Эадор. Книга третья. Чужие воспоминания

Весь полученный со старосты и паствы доход я по-братски разделил с Джонатаном. Рыцарь, вдохновившись щедростью крестьян, даже заявил о намерении пожертвовать свою долю в пользу церкви. К счастью, я сумел его отговорить, объяснив, что вера в Светлого Владыку — вещь бесценная, а потому бесплатная, а вот хороший доспех — удовольствие не из дешевых. После долгих уговоров Джонатан внял голосу разума, согласившись взять деньги. Золота для него мне было не жалко. Ну... точнее почти не жалко. Парень действительно хорош, и в будущем имеет все шансы стать настоящим героем, правда, если научится думать! Или найдет того, кто будет соображать вместо него.

Одухотворенный успехом рыцарь наотрез отказался выпить вечерком доброго вина (трактирщик на радостях выкатил бочонок). Воин, в благодарение за успешный бой, всю ночь решил молиться в церкви. Мне волей-неволей пришлось последовать его примеру. Не хотелось расстраивать парня. Пока вся деревня радостно отмечала избавление от упыря, мы с Джонатаном полночи простояли на коленях. Рыцарь усиленно молился, я честно попробовал подремать, но в столь неудобной позе не получилось.

Наутро всё тело ломило так, что я поневоле позавидовал упырю. Мертвецы ничего не чувствуют, в том числе и боль. Мне, казалось, что злиться на дурака-рыцаря я буду ещё неделю, но когда Джонатан объявил, что собирается дальше в путь, искренне огорчился. Никогда бы не подумал, что могу так привязаться к настолько непохожему на меня человеку.

Взобравшись на Абысдохлу, Джонатан долго уговаривал меня отправиться в странствие вместе с ним и едва-едва не уговорил. Тяжело расставаться с друзьями, а в том, что мы ими стали, я не сомневался. К тому же, в любом человеке время от времени просыпаются мечты о приключениях. К несчастью, о путешествиях хорошо мечтать, сидя в кресле у огня, попивая вино и вдыхая ароматы курений. Воспоминания о ночевках на промерзлой земле, умывании и даже (брррр!) мытье в ледяных реках отбили у меня охоту к приключениям.

Сославшись на то, что не могу оставить церковь и непутевую паству, я сердечно попрощался с Джонатаном, пожелав ему стать практичнее и рассудительнее. Рыцарь, конечно, пообещал. Однако, наблюдая за удаляющейся в лес фигурой, я не мог отделаться от чувства беспокойства. Пропадет парень! Пропадет! Не от меча или когтей монстра, а от слова лживого, кинжала в спину или яда в кружке. На горбу таких вот доверчивых простаков ловкие дельцы в сокровищницы въезжают, а потом избавляются от наивных без тени сомнений. Когда рыцарь скрылся за деревьями, я не смог удержаться от мысли, что предал его.

Подавив в себе навалившуюся печаль и утешившись тем, что всё в руках Божьих, я вернулся к воспитательной работе с паствой. Собирать всех девиц чревато. Во-первых, я мог не управиться. Во-вторых, кучно собранное женское племя представляло собой грозную силу, способную "заорать" любую толпу мужиков, даже если те превосходят их количеством. Посему я решил вылавливать греховодниц по отдельности. Первой подвернулась Любавушка.

— Ты ни в чем не хочешь покаяться, дочь моя?! — спросил я, затащив упирающуюся девушку в церковь.

— Опять вы по напраслину возводите, батюшка? — удивилась Любавушка, — давайте потом поговорим, мне к свадьбе готовиться надо.

Я подленько рассмеялся.

— Готовиться? Это как же готовиться, а? Наверняка кровь голубиную в мешочек собирать, чтобы мужу поутру красную простынь показать! Не так ли?

Любавушка побледнела.

— Да как же можно-то? — произнесла она, — я честь свою девичью блюду!

— Вот именно, что — блюдешь! Почему слезы супротив упыря не помогли, а?! Кайся, быстро!

Девушка побледнела ещё сильнее.

— Не ведаю!

— Ах, не ведаешь! Вот посмотри!

