Взяв витой серебряный браслет в виде змейки с двумя хвостами, юноша вернулся в комнату.
Треплос как раз заканчивал свой рассказ.
— ... Только оказавшись в столь плачевном положении, я решил побеспокоить тебя, господин маг. Я подумал, что смогу быть полезным, пока ты не покинул Нидос. Мне нужно лишь хлеб да немного пива. К сожалению, я не застал тебя. Но твоя служанка оказалась столь любезна, что угостила меня пирогами. Я еще не успел их съесть, когда заявились эти разбойники!
Заметив Алекса, Тусет махнул рукой, призывая поэта замолчать.
— Благодарю тебя за помощь.
— Я тоже, — присоединился к словам жреца Александр и протянул юноше браслет. В глазах поэта вспыхнул алчный огонек. — Возьми. Это за храбрость, что ты проявил в битве с бандитами.
— Благодарю, — улыбнулся Треплос, сунув драгоценность за пазуху.
— Это поможет тебе какое-то время не думать о еде, — проговорил жрец. — И я надеюсь, больше не встречаться с тобой, юноша.
— Конечно, господин маг, — поэт поклонился, и ни на кого не глядя, вышел, скрипнув только что навешенной дверью.
В комнате повисла нехорошая тишина. Тусет тихо сопел, не сводя взгляда с Айри. Девочка стояла, переминаясь с ноги на ногу как разгильдяй — ученик перед строгим директором школы. Пока одни слуги заменяли мебель, другие подмели пол. Пришел хозяин, и еще раз извинившись, просил "уважаемого мага" не съезжать из его гостиницы и не позорить его на весь Нидос.
— Я уже нанял дополнительную охрану, — заверил он жреца. — Теперь тебе и твоему богатству ничего не угрожает.
— Прикажи принести пива! — тихо проговорил Тусет, и хозяин, поклонившись, испарился.
— Как ты посмела впустить в мой дом постороннего! — рявкнул жрец, изо всех сил ударив посохом об пол. — Забыла кто ты? Хозяин из дома, а служанка телом торговать? Бесстыжая!
Девочка вздрогнула.
— Я взял тебя с улицы, дал тебе кусок хлеба и будущее! И ты так заплатила мне за доброту?
— Я...Я...Я, — казалось, Айри вот-вот расплачется.
— Мудрец, — негромко проговорил Александр.
— Что? — Тусет обернулся.
— Это очень странное нападение, — проговорил Алекс. — Почему-то из всех номеров гостиницы налетчики выбрали именно твой.
— Из-за того, что кто-то разболтал о своем богатом приданом! — Тусет вновь замахнулся посохом.
Девочка вздрогнула и вскинула руку, защищаясь.
Но жрец сдержался.
— От хорошей порки тебя спасает только то, что твой любовник оказался смелым человеком и защитил наше добро.
— Господин, — всхлипнула Айри.
— Не перебивай меня! — крикнул жрец.
И тут раздался стук в дверь. Служанка принесла кувшин пива и большой медный бокал. Выпив около литра, Тусет слегка подобрел.
— И впредь никогда! Слышишь, никогда не впускай в дом посторонних без моего разрешения! Или будешь наказана палками по пяткам! Понятно?
— Да, господин, — пролепетала испуганная девочка.
— Сейчас иди к хозяину, возьми у него папирус и чернила. Я хочу написать письмо, а ты его отнесешь.
Возле самой двери Айри остановилась.
— Прости, господин. Совсем забыла тебе сказать. Ночью приходил какой-то человек и принес...
Она замялась.
— Какую-то штуку. Он сказал, что ты велел положить её к моему приданому.
Александр заметил, что жрец слегка переменился в лице.
— Когда это было? До нападения или после?
— Человек пришел около полуночи, а налетчики появились уже под утро.
— Принеси мне то, что он передал, — велел старик Айри. — И беги за чернилами!
Девочка нырнула в комнату слуг и скоро вернулась, держа в руках деревянный цилиндр, почему-то напомнивший Алексу футляр для подзорной трубы.
