— Бэкап, — пророкотал голос из того места, где прогремел взрыв и пыль разогнал всплеск магии ветра. — Позволь я помогу твоей совести замолчать... навсегда.

Два серпа ветра, пущенные с клинков, стрела тьмы, брошенная свободной лапой и вспышка рубинового луча, смели защиту двоих чародеев, а затем и оборвали их жизни. Лампа-ловушка душ жадно мигнула, вырывая еще две сущности из их тел, но на этот раз восьмикрылый придержал один из зеленых огоньков, поместив его в маленькие песочные часы, тем самым пополняя резерв артефакта, локально откатывающего время (по сути, весь урон за отведенный отрезок времени на себя перенимала душа жертвы, в то время как тело пользователя оказывалось невредимым).

"За все нужно платить", — мысленно вздохнул неживой маг, прислушиваясь к своим ощущениям и определяя, сколько еще врагов движутся в его направлении.

...

— "Я выбил нам тепленькое местечко". Ты говорил? "Под крылом у императора, что может случиться?". Ты говорил? — все больше распалялся слуга, вместе с напарником и еще тремя грифоншами из обслуги, разнообразной мебелью блокируя проходы из коридоров в зал.

— Да кто мог подумать?.. — не выдержал нытья родича пшеничного цвета орел.

— Кто мог? — вскинулся его серый сородич.

— Слушай, Жиль... — встав на задние лапы, пшеничный грифон обвинительно указал на брата пальцем правой передней лапы и уже открыл клюв, чтобы что-то заявить.

В этот момент одна из дверей взорвалась зеленой вспышкой, разбросав импровизированную баррикаду, а затем в помещение влетели еще несколько магических сгустков, один из которых попал в спину несостоявшемуся оратору.

Оторванная голова грифона, подлетев к потолку, в ореоле алых брызг упала прямо в выставленные в защитном жесте передние лапы серого орла.

— Б-братан? — пискнул слуга, неверящим взглядом смотря в глаза пшеничного грифона, в которых словно бы застыло недоумение.

Когда в помещение ворвались пониголовые химеры, служанки прыснули кто куда, и только их вечно недовольный напарник остался сидеть на месте, даже не шелохнувшись, когда над его головой рассек воздух меч...

...

На дальнейшем пути Тантоса к тронному залу не встретилось более ни единого достаточно серьезного противника: благодаря чутью жизни, он легко определял расположение засад и численность бойцов, где-то атакуя на упреждение, а где-то попросту обходя посты, на которых мог потерять недопустимо много времени. Благодаря хрустальной капле, он без труда сокращал путь там, где другим пришлось бы искать лестницы и обходы, но перед тронным залом, поддавшись уже почти забытым эмоциям, решил явить себя во всей красе.

Прикрывшись крыльями от взрывающихся дротиков, Тантос раскрутился веретеном и ускорив себя всплеском магии воздуха из ног, ворвался в ряды стражников, державших оборону перед дверями тронного зала. Оказавшись среди живых, он расправил крылья и встав вертикально, начал раскручиваться волчком, отправляя с маховых перьев режущие лезвия. За считанные удары сердца, Рыцари Короны превратились в кровоточащие куски мяса, а их души, вырванные из тел артефактом-лампой, оказались заточены в ловушку, превратившись в дополнительный источник сил (к счастью или сожалению, но никого сколь-нибудь сильного среди них не оказалось).

На несколько секунд восьмикрылый грифон замер перед дверями, а затем направил в их сторону свободную лапу, и телекинетическим ударом надавил на створки, заставляя их распахнуться. Где-то позади слышался шум оружия и крики очередного отряда стражи, спешащего на защиту императора...

"Упрямые глупцы", — раздраженно подумал чародей, накладывая на кровь чары трансформации, меняя ее состав на подобие химического горючего.

