| Предыдущая глава |
↓ Содержание ↓
↑ Свернуть ↑
| Следующая глава |
В оранжерее стояла полутьма, через которую с трудом пробивался тусклый свет немногочисленных светильников. Но не потому, что нам приходилось снова экономить электроэнергию, — к счастью, нет! Просто трудами Брату да Силвы наши зеленые насаждения так разрослись, что стали напоминать тропический лес, режим же освещения здесь имитировал обычный световой день. А после половины девятого вечера положено уже смеркаться.
Обычно в оранжерее я медитирую на полянке с зеленой травкой, но сегодня я был настолько изможден, что мне было просто лень туда идти. Я присел на скамейку, скрывающуюся в зарослях одной из боковых дорожек, и, кажется, даже задремал.
Пробудили меня голоса. Поблизости кто-то разговаривал по-английски.
— Тяжелый был день, — послышался чей-то усталый голос, кажется, Стива. — Уже четыре дня, как вернулись, а никак не могу разобрать все завалы. И по основной работе, и... по другим делам. Словно отсутствовал не четыре недели, а год!
— Зато ты сегодня сделал очень важное дело, — заметил Дэвид. — И Константин, как бы там ни было, хорошо поработал.
Что?! А я тут при чем?! Я весь обратился в слух.
Стив тем временем выдал какую-то неразборчивую фразу, то ли современную американскую идиому, то ли цитату из незнакомого мне фильма. Что-то на тему "self-made truth", самостоятельно созданной правды или истины.
— Не суди его так строго, — снова услышал я голос Дэвида. — Он имеет право так думать.
Стив тихо пробурчал что-то совершенно непонятное.
— Такова жизнь, — Дэвид невесело рассмеялся. — Некоторые дела не выносят солнечного света.
Я с удовольствием слушал бы этот разговор и дальше, но, увы, сам выдал себя. Я задремал в очень неудобной позе и, пытаясь ее поменять, очевидно, слишком громко пошевелился.
— Кто здесь? — прозвучал из-за кустов напряженный голос Дэвида.
— Дэв, это я, Константин, — смущенно признался я. — Зашел сюда после вахты и, похоже, заснул прямо на скамейке. Вы меня разбудили.
— Действительно, Константин, — кусты зашевелились, и над моим убежищем появилась голова Дэвида. — Ты слышал наш разговор?
— Частично, — не стал скрывать я.
— Я надеюсь на твою тактичность, — сухо сказал Дэвид. — И... э-э-э... Костя...
— Что?
Дэвид дождался, пока я встану, и внимательно посмотрел на меня — глаза в глаза.
— Ты можешь думать так, как тебе удобнее, — произнес он по-русски. — Ты можешь быть прав, ты можешь ошибаться. Но я очень прошу тебя: воздержись от активных действий! Помни, пожалуйста: все мы здесь земляне, все мы на одной стороне.
— Хорошо, — я медленно кивнул. — Надеюсь, я это не забуду.
Распрощавшись, мы разошлись — каждый в сторону своей каюты. Я получил новую порцию для размышлений — и новый фактор неопределенности. Многие мои товарищи, да и я сам, носили маски, и время их снимать еще не пришло.
Глава N. Тайны третьей планеты
"Луна в иллюминаторе,
Луна в иллюминаторе,
Луна в иллюминаторе видна-а..."
Ну, не совсем Луна и не совсем в иллюминаторе, но видимость, и в самом деле, отменная. По экрану медленно проплывают, постепенно увеличиваясь в размерах, серые с отчетливым желтовато-коричневым оттенком скалы, кольцевые валы кратеров, более темные равнины, покрытые лунной пылью — реголитом.
В главной рубке нынче многолюдно. Я сижу на месте первого пилота перед пультом управления. Справа от меня Мичиёши, слева — Эрик, дальше по обе стороны — рабочие места Хавьера и Дэвида. За нашими спинами, на возвышении, сидит капитан, рядом с ним застыл, не сводя глаз с большого обзорного экрана, Марк. Где-то в дальнем углу рубки должен находиться возле своей станции космической связи Олег.
