Корноухий

— А взамен нам придется продать душу Тали, — скептически усмехнулся один из воинов.

— Нет. Никто не будет вас заставлять поклоняться богам. Единственное, что с вас потребуется в качестве оплаты — это охота на вампиров. Да вы и сами не захотите вступать в поединки с обычными людьми. Мы готовы открыть для вас новый мир с другими возможностями, но это на ваше усмотрение.

— А почему мы раньше ничего о вас не слышали?

— А ты много знаешь о вампирах? Мы скрываемся так же, как и вампиры, чтобы не спугнуть своих врагов раньше времени. Кстати, и я, и Тайс проживаем не первую жизнь. Благодаря нашей богине мы перерождаемся, сохраняя воспоминания прежней жизни полностью. Вы ведь чувствуете, что с вами говорит не маленькая девочка.

— Вот и наживка, чтобы послужить Тали, — скептически настроенный воин не унимался в своих подозрениях.

— Которая из богинь отвечает за рождение новой жизни? — парировала девочка.

— Ясное дело, Мирата.

— Так как я могла переродиться без ее ведома? Обе богини хотят уничтожить вампиров. Эти пришельцы хотят переделать наш мир, чтобы править здесь беспрепятственно. Если воин достиг определенных успехов, то он может получить право переродиться и для этого не нужно выпрашивать милости богов. Богини способны оценить достижения и вернуть человека к жизни ради спасения Элеи.

— Слишком все складно и заманчиво, — не сдавался воин.

— Обучение потребует много сил и не каждый из вас способен будет его пройти до конца. Вернее, не каждый сможет стать по-настоящему сильным воином. Не обольщайтесь, многие покидают нас через пару недель, не выдерживая нагрузок. Да что я говорю, попробуем лучше на практике.

Тинку поставила Клода в центре, а остальные воины должны его охранять. Если темная дотронется до командира, воины проиграли. Им разрешено применять оружие по-настоящему. Смешно было смотреть, как десяток воинов, окруживший своего командира, ощетинился мечами против маленькой девочки. Темная скинула привычный плащ, оставшись в прямом сером платье. Безволосый ребенок смотрел на наемников, наклонив голову. Все было готово для начала испытания.

Как ни старались мечники, момент, когда Тинку стала двигаться, они пропустили. Все произошло непривычно, слишком быстро. Девочка двигалась с невероятной скоростью. Нырнув под выставленный в ее сторону меч, она выкинула руку в сторону воина, заставив того отлететь на своего командира спиной. Охранник не успел прийти в себя, а девочка уже обезоружила его соседа, выбив меч. Добавочный удар ногой в шею заставил того вылететь из оцепления наружу. Никто не ожидал, что темная сможет с места подпрыгнуть выше человеческого роста, роста взрослого мужчины. Ладно, подпрыгнуть, так еще меч выбить и нанести удар ногой в шею. После удара, словно взлетев в воздух, Тинку приземлилась на шею Клода, схватив его за волосы своей детской ладошкой. Только маленькая ручка без труда запрокинула голову воина, оголяя шею. Вторая рука двумя пальцами слегка надавила на кадык, демонстрируя свои возможности. Ни у кого не оставалось сомнений, что эта хрупкая ручка прервет жизнь командира за несколько секунд. В остальном девочка, сидящая на шее командира, смотрелась очень мило, если бы не ее лицо. Совсем не детское лицо и сами возможности девочки, которые вызывали уважение и страх.

— Физический контакт с противником — не самая сильная моя сторона, но даже моих скромных сил хватило, чтобы победить, — Тинку намекала на то, какими же воинами они смогут стать, если она лишь слабенькая девочка. — Сейчас мы займемся тактикой, которую будем использовать против вампира в случае необходимости. Ваша главная проблема — скорость. Вы слишком медлительны по сравнению с лин-чи, поэтому придется брать количеством. Тайс объяснит вам, что нужно делать, а я отправлюсь на разведку. Скорее всего, мы на несколько дней в безопасности, но лучше не терять бдительности.

