалась как-то. Войд-коммандер немного посмотрела на меня, прикидывая что-то свое, а потом поинтересовалась:
— Вот опиши мне, как закончился твой бой? Какие ощущения от обстрела в упор линейными гразерами?
Я втянула воздух носом:
— Ничего так. Меня словно баронианец освежевал. Вручную.
Кацураги кивнула:
— Если ты помнишь примитивную математику, то огневой контакт при наших встречных скоростях длился менее двух тысячных секунды. Ты должна была получить один болевой пакет и скончаться от шока.
Я потянула обжигающий глоток кофе вместо ответа. Упущенная возможность собственной смерти сейчас звучала для меня как-то... Тускло.
— Вместо этого твой мозг растянул удовольствие, и ты осталась жива, — удовлетворенно сообщила Кацураги. — По логам, ты успела аварийно сбросить скорость, предпринять маневр уклонения и лечь в инерционный дрейф, чтобы избежать истощения активной зоны реактора.
"...И все это — в бессознательном состоянии", — закончила я. Еще, конечно, неприятно веселил тот факт, что Мисато-сан готова была пожертвовать пилотом, чтобы остановить "Сегоки". Я покосилась на экраны и одернула себя: глупо было даже заикаться о гипотетической ценности жизни в системе уничтоженной цивилизации.
— Мисато-сан.
— Что, Аска?
— Пожалуйста, расскажите мне всю историю. Пожалуйста.
Войд-коммандер не стала улыбаться. Она что-то отстучала на клавиатуре и часть экранов погасла.
— Будешь еще кофе?
* * *
Жил-был один мир.
Нет, не годится. Жил-был один вид.
Тоже не то.
Словом, когда-то давно мы как-то незаметно начали расселяться по галактике. Мы щедро раздавали всем встречным-поперечным, осваивали приглянувшиеся планеты и серьезно поверили в то, что люди наведут порядок везде, где захотят. Свой порядок.
Ну, кроме изнанки, но там леталось быстро — на остальное плевать.
Соседи не спешили нас разочаровывать, жертвы освоения благополучно шли в небытие миллионами, а люди все рожали и рожали. Говорят, мы на полном серьезе спорили, где же прародина человечества, чуть до гражданской войны дело не дошло. Республики, союзы королевств, Империя. Война-война-война.
И вот однажды пропала целая наша планета. Взяла и исчезла с координатных сеток, а на ее месте обнаружили странную дыру в реальности, которая вела в никуда. Во всяком случае, из этой самой дыры никто и ничто не вернулось — до поры до времени.
Так в масс-медиа попали данные о червоточинах, но от этого момента начал отсчет еще одной — тайной войны человечества. К этой войне очень кстати подошел трансаверсальный привод, известный всем и каждому как главная бука передовой науки — "дырокол Аустермана". На деле Аустерман, как казалось всем, изобрел контролируемую червоточину, но это была только часть правды. Увы, маловатая часть, потому что по сути он изобрел машину желаний и перевернул наше представление об уютном мире, где всегда и везде правы люди — даже если гибнут миллионами.
— ... Наш мир — это состоявшаяся реальность, — сказала Мисато-сан. — От всех остальных его отличает слово "состоявшаяся".
Вселенная непрерывно плодит варианты развития событий, который гибнут для нас — кроме одного. Тропы расходятся, как "обманки" прыгающего корабля, сам корабль — наш привычный мир.
— ...А как это связано с червоточинами?
— Напрямую, Аска. Напрямую.
Варианты невозможно вновь объединить, миры разбегаются навсегда. Кроме двух.
— Мы не знаем, что случилось с тем нашим миром, — сказала войд-коммандер, рассматривая поверхность дымящегося кофе. — Но одно ясно: мы с ним разошлись по причине настолько несущественной, что он от нас оторвался не до конца.
— Почему?
— За физикой с математикой — к покойному Аустерману или к Акаги. Ты понять хочешь или запутаться?
— Я не уверена, чего я хочу.
...По ту сторону мир был перевернут с ног на голову. Там жили огромные существа, которые плавали в пустоте. Там висели сами по себе неподвижные планеты, умирали нейтронные звезды. Тот мир был обречен — понял первый пилот, проникший на ту сторону с помощью "дырокола".
