Стражи Чёрной Скалы

— Да, именно по этой.

Из всего города осталась лишь одна башня. Не из слоновой кости, а из бетона и стекла. Чёрная, словно бы опалённая стеной огня до самого неба. Причудливо закрученная, будто бы изломанная чудовищными порывами ветра Бури Тысячелетия.

Меня не ждёт там принцесса, которую нужно освободить, но и я не прекрасный принц на белом коне. И дракона или лича, который встанет на моём пути — тоже нет.

Здесь только я.

— Верно, брат — ты такой же, как и мы, — скалится выходящий из песка белый человеческий череп.

Точнее, это не он выходит, а стремительно отступает песок, рушась куда-то вниз. Он сыпется и сыпется вниз. В бесконечность. В бездну. Остаётся лишь белая башня вдалеке, дорога передо мной и багровые небеса над всеми нами.

Уходящий песок обнажает полотно дороги. Это не бетон и не асфальт, а человеческие тела.

— Это те, кого ты "спасал".

Это говорит... кто? Полковник? Или я? Или башня? Багровое небо? Песок?

— Это твои благие намерения.

Верно. Голос прав, кем бы он ни был — вот они мои благие намерения, вот чем я всегда мощу свою дорогу. И вот куда она меня ведёт.

Песок на дороге передо мной уходит вверх вертикальной стеной, а затем всё вокруг озаряет вспышка осветительного снаряда.

Мы говорим, что эти болванки, начинённые "вилли питом" всего лишь приносят свет, но мы лжём. Потому что свет тоже может быть злым и жестоким, потому что свет слишком часто стал пахнуть фосфором.

Огонь охватывает всё вокруг. Горит дорога у меня под ногами, горит песок и сам воздух. Наверное, горю и я.

Или не я? Или ещё не горю? Или уже не горю?

Огонь жадно лижет летящий вверх песок, сплавляя его в единую массу.

Шаг за шагом я иду к громадному зеркалу, преграждающему путь. Шаг за шагом ко мне идёт моё отражение.

Моё отражение?..

Полковник Коннорс смотрит на меня.

У нас хватает общих воспоминаний. У нас теперь много общих воспоминаний.

У нас много общего.

— Выбор, Александр, — говорит мне полковник. — Выбирай. Ещё раз. Ещё раз!

"Беретта" всё ещё в моей руке — та самая "беретта". В капризном механизме — кувейтский песок. Шансы, что пистолет выстрелит — пятьдесят на пятьдесят.

Всё или ничего.

— Я думал, что в этом чёртовом городе моих людей нужно защищать от песчаных бурь, "танго" и предателей-цээрушников... Но я ошибся. Я должен был защищать их от тебя!

Коннорс достаёт из-за пояса "кольт" и наводит на меня.

— Выбор, Александр. И ты знаешь какой. Ты ведь всё прекрасно знаешь.

— Да... — хрипло произношу я, тоже наводя на него пистолет. — Я знаю.

— Это твоя вина, — говорит полковник.

— Это твоя вина, — говорю я.

Выстрел.

Зеркало разлетается на куски, и мир по ту сторону обрушивается на меня.

57.

Я глубоко вдохнул и закашлялся. Всё тело болело, лицо было залито кровью из мелких порезов. Каждое движение приносило лишь всё новые и новые вспышки боли.

— Прости, Алекс... — я не знаю слышал ли я голос полковника Коннорса на самом деле, или он мне лишь мерещился. — Но ты ведь и так знал, чем всё это кончится, верно? Твои друзья — мертвы, город — в огне, а ты остался один... Ты неудачник, Алекс. Впрочем... Это нас объединяет.

Я перевернулся на живот, кое-как поднялся на ноги и побрёл вверх по песчаному склону, держась за полыхающий болью правый рукой.

Идти было тяжело — ноги, ставшие словно ватными, заплетались и запинались на ровном месте. Да и переставлять их было той ещё задачей — хоть они и были как будто ватными, но в то же самое время весили многие тонны.

Но я всё-таки шёл, спотыкаясь и запинаясь, пока не оказался прямо перед входом в Башню.

Сквозь песок проглядывала когда-то алая, а сейчас просто выгоревшая на солнце ковровая дорожка. Повсюду валялись опрокинутые золотистые столбики с обрывками торжественных лент на них.