Стоило Тантосу войти в тронный зал, переступив порог, как позади вспыхнуло пламя ядовито-зеленого цвета, а в воздухе повеяло кислотным ароматом. Впрочем, немертвого мага это не интересовало, так как перед ним, буквально из воздуха, выросли два десятка Черных Роз, и еще полсотни Рыцарей Короны стояли вдоль правой и левой стен, готовые в любой момент броситься в атаку. А на черном троне, в тени золотой статуи грифона, сверкая жидким золотом глаз и кутаясь в черные одеяния, кажущийся обманчиво слабым, сидел Мол Четвертый.

Опустившуюся на помещение тишину нарушал только магический огонь, гудящий в коридоре, за распахнутыми настежь дверями. Некромант не спешил атаковать, но и защитники не делали никаких резких движений, словно бы ожидая чего-то...

— Зачем ты пришел, предатель? — ровным, безразличным голосом спросил Коршун.

— Я вернулся домой, брат, — стоя на задних лапах, Тантос развел четыре пары передних лап в стороны и распахнул во всю ширь восемь крыльев. — Неужели ты не рад мне?

— Это больше не твой дом, — все тем же безразличным тоном ответил правитель империи. — И ты потерял право называть меня братом... предатель.

— Какие жестокие слова: они ранят меня в самое... — немертвый чародей запнулся и продолжил более бодрым тоном: — Ах да, я же от него избавился. Крайне бесполезная часть тела.

— Ты не ответил на мой вопрос, — не принял шутливой манеры речи Мол.

— Я пришел забрать то, что принадлежит мне по праву рождения... То, что должно быть моим по праву первенства! — глаза восьмикрылого вспыхнули ярче, а стража напряглась, держа его под прицелом артефактов.

— Здесь нет ничего твоего, — ответил Коршун.

— И это мне говорит вор, укравший мою корону, мое королевство и мою невесту? — взмахнув двумя верхними передними лапами, в которых держал клинки, некромант заявил: — Можешь оставить их себе, но вот идола я заберу в любом случае.

— Уничтожить, — приказал император и в тронном зале закипел бой...

* * *

Светошумовая граната полетела под лапы пониголовым грифонам, тут же оказавшись накрытой телекинетическим полем, а перед отрядом вторженцев возникла зеленоватая полупрозрачная пленка. Вспышка и грохот не причинили химерам вреда, но зато послужили отличным отвлекающим фактором, позволившим сводному отряду грифонов и пони совершить стремительный рывок, оказываясь вплотную к противнику.

С радостным клекотом Рыцарь Короны атаковал ближайшего врага кривыми мечами, клинки которых были зачарованы на прохождение слабых защитных полей. Противник блокировал его атаку своим оружием, перейдя в клинч, а затем вовсе выстрелил сгустком магии в грудь, отбрасывая стражника на пару метров и роняя на спину. Кираса пусть и спасла хозяина от немедленной смерти, но не от ожога на половину груди и вспышки боли, парализующей мышцы.

Пониголовый грифон кинулся вперед, стремясь добить жертву, но тут в воздухе мелькнула бледно-зеленая пегаска, совершившая кувырок, обоими задними копытцами впечатываясь в рогатую голову.

— Кха-кха... — откашлялся неудачливый (или наоборот — удачливый?) воитель. — Я уже в горах вечной охоты? Какие ножки...

— Встать можешь, герой? — деловито спросила крылатая кобыла. — Хотя, если уже задумываешься об охоте, то жить будешь. Впрочем, на вечную, тебя явно не хватит.

— Это что за намеки? — перевалившись на бок, морщась от боли в ране, недовольно спросил крылатый хищник.

— Не намек, а прямое предложение, которое действительно... пока ты жив, — фыркнула пони, оборачиваясь к напарникам, уже готовящимся принимать вторую волну противников. — Ползи в убежище... Быстро!