— Вот, господин, — Айри поставила его на стол и поспешно покинула комнату.
Какое-то время жрец рассматривал цилиндр, потом решительно вытащил тугую пробку и достал серый листок папируса, испещренный ровными рядами иероглифов и кусок кожи с такими же значками. Нахмурив лоб, Тусет быстро пробежал глазами по одному, затем по другому, тяжело вздохнул и задумался, машинально взяв кувшин и сделав большой глоток прямо из горлышка.
И тут Александра начали, что называется, "терзать смутные сомнения". Не за этими ли листочками приходили незваные ночные гости? И не вляпался ли он вновь в историю связанную с "власть имущими"? Сразу вспомнился сон, веселый смех девушек из сна, и от этого ему сильно поплохело.
Тусет вернул папирусы в футляр и проговорил:
— Отнеси назад.
Юноша спрятал его под ворохом одежд на самом дне сундука.
Погруженный в свои мысли жрец вертел в руках бокал. Заметив Алекса, он спросил:
— Пива хочешь?
— Не откажусь, — настороженно ответил Александр.
— Пей, — старик сделал приглашающий жест.
Вошла Айри с чернильницей и стопкой листов папируса.
Юноша взял бокал, отошел к стене и принялся потягивать густой, горьковатый напиток.
Тусет стал быстро писать. Закончив один лист, он отложил его в сторону и, почесав кончик носа пером, пододвинул к себе второй папирус.
— Знаешь, где находится площадь Великого Флота? — спросил жрец у Айри.
Девочка быстро — быстро закивала головой, преданно смотря на господина.
— А усадьбу Сентора Касса Крумона?
— Её все знают, — улыбнулась девочка. — Дворец больше чем у Наместника и огромный сад.
Тусет поморщился.
— Отправляйся туда. Привратникам скажешь, что принесла письмо от второго пророка храма Сета в Абидосе, лично известного господину Сентору. Запомнила?
— Да, господин, — ответила Айри и повторила. — Сказать привратникам, что у меня письмо от второго пророка храма Сета в Абидосе, лично известного господину Сентору Кассу.
— Хорошо, — похвалил ее жрец. — К тебе выйдет кто-нибудь из слуг. Ему передашь этот папирус и попросишь ответа.
— Я все поняла, господин, — поклонилась девочка, собираясь уйти.
— Постой! — остановил ее старик, сворачивая еще один папирус.
— Потом зайдешь в порт в канцелярию. Ну, знаешь, где сидят писцы?
— Конечно! — девочка даже обиделась.
— Это письмо нужно передать писцу Мирхану, — старик поднял вверх палец. — Но сделать это нужно незаметно. Сможешь?
— Что-нибудь придумаю, — твердо пообещала Айри.
— Вот и замечательно, — улыбнулся жрец. — Иди.
Девочка замялась.
— Что? — нахмурился Тусет.
— Я не знаю, как быстро получится передать второе письмо. Можно мне взять пару медных колец, купить еды?
— Конечно! — разрешил жрец. — Они же твои.
После ее ухода Тусет сходил в ванную и завалился спать. А Александр решил привести в порядок нервы. Заперев дверь, он принялся выполнять комплекс упражнений. Под заливистый храп старого жреца Алекс садился на шпагат, растягивая связки, приседал, отжимался от пола, совершал странные, сложные движения руками и ногами, прыгал, нанося удары по воображаемому противнику. Но даже двойная нагрузка не помогла ему обрести душевного равновесия. Вот только сил на третий подход уже не было.
Алекс растер тело влажным полотенцем, и решительно открыв сундук, достал сверток материи, иголки, нитки, ножницы и длинное узкое платье.