Винтовка всё ещё болталась у меня на плече, так что я кое-как перевесил её поудобнее и захромал по лестнице к высоким и широким дверям. Толкнул одну из створок, которая с ощутимой натугой поддалась и со скрипом распахнулась.

Внутри громадного вестибюля были расположены десятки каких-то деревянных контейнеров, вокруг которых были в беспорядке разбросаны золотые монеты, украшения, пачки банкнот и банковские мешки.

Я побрёл мимо всех этих ценностей, до которых мне сейчас было совершенно никакого дела. И которые, если честно, не возбуждали во мне ни капли алчности.

К чему мертвецу деньги и золото? К чему золото и деньги тому, кому они были нужны и которые теперь не нужны ему совсем?

Обошёл один из контейнеров, который был вскрыт и распотрошён. Равнодушно перешагнул через валяющиеся на усыпанном песке полу золотые слитки с затейливой вязью мусульманского письма. Мельком скользнул по каким-то непонятным контейнерам с предупредительными значками химической и биологической опасности.

И двинулся к виднеющемуся впереди проходу, за которым вдоль расстеленной на полу дорожки стояли пара десятков людей в американской форме. Без оружия и в торжественных стойках.

Я положил было указательный палец на спусковой крючок, но затем убрал его и опустил ствол автомата.

Что я могу сделать, если впереди меня ждут "штормовые стражи"? Что я могу сделать им? Да ничего. А что они могут сделать мне? Тоже ничего.

Я уже не живу. А значит меня нельзя убить.

И поэтому я всё тем же неровным шагом, едва не шатаясь от слабости, вошёл внутрь помещения в дальнем конце которого виднелись двери нескольких лифтов.

— Отряд, смирно! — скомандовал кто-то, и "стражи" моментально подчинились, застыв вдоль дорожки десятками неподвижных статуй.

— Сэр, — в паре метров передо мной выступил вперёд невысоких худой солдат лет тридцати. Лысый и с искусственным правым глазом. — Мы все, кто выжил из 2-го пехотного полка. Мы сдаёмся, сэр. Кувейт ваш.

"Штормовые стражи" чётко отсалютовали мне.

— Где... — выдавил я, обдирая словами пересохшее горло. — Где полковник Коннорс?

— Там где он всегда был, сэр — на самом верху. Он ждёт вас.

Я прошагал мимо салютующих мне солдат и подошёл к дверям лифта, которые с мелодичным звоном распахнулись. Вошёл внутрь и нажал на самую последнюю кнопку, которых тут было огромное множество.

Скоростной лифт возносил меня на сотни метров вверх, а тем временем ожил спутниковый телефон, что я всё ещё таскал у себя в разгрузке.

— Молодец, Алекс, — иронично произнёс полковник Коннорс. — Ты сделал то, что не смогли ни бури, ни агенты ЦРУ — ты уничтожил Второй Пехотный. Наверное, чувствуешь себя героем? Хотя... о чём это я? Ты же не герой — у тебя совсем другие... таланты.

Я выключил телефон и убрал его обратно, оперевшись руками и лбом на прохладную стену кабины лифта. Винтовка давила на шею, пригибая к земле, и я снял её с себя и бросил на пол кабины. У меня ведь есть "беретта" — пистолета вполне хватит, чтобы покончить со всем этим. Хватит даже всего одной пули...

Лифт возносил меня вверх — на самую вершину этого мира и города, на высоту тысячи и одного метра...

Сколько это длилось? Не знаю, я не считал. И мои наручные часы давным-давно были сломаны, так что отныне я был вне времени. А, может, тут никогда и не было никакого времени, лишь бесконечно пересыпающийся песок. Как в песочных часах. Где тише всего во время урагана? В его сердце. Где нет времени? В его сердце.

Я впал в какое-то состояние полуяви-полусна, прислонившись к стенке кабины.

Сколько это длилось? Не знаю, я не считал. Может быть, минуту, может быть, век, а может быть — вечность...

Однако всё когда-нибудь кончается. Завершается и мой путь. Поэтому когда лифт остановился, и его двери с уже знакомым мелодичным звоном начали раскрываться, это не стало для меня неожиданностью.

