— Вот, я что говорила: Уатта всегда держит слово!
Куццап рухнул на уголья, он быстро истекал кровью, кроме того, меч вильфабака расколол ему кости, пробив легки. Теперь Уатта владела инициативой. Несмотря на страдания, причиняемые ее крупным, но красивым правильной формы босым ногам она повторила прием, швырнув и вильфабаку уголья прямо в налитые кровью глаза. Тот пошатнулся, а Уатта прыгнула из-за всех оттолкнувшись, ударив его ногами в голову, затем врезала цепью. Могучий зверь завалился и был милосердно заколот. Другой монстр набросился на нее. Атаманша отпрыгнула в строну, упала на спину и врезала по ногам. Громила упал, причем Уатта подставила меч, он налетел на него. Пронзив грудь, острие вышло из-за спины, вильфабак орал страшно, но с каждой секундой все тише и тише. Атаманша отбросила его и выдернула окровавленный меч. Ее мужественное с рассеченной щекой лицо улыбалось, крупные зубы блистали хищным и вместе с тем привлекательным оскалом.
Визирь вскочил и захлопал:
— Ты великолепна! Быть тебе сотником!
— Всего-то! — Уатта сделала вид что оскорблена. — А что нужно чтобы стать тысячником?
— Отличиться в боях. Взять в плен генерала!
— И только-то считай, что звание у меня в кармане. — Уатта согнула руку, показав крупный выпирающий бицепс, цепи при этом звякнули.
— Э нет красавица! Как нам с тебя снять подобную магию, голый сотник в цепях это чересчур!
К ним подлетел Луфоро, он отведал кровушки и даже напевал себе бравурный марш. Колдун потрогал цепи и пробовал растянуть звено, затем проурчал:
— Колдовство сильно и что снять оковы мне понадобиться два дня! А пока обрызгаю сталь зельем из разорви-травы.
— Что же попробуй, а пока накиньте на нее плащ, хватит любоваться дивным телом. — Визирь даже облизнулся.
Проведя еще несколько казней, он отвел Уатту в палату. Глаза у этой женщины впрочем, тоже горели похотью, будучи от природы очень темпераментной в тюрьме она могла делить ложе лишь с охранниками, но среди них нашелся только один смельчак, остальные боялись, что она задушит. На ее беду единственный любовник был слишком юн, не терпелив и не мог доставить подлинного удовольствия. Визирь же оказался довольно сильным, с крупным достоинством и им обоим было весьма хорошо. Фетра впервые лишился невинности в десять лет и хорошо знал, как причинить женщине боль и наслаждение. Кроме того, такая крупная дива его возбуждала, а повисшие на руках и ногах цепи щекотали нервы, рабыню насиловать гораздо приятнее. В конце концов, вымотавшись, он уснул, положив голову на колени. У Уатты возник сильный соблазн передавить ему глотку, а потом как ни в чем не бывало выйти из шатра. Но ей было так хорошо после секса с этим мерзавцем, она чувствовала себя настолько удовлетворенной что решила повременить. Тот факт, что ее новый любовник был негодяй из негодяев возбуждал еще сильнее. Вот только зря он не пригласил своих телохранителей: втроем любовью заниматься интереснее! Уатта встала положив Фетру на постель и приняла ванну, опаленные ступни вновь стали чесаться, она смазала их розовым маслом, перекусила куском жирного кабана и сотворив краткую молитву силам тьмы уснула. В этот момент другая девушка не такая большая, но куда более утонченная ревниво сверкнула глазами и погладила острый кинжал.
Визирь, понимая, что нельзя терять темп наступления, покинул город на расцвете. Его армия, отягощенная добычей и щедро глотнув крови, двигалась вперед с умеренным энтузиазмом. Впереди двигался разведывательный отряд куццапов, и неслись в выси фарацидов, геронны сбили нескольких голубей, которые пытались отправить защитники. Куццапы двигались слишком быстро, они ориентировались на нюх, на слух, а ночью видели лучше, чем днем — не даром строение тел ближе к животному, чем человеку. В лесу они отлавливали сбежавших селян и горожан, среди которых большинство было женщины и дети. Так как времени было мало — главное разведка они умирали быстро, в противном случае обиженные на весь род людской куццапы не знали жалости.
