Хроники Обетованного. Тени и зеркала

Когда-то, но только не сейчас.

— Хотел спросить у тебя то же самое. Куда ты ездил? Кто это?

— А сам не догадаешься? — новая ядовитая ухмылка. — Ты же у нас такой умный. Ну как, жаль осознавать, что зря паясничал здесь эти дни? Думаешь, я не слышал, что ты творил на чердаке пару ночей назад?.. Я говорил, Альен, но ты не слушал. Говорил, что эти стены не нуждаются в помощи колдуна и предателя, осквернителя могил, разбившего сердце матери! По крайней мере, пока я, — он ткнул себя в грудь костлявым пальцем, — ещё жив. Знаю, ты ужасно сожалеешь по этому поводу, но смелости пойти дальше у тебя не хватило... Я даже разочарован, признаться.

— Ты безумен, — с отвращением сказал Альен, глядя прямо в синие глаза, оказавшиеся вдруг так близко. — Ты просто сошёл с ума. Не стоило мне покидать тебя.

— О да, это точно, — с внезапной болью выдохнул отец, хватая его за локоть. Рука у него дрожала. — Не стоило...

— Так кто это? — повторил Альен, от шока даже не пытаясь вырваться. Лорд Тоури ликующе осклабился и отпустил его сам.

— О, всего лишь некто Рольд. Предводитель доблестной альсунгской сотни, которой поручено было взять замок... — он мельком посмотрел через плечо, чтобы убедиться, что всадник терпеливо ждёт и достаточно далеко. — Мы потолковали и подружились. Он не станет вводить в Кинбралан своих людей.

— И ты ему веришь? — дрогнувшим от презрения голосом уточнил Альен. Происходило нечто настолько абсурдное, что ему хотелось истерически смеяться. — Ему, а не мне? Да ты на моих глазах называл их собаками и скотами!

— Больше скажу тебе, сынок, — прошептал старик, запуская всё ещё трясущуюся руку за пазуху. — Я по-прежнему так считаю... Вот потому ты и не прижился при дворе в Академии, как Мелдон: никогда не понимал таких вещей. Это политика, дорогой мой, — он достал аккуратный и тугой свиток, в который была вложена маленькая сеточка из разноцветных шерстяных нитей. — Всего лишь политика... Твой ум философа здесь не на пользу.

— Альсунгское узелковое письмо, — нахмурился Альен, взглянув на сеточку. Интересно, когда отец умудрился выучить альсунгский, чтобы общаться с Рольдом без переводчика? Неужели занялся этим, услышав о вторжении? — А это...

— Наш экземпляр договора, — подтвердил его мысль отец, бережно разворачивая свиток. — Хочешь взглянуть?

Альен даже не очень удивился, увидев знакомые пункты. До мелочей просчитанные, составленные по всем правилам дипломатического искусства — те самые, что он подсказывал Дарету все эти дни, над которыми размышлял сам. По сути дела, ультиматум королеве Хелт — но в очень вежливой форме, слишком хитро сооружённый для альсунгских мозгов. Хорошо, что законы Ти'арга позволяют сделать это в обход королевских указов... Внизу стояла каллиграфическая подпись лорда Тоури.

— Дарет, — вздохнул он, вспоминая кривящееся от отчаяния лицо брата, когда он не мог до чего-нибудь дотянуться без посторонней помощи. — Я должен был догадаться.

— Нет, не Дарет. Моя милая Мора, только и всего, — пояснил лорд, победным жестом сворачивая договор. — Должен признать, это почти гениально — купить свободу Кинбралана землёй самого Кинбралана. Я никогда не знал, что под нашим Синим Зубом, — он ткнул пальцем в скалу за замком, — столько всего полезного: камни, золотая жила... Сам догадался или твой гном копался там по ночам? — и он расхохотался, довольный шуткой. Мохноногий конь альсунгца в нетерпении фыркал. До Альена доносились голоса за спиной — у замка собирался народ.

Значит, Мора. Что ж, это лучше, чем Дарет. Отец прав: наивно было думать, что договор удастся скрыть от неё. И что она, перепуганная дурочка, не побежит рассказывать "милорду" об "измене"... Хотя какая теперь разница?