Я нагло положил девушке руку на голову и повернул лицом к образам!

— В доме Божьем, перед очами святых тогда лгала и сейчас лжешь!

Губы Любавушки задрожала.

— Ну, почем я знаю, отче? — запротестовала крестьянка, — вы же сами говорили на сходе, некромант упыря вызвал. Может, против колдовского-то мертвяка слезы не помогают!

Я покачал головой и указал на образ ближайшего святого.

— Не хочешь каяться?! Тогда уходи! Я поверю, а вот Светлый Владыка всё видит и всё знает. Коли во лжи жить хочешь, пускай. Только не жди, что Бог-Орёл тебе в дом счастье и добрых деток пошлёт!

Не выдержав, Любавушка громко разрыдалась.

— Простите, отче, — взмолилась девушка, — он... он... просто мерзавец оказался!

— Он?

Девушка закрыла лицо руками.

— Подарки дарил, обещал жениться, а потом...

— Звезды, что ли, на сеновал смотреть позвал?

— А вы откуда знаете, отче?

— Да и так уж понятно, а чего не призналась?

Любавушка зарыдала ещё сильнее.

— Я подумала, если правду сказать, так позору не оберусь.

— Полно. Тайна исповеди остается неприкосновенной.

— Так слухи бы пошли, почему у девушек отец Феофан слезы собирает, а у меня не взял!

— Жених бы заподозрил?

— Так он знает! — ответил Любавушка, — я ему всё рассказала, про гада этого, купца заезжего.

— Погоди! Погоди! Так торговать к нам только половинчики приезжают! — удивился я. — Неужто с нелюдем?

Задрожав, девушка закивала головой, и в истерике бросилась мне на грудь.

— Виновата! Виновата, отче! Он был маленький и румяный, как ребеночек! Рассказывал так интересно, смешил меня, стихи романтические читал, да такие складные, мелодичные, каких от наших дуболомов ни в жизнь не найдется. А потом на сеновал повел, про звезды рассказывал, говорил, что я на самую большую и прекрасную похожа. Простите!

Слезы девушки начали медленно пропитывать мне рясу. Растаяв, я сочувственно похлопал её по спине.

— Я всё любимому рассказала, он простил, только велел больше никому не говорить, чтобы матушка его не узнала.

Я кивнул. Если бабья сплетня по селу пойдет, свекровь невестку со свету сживет.

— Вот и испугалась я на исповеди признаться! Всю ночь не спала, думала! А потом узнала, что Вы и у других девушек слезы брали, что, мол, много вам их понадобилось. Народ всё потешался. Я понадеялась, что пронесет.

— То-то и оно, все понадеялись.

Любавушка прижалась ко мне ещё сильнее.

— Так и остальные тоже? — удивилась она. — И Доротея?

— Ты не о других, ты о себе думай. Солгала в церкви, вот что мне теперь с тобой делать?

Любавушка подняла на меня заплаканные, но большие, ясные и сказочно красивые глаза. Слезы, кажется, ничуть не подпортили её румяные щечки. Прикосновение мягких ручек девушки наводили на размышления, что я с самого приезда в Чертовы Кулички так и не увидел ещё женской ласки. По должности не положено!

— Не знаю-ю-ю! — сказала Любавушка. — Как мне вину загладить?! Скажите, отче. Всё сделаю.

* * *

Даже не знаю, как оно так получилось. Само вышло. Бес попутал, не иначе. И, главное, забыл же — дурак, дверь в церковь запереть. Когда внутрь зашли две престарелые бабки, решив помолиться образам святых, Любавушка, задрав ноги, лежала на алтаре, а я надрывался сверху. Повезло ещё, что по случаю избавления от упыря народ в селе упился вусмерть, на ногах еле-еле стояли староста, жена кузница (кто же её споит) да ещё несколько крепких прихожан.

По счастью, в первые мгновенья все настолько опешили, что напрочь забыли про черный ход. В него я, едва-едва успев натянуть штаны, и сиганул.

Фух! Вот уж не думал, что так бегать умею! Через дворы, заборы и колючие кусты, догнать меня смогла бы разве что эльфийская стрела. Но остроухие в деревне не обитали. А крестьяне и на трезвую голову в стену сарая не попадут!