В предыдущий раз мы собирались здесь такой большой компанией двадцать месяцев тому назад, когда взлетали с Земли. А сейчас у нас, понятное дело, обратная процедура. И пусть мы опускаемся не на саму планету, а только на ее спутник, но это первая посадка земного звездолета в чужой планетной системе, если не считать нашего рейда на "Дальнюю".
— Расстояние до поверхности — тринадцать и пять, скорость — ноль пятьсот один, — докладывает Мичиёши.
Все посторонние мысли немедленно вылетают у меня из головы. В моем распоряжении — меньше минуты, чтобы выбрать место для посадки. И хотя мне не надо считать секунды, как Нейлу Армстронгу двести пятьдесят лет тому назад, ответственность сейчас лежит на мне ничуть не меньшая.
Опытный глаз быстро вычленяет из лунного пейзажа широкую ровную площадку в распадке между пологими склонами двух невысоких холмов. Фокусировка... максимальное увеличение... Все верно, здесь нет ни крупных камней, ни трещин, ни ям. Принимается.
Мне не надо даже отдавать команды. На мне шлем, поэтому я — это и есть корабль. Включение вспомогательных двигателей так же естественно, как небольшой прыжок... в сторону. Не прекращая опускаться, корабль чуть смещается, чтобы зависнуть точно над облюбованной площадкой.
— Высота — ноль семьдесят восемь, скорость — ноль ноль один пять.
— Отключаю основной двигатель, — Эрик вжимает тугую клавишу в пульт.
— Принимаю на антигравы, — откликается Дэвид.
Корабль вздрагивает и чуть-чуть кренится на бок, но тут же выправляется.
— Высота — ноль сто! — в голосе Мичиёши звучит легкое напряжение. — Есть выход опор!
— Принято! — цежу я сквозь зубы.
Сейчас начинается самое сложное. Я держу в руках большой тяжелый ящик, набитый хрупкой стеклянной посудой. Его надо осторожно опустить на землю, не повредив содержимого... Сосредотачиваюсь...
— Есть касание опор! Есть касание кольца! — частит Мичиёши.
А теперь, когда ящик лежит на земле, надо отпустить его и медленно выпрямиться...
— Лежим на "подушке", — будничным тоном сообщает Дэвид. — Давление на поверхность — ноль ноль один два.
Учитывая, что сила тяжести здесь примерно в девять раз меньше земной, это означает, что мы давим на грунт и опоры, как будто весим всего лишь около двух с половиной тысяч тонн. Достаточно мало, чтобы ничего не покорежить и не провалиться под землю, но и достаточно много, чтобы корабль не ходил ходуном, если в пятистах километрах отсюда изволит шлепнуться метеорит.
Вслед за Дэвидом докладывают Хавьер и Олег. Защита в норме, связь с разбросанными по системе Хары зондами поддерживается.
— Поздравляю всех с успешной посадкой! — торжественным, немного взволнованным голосом говорит Марк. — Полет по маршруту "Солнечная система — система Хары" объявляю законченным! Мы прибыли на место, которое станет нашей базой на ближайшие шесть месяцев!
Всеобщие аплодисменты. Мы и в самом деле дошли! Долетели! Добрались! Правда, чувства облегчения, которое обычно возникает после завершения большой трудной работы, пока не ощущается. Какое тут завершение! Все двадцать месяцев нашего полета — это всего лишь прелюдия. Настоящие дела начнутся только сейчас.
— Полетный режим отменяю, объявляю посадочный номер три, — добавляет официальности кэп. — Степень готовности — повышенная. Члены экипажа, за исключением вахтенных, могут покинуть главную рубку.
Это означает, что моя работа как пилота завершена, и начинаются заботы вахтенного начальника. Ответственного за безопасность, находящиеся вне корабля исследовательские аппараты и прочую технику, жизнеобеспечение, снабжение и кучу всего прочего. Причем, многое в ближайшие дни надо будет постигать самостоятельно.
