— Пить будешь? — Кесса заглянула в фляжку и наколдовала ещё немного воды. В Мертагуле говорили, что маги остерегаются в пустыне прибегать к заклинаниям — мол, духи мёртвой земли злы и жестоки, и любую мелочь принимают как оскорбление. Значит, водой надо запастись на краю пустыни. Но где она начинается? Вот эта сухая степь — ещё степь или уже пустыня?..
— Нет, — Эррингор не обернулся. Речница уже привыкла к его молчанию и даже удивилась ответу.
— Не жарко? Можешь скрыться в моей тени, — предложила она. Загадочные механизмы, скрытые в тонком сарматском скафандре, уже охладили её тело, и Кесса оживилась.
— Здесь холодное солнце. Меня ему не согреть, — ответил зверёк и остался сидеть на кочке.
Неясный шорох послышался Кессе за спиной, она обернулась и ничего не увидела, только раскалённый воздух дрожал над иссохшей травой. Зато Эррингор подпрыгнул на месте с сердитым рыком, слишком громким для такого маленького зверя, и выдохнул пламя на пять шагов.
— Ты что?! — Речница попрыгала на затлевшем пучке травы, чтобы сбить огонь, и повернулась к зверьку. Тот успел сделать вид, что его тут нет, и снова уставился на север. Кесса пожала плечами. Что-то золотистое как будто мелькнуло на юге, за чахлой порослью гезы... но Речнице могло и померещиться.
Она посмотрела на чёрное Зеркало, потом — на неподвижного Эррингора, закусила губу и очень осторожно поднесла артефакт к зверьку. Ближе, ещё ближе... Что-то должно было отразиться в зеркальном стекле, а что — Кесса пока не знала.
Ветер взвыл так, словно рядом поднялся смерч, и Речница выронила раскалившееся докрасна Зеркало и шарахнулась от него. В глубине стекла бушевало пламя. Оброненный медальон упал наземь, потом шмякнулся о Кессу, чуть не прикипев к скафандру, и медленно погас, источая чёрный дымок. Эррингор подпрыгнул, развернулся к Речнице, яростно сверкая глазами, и гневно фыркнул.
— Прррочь! — он глубоко вдохнул и раздулся, превратившись в фиолетовый мохнатый шар. Кесса мигнула.
— Тише! Я не враг, — она подумала, не отступить ли, но всё же осталась стоять на месте. — Что ты злишься?
— Фрррх! Как ты назойлива, знорка, — зверёк выдохнул дым и снова сдулся. — Убери от меня эту штуку!
— Как хочешь, — Кесса пожала плечами и заглянула в Зеркало. Там был только мрак.
Речнице казалось, что она идёт уже очень долго, но солнце всё не опускалось, и местность вокруг не менялась — всё та же выгоревшая трава, трещины на земле, песок в воздухе, странные блестящие камешки под ногами... Когда очередная былинка намоталась на ногу и чуть не пропорола шипами сапог, Кесса остановилась и внимательно посмотрела на растения. Это была уже не геза. Странные, ни на что не похожие, искривлённые и усаженные шипами, без листьев, но с очень причудливыми ветвями, травы еле заметно шевелились, и ветер тут был ни при чём.
— Это же мекха! — охнула Речница, очень осторожно потянула одно растение за ветку и еле успела отдёрнуть руку. Гладкий блестящий камень скрипнул под сапогом, Кесса подняла его и увидела обломок рилкара — серо-белесого, похожего на мутное стекло. Рядом виднелись хлопья ржавчины — какой-то металлический предмет врос в землю, ржавчина изъела его, но в прах он пока не рассыпался.
— Старый Город... — выдохнула Кесса, озираясь по сторонам. Искажённые растения, рилкар под ногами, древний металл... Где-то рядом были развалины Вайдена — загадочного города, о котором в Мертагуле говорили очень неохотно, хоть и не боялись из обломков Старых Городов строить себе дома.
Эррингор выглянул из кармана, дыхнул огнём и нырнул обратно.
— Мы пройдём по Вайдену, — прошептала Речница, разминая пальцы. — Посмотрим на город моих предков. И, возможно, что-нибудь найдём...
Зверёк громко фыркнул.
