— Он мог и миллион вписать, — вставила Елена. — Только тогда купчую перепродать будет сложно. Имперский налог окажется больше, чем сумма сделки. Ведь миллион тебе точно не заплатят, а налог берётся с первоначальной суммы. Видишь, Берси, герцог Лоури купил право на добычу почти всего, что есть в его землях. У своих же тупоголовых баронов купил. Наверное, твердил им, что земля-то остаётся у них. Что им даже добывать ничего не надо. За них это будут делать чужие дяди, да ещё и платить за дорогу и охрану, как сказала Лейна. Кругом одни плюсы. Он решил пустить их по миру, когда они его золото проедят, которое досталось бы им в любом случае, как наследство. Судя по цифрам, он спустил на покупку разрешений всю казну. Выкупил если не всё, то почти всё, — она потрясла бумагами. — Тут драгоценный камень, руда, лес, даже рыба. Он запретил им рыбу ловить! — едва сдерживая смех, сказала она. Её это почему-то развеселило. — На всех документах печать Императора. Будь на месте Лоури любой другой герцог, Вильям не позволил бы творить подобное безобразие. Нельзя так поступать с баронами, потому как таким путём и до мятежа провинции недалеко.
— Однако, — удивлённо хмыкнула Рикарда.
— Надо папе сказать — он эту шутку оценит, — сказала Бристл, она стояла у лестницы, ведущей на первый этаж.
— Берси, — Елена посмотрела на меня. — Тут на столе фактически доход целой провинции. За минусом расходов на добычу, плату людям, огромную работу по управлению. Я тебе так скажу. Не имея этих бумаг на руках, никто в здравом уме не станет герцогом этой, уже очень бедной провинции. Нет, золота у его баронов сейчас столько, что они пару городов купить могут. Но это пока. Им, наверное, уже объяснили, в какую... — она посмотрела на дочерей, — дыру они попали. Для несчастной Эстефании и её дочери эти бумаги равносильны смертному приговору. Как и тот, у кого они в руках, не будет в безопасности.
— А ещё бароны, которые сплошь родственники Лоури, когда узнают, что казна герцога пуста, очень огорчатся, — добавила Бристл. — Они её уже поделили.
— Естефания и Клаудия говорили что-то про то, что вернувшись в родовое поместье, обнаружат там только голые стены, — вспомнил я. — Нет, возвращаться им теперь нельзя. Их бы спрятать где-нибудь. Или из дома не выпускать...
— Среди документов нет ни одного долгового обязательства, — сказала Елена. — Да и того, что можно быстро продать.
Мне послышался в её голосе какой-то скрытый смысл.
— Во сколько обходится содержание такого большого дома, как поместье Лоури в Старом городе? Брис, сколько тратит ваша семья?
— В год? Не знаю, не интересовалась. Земельный налог, плюс дорожный и конюшенный сбор, на городскую стражу — всего около полутора тысяч в год выходит. Содержание прислуги, но там не много, около двухсот монет за год на десять человек. И ещё столько же управляющему. Самое дорогое — это магия. Обогрев здания зимой выходит тысяч в пять. От сырости — не меньше тысячи, так как комнат очень много. Сквозняки — ещё пять сотен. Плюс свет. Почём сейчас заправка одного светильника? Двадцать серебром?
— Тридцать пять, — сказала Рикарда.
— Считай, тысяч десять в год подобное удовольствие стоит, не меньше, — подытожила Бристл. — Но если это Лоури или Янда, то не удивлюсь, если в два раза дороже. Они на мелочах не экономят.
— Получается, от одной до двух тысяч в месяц. А мне пансион обходился в пятьсот монет в год, за комнату. Вот откуда столько золота в столице? Это чем надо заниматься, чтобы содержать такой дом?
— Ты у нас спрашиваешь? — приподняла бровь Бристл. — Ты мужчина, вот и изыскивай способы заработать. Столица — это не провинциальный городок.
— Я понял, — быстро сказал я, чтобы не продолжать эту тему. — Бумаги оставлю тут, для сохранности. К ужину не ждите. Если что, заночую у Лоури.