С выбором пути я, слава Светлому Владыке, не ошибся, выбрав правильную дорогу. Абысдохла не успела увезти рыцаря слишком далеко.

— Постой, сын мой! — закричал я.

Джонатан обернулся и расплылся в улыбке.

— Отец Феофан! — радостно воскликнул он, — неужели Вы передумали и решили присоединиться к моему странствию?

Объяснение комом застряло у меня в горле. Кое-как добежав до всадника, я облокотился на круп лошади и, собрав всю накопившуюся во рту жидкость, сплюнул. Абысдохла бросила на меня хитроватый взгляд, говоривший: "Во-во! Я ещё и груз таскаю!". Я беззлобно шлепнул лошадь по морде.

— Воды! — потребовал я от Джонатана.

Рыцарь отвязал от ремня небольшую флягу и протянул мне. Всё содержимое я вылакал буквально за пару глотков. Джонатан неодобрительно на меня посмотрел, но промолчал. Впрочем, я сам всё понял, когда вода забулькала в животе. Я почувствовал себя большой бочкой с маленькими ножками.

Больше всего на свете мне бы сейчас хотелось улечься на траву и не вставать, но из деревни доносились какие-то подозрительные звуки. Опасаясь погони, я схватился лошадь под уздцы и ускорил шаг.

— Пойдем-ка побыстрее, сын мой! — сказал я.

— А есть причина? — удивился Джонатан. — Весь мир перед нами, куда торопиться?

Я прикусил язык, проглотив первое объяснение. Если сейчас ляпнуть рыцарю, что зло во всем мире не спит, и кто знает, скольким добрым людям оно сможет навредить за каждый лишний день, Джонатан, с него станется, забудет про сон и отдых. А мне и так теперь с дураком путешествовать.

— Понимаешь, сын мой, — наставительно произнес я, — бывают в жизни ситуации, когда нам приходиться выбирать между добром и добром.

— Правда? — удивился Джонатан.

— Да. Как сегодня. Лишь ты уехал, в сердце моем проснулась печаль. С одной стороны, нужно заботиться о местной непутевой пастве, с другой — на душе стало неспокойно. Я чувствовал, что нужен тебе.

— Трудный выбор?

— Совершенно верно. Пойдя в церковь и исповедав провинившуюся грешницу, я припал к алтарю, долго молился, и...

Я задумался.

— Ты помнишь ангела, что явился ко мне в склепе?

Джонатан кивнул.

— Конечно! Я не мог забыть! Посланник Светлого Владыки спас меня, вытащив душу из Мира Мертвых!

— Именно! Ангел снова явился ко мне и сказал, что тебе потребуется помощь. Долго я колебался, но не смог ослушаться воли Светлого Владыки. К сожалению, паства настолько привязалась ко мне, что не приняла волю Божью! Грешники! Я обязательно помолюсь за их души сегодня. Не ведали, что творили, когда пытались воспрепятствовать указанию Светлого Владыки. Мне пришлось спешно бежать, бросив дом, имущество и, увы, даже не захватив припасы и снаряжение.

— Значит, Светлый Владыка верит в нас? — спросил Джонатан.

— Не сомневайся. Я всё услышал от ангела и, заметь, даже не ушами, кои могут обманывать, а душой! Много славных подвигов предстоит совершить тебе! Мне же надлежит присмотреть за тобой первое время. Такова воля Светлого Владыки! Я не смею ослушаться.

Рыцарь просиял.

— Вы истинно — святой, отец Феофан! — сказал рыцарь.

Я польщено отмахнулся.

— Не льсти, сын мой. Все мы служим Творцу, не щадя себя!

Некоторое время мы следовали в одухотворенном молчании, задумавшись о выпавшей на нашу долю великой миссии. Ковен Магов разослал своих учеников и адептов по всему осколку, набираться черных знаний, опыта, а, главное, денег. Мы получили наглядные доказательства того, что еретики не гнушаются никакими средствами. Ковен Магов явно что-то замышляет и готовится к войне. В столице неспокойно. Старый король совсем выжил из ума в желании получить бессмертие. Славное Белоголовское княжество захватили и опустошили злобные гиганты и циклопы, и никто не мог им противостоять. Да мало ли ещё в мире зла и ереси? Работа для настоящего Героя всегда найдется.

