— Никого? — неуверенно прервал мои фантазии Рагнар.
— Не слышно ни зги, — пробормотал я цитату из какой-то старой книги, — Попробуем аккуратно выйти.
Я открыл нож и осторожно потянул дверь на себя. Рагнар сжал кулаки, как будто это могло чем-то помочь ему. Дрёма молчал и не трепыхался за спиной.
Никого. Я осторожно выглянул и глазам, привыкшим к темноте, способность "Светло как днем" была уже ненужной. Стоило бы включать для прокачки, но так спокойнее. В полной темноте, канализационные невидимки против местной фауны.
Навык "Бесшумный" увеличен на три процента.
Ок. Я шагнул за дверь и осмотрелся. На потолке вроде никого, на воде и под водой тоже не видно. Ни одного всплеска, ни малейшего. Над дверью и на стене — никого.
Рагнар правильно понял мой знак и медленно, аккуратно вышел наружу. С видимым удовольствием медленно и протяжно вдохнул свежего воздуха без примесей гниющих животных.
Я показал кивком направление движения и пошел к выходу. Медленно и осторожно. Медленно и осторожно. Шуршание за спиной. Резко обернулся, поднимая нож. Рагнар сел, прикрывая голову руками. Дрема, как самая противная на свете змея, полз по стене, зачем-то расставив крылья веером. Вот они и производили эти пугающие звуки.
Я приложил палец к губам и у Дрёмы расширились глаза от напряжения, так внимательно он наблюдал за мной.
— Тихо, Дрема, — шепчу, — сдашь всю контору.
Разворачиваюсь и иду вдоль стенки. Крылья с легким шелестом сворачиваются и мышонок продолжает свой путь уже почти бесшумно. Ключевое слово "почти".
Так и шли. Я впереди: в левой руке открыт ножик, правая по стене — привычка. За мной Рагнар в полуприсяди, тоже правой рукой стену щупает, так спокойнее что ли. Замыкает троицу Дрёма, перпендикулярно полу и против всех законов физики ползет по стене, спрятав крылья под тельцем. Чего увязался за нами?
* * *
Дорогу я не забыл. Да и чего здесь забывать, пиндуй по прямой и уткнешься прямо в лестницу в небо. Остановились, я взялся рукой за нижнюю ступеньку. Подёргал.
Люк наверху обозначался светлым полукругом, там где прорывался дневной свет.
— Пришли, — говорю, — последний рывок. Люк этот тяжелый, собака, насколько помню. Наверху что-то гулко громыхнуло, как будто гром после вспышки молнии поздней осенью. Но после молний люк весом под сто кило не трясется и с места не двигается.
— Ого, — прошептал Рагнар, — А чего это?
— Не знаю. Основательно взорвалось.
Застучало, зарокотало, и я прислушался. Вверху, где-то вдалеке.
— Что это?
— Не понимаю, похоже на выстрелы. Там у них война, что ли?
Рагнар хмыкнул чуть громче, чем следовало, и прикрыл рот ладонью.
— Какая война, вы что. В наше-то время.
— Люди и раньше так думали. Поверь мне, война приходит, когда её не ждёшь.
Конечно, я его не убедил. Молодо-зелено. Да и кто поверит в опыт старого пропитого бомжа, на которого охотятся улюлюкающие малолетки. А бомжа в детстве мама много читать заставляла, и книжки разные давала.
— Будем прощаться. Дрёма, лети домой.
Мышонок пискнул и пополз по стене, остановился напротив меня и пискнул еще раз, и как будто в глаза смотрел, как будто прощался. Дела.
— Лети, — говорю, — мы на поверхность. Там тебе места нет.
Дрема не хотел уходить и продолжал преданно смотреть мне в глаза.
— Иди, малыш, еще встретимся.
— Прямо домашний питомец,— прокомментировал студент, — не представляю, как вы его приручили.
— Сила шоколада, — ответил я и полез наверх.
— Пи-пи, — жалобно и очень печально запел мышонок.
Он лез по стене вертикально вверх, лез за мной. Рагнар стоял, держась за ступеньку, и наблюдал снизу вверх.