— Костя, — кэп подходит ко мне со спины. — После вахты загляни ко мне. Есть одно дело.
— Хорошо, — оборачиваюсь, ловлю его чуть настороженный взгляд. — Обязательно буду.
Однако в назначенное время капитана на месте не оказалось.
— Извини, Костя, — звучит его голос с легкими нотками смущения в наушнике коммуникатора. — Я немного задерживаюсь. Посиди пока у меня, подожди. Я скоро буду.
Что же, можно и подождать. Я поудобнее усаживаюсь в гостевом кресле и активирую вирт. Разворачиваю голографический экран и вывожу на него каталог файлов с информацией о системе Хары, ежедневно пополняемый и обновляемый благодаря нашим зондам и самоотверженному труду Сергея и Ива.
Сегодня, в начале двадцать третьего века, каталог экзопланет, обращающихся вокруг иных звезд, насчитывает десятки тысяч позиций. Известно строение сотен планетных систем, порой, весьма экзотических. Однако здесь, у Хары, мы нашли почти полный аналог Солнечной.
Девять планет. Пять — земной группы, поближе к звезде, и четыре газовых гиганта на внешних орбитах. Правило Тициуса-Боде, приблизительно описывающее расстояния между планетами и объясняемое сейчас с помощью гравитационных резонансов и прочей продвинутой науки, вполне выполняется.
Первая планета здешней системы, проходящая у нас под индексом Ch-1 (мы решили не давать свои названия, понимая, что рано или поздно придется перейти на местные), очень похожа на Меркурий. Правда, она даже еще меньше, чем Меркурий, лишь немногим превышая по размерам Ио, третий по величине спутник Юпитера, и всегда повернута к своему солнцу одной стороной. Поэтому один ее бок раскален до более 500 градусов Цельсия, а на другом царит космический холод. Наш зонд обнаружил там не только лед, но и замерзшую углекислоту.
Дальше должна была бы быть местная Венера, но ее в системе Хары словно поменяли местами с Марсом. Здешняя "Утренняя Звезда" представляла собой сравнительно небольшую, прокаленную солнцем планету с тонкой атмосферой, состоящей, в основном, из углекислого газа. Быстрое вращение (день на ней продолжался менее пятнадцати часов) и значительный наклон оси к плоскости орбиты (более 45 градусов) обеспечивали весьма контрастный климат и создавали благоприятные условия для ветровой и температурной эрозии. Тектонические процессы на Ch-2 давно прекратились, так что сейчас это была планета пустынь с невысокими, сильно разрушенными временем древними горами, вечно курящими пылью дюнами и полузасыпанными песком кратерами. Тем не менее, скучной она не была. Изображения, которые мы получали от зондов, передавали своеобразную суровую мрачную красоту тамошних ландшафтов.
Что касается местной "Венеры", Ch-4, то это была настоящая "суперземля" с массой, более чем в два с половиной раза превышающей земную, и диаметром почти в двадцать тысяч километров. Но, в отличие от нашей, изнывающей от зноя под своей тяжелой атмосферной шубой, Венеры, это была подлинная "Планета Бурь" из старой фантастики. В плотной атмосфере планеты, содержащей, по большей части, азот, углекислый газ и водяной пар, бушевали невиданные грозы и ураганы, а на земле непрерывно извергались вулканы. Ее мощное магнитное поле озаряло высокие и даже средние широты сполохами полярных сияний.
У Ch-4 насчитывалось сразу шесть спутников, самый крупный из которых превосходил по размерам здешний "Меркурий", Ch-1, а второй, не уступающий по габаритам Луне, находился на расстоянии всего в 120 тысяч километров от планеты. Так что, можете себе представить, какие там были приливы!
Да, именно приливы! Ch-4 отстояла дальше от своего солнца, чем Марс — от нашего, но благодаря парниковому эффекту температура ее поверхности достигала 100 градусов. Однако из-за высокого атмосферного давления вода оставалась там в жидком состоянии. Горячие и страшно соленые океаны Ch-4 занимали более 70% поверхности планеты, и там буквально кишела жизнь — странная, совершенно не похожая на земную и лишь отдаленно напоминавшая термофильных хемобактерий, обитателей горячих источников.
