К моменту окончания рассказа я уже выдохся. Убедившись, что мои страхи развеяны, аликорнесса сформировала для меня сновидение и помчалась по своим служебным делам.
А около трёх часов ночи раздался стук в дверь. Поднявшись, но не проснувшись, я повернулся, с грацией конченного лунатика не потревожив жёлтую пегасочку, и открыл. На пороге стоял счастливый до изумления Алсей. То есть как стоял... его поддерживал лёгкий ветерок со стороны Вечнодикого Леса. Судя по запаху, источником счастья послужил самогон с хутора Буцефала. От одного только вдоха я опьянел, не приходя в сознание. И тут же начал убеждать единорога, что это не дело, когда колодец не оборудован счётчиком. После недолгого — ну, вообще-то я не знаю, но две Луны (те, что ночные светила) из пяти ещё не закатились за горизонт — спора Лекс со мной согласился и телепортировал собственнокопытно написанную книгу по Фен-Шую. Причём из параллельной реальности. Затем и сам счётчик.
Обогнув дом пару раз и выписав несколько восьмёрок, я добрался до колодца и принялся ставить прибор. Как ни странно, успешно. И по всем правилам. После чего вернулся в дом, обнял что-то крылатое и провалился в сон.
Утро — ну и что, что был полдень? Когда проснулся, тогда и утро! — встретило чудовищной головной болью и очень недовольным видом Гильды. Которую, как оказалось, я использовал как подушку. Ах да, ещё и любопытной мордашкой Пинки.
— Флаттершай! — вопль клоунессы отозвался в моей голове грохотом тракторостроительного завода. — Он здесь! С Гильдой тебе изменяет!
— ЧТО?! — через мгновение на чердаке появилась и Флаттер-ни-в-коем-случае-не-шай. Полный ярости взгляд прошёлся по чердаку и сфокусировался на мне. Подобный ужас я испытывал только один раз: когда та же жёлтая пегасочка, заколдованная Дискордом, нашла меня после косплея "элемента Верности". Прилив адреналина случился такой, что прошла и головная боль, и слабость, и даже чакроистощение.
На мгновение повисла тишина. Казалось, одного звука было достаточно, чтобы устроить ядерный взрывчик на пол-Эквестрии.
— Упс... — сказала Пинки.
И я очутился позавчера в замке среди Вечнодикого Леса. Вместе с грифоной.
Через пару минут мы отмерли, отпустили друг друга. Гильда настороженно осмотрелась по сторонам, с облегчением вздохнула, не увидев никаких кобылок. Тщательно пригладила вставшие дыбом перья.
— Знаешь, теперь я ещё больше не удивлена твоей победе надо мной, — заявила после этого она.
Я молча кивнул.
— Что дальше? — полуптица широко зевнула.
— Не знаю, — я пожал плечами. — Но у нас пара дней, чтобы решить.
— Я питомец, ты — ду... — она запнулась: — думай, хозяин, — ещё раз зевнула, потянулась, потом свернулась клубочком и мирно засопела.
За окнами тихо шёл снегопад.
* * *
* * *
*
Их смертоносное высочество
Только после попадания третьей Авадой — и двух десятков промахов по вёрткой цели — до их высочества дошло, что просто так полную сил богиню не убьёшь. Ведь в Эквестрии любовью занимались часто и с удовольствием. Можно сказать, с любовью к процессу. И, довольно часто, к результату. Пришлось смириться с результатом, точнее, с отсутствием его и придумывать хоть какой-нибудь выход из положения. Главное, чтобы в интересное положение не попасть. А то из-за приворота мозги потихоньку стали поворачиваться куда-то не в ту сторону.
И при мысли по поводу приворота в венценосной голове мелькнула одна очень интересная идея.
* * *
* * *
*
Аритака
Как бы мне не хотелось поразмышлять на тему "как успокоить Флаттершай и при этом не загреметь в больницу", верх взяло совсем другое. Чувство холода и чувство голода затмили чувство глубокого морального неудовлетворения. Плюс ко всему — забота о питомце.
