Он замолчал, когда Шарлиэн посмотрела на него с нескрываемым презрением. Он опустил глаза, и она холодно улыбнулась.
— Тот факт, что трусость помешала вам открыто заявить о себе, как это сделал барон Ларчрос, не является оправданием, — решительно сказала она. — Вы были готовы получить свою долю добычи, когда Крэгги-Хилл и Сторм-Кип поделили новый "Совет регентства" между собой. Возможно, вы предпочли потратить золото вместо крови или стали, но вы не можете так легко отделить себя от "ядра этого заговора", милорд. Я же говорила вам, что мы не услышим ни просьб, ни протестов против невиновности. Вы хотите еще что-нибудь сказать?
Губы Баркора задрожали. Его лицо было пепельно-серым, голова вертелась, глаза умоляли членов регентского совета вмешаться в его защиту. Ответа не последовало, и он судорожно сглотнул, когда его взгляд вернулся к Шарлиэн.
Она подождала еще отмеренные тридцать секунд, но никто из осужденных больше не заговорил, и она кивнула. Пришло время покончить с этим, и она могла, по крайней мере, оказать им милость скоростью.
— Мы постановляем, что за преступления, в которых вы осуждены, вас немедленно доставят отсюда на место казни и там обезглавят. Вам будет предоставлен доступ к священнослужителям по вашему выбору, но приговор будет приведен в исполнение в течение этого самого часа, и да смилуется Бог над вашими душами.
.VIII.
Офис городского инженера, и
княжеский дворец, княжество Корисанда
— Ты хорошо поработал в здании гильдии, Баринд, — сказал Силвейн Грасман, когда Баринд Лейбран (который совсем не был похож на Пейтрика Хейнри) вошел в его кабинет. — Сколько я себя помню, эта цистерна всегда была занозой в заднице.
— Как только я понял, что корпус насоса должен протекать, это было нетрудно, — ответил Хейнри. Он пожал плечами. — На самом деле было непросто найти утечку и добраться до нее, но как только я ее обнаружил, исправление было фактически обычной рутиной.
— Ну, я отправлял людей посмотреть на это уже почти полгода, — проворчал Грасман, — и ты первый, кто обнаружил проблему. Знаю, что ты все еще новичок, Баринд, но если главный инженер согласится со мной, то к этому времени в следующем месяце ты станешь надзирателем.
— Ценю ваше доверие, — сказал Хейнри, хотя был совершенно уверен, что повышение не состоится. — Я просто пытаюсь делать свою работу.
Он выглянул из окна кабинета Грасмана. Быстро сгущались сумерки, и они с начальником уже должны были уйти из офиса. На самом деле, они бы так и сделали, если бы Хейнри не пошел на некоторые меры, чтобы договориться иначе. Он знал, что Грасман захочет услышать подробный доклад о том, как он решил проблему, и он манипулировал своим собственным графиком, чтобы с уверенностью опоздать к возвращению в большой, беспорядочный блок зданий на площади Хорсуолк, в котором размещались офисы городского инженера. Грасман ждал его, чтобы получить доклад из первых рук, и теперь внимательно слушал, как Хейнри рассказывал обо всем, что ему пришлось сделать, чтобы исправить это.
Правда заключалась в том, что ему нравился этот вызов, и это была самая сложная работа, которую ему поручили с тех пор, как он начал продвигаться по службе в инженерных и ремонтных службах города. Он начинал как чернорабочий — необходимость, если он хотел быть уверенным, что никто не задаст никаких вопросов о его предыдущих работодателях. Однако эта работа не была исключительно трудной, особенно для человека, который столько лет вел свой собственный бизнес. А таинственные потери воды в водопроводной системе здания гильдии, по крайней мере, представляли собой головоломку, достаточную для того, чтобы отвлечь его от стремительно приближающегося будущего.
Как он сказал Грасману, выяснить, что должно было быть не так, было нетрудно.
Городское водохранилище, расположенное к северо-западу от стен Мэнчира, питалось от реки Баркор до того, как река протекала через сам город (в процессе становясь явно менее пригодной для питья, и не только из-за ливневых стоков), а подводящие трубы из водохранилища проходили под самим городом. К сожалению, в системе не было достаточного напора, чтобы вода поднималась выше первого этажа большинства городских зданий, что было одной из причин того, что на крышах стольких высоких зданий по всей столице деловито вращались живописные ветряки. Они приводили в действие насосы, которые поднимали воду из магистралей низкого давления в резервуары на крышах или водонапорных башнях достаточно высоко, чтобы системы гравитационной подачи создавали разумное давление по всему городу.
