Плевать, что не любит, плевать, что по рассчету... Зато он бы смог быть с ней рядом.
А затем Хитоми убили.
Он до сих пор помнит ту суку, что известила его о смерти любимой. Помнит и ее тело в маленькой квартирке, и незрячие синие глаза, смотрящие на потолок. Но поиски ничего не дали, и он решил успокоиться. А найти... Найти он всегда успеет.
Впрочем, жизнь как-то продолжала идти дальше, без Хитоми. Приближалась середина лета, и неожиданно оказалось, что его команда — одна из самых успешных команд новичков, к тому же, в ней были двое клановых шиноби, и поэтому даже не стоял вопрос, отправлять ли их на чуунинский экзамен, который в этом году должен был пройти в Конохе. А там... Там он узнал кое-что о своей команде, на которую до сих пор не особо обращал внимания; тренируются, выполняют миссии — и то хорошо. Неожиданно он заметил, что младший брат и его лучший друг, Кенши, оба влюблены в их сокомандницу. А после второго этапа экзамена Сеймей узнал, что эта Карин — из клана Узумаки, и глава клана в ультимативной форме требует ее перевода под свое руководство. Ну что сказать... Куда мелкому поселению спорить с одни из Большой Пятерки? Пришлось уступить по указанию сверху — и именно тогда он смог приглядеться к своей ученице. Кусаджиши Карин, она же Узумаки Карин, с первого взгляда казалась милой и доброй девочкой, правда вот, вертела окужающими только так, что вкупе с поспешным согласием порождало совсем невеселые выводы. Малолетняя стервочка... Вот только это казалось неоднозначным. Его ученица несомненно умна, раз смогла за несколько дней освоить технику В-ранга и победить в отборочных боях, а потом и подготовиться к третьему этапу. И даже сейчас было заметно, что она нервничает.
— Волнуешься? — поинтересовался он у воспитанницы, наблюдающей за боем марионеточника и менталистки.
— Есть такое дело, — нехотя кивнула та. — Сенсей, вы на меня не обижаетесь?
— За что? — непонимающе нахмурился Сеймей. — За то, что ты уходишь к родне? Брось, Карин. Тебе тут будет лучше, да и защита клана дает многое. Уверен, ты станешь достойной куноичи, а большего я и не могу тебе пожелать.
И не важно, что девочка уходит в другое поселение. Сейчас он видел, как исполняется мечта Хитоми, которая мечтала о защите и надежном будущем. У куноичи из клана Узумаки оно есть. У безкланового генина из мелкой деревни — нет и быть не может.
— Спасибо, — неловко улыбнулась та, залившись краской. — Сенсей, пока идет бой, вы не могли бы подержать мои очки? Я боюсь сломать их...
А без очков она выглядела... странно. Гораздо взрослее. Значит, носила их для того, чтобы казаться невинней и наивней? Ну что же, логично...
— Конечно, — протянув руку, он забрал очки в бордовой роговой оправе. — Что-то еще?
— Эм... На самом деле, да, — смущенно произнесла Карин. — Знаете, сенсей, я слабее моего противника и проиграю этот бой, а потом уже официально получу покровительство клана Узумаки и подданство Конохи, так что вряд ли у меня будет время попрощаться с ребятами. Вы не могли бы им передать кое-что?
— Да, конечно, — удивленно отозвался парень.
— В общем... Я... — замялась ученица. — Я желаю им удачи. Пусть у них все будет хорошо.
И ведь ясно, что она хотела сказать совсем не то...
Он так и не узнал, что она хотела сказать на самом деле.
... Когда Карин с криком "Наруто-сама!" вылетела со стадиона вслед за своим противником-джинчурики и главой клана Узумаки, мужчина лишь досадливо хлопнул себя по лбу. Вот глупая девчонка! Прыжок — и вот он уже на песке арены, а дальше он бежал. Один переулок, второй, третий... Ну почему он не сенсор?
Глупая девчонка — так передвигаться по чужому поселению шиноби в разгар нападения! Пропадет ведь!
Карин обнаружилась в шестой или седьмой по счету улочке... застыв между джинчурики Шукаку и Узумаки. А вокруг было просто море Песка.