Девочка накинула свой плащ и бегом скрылась в лесу. Ей предстояло в одиночку проверять периметр, ведь Тайс ранен и не сможет ей помочь.

* * *

Группа рабов с переменной скоростью продвигалась в сторону Уртуканского перевала. К концу первого дня похода погонщики были вынуждены менять порядок передвижения. Как только рабов увели с морского пляжа, они стали чаще падать, что сильно замедлило продвижение. Пришлось оставлять в связке лишь пары, заставляя их следовать друг за другом самостоятельно. Чтобы колонна не растягивалась, рабов постоянно подгоняли ударами хлыстов и дубинок. Рабы стали реже падать, а если и падали, то подняться двоим получалось намного быстрее, чем всей группе. Связанные за спиной руки оставались у мужчин, женщин оставили привязанными за шею. Одной паре связали между собой ноги, чтобы они не убежали. Чем-то дамы не понравились надсмотрщикам. Идти синхронно, переставляя ноги, они могли, о побеге нечего было и думать.

Со временем рабам привили рефлексы послушания. Падать на землю по команде, идти быстрее, присесть — все это вбивалось в головы жертв в прямом смысле слова. За невыполнение команды следовали побои, приносившие свои плоды. Проще упасть на землю, чем получить удары хлыста, причем чувствительные, в полную силу. Любое неповиновение каралось жестоко, без всякой жалости. Никаких других мер наказания к рабам не применяли. Никому не устраивали пыток или мучительных наказаний, только побои. Женщин не трогали, постоянно об этом напоминая. Через какое-то время рабы смирились со своей участью, предпочитая выполнять приказы вместо очередной порции побоев. Вечером пары сковывали железными кандалами за ногу в одну цепь. Убежать группой в десяток человек не представлялось возможным. Даже нужду справлять приходилось сидя в один ряд. Выбора у рабов не оставалось и никто не проявлял стеснения уже на четвертый день пути.

Самым медленным из всех рабов оказался корноухий. Он постоянно уходил в себя, отключаясь от внешнего мира. Побои, которые ему доставались из-за медлительности, сглаживал комбинезон. Он не чувствовал боли так сильно, как остальные. Тупые толчки раздражали Богдана, заставляя понять, чего от него требовали, чтобы выполнить приказ. Главное, чтобы его оставили в покое. С каждым днем корноухий все больше отрешался от внешнего мира. Оказалось, что очень просто создать свой собственный мир, в котором есть Таня. Он не знал, помогает ли ему в этом работа с подпространством, он просто чувствовал другую реальность. Ту реальность, которую создал самостоятельно в своем воображении. Воображаемая реальность оказалась неотличимой от настоящей. Там было все, о чем он только мог подумать. Главное, что там была его любимая Таня. Он мог заниматься с женой любовью, мог просто болтать или сидеть, взявшись за руки на берегу озера. Да, у них был домик у озера, где они счастливо жили. Богдану нравилось смотреть, как ветер заставляет покрываться рябью водную гладь, как Таня ежится, укутывая пледом плечи, как развеваются ее волосы. Все в его мире было идеальным и возвращаться оттуда в реалии не хотелось ни на минуту.

При всем этом через дней пять и он втянулся в общий ритм, понимая, что быстрое выполнение команды позволит ему скорее вернуться к любимой. Одна часть его сознания оставалась включенной в реальном мире, чтобы реагировать на команды. Упасть, присесть или замереть — он все делал автоматически. Даже шел, переставляя ноги без раздумий. Какая-то часть сознания позволяла контролировать местность, находясь при этом в другом месте. Даже ночью Богдан отправлялся в свой новый мир, не задумываясь. Спал он или нет на самом деле, его не волновало. Эмоциональный фон остальных рабов он игнорировал, чтобы не отвлекаться от главного, не покидать свой мир. Еще недавно он бы понял, где врет крысеныш, понял, что охранники побаиваются побега, кто из рабов готов сбежать. Все это могло случиться прежде, но не теперь. Он не осознавал своего положения, ведь ему так было комфортнее.

