Человек, пытающий людей и обращенных, должен быть полным отморозком, чтобы после такого спать спокойно и делать вид, что его работа не отличается от любой другой. И насколько я узнал Кузьму, за все это время, он далеко не отморозок и вряд ли им станет. Фома Митрич, слишком хорошо воспитал своего сына.

Когда Кузьма скрылся за дверью, через сетку, игнорируя вооруженную до зубов охрану из бывших рабов, к нам обратился другой пленный и на ломанном русском и стал взывать к женевской конвенции. На что Николай попросил одного из охранников — игуна с плоской головой — не ширять копьем через сетку и заверил пленного, что обязательно разобраться, с неподобающим отношением во время допроса, не откладывая в долгий ящик.

Николай, с видом недовольного чиновника, направился в загон. Естественно, я уже знал, что сейчас будет потеха, поэтому пошел следом и потащил за собой испуганного Александра.

Позвав Кузьму, он, с сильным недовольством, стал убеждать здоровяка в соблюдении этой самой конвенции, по отношению к пленным. Здоровяк понял, что Чуйка что-то задумал, и не растерялся.

— А что, 'здесь' уже и Женева есть? — с удивленным видом спросил здоровяк.

Николай тут же обратился к просителю, с этим вопросом, но тот лишь испуганно замахал головой.

— Блин, — Николай хлопнул себя по колену — ее то, еще нет, значить, и конвенции нет — с наигранным беспокойством, он схватил меня за рукав — что же теперь делать?

Обратив свой взор на пленного, а тот, с самым несчастным видом, смотрел на меня в ответ, я вынес вердикт.

— Думаю, здесь будет уместна — я сделал паузу, вроде как изображая мыслительный процесс — конвенция Гуантанамо.

Пленный тут же уронил голову, а мы втроем заржали.

Сделали мы это не из кровожадности, а наоборот, чтобы пленные не питали иллюзий, по поводу своего положения и охотнее отвечали на вопросы. Разумное существо, должно понимать, что его ждет, если оно вздумает юлить и врать. Наша шутка только поспособствует бескровному допросу и избавит здоровяков от того, чтобы ее проливать.

После того как Маэстро выпер из барака пита и наорал на коллегу, что тот заставляет его ждать, Кузьма схватил просителя, который был минотавром, за ногу и потащил волоком в барак, не обращая внимания на его крики и попытки сопротивления. И пока тот не скрылся в бараке, я успел крикнуть Кузьме цель нашего прибытия. А именно, чтобы они закруглялись и шли на вышку, мы с Николаем будем их там ждать через полчаса.

— Господи — перекрестился Александр, когда мы вышли из загона — я уж теперь и не знаю, с кем лучше, с ними — он кивнул на толпу пленных — или с вами.

— Саня, 'не очкуй' — тихо заговорил Николай, прильнув к геологу вплотную — я открою тебе секрет, — посмотрел по сторонам, как настоящий шпион, и продолжил — парни не мучают пленных.

Саня часто заморгал.

— А как же Гуантанамо...

— Это блеф, — перебил Николай — или ты видишь у кого-то из них следы насилия?

Саня некоторое время рассматривал пленных, а потом дернул плечами и ответил.

— Вроде нет.

— И не увидишь, мы богатыри, а не маньяки, все, что ты сейчас видел, это не более чем устрашение, чтобы они легче шли на контакт. И поверь, чтобы соблюдать Женевскую конвенцию, сама Женева, нам вовсе не нужна.

Дальше Александр с нами не пошел, а попросился понаблюдать за допросом богатырей. Мы с Николаем не возражали, тем более я узнал у него все что хотел, но зависело это решение не от нас, а от здоровяков. Суетится, по этому поводу, мы тоже не собирались, а оставили его возле загона, пусть сам спрашивает разрешения у 'мучителей'.

Прежде чем отправится на вышку, мы с Николаем посетили Борю, который, как сообщил Вовчик, по приказу Пороховщикова, 'отдыхал' в ангаре, до которого у него и у носильщиков, еще не дошли руки.

