Ветер и крылья - 1

Нет? Тогда пошел вон. Не о чем с тобой говорить. А уж воров почтенный купец с удовольствием драл бы кнутом на площади.

Адриенна тоже сморщила нос. У нее о ромах тоже были плохие воспоминания. Она помнила, как была испугана — тогда. А потом уж, узнав о Моргане, о Лоренцо, Маргарите... о своих предках-Сибеллинах, поняла, что именно произошло.

Она все же была законной наследницей Сибеллинов.

Законной, признанной, по крови. Неважно, сколько раз потом разбавлялась кровь, все равно все СибЛевраны были копиями Сибеллинов.

Она — законная правительница.

Ромы пролили ее кровь. Посягнули, подняли руку... соответственно, должны быть наказаны. Вот их и покарали.

Мгновенно.

Безжалостно.

Надо полагать, если еще кто-то решится... интересно, что стало с тем, кто убил Лоренцо? Подло убил, в спину...

Скорее всего, что-то неприятное.

Ромов она не любила. Но кони-то у них бывали! И хорошие...

Два синхронных вздоха. Два обреченных взгляда.

Адриенна и Паскуале, дана и ньор, двенадцать лет... ладно, почти тринадцать — и сорок. А мысль была одна и та же.

Для дела? Надо...

И озвучки эта мысль не требовала. И так все понятно.

Глава 12

Ромы действительно торговали конями. Мельтешили вокруг, лопотали что-то... Леоне со вздохом достал кнут — и ловко снял кончиком шапку с одного из ромов.

— А в следующий раз по морде. Потом глаз выстегну. А ну, успокоились!

И ведь как отлично подействовало! Моментально все успокоились, заткнулись, перестали крутиться под ногами, а одному из мальчишек, который пытался спереть у Энцо кинжал, уже Чезаре помешал. Перехватил руку, потом ухо — и от души крутанул, вызывая возмущенный и жалобный вой. Не подействовало.

А думай, дрянь мелкая! Сейчас ухо пострадало, потом тебе вообще руку отрубят. Такое наказание тоже есть.

Не умеешь — и не лезь!

Мальчишка понял все верно, заткнулся и улепетнул. А Паскуале с Адриенной отправились к загону для лошадей.

Трем загонам. Кони, ослы, мулы. Ромы всем торгуют, что спереть можно.

Адриенна придирчиво осматривала коней.

Одного, второго... одна кобылка ей даже очень понравилась.

Такая... уверенная, крепко сбитая, с гривой-щеткой, с задорно приподнятым хвостом, не слишком густым, но это не по болезни, просто порода такая. И цвет хороший, мышастенький...

— Посмотрим? — обратилась Адриенна к Паскуале.

— И то, дана...

Торговцу тоже кобылка понравилась. Ромы не возражали пустить покупателей в загон. Приглядывали, но не протестовали.

Адриенна медленно шла мимо лошадей.

А потом вдруг...

Это было, словно удар, от которого девочка даже пошатнулась.

Боль, отчаяние, гнев, и в то же время — страх. И что-то еще... конечно, девушка повернулась в ту сторону. И даже сделала несколько шагов.

— А вот это что такое?

Конь.

Обычный, грязно-бурого окраса, да и грязный донельзя. Клочкастая грива, слезящиеся глаза, спутанные ноги, рубцы от кнута, зубов половины нет...

Такого не купят. Еще и стороной обойдут, чтобы не заразиться чем, вон какие проплешины на крупе! Адриенна тоже не купила бы.

Но это когда она издалека смотрела. А сейчас она подошла поближе. И от коня... да, именно от коня она все это ощущала. И гнев, и отчаяние, и все это вполне отчетливо.

Бывает такое.

Стоишь рядом с человеком, а от него аж разит злостью. Или наоборот, греешься от его тепла. И так, и этак бывает. Но в данном случае...

Лошадь!?

Адриенна подошла еще ближе. Положила ладони на шею коня.

И ощутила это. Как удар. Как крик через пропасть.