— Ну разве я могу отказать леди? — хохотнул Рыцарь Короны, все же поднимаясь на четыре конечности и начиная ковылять в безопасную часть коридора. — Ты обещала, так что и не вздумай умереть! Кхе-кхе...

— Идиот, — качнула головой летунья, улыбаясь уголками губ, но тут же взяла себя в копыта и присоединилась к заслону...

Пока остатки свиты сдерживали врага, белый единорог раскрыл кожаную сумку, из которой вывалились дисковые пилы, режущая кромка которых была не зубчатой, а волнистой и остро заточенной. Подхватив свое импровизированное оружие телекинезом, молодой жеребец заставил диски воспарить над полом, затем раскрутил до такой степени, что ушей коснулся отчетливый свист, а после этого сам бросился в схватку...

Появление в коридоре принца, стало неожиданностью как для защитников, так и для нападающих, чем жеребец в полной мере и воспользовался: двенадцать вращающихся с дикой скоростью "пил" врезались в рефлекторно поднятые бледно-зеленые магические щиты, начав их продавливать, а два диска все же добрались до плоти врагов, отделив подставленные в отчаянном жесте передние лапы, прорезав грудные клетки и вскрыв тела от шеи до паха. Вскрики-всхлипы умирающих стали тем, что вывело противников из ступора, заставив начать перегруппировываться.

— Ваше Высочество, вы должны находиться... — попытался было воззвать к благоразумию принца пегас-капитан.

— Не время спорить, — огрызнулся Блюблад. — Отходим к комнате Каденс. Местной страже явно не до нас, так что...

В этот момент белому единорогу пришлось бросить контроль над дисками, создавая перед собой клиновидный магический барьер, об который разбились несколько сгустков зеленой энергии и отрикошетили полтора десятка дротиков.

— Отступаем, Дискорд вас полюби! — развеяв щит, Блюблад зажмурился и создал сильнейшую, из возможных на его уровне, вспышку белого света.

...

Регулярные войска Мечей, Щитов, Башен и Авантюристов, оказавшиеся неподалеку от столицы, спешно перебрасывались в Белогорье. Воины империи, словно неудержимый поток захлестнули улицы города, вовсе не встречая на своем пути сопротивления, но зато видя причиненные врагом разрушения и убитых прямо рядом с домами грифонов. Пылая праведным гневом они устремились к дворцу, где на позициях, совсем недавно занимаемых Коронами, их встретили отряды пониголовых химер, ставящих магические барьеры и стреляющих из трофейного оружия, боеприпасы к которому обнаружились у стражников.

Обороняться в узких коридорах было проще чем наступать, а противник к тому же без зазрения совести пользовался тактикой обрушения потолков, барьерами, иллюзиями и даже телепортацией на короткие дистанции.

Ворвавшись в одну из боковых комнат первого этажа, командир крыла Мечей Грим, с удивлением увидел прячущихся в горе тряпок кухарок. Заклинание огненного шара, уже почти сорвавшееся с кончиков пальцев, едва удалось остановить и погасить. Приказав служанкам не высовываться, он уже развернулся к двери, как услышал хлопки пневматических винтовок, а затем спина взорвалась болью. Почти сразу после этого по ушам ударил визг ужаса, заставивший затухающее сознание порадоваться страданиям своих убийц...

Прижавшись к дальней от входа стене, широко распахнутыми от ужаса глазами Каденс смотрела на мельтешение обычных и пониголовых грифонов, разносящих гостевую спальню. События развивались слишком быстро, чтобы она успевала на них адекватно реагировать: сперва объявили об атаке на город, затем пал барьер над дворцом, после этого странные существа полезли к ее спальне через коридоры... а потом осколками камней взорвался потолок и враг проник внутрь с верхнего этажа. К счастью Жак и Герда успели отреагировать, прикрыв себя и аликорницу, а затем вступили в схватку с несколько дезориентированными химерами, отобрав у первых жертв оружие для себя. Тут же и стражники из коридора ворвались в помещение, переставшее быть таким уж безопасным...