Пустошь с уродливой травой всё тянулась и тянулась, потом трава пропала, и осталась только блестящая разноцветная галька, поскрипывающая под ногами. Она сияла на солнце, и глядеть на неё было больно, а на раскалённое белое небо — вовсе невозможно, даже сквозь щиток сарматского скафандра. Из-под ног куда-то исчезла земля, сменившись сплошным покровом расплавленного и вновь застывшего стекла, ощетиненного острыми зубцами. Речница осторожно обходила их, глядя только под ноги, потом взглянула наверх — и застыла в изумлении.
Всего в ста шагах начинался пологий склон высоченной горы, вершина которой таяла в белесом небе. Узкие тропы вились по скалам, исчезая в тенистых зарослях. Кесса видела аккуратно вырубленные в камне ступени, белую пену родников и бессчётное множество цветущих кустов — красные, золотистые, пурпурные, синие шапки, яркие пятна в густой траве. Над горой, растянув по ветру длинные хвосты, реяли зеленовато-синие Клоа. Воздух стал прохладным и сладким.
— Эррингор, смотри! — Кесса вытряхнула зверька из кармана. Он тут же забрался обратно, опалив ей пальцы сквозь перчатку, и пробурчал что-то злое.
— Какое странное и красивое место, — прошептала Речница, запрокинув голову. Она пыталась проследить за тропой, но дорожек было очень много, и они причудливо переплетались на склонах и террасах... Кесса видела даже мостики, перекинутые над бурными ручьями.
— И там кто-то живёт, — заключила она и быстро пошла к горе.
Это был не пустынный мираж — несколько мгновений спустя Кесса поднималась по тропинке, держась за ветки кустов, нюхала пышные соцветия и скрывалась в тени от небесного огня. Склон оказался не таким уж пологим, лестницы были к месту, но подниматься было легко — легче, чем идти по ровной степи и обугливаться в серебряных лучах. Речница хотела подобраться к водопаду — издали он казался маленьким, но его рёв слышен был издалека, и Кесса видела в нём начало могучей реки и только удивлялась, как быстро поглощает эту воду высохшая степь. Ведь с этой горы не начинаются реки, хотя её ручьи полноводны... видимо, солнце высушивает их на полпути.
— Жизнь среди смерти, — прошептала Кесса, глядя наверх, на ветви высоких цветущих кустов, сплетающиеся над головой. Она шла по тенистому зелёному туннелю, и бабочки садились ей на плечи.
— Тут, должно быть, вкусная вода, — усмехнулась Речница, примеряясь, куда поставить ногу. Родник был под тропинкой, ниже по склону, и Кесса не могла до него дотянуться. Она уцепилась за стебли, показавшиеся прочными, и поползла вниз, к выступу, на который собиралась встать. Эррингор в кармане приглушённо пискнул и обжёг Речнице бок — похоже, она придавила его. Кесса охнула и привстала, опираясь на какой-то пенёк под ногами.
— Эррингор, ты лучше вылеза-а-а-а...
Стебли выскользнули из рук, и Речница полетела вниз. Не по склону, обдираясь о жёсткую траву и торчащие камни, — просто вниз, сквозь гору. Спустя долю секунды она больно шмякнулась на что-то жёсткое, стеклянно зазвеневшее от удара, а потом неведомая сила развернула её и подвесила в воздухе. На Кессу молча взирали два странных существа.
Тут была поляна, окружённая деревьями... а может, и не деревьями, а громадными полуразрушенными зданиями. И под ногами была не то трава, не то россыпь битого рилкара. Всё плыло и двоилось в глазах, и солнце светило со всех сторон одновременно, но как будто сквозь туман. Двое существ стояли у замшелого камня, сквозь очертания которого проступал обломок красноватой рилкаровой стены со свисающими с неё проводами, скрученными в толстую косу. Эта коса временами превращалась в пучок травы, прилепившийся к камню, но Кесса была уже почти уверена, что провода — реальнее, чем трава.
— Силы и славы! — сказала Речница и приняла дружелюбный вид — насколько это было возможно. Она всё ещё висела в воздухе, ни на что не опираясь. Существа переглянулись.