Она уже не видела, как развернулись Чезаре и Леоне, отгоняя внезапно возбудившихся ромов. Не слышала, как тихо выругался Паскуале. Не чувствовала, как подхватил ее под руку Энцо, не давая упасть.

Этого не было.

Был только конь.

Черныш. Араец, между прочим. Чистокровный. Просто изуродованный донельзя.

Конь любил и был любим, его холили и лелеяли, он стоял в конюшне, его ценил и обожал хозяин...

Дан Антонио Каттанео.

Черныш его помнил и любил, обожал и показывал картинку, как видел своими глазами. Адриенна даже застонала.

Странно все же лошади видят мир. Цвета они видят, а вот форма...

Ладно, авось, узнает.

А потом Черныша, так уж получилось, украли. Все было просто и вульгарно. Пьяный конюх, услужливая девушка, выпас, на который выводили Черныша — и кража. Ромам повезло, их не догнали, неясно только, почему?

Но Адриенна не знала ответа, его ведь и сам Черныш не знал. а дальше...

Как можно провести чистокровного арайца через половину страны? Продавать-то его лучше в столице? Не на окраинах...

А вот так.

Закапать в глаза воду с сахаром, выстричь проплешины, познакомить гордого скакуна с кнутом... много чего можно придумать.

Но Черныша пока еще не сломали.

И почуяв рядом... кого!?

Почуяв рядом Дитя Ветра, Черныш решился закричать. Не зная, услышат или нет, помогут или нет...

ПОМОГИ!!!

И как Адриенна могла остаться равнодушной к этой мольбе? Да никак. Но сейчас...

Она сделала шаг назад, отрывая руки, разрывая контакт.

— Мы. Берем. Этого. Коня.

Сказано было так четко и увесисто, что замерли все.

И ньор Паскуале, и здоровущий мужик в алой рубахе, видимо, ромский вайдо, не то, чтобы вожак, но мужчина, который имеет право говорить от имени всего стойбища, и остальные ромы.

Адриенна посмотрела на ньора Паскуале.

— Мы платим за него десять лоринов. Уводим с собой. Немедленно. И вы уезжаете. А ромы остаются. И если что-то случится с этим конем...

— Да это грабеж!!! — заорал ром.

Адриенна посмотрела ему прямо в глаза.

— А что скажет про грабеж дан Каттанео? Я знаю этого человека.

Ром побледнел.

Покраснел, хотя под бородой было не особенно заметно, но все же...

— Откуда...

— Мы торгуем лошадьми, — пояснила Адриенна. — И я знаю и дана, и этого коня. Хоть вы его и изуродовали, но не покалечили.

Дальше все было ясно без слов.

Убить?

Быстро и бесшумно это сделать ромы просто не сумеют. Да и слишком близко к ярмарке, и опять же, спрятать тела тоже непросто.

Найдут.

И ромскому стойбищу придется сложно.

А если сейчас выпустить, эти люди кинутся к мэру города, и ромов потащат под плети. Тоже приятного мало, за воровство и шкуру спустят, и солью посыплют. Или... не кинутся?

— Десять лоринов, — жестко повторила Адриенна. — За ваши хлопоты... по доставке. Скажем, конь потерялся, убежал, а вы совершенно случайно его поймали.

Возмущенное ржание было ответом, но девушка и головой не шевельнула.

— Молчать, Черныш.

Конь за ее спиной тут же замер, словно статуя. И это убедило ромского вайдо больше, чем трехчасовый разговор.

— Двадцать, дана. И мы обо всем забудем. И без мести.

— Слово?

Паскуале выступил вперед, по-особенному сложил пальцы, сплюнул на землю...

С ромами он дела иметь не любил. Но знать их обычаи — знал, он же хороший купец... вот и сейчас не оплошал. Ром скривился, но пальцы сложил так же. Сплюнул.

— Слово.

— Хорошо. Двадцать за Черныша. И двадцать за ту кобылку?

— Без ножа режете, ньор!

— Могу и без ножа, кнутом накромсать, — Леоне сделал едва заметное движение запястьем. Кнут снял шерстинку с рубахи рома и убрался обратно.

Это послужило решающим аргументом.

Обе стороны обменялись товарами и улыбками, и расстались, взаимно довольные друг другом.