-Уходи, Дрёмка, иди домой. Иди к своим.
Я опять начал подниматься наверх и остановился через пару секунд. Мышонок не двигался и только смотрел.
— Брысь, — сказал я и махнул ногой, пугая зверька, — Уходи.
Улетел он или нет — не знаю. Я поднимался вверх не оглядываясь. Студент за мной. На душе было тяжело, привык я к своему маленькому противному другу. Прощай, Дрёма. Еще обязательно увидимся.
* * *
Время 14.34. День 8. Осталось играть 22 дня.
Навык "Приручение" увеличен на девять процентов
Рагнар полез за мной и за крышку люка мы взялись вместе.
— Не забудь,— напомнил я, когда мы уже приготовились к рывку, — адаптация к свету будет очень болезненной. Поэтому открываем, зажмурь глаза и жди, пока боль пройдет. Думаю, несколько минут хватит, спустись на пару ступенек вниз для привыкания. Лучше полумрак, чем яркий свет.
— А сколько сейчас времени?
— Полтретьего. День в самом разгаре. Так что нам пора, поехали.
Я повис на лестнице с одной стороны (одной рукой держусь, а вторая упирается в люк), а Рагнар с другой. Я слышал его дыхание и даже чувствовал тепло тела, напряжение мышц, когда мы двинули люк вправо, и через секунду он скользнул вниз. Я закрыл глаза и опустив голову тоже спустился. Боль уперлась в глаза, но не скользнула горячим лезвием дальше к глазному яблоку и глубже. Заболели виски, но, в принципе, терпимо. Адаптация началась.
* * *
На поверхности было тихо, что и ожидалось, люк выходил в глухом заброшенном районе. Я вылез наружу: сначала лег на живот, потом подтянулся весь. Перевернулся на спину и с удовольствием вдохнул свежего уличного воздуха. Как хорошо-то после затхлого подземного кислорода. Парень тоже выбрался и сел рядом. Не ложится, осматривается с любопытством. Молодежь, силы у них не кончаются.
— Где это мы?
— Площадь Независимости. Заброшенная часть уровня. Нравится?
— Не очень, — признался парень, — Жутковато. Пустынно и одиноко здесь. Мурашки по коже бегают.
— Пусть отдохнут твои животные, еще набегаются. Жути у нас полно, особенно после рабочих смен, когда рабочие напиваются. Страшнее любого кошмара — попасть под горячую руку.
— Шутите? У нас такого добра тоже хватает. Ничего, справляемся.
— Давай уже на ты, раз мы почти напарники.
— Не, — засмеялся студент и лег рядом со мной, — меня родители не так воспитывали. Я со старшими только на "вы" могу.
— Та же фигня. Мама воспитывала, ну выкай, если так тебе легче. Извини, что я тебя колотил пару раз. Нервы, стресс, сам понимаешь.
— Ничего, здоровее буду. Пойдем уже? А то наткнется кто случайно.
— Полежу еще немного. А ты посторожи, если так боишься.
Лично я устал бояться и просто устал, а впереди еще двадцать два дня выживания и пряток.
— Волнуетесь?
— Чего?
— Скоро все изменится, и в лучшую сторону. Вы боитесь как бы чего не случилось и не сорвало планы, я прав?
— Почему должно что-то случиться?
— Обычно все так и происходит, стоит расслабиться и начать радоваться жизни... Вот так, образно говоря, лежать кверху пузом, когда на тебя сверху выливают ушат дерьма.
Я засмеялся, глядя в наше не очень доброе и совсем не яркое небо. Откуда тут взяться помоям? Хотя я понимал его сравнение.
— Так то моя жизнь и есть ушаты дерьма один за одним. Мне удивляться нечему.
— Вот это и плохо, — серьезным тоном сказал юный философ, — Нельзя привыкать к дерьму. Нужно стремиться к лучшему.
— Ребёнок, — вздохнул я и перевернулся на живот, — моя жизнь сплошное дерьмо.