В общем, вместо размышлений о возвышенном пришлось нырять глубоко в снег и искать траву, дрова и самого себя. Как-то не предусматривала шинобейская подготовка, что придётся под снегом ориентироваться, да ещё в теле пони. Хорошо хоть удалось натопить дастаточно воды, чтобы смастрячить клона, который следил за костром в моё отсутствие. Жаль, послать в добытчики, хотя бы за дровами, копию нельзя было. Точнее, послать-то я послал, но в результате был вынужден растапливать памятник себе нерукотворный. А потом и познать, каково это — замёрзнуть до состояния льда.
В итоге всех этих передряг о появлении гостьи поддерживающий костёр я узнал из очень деликатного покашливания за спиной.
Первой опасность опознала Гильда. И моментально испарилась в сторону ближайшего сугроба. Следом разумом и сообразительностью отличился безмозглый дубль. Он запрыгнул на потолок.
И только потом среагировал я. Обернулся. После чего трепыхаться стало уже поздно.
Вид смущённой и почему-то очень-очень виноватой жёлтой пегасочки на корню загасил любую мысленную деятельность.
— Аритака, я очень-очень прошу прощения за глупую шутку Пинки, — в этом вся Флаттершай. Накосячил кто-то там, а извинение приносит именно она.
Отбросив примерно пятую по счёту мысль — предыдущие не совсем приличные были, от потискать и далее — послать клона принять извинения, я храбро шагнул к кобылочке. А то ведь дубль, как ни парадоксально это звучит, не железный. Тоже. И тоже может сорваться с нарезки.
— Всё в порядке, — шепнул я и осторожно потёрся носом о щёку поняши. Ну, очень няши.
Пегасочка счастливо улыбнулась, отчего мне невероятно сильно захотелось уже спустить с упряжи своего внутреннего жеребца. Сверху лопнул от зависти клон.
Спасла — или испортила — момент Гильда.
— Может, перенесёте нежности в более тёплое стойло? — сварливо осведомилась из окна она и встряхнулась.
Полурастаявший снег надёжно затушил костёр и чуть менее — мой пыл. Но не согласиться со здравым, хоть и сварливым смыслом было невозможно. Пришлось сквозь, а зачастую и под сугробами тащиться домой.
Путешествие охладило моё тело и желания. К счастью, ибо кобылочка вообразила, что она декабристка, наверное, в честь текущего месяца, и шла за мной пешком. Разумеется, при этом её одежда моментально намокла, что в сочетании с мечтательной улыбкой на губах создавало просто убойный эффект. Так что даже в состоянии загнанного трактора я старался оглядываться пореже, поскольку в ином случае за мной была бы глыбо-окая борозда.
Но всё когда-нибудь кончается, и к вечеру показалась моя скромная хижина. Около которой обнаружился бывший дядя Том, нынешнее их Смертоносное Высочество, телекинезом утаскивающее то ли ещё, то ли уже пьяного единорога. И при этом ругающееся на "алкашню", как жена со стажем.
Постаравшись в очередной раз не попасть под выхлоп, я из максимально возможного далёка помахал принцессе копытом и проскользнул домой. Где с порога начала извиняться виновница двухдневного отдыха на лоне одичавшей природы, да и вообще количество виноватых мордашек на квадратный метр превышало все разумные пределы. Постаравшись, чтобы оно не походило на безразличие, я выдавил из себя, что ни на кого не сержусь и попросил дать пройти в ванную. В надежде, что там ещё осталось нагретой воды, удалось сделать пару шагов, а потом я с изумлением обнаружил, что лёжа изучаю пол.
— Что с ним? — обеспокоенно спросила Твайлайт у жёлтой пегасочки. Наверное, про меня.
— Он весь день сквозь сугробы шагал, — шёпотом ответила та. Точно, про меня.
— Так, — интонации библиотекарши сменились на командные, — Пинки, бегом готовить ванную, чтобы когда дойдём, была уже полной.
— Есть! — клоунесса вихрем умчалась на второй этаж.
После чего меня аккуратно погрузили на Эпплджек, которая осторожно отнесла бессильное тельце и всё к нему прилагающееся наверх. Где уже исходила паром разогретая магией ванная. Всё-таки единороги порой незаменимая вещь в хозяйстве.