Ромов устроило, что они сбагрили с рук неудобную лошадь. Оно, конечно, грех пройти мимо того, что плохо лежит, но и арайцами торговать — дело сложное. Здесь за него нормально не дадут, а пока ты упрямую скотину дотащишь до хорошего торга... сколько он еще съест, сколько с ним хлопот будет... ему ж даже куриные яйца подмешивать надо каждые два дня! Это не ромские лошадки, которые сами травку щиплют, а то и из-под снега ее добывают. Это скотина капризная!

Может, в столице за него сто монет золотом и дадут. Но ты ж его еще дотащи! Кусок хлеба всяко лучше, чем его запах.

Черныш тыкался храпом в плечо Адриенны и кажется, не мог поверить, что кошмар закончился. Что его увели от этих страшных и злых людей.

Адриенна не отпихивала коня.

Она гладила его по умной морде, и тихо уговаривала потерпеть. И кошмар закончится. Он вернется к хозяину...

* * *

— И что это было?

Паскуале хотелось объяснений.

За время пути до постоялого двора, Адриенна успела их продумать, и ответила честно.

— Я узнала коня. И Черныш меня узнал, вот и все. Виделись.

— Вот оно как...

Паскуале мигом успокоился. Если Адриенна коня знает... ну и кому, если не ей? Видел он, как девушка к лошадям подходила, как смотрела, как лошади к ней тянулись...

— Теперь надо подумать, что с ним дальше делать...

Адриенна даже брови подняла удивленно.

— Ньор Паскуале, да разве тут есть, над чем думать? Вы берете коня и едете к дану Каттанео. Антонио Каттанео. И возвращаете. Двадцать лоринов я вам отдам.

— Дана!!! — Паскуале возмутился так искренне, что Адриенна улыбнулась.

— Ладно. Но тогда... давайте купим еще одну кобылку и жеребца, я уже примерно знаю, кого именно. И вам действительно пора собираться в дорогу. Только Чернышом надо бы заняться, не то он не дойдет...

Паскуале довольно кивнул.

— Конечно, дана. Но вы ж поможете с этим зверем?

Сейчас, избавленный от пут на ногах, гордо поднявший голову, Черныш действительно был арайцем. А это звери весьма и весьма своевольные. Даже когда похожи на свою заморенную тень.

Адриенна только вздохнула.

Лучше б, конечно, ей и съездить. Но ничего, коню она все объяснит, тот будет слушаться.

Дитя Ветра.

Кто это такие?!

И конь слушался.

Он терпел, когда ему промывали глаза, терпел, когда чистили ранки, когда проверяли и копыта и зубы, с последних, кстати, еще и краску стерли...

Терпел, когда давали лекарства. Только ржал тихонько и косился в сторону Адриенны. Но та была рядом. И подтверждала все кивком.

И Черныш терпел.

Его забрали у воров, его обещают отвести к хозяину. Что еще нужно?

Он потерпит.

Энцо крутился рядом, но Адриенна не обращала на него внимания. А ему так хотелось, чтобы она улыбнулась, и именно ему, Лоренцо Феретти!

Ну хоть взгляд!

Хоть слово какое...

Увы, конь интересовал девушку намного больше благородного дана.

* * *

Только вечером Адриенна смогла задуматься, что и как с ней произошло. До вечера времени как-то не было. Пока одно, пока другое, и только лежа на постели, в своей комнате, она смогла более-менее соображать.

Она... она просто поняла коня. Сначала она поняла его чувства, потом мысли... имя хозяина ей точно сказал конь. И свое собственное имя — тоже.

Не с потолка же она его взяла?

И реакция ромов подсказывала,, что все так и есть. И Черныш, и дан Каттанео...

Дитя Ветра.

Так назвал ее конь. Об этом ли говорила Моргана? Когда обещала, что Адриенна, как кровь от крови и плоть от плоти земли, начнет понимать живущих на ней? Адриенна подумала, что на скотный двор лучше не заходить. А то и курица в рот не полезет...

