— Только не начинай снова... Ты и понятия не имеешь, что происходит вокруг, и как этот Рыжий... — Блондин обернулся и нервно дернул плечом. Пользуясь этим секундным замешательством, я сократила-таки расстояние между нами и схватила Мику за рукав пальто.
— Ты ревнуешь? — в лоб спросила я, стараясь не думать о том, что за дурацкие предположения выдвигаю. Но мне стоило попробовать достучаться до Мики, вдруг получится уговорить его оставить меня и Ника в покое? Все-таки, как ни крути, мы взрослые люди. — Черт возьми, Каллахен, скажи что это так — и все станет намного проще!
Мика закатил глаза и фыркнул.
Ох, наивно предполагать, что мы все решим мирным путем. Очень наивно.
— Почему сейчас наши стычки неимоверно раздражают? — спросила я, дергая Блондина за рукав. — Или только тебе и правда так нравится издеваться надо мной? Мне больно от каждого твоего слова. Слишком неприятно видеть тебя таким мудаком, — я потянула за рукав сильнее, разворачивая Мику к себе. — Тебе так больше нравится, да? Чувствуешь свое превосходство? Это тешит твое самолюбие? Тогда давай, бей. Чего ты этим добьешься? Ты достигнешь своей непонятной цели, сломав меня? Если это так, давай, еще немножко, контрольный в голову.
Мне кажется, еще совсем немного — и я начну реветь. Впервые из-за него, от обиды и досады. От того, как он ко мне относится и что считает за "низший класс", как бы я не пыталась доказать обратное.
Наконец, Каллахен опустил на меня взгляд. Далось это ему с трудом, и до этого он пару раз проглатывал язвительные слова, которые так и норовили слететь с языка уже по привычке. Взгляд был тяжелый и непривычный, уже от него одного мурашки по спине побежали, но я еще крепче сжала рукав его черного пальто, словно это этого что-то зависело.
— Говори, Каллахен. Заставь меня возненавидеть тебя еще больше, — бросила я глухо, а Мика вздохнул — вот правда, тихо вздохнул, словно взял и сбросил с плеч:
— Да, ревную.
От удивительно многословного и весьма исчерпывающего ответа у меня наверняка глаз задергался. Каллахен по-прежнему оставался самим собой. Где мне брать большие клещи и вытаскивать из него мало-мальски приличные ответы на вопросы?
— Господи, меня от тебя тошнит, — обреченно бросила я, глядя на него с обидой. — Почему мы не можем просто поговорить? Обсудить всю эту ситуацию? Почему мы не можем... сказать друг другу правду?
— Потому что мы не друзья. Мы ими никогда не были и никогда не сможем быть.
Правда — как она есть. С этим не поспоришь.
— Тебе странна сама мысль о том, что мы можем дружить?
— Мы не сможем дружить, — эти слова как пощечина, я даже вздрогнула от неожиданности, а на макушку привычно легла теплая ладонь. — Я не смогу. Прости. Знаешь почему? Потому что сейчас я продам душу только за то, чтобы перестать думать о тебе. Какая уж тут дружба, когда я совсем о другом мечтаю?
Последняя фраза была сказана на ухо, с грустной усмешкой. На меня совсем чуть-чуть пахнуло миндалем, только ноздри пощекотало — и Мика тотчас быстро отстранился.
— Вот незадача, да? Что теперь будешь делать с этой правдой, которой ты так добивалась, Мелкая? — насмешливо спросил он.
— Ничего. Я оставлю все как есть. Это же твоя правда, ты и мучайся.
— Уверена? — мурлыкнул Мика с улыбкой, и я ответила ему тем же.
— У тебя все еще штаны гейские.
— Они же тебе нравятся?
— Вот еще.
У нашей игры теперь были новые правила. И на самом деле я не знала, что мне делать с тем, что Блондин теперь уже открыто и вполне серьезно признал. Но теперь я могла понять, что за бешеная курица его клюнула...