— Просто магия, — сказал Альен, мысленно уже прикидывая лучшее время для отъезда. — Просветил землю поглубже... Ты прав, опыт в некромантии мне пригодился, — добавил он, не отказав себе в удовольствии упиться страхом на этом лице — хоть напоследок. — Но некоторых мертвецов, кажется, не поднять никакой некромантией...

— Точно, Альен, — негромко согласился лорд. — Это действительно так. Рад, что ты это понял. А теперь пропусти нас. И лучше... лучше уходи.

— Не сомневайтесь — уйду... Милорд.

Совладав с собой, Альен насмешливо поклонился, развернулся и зашагал к воротам — уже не своим. Он задумался над тем, под каким именем вошёл бы в хроники этот безнадёжно чужой ему человек — Лорд, Сдавший Собственный Замок? Каких только глупостей не бывает в жизни. Страшных глупостей.

* * *

Вечером, уже почти ночью, когда Альен укладывал вещи, кто-то робко поскрёбся в его дверь. Он вздохнул — прекрасно знал, кто это.

— Войдите.

Мора вошла, приподняв подол платья, чтобы не везти его по порогу — она всегда так делала. Она была бледнее и как-то меньше обычного, но зато с с серьгами из фамильного золота в ушах. Альен вспомнил, что раньше их носила мать — те самые, с рубинами, похожими на кровавые капли. Он отвернулся, сухо спросив:

— Чем могу помочь?

— Вы уезжаете? — хрипло спросила Мора, плотно закрывая за собой дверь. Альен догадался, что сегодня она долго плакала. Ничего, пусть тоже знает, каково это — предавать. Опыт, необходимый для человечества.

И, наверное, неизбежный, как шипы во снах.

— На рассвете.

— Простите меня... — не дождавшись ответа, она с отчаянием добавила: — Я не понимала... Не знала, что творю. Мне очень жаль.

— Что-нибудь ещё? — ровным голосом спросил Альен.

Мора шагнула к нему — с неожиданной твёрдостью, как человек, решившийся на крайность. И в абсолютной тишине упала в его объятия. Альен развёл руки, пытаясь отстраниться. Ему вовсе не хотелось ранить её — просто было уже всё равно.

Но в голову снова ударил терпкий, сладковато-пряный запах её духов. Каштановые волосы Моры растрепались, карие глаза из-за расширенных зрачков казались чёрными. Не прекращая жадно, будто голодный за еду, цепляться за него и бормоча что-то невразумительное, она сползла к его ногам.

— Уходите, леди Мора, — тихо попросил Альен, поднимая её. — Так будет лучше для всех.

— Из-за Дарета? — задыхаясь, спросила она. — Или из-за договора? Или я противна тебе?

Слышать это было мучительно, и ещё мучительнее — чувствовать её покорность, эту столь знакомую смиренную дрожь... Альен вспомнил Ниамор, вспомнил и других — с тем же холодным, отстранённым спокойствием. "Ты не умеешь любить", — сказала как-то она. Наверное, так и есть.

Но разве это жалкое существо у твоих ног не заслуживает кары за то, что сделало? — нежно шепнул Хаос у него в голове. — И разве это не очередная игра?

Так и есть — игра с его последним ходом. Почему нет? Что ему, собственно, терять? Долг, принципы... О бездна, какая это всё ерунда. Прав отец — не стоило ему обманывать себя красивыми словами.

Им обоим не стоит себя обманывать.

Точно пьяная, Мора приникла поцелуем к повязке на его ладони — той, под которой почти затянулся порез от серебряного ножа.

— Не уезжайте...

За окном падали, кружась в сумеречном свете, снежные хлопья — пока ещё редкие, похожие на комья крупы. Зима пришла в Ти'арг.

Альен щёлкнул пальцами, и в скважине повернулся ключ.

ГЛАВА XXVII

Западный материк (Лэфлиенн). Окрестности Серебряной рощи

В маленьком лесном озере — округлом, как лист кувшинки, — с небывалой ясностью отражались звёзды. Тааль кружила над гладкой водой, и ей казалось, что она между двух небес — сверху и снизу. Ночь выдалась безветренная, и покой озера ничего не нарушало. Даже лианы, свешиваясь над ним, едва касались водяной плёнки.

