Кровь девочки была на полу. На стуле. На ее платье. Кровь отдавала металлическим привкусом у меня на языке, запах щекотал ноздри — и Зверь внутри меня оживал. Я знала, почему.
Женщина со звериными глазами. Моя внутренняя суть. Зверь с человеческими глазами. Плоть от пло-ти вампира.
И чтобы расти ему нужны кровь, смерть, боль... неважно, чьи. Мои тоже сгодятся. Недаром я сильно прогрессировала за последние годы. И подарок Даниэля тут не при чем.
Я не хочу даже думать об этом... но вампиры совершенно не травоядные личности. И я становлюсь похожа на Мечислава. Передо мной лежит труп, а я смотрю и думаю, что зверь просыпается слишком медленно. И слишком слаб на этой святой земле.
Какая же я гадина...
* * *
Тамара вышла из дома. Огляделась по сторонам. Расправила плечи. Надо бы сходить в магазин. А ко-го туда пошлешь? Лёша не отрывается от монитора. Благо, компьютер здесь хороший, не то, что у них дома. Алька постаралась — прислала ей старье с барского плеча, а себе, конечно, сливочки...
Васеньку? Тоже не пошлешь. Либо купит не то, что надо (кому кроме него нужны шесть бутылок водки?), либо еще что похуже. Познакомится с алкашами и загуляет. А где его здесь искать? Это дома, в маленьком городке, почти селе, все ясно. Мужья пьянствуют в одном месте, жены подбирают их в другом... А здесь как?
Пусть уж лучше дома сидит.
И остаются она и Лёля.
Пришлось, правда, пообещать девочке, что они зайдут в магазин обуви. Но это не страшно. Ну хочет ребенок сапожки или туфельки. Почему бы и нет? Главное купить что-то практичное и без каблуков, на которых по нашим улицам все ноги переломаешь.
А хорошая обувь должна быть комфортной и практичной. Красота ей вовсе даже ни к чему. Да и во-обще красота должна быть в душе, а не на тапках...
Тамара и не подозревала, что за ней наблюдают почти двадцать человек. То есть шесть из них были вполне людьми. Из ИПФ. А еще четырнадцать приставил к ней и ее дочери Леонид, который таки взялся за работу. Аля пришла в себя, теперь ей надо было дать время, чтобы во всем разобраться, а пока лучше не попадаться на глаза.
Так что работа, работа и еще раз работа.
Да и какими глазами оборотень посмотрит на любимую женщину, если та, по его вине лишится и сестры и племянницы?
Хотя... с такими родственниками... может, и не стоило усердствовать?
Тамара еще раз огляделась, поморщилась и походкой статуи командора направилась к арке, которая выводила в переулок. А уж из переулка рукой подать до магазинов.
Но в переулке их и ждали.
Сначала женщина даже не обратила внимания, на четверых человек, которые болтали о чем-то, стоя рядом с машинами. Мало ли кому тут собраться приспичило? Разговаривают люди — и пусть себе.
Только вот дорогу всю перегородили. Надо им замечание будет сделать...
Тамара не успела даже открыть рот, поравнявшись с ИПфовцами.
Против лома нет приема. Но и против газового баллончика его тоже нету. Особенно если это снотворное. Женщина успела сделать лишь один вдох, но этого хватило за глаза. Рядом так же беззвучно осела на асфальт Лёля.
— В машину и к шефу, — распорядился командир группы. И наклонился было за Лёлей. Но...
Собака бежит быстрее человека. А оборотень сильнее и собаки и человека вместе взятых.
ИПФовцы и не подозревали о своих конкурентах. Поэтому и не успели среагировать, когда из открытых окон прямо на них выпрыгнули три оборотня, а в переулок влетели еще две машины, взвизгнули тормозами и плотно заблокировали выход.
Не прошло и минуты, как все четверо ИПФовцев лежали в рядочек на грязном асфальте. Одного из водителей тоже оглушили, а второго вытащили из машины и теперь добавляли ума головному мозгу через стимуляцию спинного мозга, печени и почек. А чего этот дурак вздумал бить по газам и пытаться протаранить чужую машину?