— Хватит ругаться, вы сами себе карму портите и настраиваете свою жизнь на черную полосу, а вам нужно идти по белой полосе.
— Друг мой..,— начал я и замолчал. По площади неслась полицейская машина, не касаясь земли. Очень низко, очень быстро и бесшумно.
— Черт, — только и успел сказать я, — попандос.
Машина подлетела и резко развернулась, раскрывая крылья. Изнутри посыпались полицейские. Шесть человек я успел насчитать, перед тем, как получил пинком в нос. Малыш испуганно сел, но удар сапогом в грудь опрокинул его на спину, обратно. Мы оказались в центре вооруженного круга, замыкала круг машина. Я лежал лицом в низ, держась обоими руками за разбитый нос, а Рагнар на спине, осторожно поднял обе руки вверх. Еле-еле над животом.
— Кто такие? — один из военных подошел и встал над парнем. Поллица его закрывала маска, экипировка камуфляжная, какой-то ствол в руках, автомат, наверное.
— Простые жители, — пробормотал парень. Руки его дрожали.
— Из нижнего уровня вылезли простые жители? Придумай еще что-то.
Я скосил глаза и точно, люк так мы и не закрыли. Загорали прямо около него.
— Не..не..не знаю, — пробормотал заикаясь парень, — простые жители.
— Неправильный ответ! — грохнула очередь и Рагнар умер. Дернулся пару раз и раскинул руки в сторону, как парящая птица. Кровь ручьями потекла в разные стороны из под спины. Больше он не двинулся и смотрел остекленевшими глазами вверх.
— Кто такой? — стволы переключились на меня. Все шесть смертоносных дырок смотрели в мою сторону.
— Эмм.. — сказал я и замолчал.
— Кончай его, времени нет совсем.
Я поднял руки в защитном жесте и грохнула очередь. В живот, разрывая плоть и перемешивая кишки, ударила пуля, в грудь, ломая кости ударила пуля, в лоб, пробивая лобовую кость и заливая выскочивший интерфейс кровью, влетела пуля.
Было больно, было страшно, но также было безразлично. Проиграл и черт с ними. Надеюсь там, по ту сторону, жизнь повеселее, чем та, что мне не повезло прожить. Пацана жалко, он не успел пожить, надо было ему лезть сюда, дураку.
* * *
Навык Восстановление активирован. Уровень навыка — 1. Прогресс навыка — 46% Время восстановления повреждений с учетом уровня навыка — 48 часов.
Глаза не работали, зрачки не двигались и перед глазами ничего, кроме черного экрана с красными буквами, бегающими по нем.
Внимание Сбой! Восстановление сорвано. Восстановление не удалось! Слишком серьезные повреждения.
Предпринимается вторая попытка!
Навык Восстановление активирован. Уровень навыка — 1. Прогресс навыка — 56% Время восстановления повреждений с учетом уровня навыка — 51 часов.
Внимание Сбой! Восстановление сорвано. Восстановление не удалось! Слишком серьезные повреждения.
Предпринимается третья попытка!
Навык Восстановление активирован. Уровень навыка — 1. Прогресс навыка — 71% Время восстановления повреждений с учетом уровня навыка — 57 часов.
Внимание Сбой! Восстановление сорвано. Восстановление не удалось! Слишком серьезные повреждения. Задействуются специальные внутренние резервы. Вводится местный наркоз для устранения боли. Вводится снотворное для восстановления организма.
Изображение перед глазами зарябило и текст превратился в нечитаемые каракули, а потом исчез вовсе. Я провалился во тьму.
Восстановление завершено на пять процентов. Зрение Игрока восстановлено на семьдесят пять процентов.
Я снова видел табличку интерфейса и не только. Появился задний фон, иногда там двигались странные люди, иногда звери и даже машина пролетела. Я безразлично наблюдал за суетой вокруг, ничего не испытывая. Ни страха, ни удивления, ни любопытства. Мне просто было все равно, только анализ. Холодный и безучастный.
Появился человек в форме, посмотрел на меня сверху вниз и что-то сказал. Не слышу. Хотел сказать, но губы не двигались, языка я тоже не ощущал. Просто наблюдал за картинкой с вытаращенными глазами. А смотреть было на что.