Напрягая взгляд, Тааль заметила водомерку, которая двигалась короткими перебежками куда-то по своим водомерочным делам, оставляя позади дорожку ряби. Снизившись, Тааль щёлкнула клювом, и водомерку настиг внезапный конец. Тааль вздохнула с искренним сожалением.

Да простит её мир, всё растущее и бегающее, за эту внеурочную добычу. Конечно, майтэ не едят по ночам — это глупая бессонница в последнее время приучила её к такому...

Рядом послышались тяжёлые, осторожные шаги.

— Не спится, Тааль-Шийи? — спросил Турий-Тунт, выходя из камышовых зарослей на берегу. В звёздном свете его серебристая шкура ещё больше напоминала кору тех деревьев в роще.

— Да, немного, — ответила Тааль, уже привычно спускаясь на плечо к кентавру, и тут же смутилась за нелепый ответ. Она никогда не умела достойно выражать свои мысли — ни в словах, ни в песнях. Мать это всегда печалило. — Тебе тоже?

Вместо ответа он вздохнул, глядя на озеро с той же задумчивостью на грани неизбывной тоски, и ласково взъерошил Тааль перья. Довольно фамильярный жест по меркам майтэ — если учесть, что знакомы они всего день. Но у Тааль это почему-то не вызвало отторжения. Странно.

— Ты охотишься по ночам, как совы. Это необычно для таких маленьких птичек.

— Ох, да, я знаю, — быстро отозвалась Тааль. — Просто...

— Это был не упрёк, — улыбнулся кентавр. — Ты так в себе не уверена, что сразу начинаешь оправдываться... Я лишь хотел сказать, что в тебе много необычного для майтэ, Тааль-Шийи. Дело не только в снах.

— Мы придём к водопадам уже завтра, — сказала Тааль, решив, что это напоминание о водяном духе. Необходимость медлить, чтобы не разминуться с кентаврами, вызывала у неё лёгкую досаду. Гаудрун тоже всю дорогу дулась: будь её воля, уже улетела бы, наверное, на юг, искать оплот тэверли в Пустыне Смерти. — Завтра я поговорю с тем атури, и твои друзья мне поверят...

— Боюсь, что нет, — Турий грустно качнул головой и сделал ещё пару шагов к озеру, почти ступив копытами в воду. — Они ушли.

Тааль слетела с его плеча и вцепилась когтями в соседнюю ветку.

— Ушли?! Но почему? Когда?

— Только что... Дождались, пока уснёт твоя спутница, посовещались со мной и вернулись в Серебряную рощу, — кентавр пожал плечами. — Они свободны в своём выборе, и у меня нет права удерживать их.

— Но... — Тааль не находила слов. Ей только-только стало казаться, что они с Гаудрун нашли наконец силу, на которую можно опереться, — реальную силу, способную противостоять колдовству тэверли и кровавой заразе в мире. Гаудрун вряд ли осознаёт, насколько они сами слабы и как нуждаются в такой силе, в уме кентавров, в их оружии. Им нет смысла враждовать, так зачем же...

— Я тоже считаю, что нам давно пора объединиться, — сказал Турий, будто прочитав её мысли. — Но они не согласны... Все, особенно Метей-Монт. Они останутся здесь и присмотрят за той больной майтэ — Куари, кажется?.. Потом будут решать, что делать. Хотят просто сохранить независимость, создать новый садалак...

— Что-что?

— Новое племя, группу, семью... — Турий нетерпеливо мотнул хвостом, пытаясь подобрать слово на языке майтэ. — Садалак — сообщество, которым мы живём. Садалак — это мы из многих я, — он помолчал, вернувшись к созерцанию озера. — А воля и разум я для кентавров священны. Тэверли — первые, кому удалось это поколебать.

"Почти как наше гнездовье", — подумалось Тааль. Почти — потому что для майтэ я ничто перед мы.

— Значит, они не хотят...