Ремонт нынче недешев!
Успей кто-то схватиться за оружие — и исход битвы было бы невозможно предсказать. Но оборотням повезло. Отец Михаил, отправлявший ИПФовцев на задание, хорошо разбирался в человеческих ду-шах, но был отвратительным военным. И даже не подумал о возможности встречной ловушки. подска-зать было просто некому. Отец Павел был не лучше, Рокин отлеживался у вампиров, а его подчинен-ные хоть и пытались посоветовать взять побольше народу, но... субординация — великая сила. Ты на-чальнику посоветуешь, ты же виноват и окажешься. Заместитель Рокина таки попытался намекнуть на усиление отряда, но получил в ответ кроткое 'Сын мой, не сомневайся в Божьем воинстве...' — и от-стал. Здоровье было дороже...
Вот Леонид не мелочился. Заставил своих ребят снять несколько квартир в доме, поставил новые замки на чердаках, по типу домофона, чтобы открыть можно было за секунду, отрядил четыре маши-ны, а оружия, выданного оборотням, хватило бы на роту танковых войск*.
* Численность роты по моим данным 31 — 40 человек, прим. авт.
Результат был предсказуем. Недаром даже Наполеон считал, что Бог — на стороне больших батальо-нов.
— Этих всех грузим в машины — и к нам. В 'Три шестерки'. Надо срочно допросить и если получится взять еще парочку ИПФовцев — будет просто замечательно, — распорядился командир оборотней.
Он-то как раз был собой доволен.
Ни одного убитого. Только раненные. Одному сломали руку, второму чуть не выбили глаз, третий неудачно приложился ногой к голове ИПФовца. ИПФовец, понятно, умер, а командир влепил подчи-ненному такой хук в челюсть, что тому предстояло пару месяцев выращивать новые зубы. Сказали же — не убивать! А то трупы существа не говорящие. У оборотней. А до пробуждения вампиров хорошо бы и кого покруче взять.
— Шеф, а с бабами что?
— А на баб я отряжаю тебя, Санька и Витю. Берете и доставляете по адресу. И объясняете родствен-никам насчет солнечного удара. Усекли?
— Так точно.
Восторга это у оборотней не вызвало. Но не оставлять же Юлиных родственниц на грязном тротуаре?
* * *
* * *
Алексей Самойлов, командир отряда ИПФовцев, открыл глаза.
Сказать, что ему не понравилось происходящее?
Лучше было промолчать.
Он находился в каком-то подвале. Ни одного окна, отчетливый запах, идущий от земляного пола, темнота... почти полная темнота. Свет от лампочки в коридоре скорее подчеркивает ее, а не рассеива-ет. Своей руки и то не видно. Но как он сюда попал?
Что было до этого?
С утра был вызов к отцу Михаилу. Сразу после заутрени. Алексей помнил тихий ласковый голос, внимательные глаза, дорогое серебряное распятие.
— Сын мой, от вас требуется совсем немного. Просто привезти двух женщин сюда. Здесь ими займут-ся специалисты.
— Хорошо, отче. Но... зачем?
Вопросы задавать особо не рекомендовалось, но Алексей не любил 'темных' дел. Поэтому и был в свои годы только командиром группы. По армейским меркам — сержантом.
Священник не рассердился.
— Мы получили информацию о грозящей им опасности. Но защитить их сможем только здесь.
— А нельзя им об этом сказать? А потом уже везти к нам?
— Сын мой, а ты представь, что на улице к тебе подойдет священник и начнет рассказывать про ИПФ? Поверишь ли ты ему?
Алексей пожал плечами. Учитывая, что его отец тоже работал в ИПФ,... когда знаешь, что яблоко съедобное, сложно представить, что где-то об этом не знают.
— Хорошо, отец Михаил. Я привезу их. Адреса, телефоны...
— все здесь.
Алексей осторожно взял небольшую коричневую папку. Два листка бумаги. Несколько фотографий. А ничего себе так женщины, симпатичные. Мать и дочь. Тамара и Оля.
— как скоро...