Нашли беляка быстро. Он, в компании сына — у того шрамов на теле было немногим меньше — сидящим на тюках с одеждой.

— Гр-р — злобно прорычал сын Бори, увидев нас.

Мы проигнорировали его рычание, и я обратился к его отцу.

— Ты умеешь держать слово, или как?

Боря перестал тереть место удара, вскочил с тюка и словно дикий зверь, оскалился и приготовился для броска, его сын сделал то же самое.

— Пойдем, — спокойно сказал я Николаю — здесь разумом и не пахнет.

Не обращая внимания на беляков, мы развернулись к ним спиной и направились к выходу, обходя нагромождение ящиков и тюков.

— Постой, — услышал я за своей спиной голос Бори — я умею держать слово.

Я развернулся, посмотрел на изувеченного медведя, раздумывая, что ему сказать, потом подошел вплотную и изрек.

— Мне все равно, куда ты направишься и чем займешься, но пока все, кто с тобой был в рабстве, не будут в безопасности, ты — я искоса посмотрел на его отпрыска, ростом с меня — будешь делать то же что и они и не делать разделений между людьми и обращенными. Ну а если тебе это не по силам, выбирай себе любое оружие, одевай любую одежду и бронь, и чтобы духу твоего здесь не было.

Я стоял и смотрел снизу верх, в человеческие глаза полу медведя и ждал, когда он перестанет сверлить меня взглядом и огласит свой выбор.

— Я дал слово и не намерен его нарушать, — через минуту 'гляделок', произнес он — что от меня требуется?

Немного подождав, я сказал.

— Для начала, я бы посоветовал вам обоим одеться.

— Мы беляки...

— Да хоть моржи, я не заставляю тебя натягивать на себя тулуп, я прошу тебя прикрыть свое тело хотя бы накидкой. Одежда, прежде всего, отличает 'НАС' — я выделил это слово особо — от зверья. Мы, независимо от внешности, обладаем разумом, а ты и твой сын, внешне, выглядите одичалыми туземцами в глазах окружающих.

— Мне плевать на мнение окружа...

— Зато им не плевать, или ты думаешь, от тебя просто так чураются? Ладно ты, сила есть ума не надо, но ты о сыне подумай, кем он будет выглядеть, когда пойдет в школу. У него не будет ни друзей не подруг, он вырастит с такими комплексами, что мама не горюй. Мой тебе совет, хочешь остаться 'бирюком', оставайся, но не лишай сына нормального будущего.

Боря некоторое время продолжал сверлить меня взглядом, а когда его разум смог 'переварить' услышанное, он спросил.

— В России есть школы?

— Ха, — вмешался Николай — у нас не просто школы, в России закон об обязательном девятиклассном образовании для всех без исключения.

— Мой сын много пропустил и здорово отстает в программе.

Мысленно я уже праздновал победу разума над грубой силой. Раз Боря заинтересовался обучением своего отпрыска, значить и с ним не все потеряно.

— Не беда, — вполне серьезно сказал Николай, что, в его случаи, редкость — вы не первые, кто был успешно, так сказать, 'эвакуирован' из Украины, по весне даже целый город сами основали, недалеко отсюда и назвали его Мохов, так что не удивляйся, когда увидишь, что в одноклассниках у твоего сына, будут здоровые мужики.

— Я не хочу в школу — первый раз за все время, зазвучал голос, подростка беляка, который по тональности не сильно уступал отцовскому.

— Цыц, — гаркнул на сына Боря — ты пока мал и не понимаешь что говоришь. Гладкокожие правы, школа даст тебе то, что не смогу дать я.

— Но папа...

— Цыц я сказал, через десять лет еще благодарить будешь, так что смирись и вообще, иди к Маджиду и подбери себе, да и мне тоже, одежду.

— Гр-р — тихо рыкнул сынок на папу, на что тот рыкнул так, что сынка как ветром сдуло.

— Теперь давайте о том, что ждет меня, кем я буду в России, если..., когда я окажусь ее подданным.

'Не верю своим ушам и глазам. Боря за несколько минут превратился из неотесанного чурбана в здравомыслящее существо'.