Даже в самые бестолковые рыцарские головы иногда приходили меркантильные мысли. Джонатан не стал исключением. Немало не смутившись оттого, что задает "святому" столь низменные вопросы, он поинтересовался:

— А деньги, отец Феофан, вы тоже оставили в деревне?

Вот ещё! Я довольно улыбнулся и похлопал висевший у левого бока кошель с деньгами. Жизнь научила всё самое ценное носить с собой. В Верхнереченском монастыре только попробуй что-нибудь съестное положить в прикроватную тумбочку! Братья-послушники всё сметут, а потом втихомолку помолятся за твоё здоровье и, разумеется, ни в жисть не признаются! Если я за годы обучения в монастыре чего и усвоил, так это то, что залезать не станут только в труселя. Там и надо хранить самое дорогое. Вернее, оно там уже хранится, ну, да ничего, потеснится малость. По большому счету, остальные ценности на него и работают.

С белым камнем святого Амвросия я, как и с деньгами, не расставался, поместив артефакт в мешочек на груди. Предстояло решить, что с ним делать и куда спрятать? Допустить, чтобы камень попал к еретикам, нельзя, но и отдавать Первосвященнику тоже не хотелось. Я не забыл слова Амвросия, душа святого томилась в камне ради важной миссии, и решение проблем церкви в её планы не входило. Я, может, и не само совершенство, но в отличие от еретиков знаю, что есть пределы, через которые никому нельзя переступать. Украдкой дотронувшись до мешочка, я почувствовал приятное тепло. Камень снова излучал сильную белую энергию. Интересно, откуда святой Амвросий её берет? Точно не из кристаллов. Неужели душа святого настолько могущественна? Кем он был при жизни, и что совершил?

Дорога убегала за высокие густые деревья, увлекая нас за собой. У бока пристроилась моя самая верная подруга — булава. Не помешал бы ещё запас провизии и спальный мешок. Ох! А как завтра поутру у меня будет ныть всё тело — вообще страшно подумать, но сделанного не воротишь. Жаль бросать нажитое место, на хлеб с молоком, вернее, на сало с клюквенной настойкой всегда хватало, да и со святыми иконами теперь неизвестно что будет. Жалко, конечно. Зато будет, кому присмотреть за Джонатаном. Пропадет ведь! Кстати, об этом!

— В какую сторону мы направляемся? — спросил я, повертев головой.

— В Чернохолмье! — ответил Джонатан, — местные жители сказали мне, что проклятые орки вершат там великие злодеяния!

Я кивнул.

— Истинно так, сын мой, — сказал я, поворачивая лошадь на восток.

— Отец Феофан! — запротестовал рыцарь.

— А про логово гигантских пауков на пути в Чернохолмье тебе ничего не сказали?

Рыцарь удивленно заморгал.

— Нет.

— Вот то-то и оно!

Джонатан почесал в затылке.

— Но монстры тоже — зло! Их надо истреблять.

— Всему своё время, — наставительно произнес я, — сперва заглянем в земли половинчиков!

Джонатан замотал головой.

— Отец Феофан! — строго произнес он. — Половинчики хоть и нелюди, но раса добрая, я не считаю, что данный мною обет обязывает их истреблять!

Я закатил глаза, не удержавшись от тяжело вдоха.

— Мы отправимся к ним в гости! — объяснил я.

— Обращать в истинную веру?

— Нет! — ответил я.

Тупость рыцаря раздражала до крайности, и как он только ещё жив?

— Необходимо раздобыть тебе, сын мой, снаряжение получше! В первую очередь доспехи!

Я выразительно поглядел на свисающую с плеч Джонатана бесформенную груду стальных колец, именуемых когда-то кольчугой. Лицо рыцаря попыталось изобразить задумчивость.

— А половинчики делают доспехи?

— Даже если и делают, то не твоего размера, сын мой.