— Ты же знаешь, что никогда этого не получишь? — уточнила я кокетливо, положив ладошку на капитанскую грудь. Футболка была теплой-теплой, руку убирать совсем не хотелось, да и где-то там под тканью так гулко билось сердце, что его удары ладонью ощущались.
— Я подожду.
— Нам придется закапывать много трупов в этом году, — резюмировала я с улыбкой. — Хорошего дня!
Возможно, когда-нибудь мы сможем быть друзьями. Если, конечно, удержимся от соблазна и не разрушим все. Что более вероятно.
Мне казалось, что с этого дня в гардеробе Каллахена прибавилось на пару или даже на две скинни, вот честно. Не сказать, что это сильно меня волновало, но каллахеновский зад в этих штанах смотрелся еще более бесподобно, о чем вечно трещала Сьюз. Я пыталась поддеть ее тем, что неделей ранее она говорила исключительно о Лисенке, а сейчас о нем забыла, но шпилька прошла вхолостую.
— Мика Каллахен тебя искал, — сообщила мне мадам Жюстин, когда я зашла на кафедру после обеда. Учитывая, что с того разговора я стараюсь не пересекаться с ним один-на-один, логично, что он мог меня и не найти. Мои датчики на упыриную ауру работают исправно, да и пока я просто не знала, о чем мне с ним говорить. Я была готова продолжать играть в игру уже по новым правилам, но боялась слишком переиграть. И не была уверена в терпении самого Мики, если дело касалось его гормонов.
На рабочем столе в кабинете стояла коробочка и большое кофе из "Старбакс". Такой же стакан, только с латте, был и у моей патронессы, поэтому понятно, почему она позволила оставить презент. Да и я уже догадывалась, что это. Кольцо было простым. Тоненькое, из белого золота, с несколькими рядами прозрачных камней.
— О, кристаллы Сваровски, неплохо, — заглянула мне через плечо мадам. — Боюсь спросить, к чему это, — насмешливо пропела она, разглядывая кольцо в коробочке у меня в руках. — Подарок за...?
— Нет, мы просто друзья, — с нотками возмущения пробормотала я, покосившись на патронессу. — Это подарок на день рождения.
— Но он же у тебя только через неделю, — напомнила мадам Жюстин, возвращаясь к своему столу. — Не рановато?
Кольцо пришлось впору, хотя я отлично понимала, что никогда не буду его носить. Я надену его всего один раз, сегодня, и то — для одной фотографии, чтобы отправить сообщение для феи на побережье. Надеюсь, этого будет достаточно. Да и "дату" я написала весьма призрачную. Первая суббота июля — в этот момент мы точно будем на разных континентах друг от друга. Наконец-то.
Дня рождения я ждала с содроганием. Для Каллахена это всегда был отличный повод устроить маленький апокалипсис на ножках в районах университета — в прошлом году к концу первой лекции у "Жука" были спущены все шины, а к зеркалу бокового обзора был привязан розовый шарик с Винни-Пухом. Поскольку день рождения у Каллахена где-то на месяц позже, я хотела разрисовать "Астон-Мартин" водостойким маркером, но передумала и ограничилась победным обливанием несчастной машины молочным коктейлем. Пятью порциями.
В этом году я уже заранее попрощалась с чистым блестящим автомобилем, когда шла от парковки к университету. Никогда не позиционировала день рождения, как нечто грандиозное и требующее особого внимания. Да, я любила и ждала подарки, но мне привычнее было провести потом вечер с близкими друзьями, чем устраивать попойку с толпой смутно знакомых людей. Да и вряд ли все эти "смутно знакомые люди" в принципе пришли бы на подобную вечеринку в мою честь.
К концу первого занятия машина была в порядке. К обеденному перерыву — тоже. Подозрительно, но я надеялась, что Каллахен... забыл? Или решил сделать такой подарок и просто оставил меня в покое в этот день. Или просто нашел заботы поважней. "Астон Мартин" я видела на парковке, да и в обед мы с этим блондинистым недоразумением пересеклись в столовой. Мика сидел в окружении своей привычной баскетбольной компании, насмешливо кивнул мне вместо приветствия и отвернулся к ребятам. Хотя чего я от него ждала?