Двигаясь по большому княжеству, они вошли в баронство Бека. Рассредоточившись вдоль дорог, они собирали сведения, и были готовы предупредить в случае внезапного удара.
Колонны, наползали как саранча, словно вода из сосуда они вытекали из северных ворот. Обоз был настолько велик, что визирь предпочел, чтобы не замедлять движения часть добычи оставить в городе. Над ним все еще клубился дым догорали сложенные труппы защитников и мирных жителей, некоторых из них уже успели объесть куццапы.
Дорога перед войском выглядела обезлюдевшей. Лишь изредка встречались повешенные беженцы. Одного из них видимо пытали, он был растерзан и обезображен, так что невозможно было определить мужчина это или женщина. Впрочем, по тому, что отрезанная крайняя плоть валялась рядом было видно что это мужчина.
— Ну и что вы выяснили? — Спросил визирь у куццапов.
— Слухи о нашем движении вызвали панику. Все трясутся от страха.
— А отряд князя, что должен идти на помощь павшему городу где он?
— Скорее всего повернули назад, пока не нашли следов.
Дома в селениях у дороги встречали захватчиков тишиной. Правда, все увести хозяевам не удавалось, иногда лаяли брошенные собараки охранявшие дома, коровы, козы издавали испуганные звуки. Удалось найти лишь десяток людей, с уже проявившимся синим пятном на лбу, говорившим о том жить осталось меньше месяца. Они, рассчитывая на рай, или на списание части грехов умирали с оружием в руках, ведь благодаря гуманизму богов старческих болезней и немощи не было. Впрочем, визирь приказал брать их живьем, а затем сажать на кол.
— Я не верю в рай, а жизнь можно сделать похожей на ад.
В одном селении, в подвале нашли семерых детей, родители, похоже, бежали чересчур поспешно. Оскар-паша попросил Фетру.
— Мальчик что старше, пожалуй, ничего, я его попробую, а остальных сожжем вместе с домами.
— Те, что похуже нам не нужны, а в каменных строениях поселяться наши люди. Куда кстати они бегут.
— Или в большую крепость или в леса, а там полно мерзости. Многие из них будут растерзаны, я это и так знаю. — Перебил визирь.
Лошади, тащившие обоз стали уставать, груз не малый, а путь долгий, а жарище страшное, одно из "солнц" стало выпускать огненные щупальца, которые казалось рвали атмосферу.
Куццапы предпочитали ездить на больших муравьях, они были более быстрыми и выносливыми чем лошади, и даже могли забраться на дерево, только ровная крепостная стена могла остановить их движение.
Визирь решил, что большой беды не будет, если обоз не много отстанет, и прибавил ходу. Правда остановки из-за страшного зноя стали гораздо чаще, приходило поить скакунов и пить самим. Мясо жрали прямо на ходу, бросая кости на дорогу или траву. Затем им пришлось преодолевать реку в брод. Тут свирепствовали зверо-демоны. Атаку пришлось отбивать, тратя стрелы и ломая копья. Все равно несколько десятков воинов были растерзаны вместе со скакунами. Лишь когда вылили на поверхность масла, смешанного с серой и смолой, затем подожгли, напор нечистой силы ослаб. Правда огонь, несмотря на все усилия, опалил и еще две дюжины солдат, ошпарив лошадей. Как они ревели и ржали разбрызгивая воду.
— Сколько мерзости! Когда мы покончим с войнами, надо будет объединить всех магов и заставить их очистить водоемы, я не намерен терять людей и нелюдей! — Прорычал визирь.