Треплос был не из тех людей, кто долго переживает собственные неудачи. Внезапное появление бандитов разрушило его планы и помешало стать богатым человеком. Да и девчонка его удивила. Он считал, что хорошо разбирается в женщинах, но никак не ожидал, что бывшая воровка станет защищать сокровища какого-то моряка, даже не обращавшего на нее внимания. "Разрушать надежды людей — любимое занятие богов", — так часто говаривал его дядя, подсчитывая убытки от очередной коммерческой авантюры. Поэт нащупал сквозь ткань хитона литой серебряный браслет. Если распорядиться этим с умом, можно прожить, не голодая, дней десять. А за это время в театре прочитают его пьесы. Юноша был уверен, что столь талантливые произведения не могут остаться не замеченными. В крайнем случае, придется начать карьеру уличного актера. Главное — понравиться кому-нибудь из знатных горожан, и тогда его будущее обеспечено.
Поэт поправил повязку на голове и улыбнулся начинавшемуся дню. Вышагивая по центральной улице, он не заметил, как от стены отделились две плотные фигуры в плащах с капюшонами, и неловко прячась за прохожими, проследовали за ним.
Насвистывая песенку собственного сочинения, Треплос завернул в переулок и тут же получил ощутимый толчок в спину. Возмущенный столь невежливым поступком, юноша хотел было обернуться, но новый удар бросил его на колени.
Сильные руки рванули его за хитон, и перед глазами возникла зверская физиономия с перебитым носом и жуткого вида шрамом поперек лица.
— Ну что, голубок, попался? Теперь я тебе всю голубятню разворочу! Гы!
Его приятель столь же монументальный мужчина с лицом, густо заросшим черной, курчавой бородой, сухо сказал:
— Сначала отведем его к Вралу. Потом делай, что хочешь.
Треплос не раз попадал в разнообразные переделки. Он посмотрел за спину громил и радостно крикнул:
— Я здесь! Здесь!
Мордоворот с переломанным носом резко обернулся. Юноша толкнул бородатого и бросился бежать вглубь переулка.
На его голову обрушился мощный удар, и заплеванная каменная мостовая, стремительно приблизившись, звонко шлепнула по лбу.
— Шутки шутить вздумал? — прорычал над ухом голос бородача, и новый удар на этот раз по почкам надолго отбил охоту куда-либо бежать. Свернувшись калачиком, поэт тихо выл от боли, не обращая внимания на сыпавшиеся удары.
— Вставай! — прорычал громила с перебитым носом, замахиваясь короткой дубинкой с металлическим шариком на конце.
— Не встану! — проорал Треплос, чувствуя, что еще немного, и он заплачет от унижения и боли.
Налетчик зарычал, и бородатый едва успел перехватить его руку.
— Стой! Врал велел сильно не бить!
— Этот недоносок не хочет идти, — как-то обиженно промычал приятель.
Вместо ответа бородач рывком поставил несчастного поэта на ноги.
— Хватай с другой стороны и потащили, а то вон уже люди оглядываются.
Услышав эти слова, юноша воспрянул духом.
— Только пикни! — осклабился обладатель уродливого шрама. — Прирежу!
В доказательство серьезности своих слов он показал Треплосу широкий кинжал с кривым, хищно изогнутым лезвием.
Подхватив юношу с двух сторон, они легко поволокли его за собой по каким-то узким улочкам, переулкам, полным неряшливо одетых людей и куч отбросов. Два раза им навстречу попались вооруженные патрули городской стражи. Тогда бандиты прислоняли юношу к стене, и громила с перебитым носом упирался ему в живот острием кинжала.
За время их путешествия по городским закоулкам Треплос немного пришел в себя и начал соображать. Похитители приволокли его в какой-то трактир. В столь ранний час там никого не было. Только сухой, сгорбленный старик со страшными шрамами поперек спины лениво водил лысым веником по заваленному мусором полу.
Дверь в обеденный зал оказалась слишком узкой. Поэта поставили на ноги, а когда он попытался рухнуть, наградили чувствительным тычком.
— Шагай, лысая обезьяна!
Бородач уверенно направился к завешенному грязной тряпкой входу на кухню. За ним, охая и потирая спину, поплелся Треплос, подгоняемый вторым разбойником.
В лицо пахнуло жаром очага, запахом подгорелого масла, жареного мяса и еще чего-то не слишком аппетитного.