Но на этом мучения... в смысле, заботы обо мне не закончились. Ещё на первом этаже из уст Рейнбоу прозвучали слова: "Буцефал рассказывал про лучшее средство от простуды", которым я тогда не придал значения. Да и в обратном случае вряд ли что смог бы сделать.
Для начала меня несколько раз макнули в почти кипяток. Потом в дело вступила вооружённая еловым веником синяя пегаска, и мне стало понятно: на русскую баню в понячном исполнении шинобейская подготовка тоже не рассчитана. Только и успел, что зажмуриться.
— Эм... Рейнбоу, — когда удары прекратились, с той стороны полной боли бесконечности донесся голос обеспокоенной жёлтой кобылочки, — а он так и должен быть весь в иголках?
— Не знаю, — беспечно ответила пацанка. — Так, сейчас макаем — и в сугроб.
Макнули. Вынесли телекинезом в коридор. И вышвырнули из окна.
Хорошо ещё, что снега было много и он был мягким.
Плохо, что он был — холодным!
И когда хорошо разогретый пони влетел в сугроб, оттуда с шипением повалил пар.
От перепада температур у меня перехватило дыхание. В таком виде из сугроба и извлекли: с разинутым в беззвучном вопле ртом и широко распахнутыми глазами.
— Рейнбоу, дорогуша, я не хочу сомневаться, но это точно поможет? — спросила модельерша, чей изысканный вкус такое зрелище, похоже, покоробило.
— Абсолютно! — ответила пегаска. — Ну, ещё разок...
— А сколько раз надо? — с волнением уточнила Флаттершай.
— Четыре...
В этот момент моё сознание милосердно потерялось.
* * *
* * *
*
Когда Аритака прекратил вяло трепыхаться и, закатив глаза, просто обмяк, подруги сильно перепугались. Панику погасил как всегда уверенный в неубиваемости своего "сенсея" Спайк, перенаправив энергию кобылочек с бегательной на более конструктивную деятельность. И оказался прав: жеребчик всего лишь потерял сознание. После вынесения приговора... то есть диагноза дракончик при полной поддержке Флаттершай потребовал прекратить или хотя бы перенести мучения на другой день. А пока дать розовенькому пони выспаться.
— Как же ты повзрослел, Спайк, — умиленно сказала фиолетовая единорожка и чмокнула малыша в лоб. Парень стремительно засмущался. — Того и гляди, скоро найдёшь себе подружку из драконов, заведёшь семью...
— Сокровищницу, — мечтательно добавила Рарити.
— Ага, — добавила вредная синяя пегаска. — И мороженное вёдрами есть уже будет нельзя.
— Почему? — всколыхнулась Пинки. — Почему нельзя?
— Несолидно, — прозвучало в ответ.
— А... — совсем застёбанный Спайк не знал, что сказать и куда деть глаза. Именно поэтому он заметил одну деталь и мгновенно перевёл разговор: — А где Аритака?
Кобылочки посмотрели на место, где должен был висеть их розовенький друг, увидели пустоту и почти впали в панику опять, но тот же Спайк отметил, что среди них не хватает жёлтой пегасочки. Ступор и вопрос: "А она куда делась?" разрешил голос самой Флаттершай из спальни. Очень заботливый.
— Вот, последняя иголочка. А одеяло...
Ввалившаяся в комнату компания обнаружила обе пропажи.
— Флаттершай, — с облегчением и укоризной выдохнула волшебница. — Ты почему без предупреждения?
— Ну, Аритаке нужна была забота, — потупилась само воплощение доброты.
Твайлайт набрала в грудь побольше воздуха, но начавшуюся нотацию сбил дракончик:
— Давайте уже спать, ночь на дворе!
И не дал разгореться новому спору на тему: "Кто и где будет спать".
* * *
* * *
*
Аритака
Пробуждение было не в пример приятнее "засыпания". В моей постельке, мягко, тепло, всё тело переполняет энергия и одновременно нежелание что-либо делать, отдаться неге.