— Не хотят идти за тобой, Тааль-Шийи, — закончил Турий. — А я хочу. Почему-то я тебе верю. Я не верю в случайности. Если мы оба видели эти врата, они существуют, — он вытянул длиннопалую руку, указывая вверх. — Ты разбираешься в звёздах?

Тааль вздохнула. Эти неожиданные вопросы о звёздах посреди важного разговора... Интересно, кентавры все такие? Тогда понятно, почему их так любит отец.

— Очень плохо. Меня учили вычислять по ним направление полёта, различать созвездия... Но это всё.

— Это совсем не плохо, — Турий слабо улыбнулся. — Неплохо для маленькой птички. Но для Шийи действительно маловато. Хочешь, чтобы я учил тебя по пути?

— По пути куда? — с замирающим сердцем спросила Тааль.

— На юг, конечно, — ответил кентавр — так безмятежно, будто они беседовали о погоде. — К Пустыне Смерти и дальше. Во владения тэверли. Если ты говоришь с духами, у тебя одной есть силы остановить их.

— У меня их нет, — заверила Тааль, испуганно вздрогнув. Этим она уж точно не собиралась обольщаться. — Правда, Турий. Я не представляю, как это сделать. Я хочу только исцелить мать и вернуть Гаудрун брата.

После её слов озеро вдруг пошло лёгкой рябью — хотя ветер не поднимался. А потом гладкая поверхность вспузырилась, нарушив стройные узоры звёзд, и из темноты с плеском возник знакомый вытянутый шар, напоминающий голову...

— Всякая дорога начинается с узкой звериной тропки, Тааль, — прожурчал Эоле, зевая и протирая глаза кулачками. — А это ещё кто с тобой?

— Турий-Тунт из народа кентавров, о великий дух, — он, казалось, удивился меньше самой Тааль. Поклонился, прижав руку к сердцу и изящно выставив вперёд правое копыто. — Какая честь говорить с тобой. Не думал, что ты принимаешь облик младенца.

— Ну, это уж моё дело, — сварливо обрубил Эоле, явно всё ещё недовольный тем, что его разбудили. — И вообще я не с тобой разговариваю... У тебя снова вопросы, птичка? Я, конечно, люблю внимание, но не до такой степени. Думал, дальше ты управишься сама.

— А мы шли к Алмазным водопадам, чтобы найти тебя... — смятенно отозвалась Тааль. Эоле расхохотался, разбрызгивая пухлые щёки.

— С чего ты взяла, глупая, что я заперт в Алмазных водопадах? Захочу — оболью тебя из любой дождевой тучи!.. Так чего вам надо, смертные, среди ночи?

— Совета, о дух, — сказал Турий — пожалуй, слишком выспренно для Эоле, который, резвясь, распугивал светлячков. — Совета, куда нам идти дальше и что делать, чтобы превозмочь угрозу... Хаоса, нависшего над миром.

— Следуй за ней, — прозрачный пальчик, неспешно вытянувшись водяной струёй, уткнулся прямо в перья Тааль. Она инстинктивно взъерошилась, избавляясь от влаги, а Эоле снова захихикал. — Всего-навсего, кентавр. Она приведёт тебя, куда нужно. Дорога уже у неё в голове.

— Но как такое возможно? — спросила Тааль, опасаясь, что это очередная глупая шутка. — Турий говорил с тэверли, хотя бы только в мыслях, а я...

— А ты подходишь для одной важной роли, — подмигнул Эоле. — Только и всего. Не делай из этого катастрофу... После всё поймёшь. А сейчас вам пора торопиться. Вас ждёт долгая и трудная дорога, а Звезда Дракона уже становится красной.

— Звезда Дракона? — тревожно переспросил Турий. — Ты уверен?

— Более чем, кентавр, — пробулькал дух, исчезая в озере. — Объясни потом ей, что это значит.

Подняв глаза, Тааль увидела, что одна из звёзд и впрямь точно налилась кровью. Она могла бы поклясться, что минуту назад это было не так.

ГЛАВА XXVIII

Город Хаэдран (бывший Ти'арг, ныне во владении Альсунга) — гостиница "Зелёная шляпа" (Ти'арг)

Удача — единственная богиня, которой Ривэн когда-либо искренне молился, — не подвела его и на этот раз.