С момента обрушения потолка, прошло секунд пятнадцать, но уже сейчас было понятно, что им не устоять. Новые друзья были сильными, но... им не давали использовать магию во всю мощь, а как мечники они уступали монстрам.

"Я должна что-то сделать...", — стучала в голове крылато-рогатой кобылы паническая мысль.

Следуя совету принцессы Селестии, Каденс решила положиться на свою особенность и, вложив в голос магию и все обуревающие ее эмоции, закричала:— Ааааааааааа!..

* * *

"Нужно будет сказать Франку "спасибо": если бы он не был такой задницей, то у меня не было бы столько опыта поединков", — промелькнула мысль у меня в голове, когда я отступал от сдвоенного удара "ножницами" отправляя в ответ серп воздуха с клинка стилета (для боя он не так уж хорошо подходит, как мне казалось раньше).

Положение у нас оказалось откровенно говоря паршивое: подмоги почему-то нет, химеры лезут из всех щелей, при этом они еще и сильные, да и магией владеют.

"И как в таких условиях...", — додумать мысль я не успел, так как в этот момент свой ход сделала наша подзащитная.

— ААААААА!.. — не уверен, чей именно это был крик: аликорницы или мой, так как звуковая атака по ушам, да еще с вложением магии и эмоций, подействовали не хуже, а то и лучше, целой связки светошумовых гранат.

Оружие выпало из ослабевших лап, ладони сами собой прижались к голове, стараясь заткнуть уши, перед глазами мерцали искры и колыхались тени. Лишь опыт работы с собственным разумом позволил собрать мысли в кучку, подавить явно наведенные мысли о паническом бегстве и эмоции страха, отвращения, недоумения...

"Подотри сопли и вставай! Бой еще не окончен", — мысленно отвешиваю себе ментального подзатыльника и открыв глаза, перекатываюсь с бока на живот, а затем поднимаюсь на дрожащие лапы.

К удивлению, меня никто не спешил убивать, а стоило осмотреть разгромленную комнату, как стало понятно, почему именно. Оказалось, что наши противники тоже лежат на полу в скрюченных позах, нелепо дергаются, пучат глаза, раскрывают рты в беззвучном крике. Другие грифоны и пони, оказавшиеся в помещении, выглядят пусть не сильно, но все же лучше: кроме меня, еще двое Рыцарей Короны поднялись на четыре лапы и одна пони-пегаска, пусть ее и трясет, словно на морозе.

"Где Герда?", — поворачиваю голову в другую сторону и вижу желтую пташку, лежащую у стены, но дышущую, пусть и израненную.

С облегчением ощущаю, что наша самодельная духовная связь работает и тут же отправляю по ней радость, нежность, желание защищать. Даже на миг решив, что потерял ее, я ощутил холодный ком в горле, который не позволял вдохнуть...

"Видимо, что-то мы все же напортачили", — мелькает мысль на грани сознания.

Тем временем, более опытные воины, оправившись от звуковой и ментальной атаки, взяли в передние лапы оружие и начали наносить удары по врагам, все еще не подающим признаков сознания. С запозданием мне приходит мысль, что нужно к ним присоединиться, ведь в таком состоянии, если они восстановятся, вряд ли получится оказать хоть какое-то сопротивление.

Не успел я взять в левую переднюю лапу мой стилет, как на Корону налетела розовая аликорница, не давая нанести добивающий удар. Покачивающийся грифон пытался ее отодвинуть, а кобыла беззвучно открывала и закрывала рот, крутила головой и... плакала?

"Почему так тихо?.. Это... Я не слышу? Я что, оглох?", — когда до моего заторможенного разума дошла эта истина, тут же мне снизошло озарение и я начал себя лечить.

— Уйди, дура, — донеслись до меня, словно через вату, слова стражника, правой передней лапой держащего меч, а левой — отталкивающего принцессу.