Граф Вилтин, который, кстати, не спал, когда прибыл герольд, коротко отдал приказ и в следующее мгновение у ног коня вонзилась стрела.
— Вот тебе наш ответ, мошенник! — прокричал граф. — Передай своему разбойничьему господину, чтобы сдавался! Тогда ему сохранят жизнь! Три дня ему, чтобы освободить похищенную девушку и моего сына, попавшего в руки мятежников на границе моих владений! Если хоть один волос упадёт с их голов, все разбойники будут преданы позорной казни!
— Ты ошибаешься, старик! — возразил герольд, отъезжая подальше. — Юная Нора и твой сын присоединились к нам по доброй воле!
— Верните их родителям, тогда будем разговаривать!
Граф снова отдал приказ и в землю вонзилась ещё одна стрела.
— Не слушайте его! — прокричал герольд, пуская коня вскачь. — Присоединяйтесь к славному Дюку!
— Не понимаю, — тихо проговорила бледная и усталая Магда, когда Вир, ушедший по делам сразу после того неприятного пробуждения, присоединился к ним за обедом. — Зачем им это? Ведь понятно, что бароны никогда не пойдут кланяться... кланяться... ну... вы поняли.
— Самозванцу, — вместо неё жёстко закончила вампирша. — Мятежнику.
Магда молча кивнула.
— Глупо! — поддержала подругу Вейма. — Он же угрожал барону, что обесчестит или убьёт его дочь. К чему тогда свадьба?
— Выходка детская, — кивнул Вир. — Я думаю, это послание барону. Угроза. После свадьбы с мятежником Нора не сможет наследовать отцу. Даже если у неё останется Фирмин, другие бароны никогда не подчинятся женщине, которая была женой мятежника.
— Тогда почему он не сказал, чего он хочет от барона? — не поняла Вейма.
— Может, он ничего не хочет, — пожала плечами Магда. — Может, он как Виль. Лишь бы помучить. Чтобы отец его с ума сходил, представляя, что творится с его дочерью.
— Кстати, о дочерях, — вскинулась вампирша. До сих пор она не решалась трогать эту тему, слишком уж усталой и опустошённой была её подруга. Но тут... не удержалась. — Зачем?..
— Что? — не поднимая глаз, угрюмо отозвалась бывшая ведьма.
— Зачем ты согласилась? Виль — это же не человек, это чудовище. И ты вот так отдашь ему своего ребёнка...
— Всей колдовской силой, которую сейчас в себе ощущаю, — повторила Магда слова клятвы и криво усмехнулась. — Даже не думала, что так легко сойдёт. К тому же я детей рожать не собираюсь. Подумать противно, чтобы хоть к одному мужчине приблизиться.
— Но... если ты однажды...
— Нет, — отрубила бывшая ведьма. — Да и... колдовская сила детям не передаётся. Это не дар, это проклятие. Каждый своё проклятие получает сам. Или не получает. Сам, взрослым. Виль просчитался. Даже жалко его немного.
До Ордулы, замка барона, они добрались к середине ночи и втроём. Вир был категорически против того, чтобы брать с собой бывшую ведьму, которая всё равно не смогла бы ничем помочь. Магда и не настаивала — только угрюмо смотрела в пол и твердила, что боится остаться одна. Страхом от неё пахло так сильно, что Вейма, бросив суровый взгляд на мужа, заставила его согласиться. Вир не был этим доволен: волка в лесу попробуй заметь, если сам не захочет, вампир спрячется от любого глаза. А вот Магда... К тому же кто-то должен её тащить, а он не настолько оправился от ран, чтобы служить ездовым животным. После недолгого спора ещё и об этом на него навьючили сумку с ведьминым добром — на всякий случай! — хотя Магда и уверяла, что не помнит, как этим пользоваться, а бывшей ведьме пришлось повторить неприятный полёт в когтях летучей мыши. Холод, свист ветра в ушах, беззащитность, отсутствие опоры под ногами — всё это было таким мучительным, что Магда едва не пожалела, что отказалась дождаться друзей в лагере, но... она боялась. Чужая всем. Чуждая. Не ведьма, но и не обычная девушка. Не помнящая уже, как общаются между собой другие люди. Не умеющая жить, если не ощущается поддержка колдовского дара, если нет внутренней уверенности в том, что всё, что она делает — правильно. Если ответы и решения не приходят сами собой. Страшно. Непривычно. И всё время казалось, что теперь-то её в любое мгновение могут схватить, разоблачить, избить, потащить на костёр...