— Если то, что ты настолько хороший геолог, как нам о тебе говорили, правда, то с трудоустройством у тебя проблем не будет. Хочешь, ищи полезности в земле, а если не хочешь, мы можем замолвить за тебя словечко, будешь передавать свой опыт молодому поколению в одном из университетов.

Я про себя подивился, словам Николая, даже интересно, когда он успел столько узнать про обучение в этом мире, с нашим то графиком.

— В России есть университеты? — округлил глаза Медведь.

— А как же, — продолжал умничать Николай — и школы, и университеты, даже ПТУ не побрезговали воссоздать.

— И чему в них учат?

Николай стал перечислять, но не те профессии, которым обучали в училищах на земле, а такие как кузнец, горшечник, ткач и тому подобные.

— Я бы очень хотел преподавать, — после шумного вздоха, говорил Боря — но в этом мире, я могу лишь научить отличать один минерал от другого.

— В смысле? — не понял я.

— В том смысле, что геология Земли и этого мира, очень сильно разнится. Наличие признаков залежей полезных ископаемых на поверхности, в девяносто девяти процентах случаев, показывает, что под поверхностью их нет. 'Здесь' все по-новому, мои знания не годятся для этого мира, и прежде чем попасть в учителя, мне нужно самому заняться обучением.

Мы с Николаем переглянулись, понимая, что слова Бори, полностью объясняют ситуацию на прииске, где геолог, с пеной у рта, доказывал всем, что возле залива не может быть золота и серебра. Но оно есть, и объяснить этого геолог ни как не мог.

— И как же теперь искать руду и другие полезности? — спросил я.

И боря рассказал, откуда у него столько шрамов на теле. Все из-за того, что он был в рабстве у человека, сделавшего ставку на добычу полезностей из недр. И с каждым вырытым шурфом, который не подтверждал земную теорию, Борю и его семью избивали. Это продолжалось два года, за которые в его семье в живых остались лишь он и сын. После чего бывший хозяин продал их как бесполезные предметы. Затем Боря перешел к геологии и начал засыпать нас с Николаем, такими терминами, что не то что повторить, запомнить невозможно.

— Но, кой чего я смог прояснить для себя, — уже расхаживая как ректор, говорил беляк — к примеру, на угольных шахтах, где я был в качестве грузчика, растет только определенный вид растений, которые в других местах не встречаются. А железная руда, всегда соседствует с белолистом и чем его больше, тем больше руды под ней. Как я понял, чтобы найти что-то под землей, нужно присматриваться к растениям, которые...

— Тпру, куда погнал — остановил я 'профессора' — мы уже поняли, что ничего в геологии не смыслим и пока мы не стали чувствовать себя совсем уж тупыми, я бы хотел сделать тебе предложение.

Боря заинтересованно вскинул правую бровь, и я предложил ему заняться изучением и разработкой новой методики по разведке полезных ископаемых в этом мире, раз у него уже есть наметки в этом направлении.

После недолгого совещания, на тему экспедиций, в разные регионы, для сбора информации, мы втроем отправились в соседний ангар, где Пороховщиков устроил свой штаб. Там мы представили ему беляка, объяснили суть дела и попросили свести его с моим отцом или Салахмиром, на случай, если этого не сможет сделать кто-либо из богатырей.

Причины, по которым мы не сможем этого сделать лично, я Диме пока не раскрывал. Та задумка, которая родилась в моей голове, может не просто помешать, нам самим поговорить с моим отцом или Салахмиром, она, вполне возможно, может значительно сократит и нашу жизнь. Но, если все выгорит как надо, база янки на побережье будет ликвидирована без каких-либо потерь со стороны России.

— Олег, — в голосе Маэстро звучало сильное беспокойство, когда все богатыри собрались на вышке, и я озвучил свой план — и я, и Колька, мы никогда особо не заботились о безопасности. Я рассчитывал на его таланты, он на мои, на этом наша 'техника безопасности' заканчивалась, но — Маэстро встал с кровати и стал отмерять маленькую комнату шагами — то, что ты предлагаешь, чистое самоубийство. — Он остановился и обратил свой взор на друга, который, так же как и он, секундой ранее, сидел на кровати — ну ты-то чего молчишь, скажи ему — говорил он, голосом близким к крику, смотря на Николая и показывая в мою сторону обеими руками.

