Спасти Ссср ч2

Он сам никогда не отделял себя от русской нации, в ЦК говорили по-украински только по праздникам. Но он знал и то что Украина — не Россия. Только самостийность, самость — не дает раствориться в бескрайних русских просторах, стать просто русским людом.

Понимал он и то, что стоит Украине стать Россией — и ее станут доить как дойную корову

Но теперь — он должен был думать не только о себе. За ним стоят люди. И они стоят за ним ровно потому что видят будущее. Путь наверх. Есть будущее у него — значит, есть и у них.

Если же нет...

Так он — вынужденно шел на альянс с Романовым, хотя прекрасно понимал, какие люди за ним могут стоять.

После того как самолет приземлился — к нему в сопровождении аэропортовской Волги подъехал грузовик. Но грузить детали пока не начинали — зато в самолет поднялся человек в длинном плаще и надвинутой на глаза шляпе, похожий на карикатуру шпиона в журнале Крокодил. Это и был член Политбюро ЦК КПСС Григорий Васильевич Романов, хозяин Ленинграда.

— Владимир Васильевич. Позвольте, так сказать

— Давай без церемоний. Голова болит — отрубил Щербицкий

Романов не обиделся

— Без церемоний так без церемоний.

Он уселся в тесное кресло напротив. Они касались коленями, потому что в самолете тесно, это не аэробус. Питание в самолете было отключено, воздух был тяжелый, спертый.

— Владимир Васильевич. Вопрос стоит так. Или мы, ленинцы, коммунисты, дадим бой ревизионистской группировке, засевшей в Политбюро или они... уберут нас, одного за другим. Меня потом вас...

— Ишь, хватил. Ревизионистской**.

...

— У тебя сколько народа?

— Со мной пятеро.

— Я говорю про Политбюро.

Романов замялся

— Получается, никого. С Воротниковым говорил? С Кунаевым?

...

— Ты зачем меня позвал? Грозными словами обменяться?

Романов разозлился, но вида не подал.

— Разве не достаточно нас двоих? Миша уже сильно дров наломал. Спекуляцию разрешил, земли раздают. Теперь вот в Грузии — там бойня настоящая. Аресты. Люди говорят — сильно закон при этих арестах нарушается, по телевизору клеймят — новый тридцать седьмой год, не иначе.

— С Алиевым говорил?

Романов покачал головой

— С ним нельзя дела иметь

— Согласен — сказал Щербицкий — он себе на уме. Или сдаст или...

...

— Надо чтобы нас было как минимум трое. Как минимум! Если у нас не будет большинства именно в Политбюро нас уничтожат.

— Спустить дело на пленум, там у меня серьезная группа вырисовывается...

— Вырисовывается... ладно, я беру на себя поговорить с Кунаевым. Громыко и Лигачев будут против, они из его рук кормятся. Ты не знаешь, кого планируют провести на место Шеварднадзе?

— Нет

— Узнай. И сразу мне. Можно к этому приурочить.

Щербицкий испытующе посмотрел Романова

— Если удастся, как места делить будем?

— Владимир Васильевич, генеральный — вы. Заслужили.

— Тебе тогда — что? Председателя Президиума?

Романов покачал головой

— Громыко лучше не трогать, нам такой враг не нужен. Я вот что думаю, Владимир Васильевич. Ленинградская область — область особенная, это колыбель революции. Раньше она вообще была намного больше по территории и по разукрупнению — вероятно была сделана ошибка. Мы тут подготовили план — Ленинград-90 называется. План экономического развития. План предусматривает поднятие статуса Ленинградской и смежных областей до уровня союзной республики.

Щербицкий моментально просчитал игру — ох, хитер бобер. Весь этот план рассчитан на то, что если Ленинград поднять до уровня союзной республики, то он не будет дойной коровой как РСФСР, а то и сам сможет ресурсы из союзного бюджета получать. И это не говоря о десятках тысяч новых рабочих мест в номенклатуре

Ох, хитер бобер

— А если и другие так же? Якутия поднимала вопрос, Татарская АССР.

— Якутии можно и дать. А Татария — там же нет прямого выхода к границе, ну какая им союзная республика.

...

— А у нас есть.

Щербицкий кивнул

— Хорошо.

На самом деле Щербицкий Романова не понял. Не просчитал. Планы последнего были куда более амбициозными.

Сразу после придания Ленинграду статуса союзной республики встает вопрос — а это республика какой нации? Не бывает союзной республики без титульной нации.

Русской! А какой же еще?

Появление в составе Союза русской республики моментально создает из Ленинграда политический центр для всех остальных областей РСФСР и буквально в считанные пару лет первый секретарь Ленинграда становится влиятельнее генерального, потому что все русские секретари будут на его стороне.

А Щербицкий может так и оставаться в Кремле генеральным. Но главным — становится Смольный...

* Это все правда. Суслов тоже имеет отношение к подготовке к перестройке. Правда, он ее предлагал начать с повышения цен, против чего были против многие в Политбюро.