Потом они приблизились к большому широкому каменному мосту. Он был охраняем, стояли две башни с солдатами и решетчатые ворота. Геронны засыпали башни стрелами, те в ответ пробовали отстреливаться. Им удалось убить троих бойцов, но сами башни замолкли навсегда. Подлетевшие фарациды, швырнули во внутрь горшки с зажигательной смесью. Уцелевший солдат, охваченный огнем, вылетел из бойницы, уже в полете геронны всадили в него не меньше полсотни стрел. Затем в бой пошел крысо-мамонт, его громадные бивни сломали решетку. Вслед за этим "веники" обработали другую башню. Когда и там было сломано, робкое сопротивление, армия двинулась по мосту. Стучали копыта, дрожали плиты. Когда они пересекли мост, Луфоро обратил внимание:
— Тут пошли земли с нестабильным пространством. Тут порой случаются чудеса.
— Хотите сказать, что мы попали в сказку? — Нахмурился визирь.
— Почти тут иногда оживают призраки. В частности сторукие исполины, вот обратите, внимание нигде нет селений.
Действительно, даже навязчиво жужжащие насекомые словно отстали, на камнях виднелись следы гигантских животных и исполинских монстров. Земля местами начинали светиться. Вот вдали показался силуэт гиганта, рук у него было сто не сто, но не меньше двадцати. Он прорычал так, что лошади испугались и подались назад. Затем прыгнул как макака и скрылся.
— Ого! Он словно сосна ростом! — Отметил визирь. Таких в мою армию дюжину и я мог бы завоевать все королевство.
— Да двоих было достаточно, один чуть не обратил нашу армию в бегство. — Сказал Оскар-паша.
Про себя Фетра подумал, что если позвать пленного колдуна, может он приворожит парочку. Но ученик Гуйшара заметно отстал, будучи скованным, в обозе. Так что визирь решил эту попытку отложить.
Три солнца перевалили через зенит, потом набежала розовая туча, и полил теплый дождик. Идти стало легче, а на пути вновь стали попадаться дома.
— Владения Бока! — Сказал Оскар-паша.
К нему вышили разведчики-куццапы, колонна остановилась:
— Что вынюхали?
— Большая деревья полна народу и идет гулянка, такое ощущение что нас никто не ждет, много пьяных. Да вы сами посмотрите на небо, видите фейерверки.
— А я думал это гроза. Ну хорошо дождик облегчает путь. Войска есть?
— Не много! Стража, наемники, пара сотен бойцов в основном поддатых. Нарубаем в капусту.
— А замок?
— Что замок, словили мы одного стражника, оказалось, что виконт Пекко поехал на охоту. С ним пятьдесят рыцарей и триста воинов, так что в замке одни простые ратники и приказчики в латах. Вот и вся гвардия!
— Что же это краткая стычка. А что виконт и семью оставил?
— У него три жены, восемь детей и две сестры. Будет над кем позабавиться.
Возможность проглотить добычу и не подавиться слишком соблазнительно, кроме того, замок мог стать важным опорным пунктом. Визирь принял решение, атаковать село и крепость одновременно.
В деревне шла гульба, вино лилось рекой, пили даже дети, которые резвились и шлепали по теплым лужам, мазали лица, кидались грязью. Большинство воинов было без лат, и сложило оружие в кучу, редко можно было наблюдать столь безобидную и мирную картину. Всадники мчались на всех парах, они осыпали защитников стрелами, потом принялись рубить. Естественно детей не щадили, некоторых оставляли в живых лишь, затем чтобы потом вдоволь помучить и поиздеваться. Так что такая "милость" была проявлением садизма. Короткий бой с почти безоружными воинами закончился резней. Сам замок был довольно велик, но прикрыт плохо, геронны перебили большую часть плохо обученных стражей. Даже издали было видно, что они еле движутся в тяжелых латах, мечи висят не с того боку, щиты болтаются. Это напоминало охоту на куропаток. Затем фарациды взлетев прорвались в воротам и прикончив несколько перепуганных солдат опустили мост. Главный приказчик, задыхаясь и обливаясь потом, выбежал на встречу, упав на колени.