— У Лоури? — прищурилась Бристл.
— Со мной будет Илина, — напомнил я.
— Но ты всё-таки подумай и возвращайся домой, — сказала она, придержав меня за руку, чтобы чмокнуть в щёку. Затем потерла место пальчиком. — Я буду ждать.
И снова долгая дорога сквозь вечерний город. Причём за нами следили не особо скрываясь. Ночью я бы за это их наказал, но вечером на улице было слишком много праздношатающихся горожан.
У поместья Лоури десяток людей Блэс успели развернуть большой шатёр и костёр, на котором что-то жарили. Они могли бы обойтись и без подобной атрибутики, но хотели показать тем, кто следил за поместьем, что его охраняют именно оборотни. Может даже перед самым закатом, пока ещё всё видно, кто-то превратится в волка-оборотня, для устрашения. Чтобы посторонние не думали незаметно попасть на территорию поместья.
У порога меня лично встречала Калудия. Мило улыбающаяся и, я бы сказал, счастливая. Лично приняла у меня куртку, передала служанке.
— Прости, что задержался, — извинился я.
— Главное, что ты приехал, — улыбнулась она.
Эх, от таких улыбок мужчина просто тает. Особенно если ты не только видишь, но и чувствуешь, что она не фальшивая, а самая настоящая, искренняя, подаренная от всей души. Она осторожно взяла меня под руку, словно боялась, что я её оттолкну. Каким-нибудь неловким движением, показывая, что не приемлю подобного от девушки, с которой не близок.
— Твоя мама, наверное, была уверена, что вы больше меня не увидите? — немного неудачно пошутил я.
— Не говори глупости, — сдвинула бровки она, но, похоже, что я попал в точку. — Поспешим — ужин стынет. Ты что любишь кушать?
— Я не привередлив в еде.
— Это хорошо, потому как наш повар сбежал, — рассмеялась она, находя это забавным.
— А управляющий?
— И он тоже. Как только увидел дедушку.
Мы прошли к небольшому ярко-освещённому залу с длинным массивным столом в центре. Для ужина выставили дорогой набор посуды и серебряные столовые приборы. Пара служанок уже сервировала стол, расставляя блюда. Клаудия потянула меня за руку, намекая, чтобы я не садился на противоположный конец стола. Пока подавали еду, Эстефания завела беседу о Витории, плавно перетёкшую в казусы погоды. Клаудия её поддержала, и первая часть ужина прошла на удивление спокойно, почти как в семейном кругу. От вина я отказался, не стали пить его и дамы, хотя Эстефания была не прочь выпить пару бокалов. Кормили, кстати, неплохо, не так вкусно, как готовила Сесилия, но вполне. Какая-то подливка к мясу птицы явно не удалась, и есть её никто не стал, за что Эстефания одарила холодным взглядом одну из служанок.
Когда за окнами окончательно стемнело, а со столов убрали посуду, разговор мягко свернул к насущным проблемам.
— Вы уже просмотрели бумаги? — спросила Эстефания. — Что скажите, какие у нас шансы?
— Осмотрел и в полной мере оценил. Судя по Вашему голосу, Вы знаете, что там.
— Знаю, — спокойно ответила она. — Геррих всё рассказал.
Клаудия подтвердила, пару раз кивнув. Наверное, мама поведала ей о содержимом перед ужином. Днём-то она думала, что там документы о наследстве.
— Жаль, конечно, что это не земли, — подтвердила мои догадки Клаудия. — А долговых обязательств там не было?
— Нет, — ответила вместо меня Эстефания.
— Вы планируете продать эти документы, — перевела она взгляд с мамы на меня и обратно.
— Ребёнок, — вздохнула Эстефания. Она встала, подошла к дочери и погладила её по голове. — Берси же всё видит и всё понимает.
— Прости, — вздохнула Клаудия, опуская взгляд. — Мама объяснила, почему их нельзя продать. И чем это грозит нам.