Вир подготовил возвращение Норы, шепнув паре кнехтов Фирмина, которые прибыли вместе с ним в Барберг, мол, ему доверенный человек передал весточку от наследницы Фирмина. Никто в Барберге не поверил в грядущую свадьбу, вернее, в то, что Нора дала на него своё согласие, поэтому слова шателена Гондулы встретили большое ободрение.
И вот теперь оставалось только ждать.
Если всё пройдёт как надо — Нору вывезут её подданные. Немного лжи, немного недомолвок — и будет сплетена хорошая сказочка о том, как наследница Фирмина сама сбежала из коварного плена. Их, конечно, в этой сказке не будет. Ни к чему. Нора должна доказать своё право править людьми, показать себя человеком, не боящимся действовать. Таким человеком она не являлась, но, быть может, полученный урок что-то исправит.
Если всё пройдёт как надо.
Если пройдёт.
— Туда, — коротко бросил Вир, уловив в ночном воздухе долгожданный запах.
Виль не подвёл. Он спустился с холма, держа бесчувственную девушку на руках. Ни Виру, ни Вейме не надо было проверять. Не обманул. Живая и здоровая. Спит.
— Усыпил, — пояснил батрак. — Зелья на жаровню подсыпал. Уж больно криклива девчонка. Чуть что не по ней — крик, слёзы. Чем объяснять-то, думаю, пусть поспит. Сам там чуть не свалился.
— Тебе повезло, — хмуро ответила Магда. Зелье, которое не было зашептано при приготовлении — кто знает, как оно могло подействовать?
— Когда она проснётся? — спросил оборотень. Девушка должна сесть в седло сама, всё должно выглядеть так, будто спастись ей помогли именно её действия. Быть может, с чьей-либо помощью, разумеется, но...
Магда пожала плечами. Она уже не помнила.
— Я могу разбудить, — подала голос Вейма. — Я могу её заставить вспомнить всё, что нужно, если захочешь. Даже того, чего не было.
— Ты никогда так раньше не делала, — удивилась Магда.
Вейма дёрнула плечом.
— Если бы я так делала, она бы не сбежала. А я всё доверие берегла. Добереглась.
— Дура, — "поддержал" батрак, заслужив этим злой взгляд оборотня. — Если ты сильнее — так и будь сильнее. Ты же вампир.
— Я не хотела становиться вампиром! — резко ответила девушка.
— Ну и что?
Магда поспешила вмешаться в разговор, пока Вир не начал рычать.
— Лучше расскажи, что в замке творится.
— А, — отмахнулся батрак. — Что там может твориться? Как было. Святоша Дюка своего строит и склоняет к женитьбе на девке вашей.
Он криво усмехнулся.
— Дураки, что один, что второй. Другой бы сначала её в постель уложил, а потом папочке её письмишко бы прислал, мол, или благословляешь, помогаешь, да хоть не рыпаешься, или все узнают. Тут-то бы барон не подёргался. А эти... то святоша руки заламывает, о грехах говорит, то Дюк недоделанный про рыцарскую честь талдычит. Мол, против согласия бесчестно... он и жениться не хочет. Святоша его принуждает.
— Какая гадость, — откровенно высказалась Вейма.
— Такова жизнь, — пожал плечами батрак. — Ну, как, вы всем довольны? Пойду я обратно, пока не хватились.
— Зачем тебе туда возвращаться? — не понял Вир.
— Да дело одно есть, — лениво ответил батрак. — Надо будет Йагану малое посвящение дать. Высшее-то не успею, да и не мне давать.
— Не успеешь? — нахмурилась вампирша. — Что... что с ним случилось?
— Да схватили его. Всё про вино колдовское твердят.
— Они не имели права! — с отчаянием воскликнула Вейма. — Я же... я же предупреждала!