Она прекрасно понимала, что все эти симпатичные несушки предназначены на мясо, но раньше не интересовалась, что они думают по этому поводу. А сейчас может получить все эмоции... вряд ли ей это понравится.

Но до этого-то дня все было как обычно?

А всех ли она понимать может? Или только таких, как лошади? Самых смышленых?

Дитя Ветра. Это потому, что вороны на гербе? Потому, что Моргана — полуптица? Не понять... может, со временем прояснится?

А если сейчас попробовать с кем-то поговорить? Есть же тут собака, есть кошка, в конюшне лошади... кто мешает Адриенне прогуляться?

Да никто!

Девушка накинула верхнее платье прямо на ночную рубашку, завернулась в плащ сунула ноги в сапожки и выглянула в коридор.

Никого. Отлично!

Вперед?

Адриенна тенью скользнула к лестнице. Представила, что заворачивается в черные перья, как в плащ.... Может, и не подействует, но почему не попробовать?

Надо только потом на ком-то проверить, когда будет не слишком важно. В СибЛевране. А здесь лучше и самой по себе не попадаться.

Хозяин 'Матерой рыси', ньор Пиччини заботился об удобстве постояльцев. А какое уж тут удобство, если знатным данам приходится спускаться в общий зал?

Никакого, правильно. Еще пристанет какая пьянь и рвань, потом плохая слава пойдет о его постоялом дворе. Поэтому лестница выводила на задний двор, минуя общую залу. Незамеченным и не расплатившись все равно никто не уйдет, там привратник есть.

Для Адриенны сейчас это было вдвойне удобно.

Она вышла на задний двор и свернула к конюшне. И замерла в тени строения.

Мимо прошли две служанки, особо и не скрываясь. Да и зачем им?

— ...пойдешь завтра?

— Если пригласит — пойду. Он хоть и скуповат, но в постели хорош.

— Пффф... тощий, как свищ. И молодой еще, зелень зеленая.

— Что бы ты понимала? Это благородный дан, а не твои ньоры. Да на тебя дан и не посмотрит!

— Ну, посмотрел на тебя этот Леонардо! Даже поимел! И что? Не женится, с собой не заберет, денег нет... тьфук, а не дан.

— Зато благородный. А деньги все у дана Марка, он сказал. Но пару дариев я с него получила.

— С данов лорины брать надо...

Служанки прошли мимо.

Адриенна сделала себе пометочку в памяти. Ага, вот что болит у Леонардо. Вот почему он остается на постоялом дворе.

А как красиво рассказывает о своей любви!

Тьфу, пакость.

Хотя... мужчины существа странные, у них с одной любовь, а с другой кровать. И даже изменой не считается...

Ну и пусть его, не до того!

Если бы не Черныш, Адриенна бы это серьезнее переживала. Но сейчас возможность разговаривать с животными затмевала все, в том числе и измену Леонардо. Изменил?

Это даже не измена, клятв-то он ей не давал!

Вот и собачья будка.

— Локо, Локо...

Собачий нос высунулся из будки. Потом высунулся и весь пес. Адриенна показала ему предусмотрительно захваченный из комнаты кусок колбасы.

— Будешь? Хороший мальчик, умный, иди сюда...

Локо действительно был умницей. Дурной собаке на постоялом дворе не место. Он принюхался и целеустремленно порысил к Адриенне. Страшенная пасть расползлась в улыбке. Да, собаки тоже улыбаются, и очень обаятельно. Они могут.

Адриенна протянула Локо кусок колбасы. Прислушалась.

Удовольствие. Вкусно, хорошо, спокойно.

Мысли? Мыслей никаких нет.

— Локо, как зовут твоего хозяина?

Тишина в ответ. Адриенна билась еще с полчаса, но потом признала свое поражение. Наверное, Черныш смог докричаться, потому что ему очень нужно. А Локо не нужно, ему и так очень даже неплохо. Есть миска, будка, хозяин и служба. Чего еще надо?

Разве что собачью даму.

А не разговаривать с человеческим щенком...

Вот это Адриенна поняла очень четко. И даже вздохнула.

Мысли — нет, но чувства, ощущения... ну хоть так? Тоже неплохо ведь, правда?