— Я говорила Герриху, что это плохая затея. А он даже не успел воплотить её в жизнь полностью. На пару дней не успел, — она положила руки на плечи дочери и внимательно посмотрела на меня. — Всё ещё хотите поддерживать нас?
— По мере сил. У Вас есть какое-то особенное предложение? — догадался я.
— Да. Я хочу, чтобы эти бумаги никогда не попали в руки наших родственников и тех, кто стоит за ними. Уверена, Вы сможете распорядиться ими так, чтобы они принесли пользу и доход. Но и проследили, чтобы никто не нарушал закон, разрабатывая карьеры и шахты на землях, когда-то принадлежавших нам. Мы готовы отдать их Вам на этих условиях. А так же в обмен на покровительство, защиту и, — она сделала небольшую паузу, — десять процентов от дохода с этих бумаг.
Целую минуту я смотрел на них удивлённо, а они на меня серьёзными взглядами. Ну да, решалась их судьба. К кому они могут пойти с такой ношей? Да ни к кому. Любой здравомыслящих человек избавится от них, забрав всё себе. Причём избавится не сам лично, а руками их же родственников, которые пойдут на всё, лишь бы вернуть эти документы. А ещё, более вероятно, что их тут же передадут с рук на руки герцогу Янда, портить отношения с которым могу только я. Остальные его или побоятся, или просто захотят поиметь немного золота и дружбу с герцогами уже двух богатейших провинций.
Какие у них ещё есть варианты? Самим пойти к герцогам Янда на поклон. Это вызывает лишь смех. Он уже один раз приказал их убить. Эстефанию, по крайней мере. Как он планировал использовать Клаудию — не знаю, но догадываюсь.
— Десять процентов — может это и правда много, — так восприняла моё молчание Эстефания. — Пять процентов вполне приемлемо. И этот дом, в знак дружбы. Я вижу, что ты хотел поднять этот вопрос. За разговорами ты трижды говорил о нашем доме. Он большой и нам не по карману. Почти все, кто мог бы его купить, не заслуживают права даже переступить через его порог. Для остальных он непомерно дорог. К тому же твоя семья растёт, и в том доме, где вы живёте сейчас, вам будет тесно.
— Это хороший дом, — покивала Клаудия, но с нотками грусти в голосе. Она не могла контролировать свои эмоции так, как её мама. — Тут много комнат, огромный бальный зал с зеркалами.
— Хорошо, мы договорились, — не стал томить ожиданием я. Их лица засияли улыбками, в которых проскальзывало облегчение. — Насчет доли с бумаг, то всё будет зависеть от вашего вклада в работу по получению прибыли. Десятая там часть будет или пятая — посмотрим. Но минимум пять процентов я вам обещаю.
— Такую сделку следует обязательно отметить, — сказала Эстефания. — Может, всё-таки вина?
— Спасибо, но нет. У меня завтра тяжёлый день. Выступление на Имперском Совете. Да и домой мне пора. Хочу выспаться, а то каша в голове.
— Так оставайтесь, — предложила Эстефания. — Зачем на ночь ехать?
— Ещё раз спасибо, но нет. Насчёт безопасности не переживайте. В этом доме вас теперь никто не обидит. И пока всё не уляжется, я вас отсюда не выгоню.
Прощание немного затянулось. Пришлось обещать, что на днях я заеду, и мы всё обговорим детально. Попросив не провожать, я вышел в коридор, и вместо того, чтобы пойти на первый этаж, поднялся по лестнице выше. Когда я вышел на пролёт между этажами, в воздухе закружились золотые искорки, и на руки мне свалилась Тали. Она уже давно была тут, откликнувшись на мой зов.
— Ну что? — спросил я у неё. — Слышала, нам обещали подарить этот дом? Как он тебе?
Она удобнее устроилась на моих руках, обняв за шею.
— Правильный дом, — покивала она, — каменный. Подземелье большое, комнат много. В будущем можно будет создать шесть особых комнат из семи. Мне нравится твой выбор.
— Но есть одно 'но', правильно?
— Тебе надо будет мне помочь. Если бы это был замок или крепость из толстого камня с высокими стенами и башенкой, я бы справилась. А этот дом большой. Широкий, длинный, растянутый, — попыталась объяснить она. — Нужен источник силы. Что-то, что сможет сконцентрировать много-много энергии.