Створки разошлись в стороны... И я увидел перед собой улыбающегося мужчину лет тридцати пяти с темно-русыми волосами до плеч, короткой бородой, одетого в камуфляжные штаны, армейские ботинки и бело-красную рубаху с коротким рукавом прямо на голый торс.

— Тут-туру, Алекс, — до отвращения знакомым голосом произнёс ди-джей Хьюз, впечатывая кулак мне под дых. — Добро пожаловать.

Я согнулся пополам от боли и протянул руку к висящему на бедре пистолету.

— Не-не-не! — Хьюз схватил меня за разгрузку, выволок из лифта и первым выхватил "беретту". — Это что, реальная пушка? Чувааак... Мы так не играем.

Он отшвырнул пистолет в сторону и достал из висящего на поясе чехла длинный нож.

— Последняя проверка, сержант, — уже без всякого шутовства сказал Ди-Джей. — Докажи, что ты достоин.

Как я и думал — не может быть всё так просто...

— Я не хочу драться, — покачал я головой. — Я не за этим сюда пришёл. Хватит, Джереми, ты устал, я устал, а война окончилась.

— Ну, не хочешь драться — твоё дело, — беспечно ответил Хьюз. — Вот только есть два момента... Во-первых, зови меня Иеремией — как пророка. А во-вторых, если ты не хочешь драться, то, будь так бодр, просто умри.

И Ди-Джей рванул ко мне нанося стремительный вспарывающий удар, целясь мне в горло.

Я на одних лишь рефлексах отклонился назад, избегая удара... И тут же рухнул на пол, получив неожиданную подсечку. Хьюз ударил сверху вниз, стремясь добить меня, но я откатился в сторону, быстро привстал и встретил Ди-Джея уже своей подсечкой.

Он свалился, а я тем временем отскочил в сторону, доставая с пояса свой нож.

— Другое дело, Алекс! — радостно произнёс Хьюз, поднимаясь на ноги и перебрасывая нож из руки в руку. — Начнём?

И мы начали кружить друг напротив друга.

Кстати, что удивительно, с каждым шагом, что я делал, усталость и боль во всём теле хоть на чуть-чуть, но всё-таки отступали. Так что уже спустя полудюжину шагов напротив Ди-Джея был не просто кусок мяса, а хоть и смертельно уставший, но всё тот же злой наёмник.

— Ты не думай, я это не со зла... — с добродушной улыбкой поведал мне Хьюз. — Хотя, и со зла тоже. Но мне же нужно узнать, тебя поподробнее, верно? А как можно узнать человека, не подравшись с ним! А то сейчас я ведь не могу тебе доверять, ну никак. Мало ли что... Вот кто ты такой, Алекс? Что ты за человек? Мне нужно это знать...

— На хрена? — прохрипел я.

— Как это — на хрена? Весь наш мир балансирует над бездной! А я точка равновесия. Это всё ради полковника Коннорса, ты не думай. Великий человек, полковник Фрэнсис Коннорс!.. Он же, мать его, гений. Такие рождаются раз в тысячу лет и переворачивают весь наш грёбанный мир вверх ногами. Он поэт и воин в классическом смысле этих сраных слов. Знаешь, Алекс... Иногда приветствуешь его, а он проходит мимо, даже не замечая тебя. А иногда он может просто взять и спросить тебя — а ты знаешь, Джереми, что главное в жизни? И если ты сможешь что-то сказать в такие моменты, то ты силён — сильнее обычных людишек. Просто видишь ли, Алекс... В такие моменты ты проваливаешься куда-то, не в силах выговорить ни слова!.. Короче, я маленький человек, а он велик, и мне по-хорошему надо бы обрядиться в рубище и попытаться понять его гений, но я вынужден гонять всякую шелупонь в этой сраной Гоморре. Чёрт! Извини, Алекс, мне просто не хватает слов... Иначе я бы тебе рассказал, к примеру, как он хотел меня убить.

— Почему он хотел тебя убить, Иеремия? — произнёс я, чтобы ещё немного потянуть время, чтобы сделать пару лишних шагов. Ведь чем больше шагов я сейчас сделаю, тем больше сил смогу вернуть себе для боя...