** Обвинение в ревизионизме было очень серьезным, ревизионистским считалось руководство Китая, причем как времен Мао так и времен Дэна

07 июня 1985 года

Казахская ССР, Байконур

Щербицкий после Ленинграда — сразу полетел на Байконур. Конечно, на том же самом самолете, на котором летали на испытания днепропетровские ракетчики.

По пути он думал о раскладе в Политбюро, в частности — об Алиеве. Что думает этот бывший генерал КГБ? Насколько он до сих пор привержен наследию Андропова, который его и поднял. Что он думает о смерти Шеварднадзе?

Понятно, что из двоих — Алиева и Горбачева, Горбачева выбрали, потому что русский. Не русский, да еще мусульманин во главе страны...

Да еще генерал КГБ. И это при том, что еще жива память о Берии...

Но что об этом думает сам Алиев?

К поездке на Байконур готовился и Динмухаммед Кунаев, бессменный глава Казахстана на протяжении вот уже многих лет.

Кунаев в отличие от Щербицкого, Алиева или Романова — никогда не думал о том, чтобы занять высший государственный пост в Кремле — ему вполне хватало Казахстана, и он никогда не собирался отсюда уезжать. Он был просвещенным казахским баем, за время его правления его огромная страна сделала огромный шаг вперед, были построены с нуля целые отрасли промышленности, в степи выросли современные города. В Алма-Ату, где когда-то секретарил Брежнев были вложены такие огромные средства, что ее стали называть "брежневским Петербургом", по оригинальности архитектуры в соцлагере столица Казахстана могла сравниться только с Белградом. Так что Кунаева все устраивало — жил он в самой Алма-Ате, в небольшом двухэтажном доме и искренне считал этот город лучшим в мире. Да он и был таким — где еще найдешь такой город, что рядом — и высокогорье и степь, где так легко дышится и так обильна земля?

Однако, Кунаева сильно покоробили события последнего времени. Во-первых — он был традиционным человеком и ему было психологически тяжело смириться с тем что на пост генерального секретаря избрали самого младшего по возрасту, обойдя всех остальных. Горбачев — он ведь в Политбюро был без году неделя, нарушая исконный закон советской бюрократии — теплое место надо высиживать. Второе — события в Ташкенте ему не понравились, а события в Тбилиси еще больше. Испокон веку — Алма-Ата и Ташкент вели между собой невидимую, но жестокую войну за то чтобы быть первой столицей советской Азии. Внешне это проявлялось на матчах Пахтакор-Кайрат, причем эти матчи открыто именовались "международными"! За победу игрок мог получить не одну тысячу премии. То что Узбекистан начали громить — было на руку Алма-Ате, а то что новый Генеральный резко и без объяснений причин прекратил "узбекское дело" — заставляло задуматься о том какие отношения у Нишанова с Горбачевым, и что светит в таком случае самому Казахстану. А то что произошло в Тбилиси насторожило еще сильнее — тут уже было прямое вмешательство центра в дела республики, причем и когда началось насилие — центр на попятную не пошел. К тому же — начатая Горбачевым охота на коррупционеров, нагнетание ненависти к чиновникам через Человек и закон, открытые аресты, изъятия средств ...

И последнее. Кунаеву сильно не нравился собственный премьер — амбициозный Нурсултан Назарбаев. В отличие от самого Кунаева — Назарбаев восторженно поддержал горбачевскую линию на либерализацию в экономике и даже направил в Москву записку с предложениями, причем с самим Кунаевым не посоветовавшись. И — засучив рукава взялся за раздачу земли, причем воспользовавшись поправкой, увеличил участок до максимально возможного— тридцать соток. Теперь горожане вместо того чтобы думать о своей работе — будут думать о своей земле и доме, а вместо культурного коллективного отдыха — сидеть на своей земле в своих домах как кулаки.

Для Кунаева последнее было невыносимым. И когда от Щербицкого прибыл гонец и предложил встретиться и посоветоваться — Кунаев согласился.

Поездку он замаскировал под обычное дело — проехать по районам, проверить поля. Водитель свой в доску, не предаст. Утром — на одной скромной обкомовской Волге он выехал в путь, и бездумно смотря на проносящиеся мимо поля (обсаживать начали уже при нем, сейчас везде шумели листвой молодые рощи, это хорошо, радовало глаз) он думал о Назарбаеве.

Хитрый жук! Он выдвинулся по комсомольской линии, но во многом — роль сыграла удачная женитьба. Он жену взял уже с ребенком*, такие браки просто так не происходят. Но у Сары был влиятельный отец и сама она была из среднего жуза, испокон века правившего Казахстаном. Сам же Нурсултан был из старшего, его род происходит из местечка прямо рядом с границей с Киргизией и там не совсем казахи живут, это все знают. Если бы не этот брак, ему бы никогда не достичь таких высот...

Сначала Кунаев Назарбаева не раскусил — деятельный, в рот смотрит, называет "учителем". Только недавно он присмотрелся к нему повнимательнее и то что он там увидел — ему не понравилось Сильно не понравилось.

Остается только решить, как от него избавиться. Понятно, что Кунаев играл по правилам бюрократии и проблем не хотел.