— Нет!
Он не понял, кто кричал — он или тот блондин, вокруг которого вилась Карин в последние дни, но в следующие мгновения девочку просто захлестнуло. А потом... песок окрасился в алый цвет.
Нет.
Не может быть.
Просто невозможно.
— Карин! — разнесся по переулку крик мальчишки Узумаки, а джинчурики лишь безумно рассмеялся и бросился на блондина.
Вот только Сеймею было уже все равно.
На негнущихся ногах он подошел к окровавленному песку, в котором кое-где были видны обрывки кожи, ткани и железные пластины. А немного в стороне лежал перекореженный практически до неузнаваемости шлем. Грохнувшись рядом с ним на колени, парень подхватил железяку.
Хитоми... Ругательства и смущенный румянец, ершистость и непокладистость...
Карин... Милые улыбки и хладнокровный рассчет, непонятная забота о товарищах...
Ничего общего, кроме одной мечты на двоих. И смерти — за пару шагов до исполнения этой мечты, глупой и нелепой смерти в угоду чужим интересам.
Их нет.
Их больше нет.
Оставалось лишь завыть, глухо и безнадежно.
Глава 43.
Когда с неба посыпались белые перья, я поняла — вот оно, началось. Наруто, лишь коротко кивнув, сорвался с балкона с криком "Карин-чан, в сторону!", после чего Гаарой практически проломили ворота, ведущие на арену. Отлично... Карин, закричав "Наруто-сама!", рванула за ним, а вот следом за ней побежал Сеймей, что-то неразборчиво буркнув на ходу. Ой, что сейчас будет... Впрочем, сейчас не до того.
— Ну... мы как бы пошли, — кривовато усмехнулся Канкуро, хватая сестру за руку и отступая в сторону лестницы. За ними с воплями "А ну стоять!" понеслись Шика, Ино и Киба. Ну, эти создадут атмосферу...
— Присмотришь за ними? — я обратилась к Саске. Как бы не натворили они...
— Разумеется, — лишь фыркнул Учиха. Этот присмотрит... Ну ладно, мне тоже пора. Коротко кивнув Саю, я вылезла через окно — а что бы вы подумали, старинная традиция шиноби! — и взбежала вверх по стене. Так, тут у нас сонное царство... Впрочем, неудивительно — Нехан Шойя на редкость пакостное гендзюцу, и если не стряхнуть его сразу, то останешься в нем, пока сам иллзионист не перестанет поддерживать. Так что если кто-то не успел сориентироваться, то спит сладким сном... А поскольку бодрствующих я не вижу, то тут шиноби либо стормозили, либо уже смылись. Судя по звукам сверху и снаружи стадиона, а также значительномму количеству пустующих мест — последнее. Переглянувшись с Саем, перескочившим через ограждение, мы двинулись вдоль рядов. Хоть никаких приказаний и не поступало, надо позаботиться о людях, а то мало ли...
А боев пока что практически нет, разве что над самой ареной на высокой скорости, так, что я вижу лишь смазанные силуэты, носятся Какаши с Гаем и несколькими песчанниками. А вот над крышей вздымается красноватый барьер, что значит, что там уже схлестнулись Третий с Орочимару. А по периметру синевато-сиреневая кристалльная стена — однозначно работа Гурен. А чья там рыжая шевелюра мелькнула... Мэй-сан? Вот вам и раз, вот вам и два... Действительно, эта женщина своего не упустит.
— Харуно-сан... — донесся до меня негромкий голос. Кто-то не спит? Оп-па... Между сиденьями, почти что усевшись на пол, пряталась маленькая Хьюга со смутно знакомым лицом. Хм...
— Ханаби-чан, верно? — поинтересовалась я, и девочка кивнула. — А где Хиаши-доно?
— Ото-сама еще после первого боя направился в лазарет к Неджи-сану и Хинате-нээ-сан, — тихонько отозвалась Ханаби. Сколько ей сейчас — лет десять, одиннадцать? — А это... Так и должно быть?
Нет слов.
— Все под контролем, — улыбнулась я ребенку. — Не беспокойся, скоро все кончится.
* * *
Орочимару.