— Ну, я хотел познакомить его со своими друзьями — мистером Чих-Пых, братьями Дрюкалз и Плюшевый Слоник, — безмятежно ответил Ди-Джей. — И полковник Коннорс сказал: "Выкинешь такое ещё раз — я тебя пристрелю". И знаешь, что самое охренительное, Алекс? Когда он это говорил, то не шутил.

И Хьюз рванул ко мне.

Я увернулся от колющего удара сверху, обил руку Ди-Джея в сторону и ударил его в грудь. Хьюз заблокировал тычок, а затем скрестил свой нож с моим, пытаясь вывернуть оружие из моей руки... А затем неожиданно перехватил мою руку, и отшвырнул меня в сторону — сила у Ди-Джея была просто нечеловеческая.

Перекувыркнулся, вскочил на ноги и встретил Хьюза пинком в колено. Тот увернулся, крутанулся на месте и попытался ткнуть ножом в живот.

Отшиб его нож своим, но Ди-Джей тут же попытался рубануть меня по шее. Вновь отбил ка-баром его клинок, и едва не пропустил ещё один тычок, когда Хьюз вновь крутанулся и нанёс такой же удар — одного и приёма подряд я не ожидал.

Отшиб нож вниз, и ударил Хьюза левой в ухо, заставив его отшатнуться.

— Да! — сверкнул глазами безумный ди-джей.— Да!!! То, что надо! А теперь прими полковника Коннорса в своё сердце! Прими как спасителя! Прибей его к сраному кресту и дай ВОЗРОДИТЬСЯ!

Тычок в левое плечо — отбиваю руку Ди-Джея ребром ладони, пытаюсь нанести удар, целясь в правую подмышку, но Хьюз блокирует мою руку и наносит рассекающий удар на уровне моей шеи. Успеваю вовремя отскочить, почти почувствовал холодную острую сталь, пронёсшуюся перед моим горлом.

Кручёный удар, нацеленный мне в сонную артерию — отбиваю ка-баром, пропускаю над собой ещё один удар, и пинком в лодыжку подбиваю правую ногу Ди-Джея. Тот валится на землю, но неожиданно проворачивается и проводит молниеносную подсечку, опрокидывая меня на спину.

Перекат, и клинок бьёт в мраморный пол там, где мгновение назад была моя голова.

Встаю на ноги, наношу секущий удар по ногам, но Хьюз успевает отскочить назад.

Два быстрых удара крест-накрест, и неожиданно дальний выпад, нацеленный мне в плечо. Отклоняюсь в сторону, перехватываю руку Ди-Джея и швыряю его на землю. делаю к нему шаг, чтобы навалиться и заколоть, но он встретил меня прямым ударом ногой в живот.

Я отлетел назад, выронив нож и рухнув на пол.

— Ну, что, Алекс? — с ухмылкой произнёс Хьюз, вставая на ноги и поигрывая ножом. — Что ты будешь делать?

Между мной и Иеремией лежал мой ка-бар — ровно посередине. Без ножа я против Ди-Джея — покойник, с голыми руками идти — чистой воды самоубийство.

Значит, мне нужен мой нож. Надо только... Надо только как-то отвлечь этого урода...

Я припал на одно колено и опустил голову, незаметно смещая руку к поясу. Вытащить магазин из нагрудного кармана и бросить в Хьюза — слишком заметно будет, но сгодится и что-нибудь...

Пальцы нащупали мешочек с золотыми побрякушками, который каким-то чудом не потерялся за время всех моих метаний.

Я поднял голову, посмотрел на Иеремию и улыбнулся.

Ди-Джей бросился ко мне, и одновременно с ним вперёд рванул и я, срывая вместе с куском материи мешочек и швыряя его вперёд. Хьюз инстинктивно отмахнулся от летящего ему в лицо предмета ножом, и так пережившее слишком много ткань мешочка лопнула, и в воздухе распустился небольшой золотой дождь.

Я кувыркнулся вперёд, схватил нож, вырвался Хьюзу немного за спину и привстал на одно колено.

Резкий выпад, и лезвие ка-бара по самую гарду вошло в левый бок Ди-Джея. Иеремия по инерции повернулся в мою сторону, и я перехватил руку с зажатым в ней обратным хватом ножом — самым обычным армейским штык-ножом.