И пока за окном мелькали столбы — он это придумал...

Встречались не на самом Байконуре — оборонный объект центрального подчинения, там КГБшник на КГБшнике. Встречались в степи. Водитель вез целый багажник дефицитных продуктов — конская колбаса, готовый настоящий плов в казане. Казан кстати был не простой — афганский, винтовой**. За полчаса расстелили большое покрывало, соорудили настоящий той — праздничный стол.

Прогрохотал над головами вертолет, сел неподалеку...

Вертолет тоже был не военный. Сельскохозяйственной авиации. Местный председатель одного из колхозов — миллионеров приходился Кунаеву дальней родней и сделал все, о чем его просили.

Говорят что казахи — знают своих предков до двенадцатого колена. До двенадцатого — не до двенадцатого — но многие знают хорошо. Иногда кажется глупым, когда взрослые люди перечисляют друг другу предков своих. А это они так проверяют, не родня ли! И если родня — то они моментально определят, кто старший кто младший и младший подчинится старшему беспрекословно! Так работает эта система, и советская власть ничего не изменила.

И никто не изменит

Щербицкий с трудом выбрался из вертолета — тесно! — и тут же попал в объятья коллеги

— Владимир Васильевич, дорогой.

— Здравствуй.

— Здравствуй, здравствуй. Как долетел?

— В тесноте да не в обиде...

— Ну, извини. Другого не было.

— Ничего.

...

— Прошу, так сказать, отведать, чем богата земля наша

На багажнике Волги уже было накрыто. Над просторной, богатой степью вились жаворонки, летали низко — к дождю.

— По одной? Сейчас плов будет

— Ваша?

— Наша! Наладили выпуск. Не все же закупать.

Щербицкий поставил на стол горилки

— Давай мою отпробуем.

— Ну, давай

Свернули пробку, запечатанную сургучом. Разлили.

— Давай — за удачу

— Можно и за это...

Вздрогнули.

— Эх! Крепка советская власть! Ты давай закуси. Вон, казы, настоящая не фабричная. Конская колбаса, там сала ни грамма. Такой мастер делает, из Душанбе к нему едут. Мясо там целыми кусками, как в старину.

Щербицкий взял один ломтик колбасы — явно из вежливости

— Понять не могу, как люди лошадей едят...

Кунаев пожал плечами

— Э, дорогой свой народ свой традиций. Мы тоже не знаем, как свинью можно есть.

— Но ведь едите. Неужели нет?

Кунаев пожал плечами

— Едим. Не едят только совсем темные, таких мало. Мяса нет, так и свинью съешь.

— У вас мяса нет, Динмухамед Ахмедович?

— Мы республика зернопроизводящая, все остальное нам постольку — поскольку. Нам еще и средства не выделяют на животноводство, мол, будете скотину зерном кормить. А так на выполнение плана не всегда хватает — лучше не рисковать. А люди без мяса сидят. Стыд — в Китае бывает закупаем

* * *

.

— Можем поделиться. Только у нас свинина в основном

— О грустном не будем. Еще?

— Нет, давай плова дождемся. На голодный желудок, да и укачало меня.

— Ну, тогда прогуляемся?

Они пошли в степь. Засеянную степь. Тяжело колосилась пшеница, налившиеся уже зерна гнули стебли к земле

Щербицкий сорвал колос, взвесил на ладони

— Урожай хороший ожидаешь?

— Хороший. Если дожди не ударят, и не поляжет все. Снега много было, воды в почве хватает...

— У нас суховато в этом году.

Степь поскрипывала под ногами

— Я вот что хотел с тобой переговорить, Динмухамед Ахмедович. Ситуация в стране... Тбилиси это ведь симптом, можно сказать. Волюнтаристская политика центра, наступление на права республик. А как насчет назначения Алиева — какое он имеет право вмешиваться в дела не своей республики, что он знает например о том что происходит в Армении? Или Грузии?

На самом деле Щербицкий попал в точку сам того не подозревая.

Горбачев перетянул Алиева на свою сторону одним простым ходом — назначив его не официально старшим на всем Кавказе. Но Алиев с его честолюбием — тут же начал посягать на старшинство не только на Кавказе — но и во всех азиатских республиках СССР, упирая на то что он — мусульманин. Это немедленно вызвало смертельное оскорбление Динмухамеда Кунаева, патриарха среднеазиатской политики. Тут Горбачев конечно поспешил — приобретя одного друга, он приобрел и немало обиженных на него врагов.

— Я вообще не понимаю, о чем он думал! — эмоционально отреагировал Кунаев — что за политика волюнтаристская! Разве так можно! Я конечно уважаю Гейдара, но он сразу начал палку перегибать...

...

— Ты пойми, Владимир Васильевич у нас на Востоке кто-то должен быть старшим и никаких исключений тут нет. Генеральный поставил Алиева чтобы, наверное, головной боли с нами не иметь, заняться экономикой. Любимой его экономикой. Но я считаю, что так все равно нельзя. Сейчас генеральный работает вместо предсовмина, а свои обязанности — считай, не выполняет.