— Говори конкретней, что нужно достать?
— Мог бы догадаться, — укоризненно сказала она. — Приёмный сын Матео сделал подобный артефакт. Тот, который пытался вычерпать силу тёти Карины. Поговори с Братиком — он объяснит что нужно.
— Договорились. Это срочно?
— Нет, — она лукаво улыбнулась. — Я никуда не тороплюсь.
— Понятно. Нужен артефакт — достанем. Какие проблемы...
— А я пока осмотрю этот дом и подготовлю свою комнату, чтобы её можно было перенести.
Она потянулась и поцеловала меня. Затем рассыпалась всё тем же ворохом золотых искорок, которых почему-то было намного больше, чем обычно. Они закружились вокруг и медленно растаяли. Мне показалось, что я вижу Тали, которая прячет смущённое лицо в ладонях. И ещё Илину, которая смотрела на меня с пролёта ниже.
Напевая под нос незамысловатый мотив, подслушанный у менестреля в одном из придорожных трактиров, я помешивал содержимое маленького медного котелка. Недавно купил его в лавке алхимика, в торговом квартале. Продавец обещал, что в нём ничего никогда не пригорит и, слава Великой матери, так оно и было. Убрав ложку, я осторожно добавил густого отвара из медвежьей мяты. По комнате поплыл приятный запах, от которого бежали слюнки.
— Проходи, — не оборачиваясь, сказал я. — Я сейчас закончу.
— Ага, — кивнула Вьера, подходя ближе и с интересом наблюдая за моими действиями.
Проснулся я довольно рано — почти за два часа до рассвета. Можно сказать, ещё ночью. Нужно было подумать над насущными проблемами, и лучший способ — это либо потренироваться с оружием, либо заняться готовкой. Точнее, изготовлением конфет. Они у меня получались настолько ядовито-мятные, что прошибало на слезу. А у слабых телом и духом из носа бежали ручьи.
Утром мне пришла интересная мысль, как улучшить вкус конфет, попробовав добавить в них двуцвет мелколистный. Но для этого мне нужна была Илина чтобы правильно рассчитать пропорции, только с утра я нигде не мог её найти. День предстоял важный и трудный, а она куда-то запропастилась. Надеюсь, не решила выяснить отношение с Тали. Да и я молодец — пустил вчера всё на самотёк...
Не переставая помешивать, я аккуратно разлил густую жидкость на алхимическую бумагу, сворачивая её так, чтобы получался шарик. Когда остынет, она приобретёт насыщенный зелёный оттенок. Я всё ещё экспериментирую — хочу сделать конфеты прозрачными, но пока не получается.
— Пусть остывают, — сказал я Вьере. — Потом угощу. Пойдём, наклоняй голову.
Я осторожно сдвинул чёлку девушки, разглядывая растущий рог. На первый взгляд, всё было прекрасно. Он рос, немного опережая график.
— Нормально, — подытожил я, возвращаясь к конфетам.
— Я тебя чем-то обидела? — спросила она.
— С чего ты решила, что я обиделся? Горячая, — я принялся дуть на пальцы.
— Ты всегда проверял рог на ощупь, а сегодня только посмотрел. Сам же говорил, что надо убедиться, не становится ли он рыхлым и не крошится ли.
— Это потому, что вы не любите, когда кто-то касается рогов. Вам же неприятно.
— Ну, ты лекарь и смотришь, чтобы он вырос нормальным, — она попыталась объяснить, пространно жестикулируя. — И не просто так его трогаешь.
— А если я тебя за другой рог схвачу.
— Я тебя стукну, — как само собой разумеющееся ответила она.
— Сильно?
— Как получится... — в её голосе появилось сомнение и виноватые нотки. Дескать, я не специально, ты должен это понять и простить.
— Вам бы только драться, — проворчал я. — Вот стукнешь сильно, и я помру, что будешь делать? Я же не асвер — у меня тело не из камня и не из железа.