Шел конец третьей недели их похода. Они все ближе подбирались к перевалу, замедляя темп с каждым днем. Иногда приходилось полдня сидеть в лесу, поджидая, пока освободится дорога. Они постоянно двигались параллельно дороге, опасаясь выйти на свободное пространство. В местах с густой растительностью передвигаться получалось быстрее, в низком кустарнике приходилось идти, согнувшись, что сильно замедляло колонну. Чем ближе к перевалу они подбирались, тем чаще попадались на глаза работорговцев вооруженные отряды стражи. Рабы никого не видели, но, слушая ругань охранников, понимали обстановку. Капитан Интард открыто матерился при любой возможности, проклиная бурю и все ее последствия.

Первые дни Нартан пытался вымещать свою злобу на корноухом, но вскоре ему это наскучило. Мечник не получал необходимого удовлетворения от бездушного, безучастного ко всему раба. Как ни пытался он вызвать у Богдана хоть какие-то эмоции, все оказалось напрасно. Постоянно задевать бездушное существо не интересно. В итоге Богдана никто не трогал, если только он не запаздывал с выполнением команд.

На этот раз охранник грубо толкнул корноухого, заставляя упасть на землю. Со связанными за спиной руками удерживать равновесие сложно. Раб в очередной раз пропустил мимо ушей команду лежать. Веревка его напарницы по связке лишь слегка дернулась и он не понял, что нужно прятаться. Но падение не сильно расстроило парня, он знал, что на какое-то время его никто не тронет. Богдан закрыл глаза, опустив голову на землю. Погружение в собственный мир произошло мгновенно. Он не задействовал так полюбившееся ему подпространство, он погружался в собственный мир. Непроизвольно он сформировал собственное подпространство со своими обитателями, с Таней. Там была не только она, но и все его друзья — папа, мама, команда. Все жили в его мире, который ничем не отличался от реального, даже был лучше, там жили все, кто был ему дорог.

Через время Богдана поставил на ноги охранник, так получалось быстрее. Его напарница тоже помогала, ведь ей перепадало от погонщиков из-за медлительности задумчивого раба. Рабы не задумывались над причиной беспокойства своих хозяев. Вбитые рефлексы заставляли не думать. Все, кто пытался оспаривать правила, ходили с рассеченными в кровь спинами. Богдану пришлось вернуться в реальный мир, чтобы не пропустить команду к началу движения. Потом, когда они медленно станут продвигаться в сторону перевала, он сможет вновь погрузиться в свой мир. Маленькая часто его сознания будет следить за телом, чтобы не потерять равновесия и не сбиться с шага. Так надо, чтобы его не отвлекали ненужные тычки охранников.

Странно, но колонна рабов не двигалась. Охранники медлили с командой. Что-то их настораживало, но раз они разрешили рабам подняться, прямой опасности не было. Никто из группы не попытался позвать на помощь. У самых непокорных рабов до сих пор кляпы во рту, остальные окончательно сломлены. Многочисленные провокации научили людей молчать. Молчание — залог спокойного существования. Разозленные охранники могут урезать питание, оставить без воды, просто избить.

Команды начать движение не было, время шло и Богдан не выдержал. Глаза только успели моргнуть, а он уже у своего пруда.

— Богдан, ты обещал наловить рыбы, — напоминает ему Таня, расположившись на шезлонге.

Возле их дома есть шезлонг, место для шашлыков, которых в прежней жизни Богдан никогда не пробовал, только постоянно слышал о них. Здесь он жарит мясо постоянно, то, чего ему не хватало, в реальном мире, воплощено в здешней реальности.