— Как только сможете. Отправляйтесь прямо сейчас.
Алексей кивнул и вышел вон.
И дошел... на свою голову!
А его люди?
Алексей попробовал оглядеться.
Больше всего это напоминало... камеру.
Он сидел на бетонном полу, стянутый по рукам и ногам. Шею туго обхватывал... ошейник? Убедить-ся даже на ощупь не было никакой возможности. А судя по состоянию мочевого пузыря — сидит он тут уже довольно долго. Часа четыре точно.
Слева раздался слабый стон. Алексей повернул голову.
— Кто здесь?
Резко вспыхнул свет. Ослепленный мужчина зажмурился. А когда открыл глаза...
Это действительно была камера.
Пыточная.
Приспособления для получения информации присутствовали в полном объеме. Тиски, дыба, крючья в стене... и пять человек, связанные по рукам и ногам. Вся его группа. Кроме одного бойца.
И — оборотень.
Эту тварь Алексей узнал бы из тысячи. Нечеловеческая грация, сильные, слегка сдержанные движе-ния, надменное выражение лица — и длинные когти, выдвигающиеся из кончиков пальцев.
Леонид, а это был именно он, надменно оглядел Алексея.
— Самойлов Алексей Петрович, не женат, не судим, наследный ИПФовец, по службе не продвинулся из-за мерзкого характера... поговорим?
Алексей сплюнул под ноги. То есть хотел. Но рот пересох, казалось, еще в прошлом веке.
— Да пошел ты...
Леонид очаровательно улыбнулся.
— Нет? Константин Сергеевич, будьте любезны, зайдите. Не хочу драть шкуру полосками с ваших знакомых.
Алексей в ужасе смотрел, как в комнату заходит... Рокин!!!
Живой, здоровый и абсолютно спокойный.
— Ты... ты...
— Да жив я. И ты пока жив. А сейчас, Лешенька, ответь мне — какой козел послал вас за Томкой и Лелькой?
Алексей покачал головой.
Но и ему, и Рокину, и Леониду было понятно, что долго сопротивляться он не сможет. Даже пытать не придется.
Зачем?
* * *
Выйдя из пыточной камеры, Рокин поглядел на Леонида.
— Лень, их обязательно там держать?
— Даже в голову не бери. Чистая психология. Сегодня же переведем в другое место.
— а отпустить?
— Костя, трогать их никто не будет. Но пока все не выяснится, и отпустить их мы не можем. Сам по-нимаешь.
Рокин понимал. Но легче от этого не было.
Словно он предавал друзей.
* * *
Стоило мне закрыть глаза, как я тут же провалилась в сон. Я думала — не усну после увиденного.
Уснула. И оказалась на своей родной поляне.
А рядом стоял Мечислав.
К которому я тут же бросилась на шею — и разревелась в сорок три ручья. Пусть это только сон, это виртуальное пространство, но как же хорошо хотя бы ненадолго почувствовать, что ты не одна. Что рядом есть мужчина, на которого можно опереться. Или хотя бы вот так поплакать у него на плече...
Несколько минут Мечислав стоял в полном ошалении. А потом подхватил меня на руки и опустился со мной на траву.
— Ну тише, девочка, тише моя хорошая, успокойся, родная моя, любимая...
Мягкие уговоры сделали свое черное дело — а разревелась вдвое сильнее.
Для всех парней — женщин в истерике надо не успокаивать, а встряхивать. Или пару пощечин что ли дать? Или хотя бы под душ засунуть. Холодный.
Методы гестаповские, но помогает.
А начнешь сюсюкать — еще больше разойдемся.
Прошло не меньше часа, прежде чем я смогла говорить. И даже связно рассказать Мечиславу обо всем, что со мной произошло.
Что тут скажешь?
Вампир останется вампиром ВСЕГДА!!!
Первое, что его заинтересовало:
— Тебя никто не тронул, ведь так? Это моральная травма?
Пришлось кивнуть.
Морально. Но противно...
— Ну и не страдай тогда. Если все сложится хорошо — сегодня вечером там будет наша группа. Тебя заберут, всех убьют, монастырь сожгут. А этого Мишеньку ты сможешь лично...