Выбирая между очередной пакостью и равнодушием, я бы выбрала...
Ох, черт.
Я предсказуема. Это меня пугает, потому что я думаю совсем о другом.
Даже если я начну разговор о погоде, через пару секунд мы поспорим, наговорим гадостей и разойдемся. Как всегда, ничего нового. Даже понимая это, мы все равно срываемся и начинаем ехидничать. Толку то?
И в очередной раз переборов себя, я вышла из столовой, стараясь думать о том, что сегодня мы соберемся маленькой компанией в "Саванне", выпьем дорогого шампанского и будем веселиться.
О том, что Каллахен все-таки помнит, сообщила бумажка под дворником моей машины, обнаруженная после окончания занятий. "Развлекись хорошенько, потом расскажешь. С днем рождения!". Ухмыльнувшись, я запихнула лист в бардачок в приступе сентиментальности и, пока ехала до дома, успела позвонить девчонкам и Нику и сообщить, что свободна для нашей небольшой скромной вечеринки.
Только они вот забыли меня предупредить, что для этой вечеринки они арендовали всю "Саванну" и пригласили кучу знакомого народа — всех тех, кого бы мне правда хотелось там видеть, обнять и поболтать ни о чем, выключив голову напрочь. Я выпила половину бутылки шампанского с Ником, спрятавшись от всей этой толпы на парковке заднего двора (Сьюз подумала, что мы занимались там чем-то другим и остаток вечера нас этим пыталась подколоть), потом мы с одногруппниками играли в одну из этих игр, когда проигравший пьет, мы официально помирились со Сьюзен, обнимаясь у барной стойки, Мисси познакомила меня (наконец-то) со своим новым бойфрендом, который оказался очень симпатичным и, что удивительно, играл в баскетбольной команде — что само по себе очень странно, потому что Мелисса не стала бы встречаться абы с кем.
— Он мне нравится не потому, что у него смазливая мордашка! — опережая мой вопрос сообщила подруга, когда этот ее баскетболист утащил Ника играть в бильярд, а мы с Мелиссой остались вдвоем, примостившись за одним из свободных столиков. Рядом часть наших друзей продолжали играть на спор и пить пиво литрами, еще одна часть как раз сбежала к бильярдным столам, и некоторые расположились у бара, как мы.
— У него есть хоть какой-то уровень ай-кью? — насмешливо удивилась я.
— По-моему ты всех баскетболистов типируешь по одной шкале, — Мисси толкнула меня локтем, улыбнулась и закурила. Сделала первую медленную затяжку, умиротворенно жмурясь, и только потом отхлебнула пива из высокого стакана. — Мы пока притираемся друг к другу, но кажется, что дело пахнет чем-то серьезным.
— О-о-о! — протянула я, улыбаясь ей в ответ. — Тоже на это надеюсь. Должна же я успеть понянчить твоих детишек до окончания университета, — ехидство было беззлобным.
— Рассчитываю понянчить твоих детишек скорее, чем своих собственных, — отмахнулась подруга с ухмылкой.
Показав друг другу языки, мы рассмеялись и заболтались о чем-то нейтральном. О расписании, о последних слухах на кампусе, и удивительно — она ни разу не затронула свою любимую тему. То ли решила оставить все как есть, то ли решила дать мне передохнуть. То ли я сама так хотела об этом поговорить, что думала об этом, но не решалась начать первой, показывая свою заинтересованность этим.
Вот я дура, но с другой стороны — что даст мне этот разговор?
Но потом после очередной смены темы я набралась смелости, открыла рот... быстро закрыла, мотнула головой, потом снова открыла — и увидела, что Мелисса смотрит на меня с любопытством юного натуралиста, подперев ладошкой подбородок и умиленно улыбаясь. Я вздохнула и опустила голову, говоря самой себе, что это глупая затея — начинать обсуждать с подругой такой сложный вопрос.
— Давай же, — ухмыльнулась сбоку Мисси. — Что случилось?
— ЯнезнаючтомнеделатьсКаллахеном, — пробормотала я убито.