— Ага, — кивнул батрак. — Он так и спросил, когда за ним пришли, где, мол, свидетели, которые обвинят его в лицо. А на него самострел наставили и говорят — обойдёшься.
— Его пытали? — тихо спросила бывшая ведьма.
— Не успели, — ухмыльнулся батрак. — Святоши-то с собой палачей не возят, на месте находят. А я пошарил где надо, что-то разломал, что-то припрятал, не найдут теперь. Палач-то баронский мелкие инструменты увёз, когда вместе с господином в Тамн уехал, а вот дыбу оставил. Пришлось постараться, чтобы не отыскали. Ну, этот во двор вышел и говорит — кто тут палач. Пара парней вылезла, мол, попробуют. А я ему — да чтоб я, да без инструментов, да где попало, да даже за десять золотых не возьмусь. Так он мне пятнадцать подкинул и говорит, мол, если что не так пойдёт — вместе гореть будем.
— И ты, что же, ты его пытал? — с усилием произнесла Вейма, даже не пытаясь скрыть отвращение в голосе.
— Да пока нет. Брат всё-таки в прозрении, в Освобождение верит. Я ему малое посвящение обещал, да подумал, не рановато ли? Вдруг без баронской дочки они раньше сдадутся? Глядишь, он ещё хорошего вина сделает. А пока весь день дыбу сколачивал. Дело долгое, трудное, выверенности требует.
Вейма сглотнула. Малое посвящение давалось перед смертью. Те из высших посвящённых, которые несли свою службу Освободителю проповедями, проводили короткий обряд. Если умирающий выздоравливал, ему отказывали в еде и питье: после малого посвящения дорога была одна — за границу бренного мира, туда, откуда Создатель когда-то похитил свободные души. Так верили прозревшие. Но те высшие посвящённые, которые несли службу убийствами, не нуждались ни в обряде, ни в том, чтобы уморить новообращённого голодом. Они освобождали ударом ножа.
— Но ты же мог бы его спасти! — не выдержала Вейма.
— Да? — с наигранным весельем переспросил батрак. — Ой, в самом деле! Вот скоро встреча будет, так меня старший брат спросит: "Паук, а, Паук, как ты постарался ради Освобождения? Многих ли ты загубил? Не ленился ли?". А я ему: "Да так, двух девиц спас, вот, ещё односельчанин подвернулся, его тоже спас, хожу теперь, смотрю, кого бы ещё спасти, понравилось — страсть!". А он мне и скажет: "Паук, ты позоришь наше братство! Не тем ты занимаешься! Не людей спасать, но приближать Освобождение, отворачивать слепых от святош. А ты..." И чем я оправдаюсь? Каким-то жалким зарезанным графёнышем?
— Кем-кем? — насторожилась Магда.
— Да парнишка тут привязался. Мечом размахивал, шипел какие-то угрозы. Я его и прирезал. По-хорошему не унимался.
— Он... — у Магды перехватило дыхание. — Он назвал своё имя?
— Да назвал, да я не слушал.
— Виль! — топнула ногой бывшая ведьма.
— Арле, что ли... Или Арне. Твердил, что желает деву защитить от моих, понимаете, грязных лап. Странный какой-то. Тревоги так и не поднял. Подвигов захотелось?..
— Ты... его... убил?.. — очень медленно произнесла Магда. Перед глазами вставала давняя сцена, когда юный рыцарь, почти мальчишка, взялся биться в её честь с опытным наёмником.
— Да уж не по головке погладил. Лежит там, стонет теперь. К утру кончится.
— Ты его убил, — повторила Магда.
— Эй, Маглейн, ты чего? — насторожился батрак.
Бывшая ведьма не ответила. Бедный глупый Арне, вечно ему надо было за кого-нибудь вступиться...
Магда словно видела его длинные светлые волосы, худощавую фигуру, светлые глаза... слышала срывающийся голос, которым он читал ей стихи... очень плохие, но он сам их сочинил, в её честь. Тогда ей это казалось... милым, наверное. Но и досадным. Теперь — надрывало сердце. Почему? Алард остался в прошлом, безликая тень с обманными знаками власти. А вот Арне вдруг всколыхнул душу. Почему?