— Надеюсь, — вздохнула я. — а это точно?
— Сегодня или завтра, но точно.
Стало хоть немного, но легче. Авось, пару дней я еще продержусь.
— Обязательно продержишься. Ты справишься. Я в тебя верю. Уж если ты меня столько времени за нос водила...
— что?! Ах ты негодяй клыкастый!!! — я пихнула вампира, но добилась только того, что мы вместе свалились на мягкую траву.
— Стервочка!
— Мерзавец!
— Ведьмочка...
— Вампир!
— Да. Иди сюда, любовь моя...
Чем мы занялись потом?
Господа, к чему такие странные вопросы?
Разумеется, мы чинно беседовали о математической статистике!
А почему у меня такой удовлетворенный вид?
Математическая статистика кого угодно удовлетворит. Главное — заниматься ей с чувством, с толком, с расстановкой...
И не свалиться в озеро...
* * *
Леонид долго собирался с духом перед Алиной палатой. А затем постучал в дверь. Осторожно. Самы-ми кончиками когтей, которые непроизвольно выпустил от волнения.
— Да?
— Можно войти?
— Входи, — голос женщины был безразличным и пустым.
Леонид неловко вошел внутрь и опустился на стул рядом с кроватью.
— Как ты?
— Шикарно, — зло отозвалась Аля. — лежу бревном, впитываю витамины, муж умер, дочь черт-те где...
Надя уже успела вывалить женщине все истории в подробностях. И хорошего настроения это Але не прибавило. Кому бы понравилось ощущать себя дурой, или того хуже, тепличным цветочком, кото-рый муж и дочь оберегали от всех бед и невзгод?!
— Аля, не надо...
Женщина сверкнула злыми глазами.
— а что надо?
— Надо подождать еще пару дней. До полнолуния. Потом ты сможешь контролировать себя.
— и что мне это даст?
— Ты сможешь жить дальше. И не забывай про дочь. Да, Костя умер. И мне безумно жаль. Я знал его, он был замечательным человеком. Но в чем виновата Юля? Ты ведь не хочешь оставить девочку совсем одну? Да и Мечислав хотел с тобой познакомиться... Ты хочешь увидеть, кого выбрала твоя дочь?
Леонид уговаривал, произносил правильные слова, а душа его пела. Он помнил, в какое отчаяние впала Юля после смерти Даниэля. И опасался, что то же самое будет с Алей.
Как с таким бороться — он не знал.
Но Аля не собиралась впадать в депрессию. Она собиралась бороться. Мстить. Даже сейчас она не плакала. Она злилась. В глазах сверкают опасные молнии, брови чуть сдвинуты, губы крепко сжаты — так и зацеловал бы...
Тут не депрессий надо ждать, а репрессий.
— Что известно о Костином убийце?
— Завтра ночью женщина, которая заказала это убийство, будет здесь. На суде.
Аля дернулась так, что веревки только жалобно пискнули.
— Я хочу присутствовать!!!
— Твое право. И даже убить — если пожелаешь. Ты — жена. Твоя воля взять кровь за кровь.
Аля кивнула. А потом задумалась.
— Нет!!! Я хочу убить, но убить — медленно! И... я не справлюсь с вампиршей.
Леонид улыбнулся. Молодец! Умница! Действительно тигрица! Мстительна, умна, осторожна... кошка!!!
Любимая...
— Попроси Мечислава. Так тоже можно. И палачи у него есть.
Алю передернуло.
— Ничего плохого в этом нет. Кто-то рождается поэтом, а кто-то снайпером. Палач это почти хирург. Только причиняет боль. Мечислав будет не против.
— а он сам не...?
— Нет. Шеф этого не любит. Но использует людей там, где им это нравится.
— И хорошо использует.
— Надя уже рассказала про Андрэ?
— Да.
— Я попрошу Валентина еще рассказать. Ты поймешь, насколько это было тяжело.
Про трудности симбиоза оборотней и вампиров Аля разговаривать не пожелала.
— Что известно про мою дочь?