На Ch-4 так не возникло многоклеточных существ и вообще эукариот, но прокариотные сообщества, имеющие за спиной, очевидно, не один миллиард лет эволюции, просто поражали своим разнообразием. Здесь у нас работало больше зондов, чем на всех остальных планетах, вместе взятых, и буквально каждый день приносил новые сенсации. Во всяком случае, Брату да Силва находился в состоянии, близком к эйфории.
В других обстоятельствах это было бы, безусловно, открытие века, но сейчас все уходило на задний план под влиянием нашей главной цели — Ch-3 или Филлины. Эта планета оказалась неким мистическим двойником нашей Земли. Отклонение по размерам и массе не превышало нескольких процентов (в "нашу" пользу), наклон планетной оси к плоскости орбиты практически точно соответствовал земному и даже очертания континентов отдаленно напоминали Америки и Евразию с Африкой.
Наше прибытие совпало с зимой в Северном полушарии Филлины. На планете не было больших ледников, но высокие широты были покрыты снежным покровом, а в полярном океане плавали льды. Учитывая, что Филлина получала несколько больше тепла от Хары, превышавшей по размерам и светимости наше светило, чем Земля от Солнца, такой холодный климат стал в определенной степени сюрпризом. По мнению Ива, причина заключалась в том, что атмосфера Филлины была немного тоньше земной, и в ней содержалось больше кислорода, обладающего "антипарниковым" эффектом. Кроме того, свою роль, очевидно, играло и наличие большого, вытянутого почти от одного полюса до другого, континента, который препятствовал экваториальной циркуляции вод и течений.
У Филлины наличествовало целых два спутника, на один из которых мы только что "прилунились". После некоторых дискуссий мы решили выбрать тот, что был больше по размерам (примерно в полтора раза меньше земной Луны) и находился ближе к поверхности планеты (около 260 тысяч километров). Осторожная разведка, проведенная с помощью зондов, не выявила на нем наличия каких-либо баз или станций, в то время, как на внешней луне нечто подобное мы обнаружили, хотя и в заброшенном состоянии.
Так или иначе, мы удачно выбрали момент, когда большая и малая луны находились в "противофазе", и сели на обратной, т.е. не повернутой к Филлине, стороне спутника, недалеко от края диска. Заглядывая за этот край, до которого от места посадки насчитывалось не более пятидесяти километров, мы могли следить за Филлиной и окружающим ее пространством, оставаясь не обнаруженными или, по крайней мере, надеясь остаться таковыми.
На фоне Филлины и Ch-4 все остальное в системе Хары выглядело достаточно тривиальным. Планета Ch-5, представляющая здесь аналог не образовавшегося в Солнечной системе Фаэтона, выглядела подмороженным двойником Ch-2 и отличалась от него только более выраженным рельефом и красновато-бурым цветом поверхности. Среди четверки газово-ледяных гигантов самым крупным оказался Ch-7, неофициально получивший у нас прозвище "Рыжий, рыжий, полосатый", но по своим размерам он немного уступал Сатурну. Три другие внешние планеты были почти одинаковы — процентов на десять-двадцать больше Урана, хотя отличались друг от друга и по цвету, и по внутреннему строению. Кстати, кольца были у всех четверых, но ни в одном случае это и близко не напоминало великолепия нашей "окольцованной" планеты.
Наконец, на внешних границах системы Хары находилось неустановленное количество сравнительно мелких тел, одной из которых, очевидно, была и "Дальняя". Помимо нее, зонды обнаружили три малых планеты с диаметром порядка тысячи километров, но, надо сказать, специально мы их не искали.
Звук открывающейся двери заставил меня прервать изучение местной космографии. На пороге появился немного запыхавшийся кэп.
| Предыдущая глава |
↓ Содержание ↓
↑ Свернуть ↑
| Следующая глава |