За широким столом возились двое молодых людей с тупо равнодушными лицами. Один из них раскатывал тесто, другой лепил пирожки, беря горстью рубленое мясо из деревянного корытца. Рядом на полу стояла корзина для отбросов. В груди у юноши похолодело, а ноги враз ослабели, когда он заметил в ней отрубленную человеческую руку с длинными, изящными пальцами.
— Пошел! — толкнул в спину бандит.
Пройдя через кухню, они оказались на небольшом крылечке, огражденном хлипкими перилами. Треплос испуганно огляделся и понял, что находится в замкнутом дворике, окруженном высокими стенами из сырцовых кирпичей.
В переднем углу за бочкой, заменявшей стол, сидел широкоплечий, голый по пояс мужчина с могучей грудью, поросшей седыми волосами. Нахмурив кустистые брови, он разделывал сушеную рыбину толстыми пальцами, отправляя куски в рот, красногубой щелью выделявшийся на поросшем щетиной лице.
— Вот этот молокосос, Врал, — прорычал разбойник с перебитым носом.
Мужчина облизал жирные пальцы и уставился на поэта тяжелым немигающим взглядом.
— Ты убил нашего брата, — проговорил он гулким, хриплым голосом.
— Да я тебя за Хруща на полосы порежу! — заревел бородач, поигрывая кинжалом перед лицом Треплоса.
— Наш обычай требует снять с тебя шкуру, — продолжал Врал. — С живого. И закопать в соль.
От этих слов, произнесенных просто и буднично, на поэта повеяло могильным холодом. Да и глаза предводителя налетчиков не оставляли никакого сомнения в серьезности его намерений.
— Вот! — раздался довольный голос бородача. — На бойне взял.
Он продемонстрировал юноше палку с кривыми крюками.
— Зацепишь за край шкуры и тащи! Только потихонечку, чтобы кожу не испортить. Гы!
Мужчина противно захихикал. И тут Треплос первый раз в жизни ощутил настоящий животный ужас, охвативший его множеством липких холодных конечностей, подобных щупальцам осьминога.
— У тебя только одна возможность остаться в живых, — сказал предводитель, вставая из-за своего импровизированного стола. — Сделать то, что мне нужно. Иначе, ты умрешь.
Юноша сглотнул подкативший к горлу комок и кивнул. Ноги его ослабели, на теле выступил противный холодный пот.
Убедившись, что собеседник проникся серьезностью момента, Врал вышел из-за своего импровизированного стола, и сделав пару шагов, взглянул в глаза Треплосу.
— Ты должен передать нам ту вещь, что принес твоему хозяину сегодня ночью один келл.
— Но...
— Молчи и слушай, дурак! — оборвал его разбойник. — Маг уедет в гости. Как только стемнеет, ты подашь сигнал из окна. Помашешь туда — сюда светильником. Мы тебе свистнем два раза. Понял? Тогда ты сбросишь нам ту штуковину. И сможешь жить дальше.
Вот тут поэт сделал очень большую глупость.
— Я не могу это сделать! — радостно крикнул он.
От неожиданности брови Врала взметнулись вверх.
— Это еще почему?
— Я не служу жрецу! — сказал Треплос и стал торопливо рассказывать, каким образом он оказался в гостиничном номере мага. — Мне очень хотелось кушать, а денег на еду нет. Я узнал, что жрец у наместника и решил навестить служанку. Девчонка от меня без ума. Жрать очень хотелось. А тут вы налетели.... Ну и... Не виноват я! Так получилось.
— Хватит! — широкая как лопата ладонь отвесила юноше пощечину. Отброшенный к стене он с трудом поднялся.
— Навестишь свою шлюху еще раз! — прорычал разъяренный бандит. — И сделаешь так, как я сказал!
— Маг запретил мне возвращаться! — попытался объяснить Треплос. — Она меня не пустит!
— Ты же говорил, что она от тебя без ума?
— Была! — юноша поднялся на ноги. — Мы поссорились. Я уговаривал ее взять золото и сбежать со мной. Она отказалась!
— Плохо уговаривал! — заржал налетчик с переломанным носом.
