Ну и история у этого старика, как оказалось! Наша картина "отец партизана" — двое сыновей во Вьетконге воевали и погибли, лишь младшему разрешили остаться, чтобы отцу помогать. И мелкие, это сыновья тех, которые партизаны. Жену у старого Нгуена убили еще при французах — патруль стал с берега стрелять, чтоб причалили для досмотра, и случайная пуля... французский офицер после целых десять франков дал, "в компенсацию". А сам Нгуен на этой самой лодке уже сколько лет, и оружие возил, и людей, и мины — зная, что если американцы поймают, то конец и ему, и всем на борту. И теперь просит, чтобы на этот, самый важный бой — с теми, кто проверен.

-Меня и мою лодку на реке знают. Один лишний человек — за пассажира сойдет. А двое-трое, да еще вместо моих — уже подозрение.

Ну, раз так, тебе виднее. Все же, не совсем понимаю я вьетнамцев. Вот север Вьетнама и Лаос — это как раз те места, что в мое время "золотым треугольником" звали, опиум тут растили, и в это время уже плантации есть — однако же, среди вьетнамцев на удивление мало употребляющих, ну ничего похожего на Китай, где это стало всеобщим бедствием. В Китае я думал, это из-за собачьей жизни — там такая нищета и беспросвет, что никто не знает, жив ли он будет через неделю, вот и курят, чтобы забыться и напряжение снять. Ну а во Вьетнаме, как я успел заметить, хоть отношение к жизни тоже куда как философское, но все-таки оптимизм есть, планы строят, чтобы дом, хозяйство, семья — четко понимая, что наркота этому не способствует, а оттого на употребляющих смотрят, ну как у нас в России на законченных алкашей. А куда тогда опиум девают? Оказывается, на экспорт — в Таиланд, в Малайю, даже сайгонским властям! Оттого кстати, это направление (от Сайгона на север и к лаосской границе) до сих пор считалось у американцев "спокойным", тут основной наркотрафик и шел. Причем совместным предприятием Вьетконга и Бин Ксуен!

-Мы у них всякие полезные товары покупаем, которые долго и сложно с севера везти. Или даже оружие и патроны. Ну а мы им — опиум. Ведь коммунизм ничего не имеет против — если американские солдаты будут его употреблять?

Вот так и в мое время было — "не поймешь, где кончается коммунизм и начинается наркомафия". Но вслух я этого, конечно, не сказал. Мое дело здесь и сей час — это чтобы завтра в порту их транспорта взлетели на воздух. Ну а политикой после — пусть другие занимаются.

Я вообще не должен был идти. Но надо же так случиться, что Якут (кап-3 Каразин) в последний день свалился с лихорадкой. И вьетнамец-доктор только руками разводил — для жизни не опасно, но в строй не раньше чем через две недели. И строевых офицеров осталось четверо, а надо, пять. Шестеро торпедистов обеспечат, чтобы торпеды сработали как надо. Вьетнамцы-шкиперы проведут джонки по реке. Но только морской офицер с гарантией определит момент и дистанцию пуска торпед — особенно на джонке, где прицеливаться надо всем корпусом, а управляемость куда хуже, чем у торпедного катера.

И рвануло чисто наше, русское — а пропади все пропадом, я за все отвечаю! Хоть я и не торпедист изначально, а спецназер — но в последние годы торпедами на полигонах столько стрелять приходилось. Так что за себя я был уверен, что попаду куда надо. Ну а остальное — после будем посмотреть.

Ну и в довесок сыграло, что у вьетнамцев принято, командир идет в первых рядах. Это глупо, и ведет к лишним потерям — но иначе "потеря лица". И как бы вьетнамские товарищи на меня смотрели — когда я, своих людей отправив в бой, сам бы на берегу остался?