Наконец-то. Наконец-то получилось. От осознания этого факта немного кружилась голова и накатывала эйфория, и только глубоко вздохнув, он вернул контроль на эмоциями. Впрочем, в довольной улыбке он себе отказывать не стал.
— Пришел все-таки, — хмуро произнес сенсей. Готов к бою... Но и сам саннин не терял времени даром.
— Не мог не придти, — пожал плечами Белый Змей.
— Зачем?
— Может, соскучился?
— Все шутишь...
— Да, шучу. А вы посмейтесь сенсей, посмейтесь... Как и тогда, когда из-за ваших игр я был вынужден покинуть деревню.
Да... Это событие было весьма неоднозначным. Для всей Конохи он просто позорно бежал, будучи разоблаченным, для Цунаде с Джирайей просто выходил из игры — а сам считал, что уходил из этой выгребной ямы, в которую превратилась родная деревня.
— Ты меня ненавидишь за это? — вздохнул Сарутоби.
— И за это тоже, — кивнул ученый. — А также за то, что вы с детства готовили для меня такую пешку. Вы предали меня, сенсей... Предали ребенка, который доверял вам.
— А как же Анко? — кривовато усмехнулся старик. — Ты тоже предал ее. Из-за тебя эта девочка многое пережила. Знал бы ты, как ее тут называют... Змеиная подстилка — самое мягкое. Многие до сих пор думают, что она шпионит для тебя.
Анко? Кхем... хм... хех...
— Ахахаха! — запрокинув голову, рассмеялся Орочимару. — Нет, серьезно, как они догадались? Я никогда не бросал Анко-чан, и все эти годы она работала на меня. Неплохо, правда?
Действительно, Анко всегда была хороша. Смелая, с авантюристской жилкой — и в то же время умеющая рассуждать и выжидать — она с самого детства идеально усправляла своими эмоциями. А та сцена... Ну к чему сенсею знать, что джуин была уже полностью стабильна? Правильно, ни к чему, а то, узнай он о ее точном действии, так просто не отпустил бы.
А старик молчит. Еще бы, такой удар... Анко постоянно докладывала, что Сарутоби считает ее одной из доверенных персон — просто потому, что оставить шпиона вот так было бы неслыханной наглостью, которой от саннина никто не ожидал. Ее даже не проверяли толком! А вот же...
— Достойный ход, — наконец произнес Хирузен. — Зато другая твоя протеже предала тебя.
— Ты про ту девочку, Сакуру? — хмыкнул Орочимару. — Она предала именно вас. Просто потому, что на моей стороне быть более выгодно. Впрочем... Если бы вы заботились о бесклановых, как то и провозглашаете, то она предала бы уже меня. Такие люди предают сразу же, как только кто-то перестает им быть выгодным.
Он, как только получил информацию несколько месяцев назад, засел за рассчеты. Сведения о техниках сенсея, его собственных, сроках и необходимых материалах... Все рассчеты сводились к одному — Сарутоби умрет, а вот что будет с ним самим, это еще тот вопрос. Но сведения от Цунаде подстегивали, заставляли спешить, и поэтому приходилось рисковать, хоть он это и не любил.
— Тогда, думаю, не стоит больше терять время, — вздохнул сенсей. — Кучиёсе: Энма!
— Кучиёсе: Эдо Тенсей!
Два гроба появляются перед ними, а затем крышки двух из них отворяются, и на крышу ступает двое. Те, кто по своей воле будут сражаться за него — и против Хирузена.
— Первый? Второй? — ошеломленно произнес тот, сжимая посох, в который превратился его призыв. — Ты подчинил их?
— Зачем? — пожал плечами Белый Змей. — Я просто рассказал им правду, и ничего кроме правды.
— Но...
— Сарутоби Хирузен, тебе вменяется в вину ослабление Конохи, — холодно произнес Шодай. — Тебе вменяется в вину уничтожение кланов, опоры и поддержки Листа. Тебе вменяется в вину превышение полномочий и нарушения клятвы Хокаге. Есть что сказать в свое оправдание?
— Это было ради Конохи! — воскликнул старик. — Кланы тянут ее назад!