Его Таня нежится под лучами теплого солнца, облачившись в открытый купальник. Ему нравилось, когда она ходила голой, но такое случалось редко, хотя рядом никого не было. Вот и сейчас она лежала в миниатюрном розовом купальнике. Богдан на секунду залюбовался прекрасным телом, но тут же себя остановил. Раз обещал, придется наловить рыбы. В их озере клев был отличный и он знал, что выполнит обещание без труда. А вот готовить рыбу будет Таня. Он любил подойти к ней сзади, когда она стоит у плиты, чтобы взять ее груди в свои ладони. Она постоянно сопротивляется, пытается вырваться, возбуждая его еще больше. Так приятно следить за ее руками, положив голову на хрупкое плечо, массируя при этом упругую грудь. Длится это недолго, она постоянно вырывается, ругается, что он мешает. Он вспомнил об этом, представляя, что она сегодня будет стоять у плиты в купальнике, а рыбы он наловит.

Мечтам Богдана не суждено было сбыться, во всяком случае, не сейчас. Водная гладь пошла рябью, прежде чем он успел закинуть удочки. Еще секунда и его тело покинуло вымышленную реальность, возвращаясь в реальную.

Глава двадцать восьмая

Вокруг группы рабов происходило непонятное Богдану движение. Он не мог сразу переключиться на восприятие реального мира, пытаясь проанализировать окружающую обстановку. Моряки сцепились с вооруженным отрядом, в котором корноухий разглядел знакомые лица. Мечники из школы Клода нападали на моряков, у которых не было против них никаких шансов. Сам Клод дрался с Нартаном, который мог сравняться с ним по силам. Повсюду слышался звон мечей, но еще никого не убили и никто не собирался сдаваться. Видимо, корноухий вынырнул из своего мира в самом начале схватки. Прошло не больше минуты, когда первые моряки начали складывать оружие. У простых моряков был шанс обойтись более легким наказанием, чем каторга. Всегда можно свалить вину на капитана, которому они подчинялись. У Дареша дела обстояли не очень. Его атаковал бывалый наемник, не оставляя надежды на победу. Бежать капитану тоже было некуда, его в любом случае поймают, поэтому он тянул время, постоянно отступая. Крысеныш попытался сбежать, но ему не позволили этого сделать. Тайс ловким ударом отключил работорговца, не прибегая к помощи оружия.

Тайс! Сознание Богдана встрепенулось. Он увидел Тайса, верного слугу Тинку, той, что убила его жену. Где-то в сознании парня стала зарождаться волна ненависти, которая тут же погасла. Что-то в нем изменилось за прошедшее в рабстве время. Ему стало не интересно находиться здесь. Даже чувство мести лишь слабо пискнуло, забираясь обратно в глубокую нору его сознания. Его Таня жива, там, в другом мире, откуда не хочется возвращаться. Тинку? А что Тинку? Богдан не понимал, как поступать с ней. У него не возникало никаких желаний в отношении своей бывшей наставницы. Он не задумывался, можно ли напасть на девочку, получится ли ее победить в схватке? Зачем? Все это не имело никакого значения. Жизнь в мире Элеи не имела значения. Он вдруг уцепился за эту мысль и она ему понравилась. Сознание пока не стало прорабатывать варианты перехода в свой мирок, но сама идея оказалась здравой и обещала неплохой результат в итоге.

Богдан не попытался среагировать, когда Нартан подскочил к нему, подставляя острие меча к горлу.

— Стоять! Бросьте оружие или я перережу щенку глотку! — закричал он, оглядываясь по сторонам.

Нартану явно мешала веревка, связывающая Богдана с его спутницей, но времени перерубить ее у работорговца не было. Рабыня упала на землю, когда Нартан подскочил к корноухому, дернув своим телом связку. О том, чтобы перемещаться с заложником, в данной ситуации не могло быть и речи. Пока этого не требовалось, поскольку все замерли, не собираясь сразу бросать оружие.