Мы вышли еще затемно. Сто верст по реке (вот не помню, читал когда-то какую-то литературу с этим названием, не помню уже кого). Впереди шли две "незаряженные" джонки, на каждой по десятку вьетнамцев и пулемет ДШК. Если попадется речной патруль, или засада — их задача, связать врага боем, насколько хватит... и вечная вам память! У нас на борту по ручному пулемету и конечно, стрелковка. Что оккупантами категорически запрещено (кроме тех, кто служит в Бин Ксуен), и если на пристани ниже порта обнаружат, то всех арестуют, или будет большая драка — но мы ведь не собираемся там приставать. А после пуска торпед, отворачиваем к левому берегу, там в рисовых полях нас должны встретить... и сколько же партизан погибнет, прикрывая наш отход? Но — "если Родина прикажет, я отдам свою жизнь не задумываясь", слова из присяги Вьетконга. И чем больше сдохнет американцев, тем скорее завершится эта война.

Светало. Самый конец "сухого" сезона — во Вьетнаме только два времени года: когда сухо и когда дожди. Городов по пути нам попасться не должно, но деревни встречались, из них тоже отчаливали джонки и шли вниз по реке, война войной, а торговать надо. А навстречу движения не было, поскольку "заставу" у пристани лишь в девять утра снимут, раньше из Сайгона просто не отплыть. Вот уже на водной глади заметно расширившейся реки (вобравшей в себя несколько притоков) стало много джонок, все плыли в город по своим делам. Будет ведь бойня — когда американцы после взрывов сообразят, что случилось, и станут стрелять во все, что перед ними болтается на реке. Но — "советские товарищи, не думайте об этом, это наши жертвы, оправданные ради нашей свободы".

С соседней джонки (не нашей) что-то крикнули по-вьетнамски, наш шкипер ответил. А после завершения разговора, когда та джонка отдалилась, повернулся ко мне и сказал (Фан перевел):

-Мой земляк, когда-то в одной деревне росли. Спросил, кого я везу. Я ответил — людей и груз. Он про тебя спросил, что за француз с тобой. Я ответил, хороший человек, за него большие люди поручились, а зачем ему в Сайгон, то господин Доан знает. Он сразу отстал. Был моим земляком, сейчас на Бин Ксуен работает. На подхвате — перевезти что-то, передать. Но когда причалим, скажет кому не надо, так что слух пойдет. Однако мы ведь до пристани не дойдем.

Сказал последние слова — абсолютно спокойно. Я уже знал что "французами" тут называют всех европейцев, кто не американцы. А кто такой господин Доан?

-Большой человек в Сайгоне. Кому мы опиум возили. Очень злой — кто против Доана, тот умрет.

Ну — было ведь, знаю, как тут во Вьетнаме, в самом начале, мы к снабжению Вьетконга подключали корейских пиратов. Пираты и есть — как еще назвать шоблу, которая зарабатывает явным криминалом в портах и на побережье (не только в родной Корее, они добирались и до Филиппин, и до Вьетнама, ну а про китайский берег вообще молчу), также возили что угодно куда угодно (за хорошую плату), не гнушались и морским разбоем (большие пароходы им были не по зубам, ну а мелочь, которой тут хватало, это завсегда). Как дальше повернулось наше сотрудничество с этими "героями ножа и топора" я не знаю (в Корее после сорок восьмого бывать не доводилось, в Китае лишь во внутренних провинциях был, не на побережье), но слышал намеками, что поступили с ними как дядя Хо с Бин Ксуен: наиболее адекватных переманили на службу, а самых упертых и самостийных помножили на ноль. Так как в тайной войне верно говорят, "нет отбросов есть кадры". Вот отчего моя, ну совсем не вьетнамская морда, никакого удивления не вызывает тут, на реке? А это опять же, от французов пошло: был тут у них не только Иностранный Легион, но и особый "карательный корпус" из такой фрицевской сволочи, по которой давно веревка плачет — и сами мусью к этому контингенту относились как к расходному материалу, на что бывшие вермахтовцы, эсэс и прочие фольксдойчи отвечали им полной взаимностью, разбегаясь кто куда. Даже к вьетконговцам — рассказывали тут мне про одного, которого зовут просто "Немец", так до командирства у партизан выслужился, какую-то награду получил. Обычно же подобные типы предпочитают Бин Ксуен, или "только за себя", поскольку американцы к частной собственности относятся благожелательно, и европеец-"нэпман" в Сайгоне, Дананге, или даже где-то в провинции, это здесь нередкое дело. Правда, процветают (и просто выживают) такие богатые буратины лишь когда "крышей" у них кто-то сильный — коммунисты, американцы, или на худой конец, Бин Ксуен.