— Элогеф, ты это создал? — кивнуло на Кессу одно из них — рослое, пушистое, серебристо-зеленоватое, с парой ветвистых "усов" на макушке. Две его руки были сложены на груди, две — обращены ладонями к Речнице. Говорило оно на Вейронке, и Речница облегчённо вздохнула — с хесками, даже самыми странными, она постарается договориться.
— Исключено, Валейл, — странно шевельнуло "усами" второе, светло-серое, и с сожалением вздохнуло. — Как ни прискорбно, это посторонний.
— Поглоти меня Предел, — тряхнул головой Валейл, глядя на Кессу почти с отвращением. — Это что же, опять всё сначала?! Только эта местность стала выглядеть пристойно...
— Мне очень жаль, — сказала Речница, пытаясь нащупать опору. — Я не хотела ничего испортить.
— Начнём сначала, Валейл, — опустил руки Элогеф. — Опыт с перепадом высот был интересен, но думаю, что лучше сделать несколько скал. Основы для них у нас есть...
— Скалы? А что, их можно правильно подать, — задумчиво пошевелил "усами" Валейл. — Лес?
— Вот напрасно ты норовишь закопать всё это поглубже, — светло-серый повёл рукой, указывая на всю округу. Кесса смотрела во все глаза — теперь, когда морок развеялся, она узнала это место. Вайден, мёртвый город, предстал перед ней во всём хаосе запустения. Башни, огромные, как горы, с тысячами пустых окон, перекошенные мачты, разбитые купола из пёстрого фрила, стеклянное крошево, какие-то опоры из тёмного металла, вывороченные из стен и причудливо искривлённые... И ничего живого, кроме стаи потревоженных Клоа над крышами и двух странных существ, уже почти забывших о Кессе.
— Эта местность по-своему интересна... даже, я бы сказал, красива, — продолжал Элогеф с явным сомнением в голосе. — Её достаточно немного видоизменить, не скрывая под землёй или ворохом растений. Вот пару месяцев назад, например...
— А, ну-ну. Ещё посоветуй отталкиваться от её прошлого и строить иллюзию на его основе, — зеленоватый оскалил острые зубы, и "усы" на его макушке сухо затрещали, окутываясь искрами. — Как будто всё её прошлое не было сплошным кошмаром. Как, впрочем, и настоящее. Знор"га и всё их наследие — один ужасный сон. Я не собираюсь тратить воображение и силы на то, чтобы его украсить.
— Решай как знаешь, Валейл, — развёл руками Элогеф. — Твой месяц, твоя иллюзия. Интересный лес получился в том году у Гоэла э-Тинра, можем к нему схо... А, нет, ничего не получится.
— Да, — "усы" Валейла снова щёлкнули. — Никто не слышит его уже месяц. Мескиагашер вернулся, так с ним и не встретившись, а его всё нет. Сделаем всё сами... Вот тебе, для примера...
Он развернул руки ладонями вверх, и воздух над ними задрожал, быстро превращаясь в крохотную копию каких-то зарослей — такое видение на Реке называли "Твийя". Кесса этого уже не видела — она снова упала и чуть не порвала перчатки. Валейл забыл о ней, его заклятие развеялось, и Речница вновь была свободна.
— Э-э... — протянула Кесса, глядя на существ. Они разглядывали то, что выстроил из воздуха Валейл. Речница шагнула к ним и наткнулась на прозрачную, но плотную преграду.
— Эррингор, — прошептала она еле слышно, — ты знаешь, кто они?
Существо ощутимо дрожало в кармане — от страха или от сдерживаемой ярости, понять было трудно.
— Гевахелги, — так же тихо отозвался зверёк. — Уноси ноги, знорка. Это опаснейшие твари...
Его шёпот, похоже, был слышен существам лучше, чем голос Речницы. Они повернулись к Кессе. Валейл опустил руки, и Твийя растаяла. Взгляд зеленоватого стал ещё менее дружелюбным, Элогеф тоже насторожился, и его "усы" зашевелились.
— Это ещё здесь? — вполголоса спросил самого себя Валейл. — Это неприятное.