Может, потому, что никогда ничего не просил. Кроме улыбки. Она так и не научилась улыбаться ему так, чтобы это не выглядело по-матерински.
Вейма принюхалась к подруге и тихонько оттащила всё ещё спящую Нору подальше, за спину Вира.
— Ты его убил, — снова повторила Магда. — Он не был захватчиком. Ты нарушил условие. Сделка отменяется и... убирайся отсюда!
— Эй, Маглейн! — запротестовал батрак. — Он мечом размахивал, а у меня с собой только нож был. Что мне было делать, а?!
— Мне плевать! — с нахлынувшей злобой ответила бывшая ведьма. В горле клокотало от горя. Сердце разрывалось. — Он был мой! Он клялся мне в верности! Он никому не причинил вреда! А ты его убил! Я говорила тебе — никого! Ты должен был помнить об этом! Ты... ты... убирайся! И не попадайся мне больше, слышишь?! Убирайся отсюда!
— Как девок спасать — так Виль, сюда, Виль, помоги, Виль, ты же можешь... — обиделся батрак. — А из-за какого-то глупого мальчишки...
— Ты его убил! — закричала Магда. — Он был мой, а ты его убил!
Оборотень напряжённо раздумывал.
— Говоришь, до утра протянет? — внезапно спросил он.
— Да протянет, наверное... — хмыкнул батрак. — Только всё равно не жилец. После таких ран разве что один из вас встанет.
— О том и речь. Магда!
Бывшая ведьма вздрогнула от резкого оклика и невидяще уставилась на оборотня. Было слишком темно, чтобы разглядеть выражение лица, но Магда вдруг почувствовала, что Вир улыбается.
— Оборотень по обещанию, — медленно проговорил Вир. — Что скажешь?
— Я... я не... — пробормотала бывшая ведьма. — Это...
— Решай! — жёстко потребовал оборотень.
— Я не смогу! — запротестовала Магда в отчаянии.
— Тогда он умрёт!
— Эй, вы о чём? — вмешался батрак.
— Я не... не... я не смогу... — медленно выговорила Магда и в отчаянии уставилась на свои руки. — Я не...
Что такое колдовская сила? Проклятие, которое получаешь, живя с мечтой, которая не сбудется, жгущим изнутри желанием, которому не суждено исполниться. Колдовская сила — это то, что даёт тебе мир в обмен на то, что ты вечно — вечно! — будешь несчастной. Однажды одной ведьме повезло. Её желание исполнилось. Но ничего не даётся даром, и проклятие было снято... оставив эту ведьму опустошённой, истерзанной... беззащитной.
Что такое колдовская сила? То, что чувствуешь, пытаясь совершить невозможное.
Магда неверяще уставилась на свои руки. С каждым мгновением они делались как будто больше, ярче... заметнее... казалось, они пылают и неясно было, почему никто не видит этого сияния.
Колдовская сила — это то, что даётся в обмен на неосуществимое желание. На неосуществимость желания.
Значит ли это, что, едва задуманное свершится, с силой придётся попрощаться?
Снова жить с пустотой... обречённостью... беззащитностью...
— Да будет так, — пробормотала Магда, прислушиваясь к нахлынувшим ощущениям.
Вир не видел сияния, оно осталось в воображении Магды, но очень хорошо знал, что она чувствует сейчас.
Вопреки мнению своей жены, он не родился оборотнем. Он им стал, стал в очень юном возрасте, и то, что привело его к этому шагу, вспоминать не хотелось даже ясным днём. Но в доме у дядьки ему случалось видеть и рождённых оборотней, своих названных братьев и сестёр. В младенчестве они меняют облик, и потому стая прячет детёнышей пуще любой другой тайны, но позже... до самого отрочества, дети остаются просто... детьми. И позже, когда меняются кости, голос, когда тело взрослеет, в это время, нельзя предсказать когда именно... вдруг ребёнок осознаёт себя... другим. Наполненным странной силой, от которой кружится голова. Это похоже на зарождающуюся в теле страсть. Это похоже на пронизывающую кости боль. Это не похоже ни на что. У этих детей именно такой взгляд. Именно такой вид.