Хорошо, что пока сухо — если возникнет пожар, лучше будет гореть. Вот и порт открылся слева по курсу — река тут разветвляется, рукав направо, мимо главной городской набережной, центральные "правительственные" кварталы в колониальном стиле, от старого Вьетнама остался мизер, какие-то пагоды, а так французы все успели снести и перестроить. А налево основное течение реки, и между ним и названным выше, порт — лес мачт и портовых кранов, туши транспортов, верно сказано было, берега не видно, сплошь причалы и борта. Меньше мили осталось, полтора километра по-сухопутному — господи, если ты есть, не подведи, чтобы мы не промахнулись! На крайнем пирсе вижу, за бетонными блоками, стволы торчат — береговая батарея, американские 105-мм гаубицы, как разведка доложила, чтоб реку под контролем держать. А вот там и там, вижу позиции автоматических "бофорсов", и на некоторых транспортах тоже, пушки торчат, как в войну (баталии в дельте Меконга приучили), но постоянной вахты у орудий нет, в своем-то порту — надеюсь, что часть команды уже на берег сойти успела, и не займут своих мест по тревоге, согласно боевому расписанию. Хотя торпеду в воде перехватить, это дохлый номер. Нет тут противоторпедных сетей возле стоянок — гемор был бы всякий раз их сворачивать и ставить, и все равно, кто-то бы на винт намотал — и не ждут с реки торпедной атаки. А расстрелять торпеду на курсе — пока что, из области ненаучной фантастики. В мое время уже были для того РБУ-6000, РБУ-1000, так в них главное было, не только сами пусковые, "пакетом" реактивных бомб, но и система управления огнем: хороший гидролокатор, счетное устройство, и связь между всем этим в автоматическом режиме. Здесь же — снаряды зенитных автоматов для торпед абсолютно не опасны, ну а гаубицы против таких целей не имеют никакого СУО, а палить вслепую, даже заградительным — так скорострельность совершенно недостаточна, дырявый выйдет забор. Тем более что следов на поверхности не будет — не поймут американцы до взрывов, что и откуда к ним летит.

-Нгуен спрашивает, это вы придумали так сделать? — подошел ко мне Фан.

Я кивнул. Долго было объяснять что-то иное.

-Нгуен говорит, это хорошо — снова перевел Фан — и что вы после должны остаться жить, чтобы придумать еще что-то столь же хитроумное. Чтобы проклятые американцы заплатили за его жену и сыновей. Что у него не получилось бы так отомстить, даже за еще десять лет жизни. И он благодарит вас за то, что вы позволили ему участвовать.

Ты, Ваня, переведи — если мы сделаем все, как надо, и живы останемся — я по всем инстанциям пойду, чтобы тебе самый лучший и новый катер подарили. И ордена, тебе и всей твоей семье. Только чтоб нам не промахнуться.

-Нгуен спрашивает, а что значит "как надо"?

Ну вот, под данным разведки, наша самая "вкусная" цель — авиатранспорт "Сибоней", бывший эскортный авианосец. Сейчас привез из Америки самолеты и вертолеты, которые завтра будут бомбить вьетнамские деревни. А в цистернах и погребах у него — боеприпасы и бензин. Вон тот, видишь? А через причал от него стоит цель номер два — большой танкер, десять тысяч тонн бензина — которым американцы заправляют танки, машины, вертолеты и штурмовики "скайрейдер". Не будет бензина — все это застынет мертвым железом. Ну и остальные транспорта тоже не с рождественскими подарками пришли — бей, не ошибешься!