Но долго идиллия не продлилась. Ровно до того момента, как я осознал, что не один в комнате вообще и на кровати в частности. Распахнул глаза. И тут же получил чудовищный удар по психике запредельной дозой умиления. Рядом со мной тихо-тихо спала Флаттершай. К счастью, растрёпанная Эпплджек с другой стороны несколько уравновесила ощущения. Тяжело вздохнув, я с нехорошими предчувствиями приподнялся. Предчувствия меня не обманули. Рядом с жёлтой пегасочкой обнаружилась Твайлайт, за нею Рарити со своей эксклюзивной подушкой. С другой стороны фермерши дрыхла Пинки. И около задних копыт спала Рейнбоу с несколько виноватым выражением на обычно хулиганистой физиономии. То есть вся банда Гармонии спала в моей кровати.
Оставалось только надеяться, что моим беспомощным положением не воспользовались. Или хотя бы что оно было слишком беспомощным, бессильным для использования. Правда, при мысли о таком повороте сюжета определённая область организма тут же сменила бессилие на полную противоположность, и ситуацией уже захотелось воспользоваться мне.
Мои мечтания прервал негромкий всхрап откуда-то из-за пределов кровати. Извернувшись, я увидел источник. Корзину со Спайком.
— Облом, — вряд ли подруги что-нибудь делали на виду у мелкого. Но разочарование тем не менее выдохнулось с изрядной долей облегчения. А то и так на своё отражение смотреть противно. Хорошо хоть бриться не надо, а то пришлось бы это на ощупь делать.
Утихомирив некоторые области, я прошёл задание для настоящих нинзей — вывернуться из тесного окружения, не потревожив тесно окруживших — спустился вниз и приступил к зарядке. Попутно грустно размышляя, что в доме на тему еды опять хоть шаром покати.
Через пару минут спустился обиженный — чего это его не разбудили — Спайк.
— Подрос уже ты, падаван юный, — пытаясь распутать ноги, пропыхтел я, — будить чтобы на зарядку тебя. В рыцари-ситхи пора посвящать, — мелкий просиял. Но — плохой из меня будет адепт шапоклякизма, если не стараться испортить настроение окружающим. Особенно, когда своё собственное не на высоте. — Только вот не знаю я, как делается это.
Рептилёныш потух, а мне наконец-то удалось распутаться.
Тем временем из моей спальни начали появляться подруги. Они останавливались на лестничной площадке, желали нам доброго утра и так там наверху и оставались, бросая на меня восхищённые взгляды. От которых у меня постепенно росло желание плюнуть на всё, попросить дракончика и Рарити пойти по домам и уединиться — или как правильно по количеству назвать, упятириться? — в спальне. Хотя модница тоже строила глазки. Это при Спайке-то!
Когда с зарядкой и последними припасами сена было покончено, я вскарабкался на чердак, проверить, как там мой "питомец" поживает. Грифона, как впрочем и ожидалось, возлежала на самом тёплом месте — около дымохода. Свернувшись клубочком на кучке из мягких шкур, она сопела, почти мирно, можно сказать, урчала. Хвала обоим биджу, кажется, она вчерашнего не видела.
Убедившись, что с Гильдой всё в порядке, я под конвоем... то есть почётным эскортом отправился в Понивилль. Правда, только с третьей попытки. Ибо сначала меня под предлогом "а то простудишься!" закутали так, что глаза с трудом двигались. В процессе ещё и нотацию прочитали на тему "Как нехорошо исчезать, хорошо ещё, что нам известно, куда ты это любишь делать, и Флаттершай сразу туда полетела..."
Но всё когда-нибудь заканчивается, даже примерка девочками одежды на мне и на себе — хотя порой казалось, что тепловая смерть вселенной наступит раньше — и мы пошли в Понивилль.
В этот раз городок уже меньше напоминал войсковую часть, ожидающую приезда высокого начальства. Но когда мы уже закупились, именно оно и явилось. Как снег на голову. Хоть и чужое. Нет, сопровождаемый группой точек-пегасов большой объект было видно издалека ещё когда мы начинали покупки. Но мне показалось, что это облако, разве что слишком правильной формы. Вот только летающий объект оказался дирижаблем. Как гласила надпись на боку баллона, под названием "Граф Кельпеллин".