Так началась история нашего противостояния с Закатом. Так началась история лжи.
Мы врали себе, грозили ужасами червоточин, инфекциями, информационными искажениями, мы пугали сами себя так рьяно, что вскоре только избранные центры занимались проблемами червоточин и Заката. И Империю это устраивало: устраивала закрытая информация, устраивало то, что баронианцы боятся того мира, как чумы, что сцинтиане молчат о нем, как рыбы. Империю вообще устраивало все, кроме одного.
Закат продолжал красть целые планеты — всегда только заселенные.
— Мы не знаем их целей, Аска. Мы даже точно не знаем, что представляет собой наш противник.
— Тогда в чем смысл войны?
— Смотри сюда.
На экране показалась поверхность безнадежно мертвой планеты. Хорошие видеолокаторы, очень четкое позиционирование — и буро-рыжие штормы мелкой взвеси поверх каменистой пустоши.
— Это О90. Уже по ту сторону. Прошло примерно две недели между ее пропажей и обнаружением. Я имею в виду, если что, две недели по локальному времени планеты. Ты не поверишь, Сорью, это была планета-сад. Настоящий раритет, коэффициент терраподобности — ноль-девять-девять-семь.
— Что там произошло?
— Не знаю. И никто не знает точно, — сказала Кацураги, изучая снимки. — "Дырокол" быстро сжирает энергию, корабли не могут там действовать столько, сколько нужно для полноценного изучения. А еще есть Предвестия.
— Что это?
— Предвестие — это доминирующий вид Заката. Возможно, единственный. Общего у них только идиотский внешний вид, — у каждого на свой лад, — локальное всемогущество и желание извести в прах любое проявление человека.
На экране замелькали сильно попорченные снимки: какие-то марева, огромные змеи, ломающие крейсера, какие-то объекты вообще вне всяких ассоциаций. Смотреть на этот пандемониум было до безобразия гадко. А потом среди них мелькнула глыба с пучками лент вместо крыльев — и все стало на свои места.
— Я такое видела. Синдзи его убил.
— Догадываюсь. Вы там подобрали своего Нагису?
— Да.
— Чудно.
...Тварям присвоили "синий код" — тревогу наивысшего уровня. Первые два проникновения Предвестий в наш мир закончились рейдами ударных групп во главе со сверхдредноутами. До тех пор, пока не поняли до конца смысл "дырокола".
— Машина желаний, искажающая ткань реальности. Трансаверсальный привод способен вытащить в реальный мир одновременно десяток возможных вариантов развития событий. Или два десятка, или три. Как повезет. Надо только уметь объяснить "дыроколу", как это делать.
— Я — умею?
— Да.
— "Десятая аномалия" и поле продвинутой тактики?
— Да.
Две дюжины кораблей вместо одного — две дюжины очень мощных фрегатов, созданных, чтобы убивать таких тугих и неподатливых врагов. Быстрых, хищных, идеально слаженных и тонко управляемых.
Флот имени Сорью. Звучит? Звучит. Пусть это флот всего на минуту, мне больше не надо.
— Круто, — сказала я. — За счет психоза и кривого пространства можно экономить на содержании пилотов и судов.
— Круто, — согласилась Мисато-сан. — Но тоже очень дорого.
* * *
Я смотрела в потолок своей новой каюты. Мне простили все — даже убийство Гончей, дали взамен миссию по спасению мира, дадут корабль даже вроде. В каюте было светло и тепло, в коридоре — темно и дул сквозняк, а с собой я еще не разобралась.
Ко мне пришел один из стражей. Позванивая и щелкая суставами, он принес мне необходимые вещи и даже некоторые излишества вроде горы салфеток и полотенец. Я лежала, смотрела на молчаливое копошащееся существо, и думалось мне прескверно.
"Я в строю".
Не этого мне хотелось, но это лучше, чем... Чем. Давай остановимся здесь, Аска, хорошо?
Давай, Аска.
Твои больные мозги хоть раз тебе помогли — пользуйся. Или ты хотела умереть? "Риторический вопрос. Но уж какой есть". У меня больше не было друзей — их разбросало, уничтожило, а я только сегодня назвала их друзьями. И то только в разговоре с Мисато-сан. И я не могла ненавидеть войд-коммандера — ни за это, ни за все остальное.