Нгуен кивнул. Из трюма выглянул старлей Веточкин, торпедист — доложил, что все в порядке. Только бы сработало — а тут уже не промахнешься. Нет у нас никаких ПУТС (прибор управления торпедной стрельбой), который все расчеты делает, стреляем прямо по носу — как катера-торпедники на малой дистанции. А у нас позиция, ну просто мечта, куча крупных целей без хода и вблизи, и не надо прорываться через бешеный огонь эскорта. После будет жарко — но то после. Вот уже крайние причалы уже у нас на правом траверзе, но мы головными идем — значит, надо подождать, пока все наши подтянутся на дистанцию удара. Рацию вытащили из тайника, подали мне — самолетная, американского образца, длина волны врагу известна — ну так мы не разговоры вести будем, а лишь одно кодовое слово передать. И вряд ли там кто-то одновременно на нас смотрит и слушает эту волну, может сразу сопоставить. Ну и аварийным каналом, если связь откажет — сигналом будет, флаг на мачту поднять. А в самом крайнем случае, наш поворот вправо, это команда всем, начать.

-Норд ван! Кэт, кэт, кэт!

"Норд" это наш общий позывной, "ван" — один по английски, это наш персональный. Чтоб не шуметь в эфире русской речью. Так же и условной командой к атаке должно быть какое-то "не наше" слово, но четкое, короткое и хорошо различимое. Отчего "кот" — ну, просто потому, что я нашего знаменитого кота Партизана вспомнил, подобранного за Вислой и ставшего "талисманом" при бригаде подводного спецназа СФ. Кстати, живой еще, хотя для кошки свыше пятнадцати лет, это уже возраст — но никто заслуженного полосатого ветерана с бригадного камбуза прогнать не смеет, заслужил наш котяра пожизненный пенсион.

-Норд ту. Норд фри. Норд фо. Норд файв.

Ответили все остальные. Значит, с флагом возиться не надо, лишнее внимание привлекать. Хотя и так заметно, как наши лодки ворочают вправо, чуть выбиваясь из общего движения — стреляем все-таки не перпендикуляр берегу, а наискосок вперед, градусов тридцать от фарватера. Надеюсь что на транспортах гражданские команды в порту сигнальную вахту не несут, не встревожатся. Самое опасное для нас, это дозорный корабль, в полумиле впереди на якоре стоит — не десантная канонерка, а настоящий сторожевик, слишком далеко, вмешаться не успеет.

Нгуен не отдает мне руль. Говорит — русский, ты укажи, куда мне править. Да вот на тот корабль, "Сибоней". Да, вот так, а теперь держи, пока я не скажу. Ну, с богом — Веточкин, давай!

Лодка будто подпрыгнула. И прямо перед носом, большой такой бульк, словно водяной наружу лезет. Хотя меньше все ж, чем при стрельбе с подлодки (когда еще не было БПС, так на Тихом океане "малютки" шестой серии так без нее и отслужили). А вот следа на воде нет — для того и взяли электроторпеды. Ну все, Нгуен, уходим — поворачивай назад!

Ччерт! Вижу на ближнем транспорте (до него чуть больше кабельтова будет) беготню на палубе. И что еще хуже, возле эрликонов. Пуганые, гады — слышал я от местных, что через устье Меконга редкий конвой пройдет, чтоб ни одного убитого или раненого в команде. Так что приходится американским морячкам себя сильно в тонусе держать. Но вот не успеют уже ничего — быстро ход дать, стоя у причала, да не смешите! Вот сейчас, сейчас...

Первый взрыв. Вижу как взлетает столб воды у борта большого транспорта. Затем еще один, у другого. И еще, и еще. Вот дошла торпеда по "Сибонею"! Столба не было, странно, наверное взрыватель оказался с дефектом, но все же сработал, когда торпеда успела притонуть, под корабль ушла, под днище — и вся энергия наверх! Авианосец буквально разорвало на две части — наверное, там погреб боезапаса еще рванул. И топливо вытекает, пылая по воде — из него, или из танкера рядом, "цель номер два", тоже по ней не промахнулись.