— Величайший и мудрый владыка прошу тебя полный смирения и любви...
— Надоело славословие! — Рявкнул визирь. — Теперь это мой замок, а ты, почему не сдался?
— Не успел, вы слишком быстро появились!
— Я тоже не успел тебя помиловать. У нас есть один крысо-мамонт, пускай он поиграет с тобой.
— Я его боюсь, он слишком большой. — Заорал приказчик. — Лучше я укажу, где спрятано золото.
— Ну! Быстрее! — Визирь был жаден.
— Дайте слово, что сохраните мне жизнь.
— Не тебе букашка ставить мне условия. Я сначала получу деньги, а потом решу что мне с тобой делать. Можешь смягчить мне сердце.
— Тогда вот великий моя карта, там все помечено. — Приказчик достал сложенный лист пергамента.
Визирь бегло просмотрел, отдал распоряжения. Виконт, похоже, был богат, золото и драгоценности доставали мешками. Фетра оказался доволен:
— Ты действительно растопил мое сердце, я решил облегчить твою участь. Тебя просто повесят за горло, ты умрешь быстро и безболезненно.
Приказчик завопил и бросился лизать сапоги визирю:
— О живое воплощение Бога пощади!
— Я начинаю злиться. Тебя зажарят на медленном огне.
Крики усилились:
— Да вырвите ему язык, потом отдадим его на пожирание крысо-мамонту.
Вильфабаки с видимым удовольствием выполнили распоряжение. Затем Визирь приказал:
— Устройте засаду, виконта взять живым остальных как получиться.
Скрыть столь большое войско в лесу почти невозможно, но Пекко разгоряченный вином и охотой сам рвался в бой.
Их встретили у опушки дождем стрел, а затем сильными фланговыми ударами. Кавалерия в частности тяжелые ломовые с восьмью ногами кони и олени вильфабаков смяли ряды рыцаре, а простых ратников перебили геронны. Была мясорубка, Пекко стащили арканами, часть рыцарей, видя безнадежность сопротивления, сдалась. Несколько неуклюжих громил-вильфабаков налетело на собственные копья, и теперь они дергались, истекая кровью. Кое-кого в схватке подстрелили свои геронны, что в прочем не удивительно. Теперь пленных можно было отвести в деревню.
— Ну что же! Я решил, что Пекко как титулованная особа будет съеден заживо крысо-мамантом, а его приказчика заместителя после прожарки.
Войско встретило эти слова смехом. Приближался вечер и следовало отдохнуть.
А вся армия за исключение выставленных караулов наблюдало за занятным зрелищем казнью и истязаниями.
Крысо-мамонт огромный, с большой челюстью, загнутыми зубами и языком змеи и впрямь проголодался и с удовольствием пожирал крупного и мускулистого мужчину. Его очень сильный язык с режущими гранями открывал куски и засовывал в рот, а челюсти энергично работали. Живая плоть вкуснее мертвой и он постепенно съедал человека, не убивая. Особенностью подобной твари было то что выделяла специальный сок, который не позволял быстро умереть или потерять сознание. Вопли знатного господина ласкали слух визирю. Затем зажарили приказчика. Это тоже не плохо. Потом, не смотря на протесты Уатты, визирь изнасиловал троих женщин, после чего собственноручно казнил, отрезая груди. Казни и пытки затянулись на несколько часов. Особое удовольствие доставляло разрывание людей с помощью скакунов на части.
— Прошу теnbsp;— Разумеется! — Твердо сказал Ленин. — Мы глупостей в мешке не носим.
&
&
&
&
&
&
&
&
&
&
&
&
&
&
&
&
&
&
nbsp;— Что правительство меня защитит. Кроме того, убя, не надо подробностей! — Вновь взмолилась Эльфиада. — От этих ужасов я не смогу спокойно спать. Меня и так терзает совесть — чувствую свою ответственность за это!
— Хорошо не буду, но совсем игнорировать жестокость, значит идти против истины. Сказал водяной-оборотень.