— А что я скажу? — голос Николая был тихим и спокойным — если получится то, что предлагает Олег, Россия без потерь завладеет украинским выходом в море...

— А если не получится — уже полу-криком горланил Маэстро — и нам придет 'кирдык'? — Сделав несколько шагов, он остановился и ткнул в меня указательным пальцем левой руки — нам то с тобой пофигу, наследников настрочили достаточно, а у него нет даже намека на продолжение рода. Да если с ним что-то случится, а мы, не дай бог, выживем, нас четвертуют заживо. Дед не простит этого не нам не родне, вырежет всех под чистую.

Я молчал и не мешал Маэстро орать, Николаю молчать, а Кузьме кормить голубей. Мое дело предложить план, осталось дождаться согласия или несогласия моих партнеров и друзей.

— Петь, давай рассуждать здраво — теперь Николай поднялся с кровати и стал наворачивать круги по комнате — сколько русских солдат погибнет, если наши начнут брать эту чертову базу, место там хорошее, с ходу не возьмешь. Но что хуже, и скорее всего так и будет, когда янки узнают, что отрезаны от тылов, это если они сами попрут на нас или через южный перевал и нарвутся на нашу родню и на моховское ополчение. Сколько их там? Что тебе пленные поведали?

— Около ста пятидесяти тысяч — ответил Кузьма, опередив Маэстро, который стоял у стола и нервно барабанил по нему пальцами.

— Вот, — Николай вздел к потолку палец правой руки — так что выбор у нас небольшой, либо нас и родню сомнут количеством, либо мы делаем, как сказал Олег и отмечаем победу подаренной нам медовухой. — Помолчав несколько секунд, он добавил — только без Салахмира, иначе он все выжрет и снова запудрит мозги своими рассказами.

Последние слова Николая вызвали у всех улыбку, и в моей памяти появился мой двойник, с не сходящей улыбкой на лице и постоянно наполненной кружкой хмельного.

— Да понимаю я, — успокоившись, сказал Маэстро — но риск не просто велик, он чрезмерно огромен.

— Маэстро, помнишь, что нам дед сказал в седьмом классе? — Неожиданно заговорил Кузьма, вытирая ладони от остатков корма.

— Помню — в сердцах ответил Маэстро и начал цитировать слова, которые я то же знал — 'в старости, человек жалеет не о том, что сделал...

— ...а о том чего не сделал' — закончил я.

На этом обсуждение было закончено, Маэстро, 'скрипя зубами', согласился на мой план, как, до этого, Николай и Кузьма.

Подготовка началась практически сразу. Маэстро с Кузьмой отправились на конюшню и занялись выбором и подготовкой саней. Николай, отказавшись от моей помощи, отправился туда же, чтобы выбрать лошадей для саней, над которыми и будут 'химичить' здоровяки. Ну а так как я остался не приделах, то решил заняться собой любимым.

Прежде всего, я отправился к ангарам, чтобы подобрать замену своим топорам. Как-бы хорошо я не владел своим оружием, его рукоятки слишком коротки, чтобы полноценно 'работать', с саней. А работать, судя по всему, придется много. План базы янки, который, по 'вежливой просьбе' здоровяков, начертили на бумаге пленные, говорил о том. Что, как минимум, последние несколько километров, нам всем придется потрудиться 'до седьмого пота'. Да и гонка с кабанами, может задействовать не только луки здоровяков, но и оружие ближнего боя. Ведь, по словам Александра, кожа этих животных хоть и толстая, но, в то же время, ее верхний слой вполне пробиваем. И у нее есть довольно странное качество. После удара, она не расходится в стороны, как у известных мне живых существ, а наоборот, стягивается, что может способствовать потери моих топоров, а этого, мне, ох как не хочется.