Человек наклонился надо мной, заняв своим бесшумно говорящим лицом весь экран. Что-то пытался сказать, достучаться и вытянув руку подергал мня за плечо — изображение военного прыгало вправо-влево.
Он не дождался моей реакции, а я видел, как его лицо очертило квадратом и на мгновение замерло — получилась фотография. Фотография уменьшилась, оставляя лицо настоящее в покое и скользнула в правый верхний угол. Там остановилась и застыла, не мешая движущемуся изображению на главном экране (военный что-то еще говорил, отвернувшись). Под неподвижным фотом мелким шрифтом пошла набираться надпись. Имя и фамилия этого военного, его звание и дальше много звездочек, которые показывали как я думаю еще неизвестную информацию, которая должна здесь быть.
По мере того, как монолог военного продолжался, то звездочки менялись буквами, докидывая нужную и не нужную информацию. Она обновлялась и сохранялась. Шикарная штука, особенно для таких тугодумов, как я. Показывало даже основную реакцию собеседника на меня и мои ответы. Сейчас превалировало отвращение.
Военный ушел, даже, кажется, обыскал меня напоследок (иначе чего бы наклонялся?) и ушел. Картинка пошла рябью и я опять впал в забытье.
Восстановление — завершено на семь процентов. Слух Игрока восстановлен на пятьдесят семь процентов.
К картинке прибавился звук. Еле слышный, с пробелами, с глухим эхом, но понять можно. Стреляли. Грохотало автоматическое оружие. Где-то вдалеке шли некислые бои. Вряд ли это галлюцинации или телевизор с военным фильмом у меня под ухом включили. Стреляли по-настоящему, и если бы я мог двигаться, то вздрагивал бы при каждом взрыве. Да, были и взрывы. Разной громкости и степени отдаленности. Наверное, и гранаты были, и другим оружием лупили, типа гранатомета. Я не силен в этом, не увлекаюсь.
Иногда мимо пролетали машины, пробегали вооруженные люди. Военные перестали появляться, зато появились более бандитского вида существа. Местные, наши. В масках на головах, с оружием в руках. Столько народу с оружием я не видел еще никогда, только в теле-шоу. Может, это и есть телешоу или мои посмертные кошмары? Или я уже этого.. того? Размышляю, как будто ничего и не случилось, не чувствую боли. "Убитый философ, пулей опрокинутый в пыль, лениво размышляет о смысле жизни под сапогами солдат." Как будто обо мне это стихотворение.
"Мы побеждаем", — говорили они. "Победа будет за нами", — говорили они. "Нет у Революции конца" — говорили они. "Это чей трупак?" — спрашивали они. "А почему у него глаза открыты и зрачки двигаются?" — уточняли они.
Восстановление завершено на девятнадцать процентов. Слух Игрока восстановлен на сто процентов.
Я умирал и возрождался десятки раз. Просыпался и засыпал десятки раз. Имплантанты жужжали и боролись за мою жизнь, пока я видел сны и рассматривал проходящие картинки.
Вот пробежал отряд, отстреливаясь и падая. Один из "масок" упал прямо на меня, заливая интерфейс кровью, второй бандит закричал, называя его по имени и стащил с меня. Закинул на плечи и упрямо пошел. Его друг болтался на спине, как мешок с отходами. Голова некрасиво свесилась вниз и вывалился язык. Друг не признавал очевидного и не верил, что друг мертв, пока не скрылся из виду. Дальше я их не видел, но догадывался о дальнейшей судьбе. Пробежали солдаты, гремя берцами, и один наступил мне на лицо, подскользнулся чуть не упал и злобно пнул. Куда — не знаю, я боли не чувствую.
Введена дополнительная доза обезболивающего. Есть опасность привыкания!
Военных было много и они стреляли, стреляли. стреляли. Я чуть не оглох от пробегающей пальбы и вынужден был читать десятки сообщений про восстановление слуха, который приходилось восстанавливать снова и снова.