— О да, и поэтому ты ставил на бесклановых, которых куда проще посылать в бой, и за которых никто не отомстит, — саркастично отозвался Нидайме. — Орочимару-кун, не просветишь подсудимого?
— С удовольствием, — кривовато усмехнулся саннин, хоть такое обращение его малость покоробило. — Сенсей, вы знаете, что я пришел в открытую, как и то отребье, что сегодня погибнет у стен. Вот только в Коноху пришли еще и те, кто добудет доказательства всех ваших ошибок. И знаешь, кто провел их? Ваши любимые АНБУ, набранные из бесклановых и потерявшие товарищей и семьи по вашей воле — а еще семьи погибших во славу Воли Огня и по вашим рассчетам простых бесклановых шиноби. Вы сами выкопали себе могилу, сенсей...
— Зато Коноха — сильнейшая!
— Кого ты обманываешь, Хирузен? Мы уже не противники Иве, а там, где мы конкурировали с Кумо, игру ведет Кири. Ты наделал ошибок...
— Непростительных, — произнес мягкий женский голос.
В тот же момент грудную клетку сенсея пробил недлинный клинок, за рукоять которого держалась красноволосая женщина, слишком хорошо известная Сарутоби.
— Кх... Кушина? — обернулся тот, схаркнув кровью. — Как?
— В ту ночь пожертвовал собой только Минато, а я просто умерла, так что моя душа не досталась Шинигами в безраздельное владение, — зло произнесла Узумаки-химе. Красивая женщина, да, особенно в гневе... Пока он не призвал ее Эдо Тенсей, то даже и подумать не мог, что существует такая интонация как кровожадное мурлыканье. — А вот дальше начинается самое интересное... Меня, старая обезьяна, вырывают из круговорота реинкарнаций, а потом я узнаю, что моего сына, сдерживающего Кьюби все эти годы, нещадно гнобят люди, которые должны быть благодарны ему...
Кровавая Хабанеро в своем репертуаре... А ведь красивая засада получилась. Еще до начала третьего тура работающие на них с Цунаде люди из числа АНБУ проверили стадион, а потом под этой самой крышей спряталась возрожденная Хабанеро, замаскировавшись целой серией барьером. А поскольку ее муж, как выяснилось, научил Узумаки-химе Хирайшину... Расставить маячки по крыше заранее не составило труда, а столь же "преданные" учителю АНБУ "не заметили" их при проверке.
Действительно, идеальная засада может получиться только с идеальными исполнителями.
— Наруто... он...
— Заканчивай, — только произнес Орочимару. Действительно, шиноби уровня сенсея могут драться даже с такими ранениями.
— С удовольствием, — усмехнулась Узумаки, ухватив старика за шею. Короткая вспышка чакры — и голова того покатилась вниз по крыше, к самой границе барьера.
Неужели все? Так просто... И даже немного жаль, что все закончилось так быстро.
— Хирузен! — завопила его призванная обезьяна, превратившись обратно из посоха. — Вы...
— Умолкни, — оборвал его старший из братьев Сенджу. — Твой хозяин получил только то, что заслужил.
— Хотя я бы не остановилась так просто... — недовольно пробурчала Кушина.
— Никаких больше глумлений над телом! — предостерегающе повысил голос саннин. — Он не должен выглядеть героем и мучеником.
— Но... ладно, — только и поморщилась женщина.
— А для тебя есть один совет, — повернулся к обезъяне Тобирама. — Кто бы ни был твоим следующим контрактором, он должен знать об этом разговоре, иначе Коноха рискует получить еще одну такую же мразь, а учитывая способности клана Сарутоби к ниндзюцу, то высокопоставленную и сильную мразь. Конечно, ты можешь умолчать... но тебе не противно?
Призванная обезьяна только молчала. Он что, действительно ничего не знал? Ку-ку-ку... Это должно быть забавным, жаль, он не сможет подслушать такой разговор.
— Ну... вроде бы все, — вздохнул Хаширама. — Орочимару-кун, по хорошему, я должен настучать тебе за такое неэтичное отношение к чужим душам и использование запретных техник... правда вот, мы обещали Цу-чан не делать этого. Так что, надеюсь, мы тебе больше не понадобимся...