— А что еще с ним можно сделать? — оказалось, она услышала и даже поняла, что я пробурчала. — ...только со вкусом трахать, конечно. Вы общались?
— Нет, это я не назову общением, — я специально пропустила первую половину фразы мимо ушей. — Это дурдом на колесиках, где мы грызем друг другу глотки...
— ... из ревности?
Я подавилась пивом.
Звучно.
А Мисси начала хохотать, закрыв лицо ладошками, да так, что на нас начали с улыбками оборачиваться друзья, заинтересованные причиной столь истеричного смеха со стороны обычно спокойной подруги. Я поймала обеспокоенный взгляд Лисенка от бильярдных столов и лишь пожала плечами — мол, ничего особенного, я королева шуток.
— Видишь, как все просто вышло, — отсмеявшись, хихикнула Мелисса, покачав головой. Сделав большой глоток пива, она вновь закурила, сообщив мне о том, что у нее на меня нервов не хватает.
— Ты еще скажи, что куришь из-за меня, — поморщилась я, пододвигая пепельницу поближе к подруге.
— Увы, тут ты не при чем. На твое счастье.
— Вот спасибо, — хмыкнула я.
— Он же тебе нравится, — в лоб выдала Мисси спустя несколько томительных секунд, пока она пускала дым колечками и разглядывала потолок, а я лениво поигравалась пивной кружкой, изучая полировку деревянного стола.
— Нра... ты про кого сейчас? — на всякий случай уточнила я, сощурившись.
— Почему мне приходится из тебя ответы клещами вытаскивать, м? — мурлыкнула Мисси с улыбкой, а мне подумалось, что мы это где-то уже проходили. Когда говорить не сколько не хочется, сколько боязно. Я знаю Мелиссу, я вполне могу ей доверять, и она наверняка доверяет и мне, тогда почему я не могу ей рассказать даже про лето? Почему? Это же не настолько большая государственная тайна, правда ведь?
Тогда выходит, что я банально боюсь... неодобрения? Боюсь испортить мнение о себе. Эгоистично, между прочим, потому что я думаю о себе и о том, что обо мне подумают. Стоп.
Стоп-стоп!
Но если подобное может непостижимым образом твориться и в одной блондинистой голове, а я...
Нет, ну глупо.
— За эту минуту я на твоем лице увидела с десяток эмоций, — прервал мои мимолетные терзания насмешливый голос Мелиссы. — Ты мне скажи, ты застряла где-то на уровне детсада?
— Какой детсад, я тебя сейчас тресну... — обиженно буркнула я, покосившись на подругу.
— Это я тебя сейчас тресну. За тупость, — беззлобно проворчала она, с улыбкой покосившись на меня. — Даже я со своей близорукостью вижу, как вы друг на друга беситесь исключительно потому, что топчетесь на месте и боитесь до усрачки.
...и это я где-то уже слышала. Дежа вю.
— Либо ты мне все рассказываешь, либо я больше никогда об этом не заговорю и идите вы оба с этим всем к черту, а, — фыркнула Мелисса, пододвигая ко мне бокал с пивом. — Мир не взорвется от одной маленькой тайны. Тем более — с каких пор ты сомневаешься в моей компетенции? Ай~
— Да, он мне нравится, но эта правда не та тема... — "...на которую я хочу говорить сейчас", но меня злостно перебили на полуслове.
— А Ник?
— Ник мне тоже нравится. С ним чудесно, весело, в какой-то мере спокойно и комфортно. Но когда Каллахен не ведет себя как болван, он тоже весьма... терпим в общении.
Я не смогу ей объяснить, что такое Блондин без маски, как меняется его улыбка и что с ним даже можно сходить пообедать без ущерба для нервной системы.
— Тогда зачем ты держишь Мику на километровой дистанции?
— Умм?
— Позвать Нэйтана и попросить рассказать, как влияет неокрепшая психика их капитана на общее состояние команды? Ты упорно держишь Ника при себе, а Мику на пушечный выстрел не подпускаешь. Почему?