— Стойте! — Кесса почувствовала, как воздух вокруг уплотняется. — Я пришла не чтобы мешать вам! Я Чёрная Речница, и я помогаю тем, кто в беде. С одним из вас что-то случилось?
Гевахелги переглянулись. Валейл оскалился и резко опустил руку. В этот раз Кесса приземлилась на ноги.
— Его зовут Гоэл э-Тинр? Он такой же, как вы? — быстро уточнила Речница. — Как вышло, что он пропал?
Валейл сжал пальцы в кулак, но ничего не произошло — Элогеф держал его за плечо двумя руками и смотрел на Кессу пристально и задумчиво.
— Он пропал на севере. В ваших владениях, — сказал он, отчётливо выговаривая каждое слово — словно боялся, что Кесса недостаточно знает Вейронк. — Это плохо.
— Элогеф! — Валейл дёрнулся, пытаясь освободиться. — Отпусти меня немедленно.
— Будь спокоен, Валейл, — светло-серый выпустил его, но сам поднял руку и направил ладонь на Кессу. — Оно сейчас уйдёт.
Речница успела только моргнуть. Когда она открыла глаза, то сидела на рухнувшей стене древнего здания, на холодном рилкаре, под вечно хмурым небом Старого Города, а перед ней желтела выгоревшая кецаньская степь. Она быстро обернулась и увидела, как воздух дрожит и плывёт, и очертания древних башен тают, сменяясь видением каких-то гор, поросших тёмным лесом.
— Фарррарррхх! Гевахелги, Бездна их пожррри! Гевахелги... — на той же стене сидел, размахивая хвостом и извергая дым и пламя, Эррингор. Рилкар вокруг него уже размягчился и готов был потечь каплями.
Кесса задумчиво покачала головой.
— Чудной народ, — заключила она, отворачиваясь от сплетающихся миражей. — Верно, они не любят гостей. Пойдём, Эррингор. Поищем их сородича. Думаю, он приметный...
Глава 27. Тайя
— Бездна! Опять мост, — Фрисс качнулся в седле и вновь откинулся назад, когда Гелин спрыгнул с горбатого мостика. — Тут каналов больше, чем у Реки ручьёв. Не лень же было миньцам всё это копать...
— Не ко всем вода притекает сама, — хмыкнул Нецис, дотянулся до развесистого колоса Кунгу, помял в пальцах мягкие, не вызревшие ещё зёрна и попробовал на вкус. — Кунгу любит влагу, любит мокрую грязь, чтобы всё поле было, как болото. Было бы время — посмотрел бы, что здесь с водяными червями. Водяное Око — проклятие этих мест, сколько себя помню. Та-а! Вот и черви...
Под мостом белели изляпанные грязью накидки жителей. Миньцы процеживали воду сквозь дырявую корзину, вылавливали что-то, били о мост и бросали в ведро. Фрисс увидел знакомые "глазные яблоки" с распластанными толстыми щупальцами, и взирали они на него, как ему показалось, с недоумением и укоризной. Потом Гелин ещё раз прыгнул, и канал остался далеко позади, а Фрисс, помянув про себя тёмных богов, потёр отбитый копчик.
С тех пор, как они унесли ноги из Отикки, не было ни одного привала. Нецис и Алсаг пожевали что-то на ходу, а Фриссу кусок в горло не лез. Не так он представлял себе путешествие Речника с Великой Реки по далёкой Стране Дракона и встречи его с легендарным Орденом Изумруда и могучими Хээ-нор Хеноо, совсем не так...
Откуда-то послышался придушенный писк дозиметра — на сумке с прибором лежал и мирно спал Алсаг, и сигнал был еле слышен. Фрисс покосился на восточное небо — вспышки сместились к северу, и даже при свете дня их было отлично видно — и быстро повернулся к Некроманту.
— Илкор ан Сарк... — бесцветным голосом сказал тот, дуя на тыльную сторону ладони. Фрисс ничего не видел на его белой коже, но, верно, ощущения у Нециса были мерзкие.
— Мы едем от него или к нему? — спросил Речник, кивнув на восток.
— От него, хвала богам, — Некроманта передёрнуло. — Ильятекси всерьёз потерял покой. Был бы я моложе и глупее, полетел бы проверять, что там с ним случилось.