Проблема в здании гильдии ткачей заключалась в том, что уровень воды в цистерне был намного ниже проектных требований и даже еще понижался. Очевидно, что где-то между магистралью и цистерной была утечка, но сам насос работал идеально. Это была древняя конструкция с бесконечной цепью плоских поворотных звеньев, проходящих замкнутой петлей вокруг пары валов. Подъемники — бронзовые блюдца, точно подогнанные по диаметру шахт, — были установлены примерно через каждый фут вдоль цепи, которая проходила между водопроводом и цистерной. Вода поступала внизу во входную камеру, которая была немного больше по диаметру, чем подъемники. Подъемники, однако, образовывали своего рода движущийся цилиндр внутри выпускной шахты, захватывая и поднимая воду по мере того, как они перемещались через входную камеру и вверх. При хорошем напоре ветра, достаточно большой ветряной мельнице и достаточно широких подъемниках насоса система могла очень быстро перемещать сотни галлонов воды. Поплавки в цистернах поднимали стержни прерывателя, чтобы отсоединять стабилизирующие лопасти ветряного колеса, когда заполнялись сборные резервуары наверху, позволяя ветрякам поворачиваться от ветра и работать на холостом ходу, чтобы насосы не поднимали слишком много воды и не тратили ее впустую, и большинство цистерн были достаточно большими, чтобы удовлетворить спрос в своих зданиях, по крайней мере, пару безветренных дней подряд.
Это было простое, надежное устройство, самой большой уязвимостью которого была возможность обрыва цепей. Передача нуждалась в замене смазочного масла примерно раз в год, но, помимо этого, единственной другой реальной проблемой технического обслуживания была долговечность гибких прокладок, установленных по краю каждого подъемника, чтобы обеспечить хорошее уплотнение с боковыми сторонами подъемной шахты. Прокладки были сделаны из сока каучукового растения, которым архангел Сондхейм одарил человечество при Сотворении (и выращивание которого было основным источником дохода для Корисанды), и изнашивались очень медленно, но в конце концов их приходилось заменять.
Однако насос здания гильдии не проявлял никаких признаков чрезмерного износа, хотя он подавал все меньше воды, несмотря на почти постоянную работу. Таким образом, ответ должен был заключаться в том, что вода вытекала где-то между входом и цистерной, но где? Тщательный поиск не выявил явных утечек, но Хейнри знал, что она должна быть, поэтому он упорно не отступался, пока, наконец, не нашел ее. Несколько трудной ее сделало высокое расположение, но при этом не было видно никаких видимых признаков утечки... потому что разрыв в стене шахты произошел в каменной стене, непосредственно примыкающей к дренажной системе крыши. Учитывая интенсивность ливней, которые часто обрушивались на Мэнчир, водосточные трубы и желоба здания гильдии были спроектированы так, чтобы пропускать много воды, и в том месте, где появился разрыв, один из главных дренажных каналов был отделен от шахты только одним относительно тонким слоем цемента. Как только шахта начала протекать через разделяющий цемент, вода просто спускалась в канализацию, где ее никто никогда не видел, и не было никаких признаков просачивания на стенах или скопления в подвалах.
Кроме того, оказалось, что это была одна из двух секций шахты, которые нельзя было легко осмотреть при обычной проверке, что должно было кому-то что-то подсказать, поскольку "обычные проверки" так странно не выявляли проблем. Хейнри был вынужден спуститься по внешнему краю здания, оторвать два больших строительных блока, а затем пробиться сквозь стену дренажного канала толщиной в дюйм, прежде чем он смог подтвердить свои подозрения. На самом деле разобраться с проблемой и устранить ее после этого было относительно просто, хотя это не означало, что для этого все еще не требовалось много тяжелой работы и пота. На самом деле, он чертовски хорошо заслужил похвалу Грасмана.
— Что ж, я просто хотел бы, чтобы больше наших сотрудников так же усердно выполняли свою работу, как и ты, — сказал сейчас надзиратель. — Позволь мне сказать тебе, что мы были бы в гораздо лучшей форме! Не то чтобы нам сильно повезло получить необходимый бюджет от регентского совета. — Он с отвращением покачал головой. — Нам нужен кто-то в совете, кто разбирается в инженерных проблемах — которые поддерживают работу таких городов, как Мэнчир, а не только тех, которые занимаются производством новомодного оружия!
Хейнри энергично кивнул. Это было одно из постоянных возражений Грасмана, и надзиратель, вероятно, был прав, хотя собственные проблемы Хейнри с регентским советом касались совсем других тем. Однако...
— Я хотел спросить вас о вашем впечатлении об этой императрице Шарлиэн, — сказал он, заставляя себя произнести ненавистное имя почти нормальным тоном.
— Думаю, она... впечатляет. — Грасман откинулся на спинку стула, почесал затылок и медленно покачал головой. — Кто-то сказал, что она красивая, но что до меня, я не так уверен. Она симпатичная женщина, я отдаю ей должное, но красивая? — Он снова покачал головой. — Слишком большой нос и эти ее глаза... Поверь мне, Баринд — у нее такой характер, что даже ящер-резак убежит в укрытие!
— Так она разглагольствовала и бредила? — спросил Хейнри.
— Нет, нет, конечно, нет. — Грасман перестал почесывать затылок и посмотрел на Хейнри, его глаза были расфокусированы от воспоминаний. — На самом деле, именно по этой причине она так впечатляет, если ты спросишь меня. Для молодой женщины такого возраста, которая так долго ненавидела Дом Дейкин, неестественно не выходить из себя в такое время. Я имею в виду, что здесь она в идеальном положении, чтобы ударить нас после того, что пытались провернуть эти идиоты, и она крута как огурец. Это действительно так, пойми меня правильно. Думаю, что она могла быть безумнее, чем ад Шан-вей, с Крэгги-Хиллом, по крайней мере. Но она не кричала, ничуть не кричала, а просто приказала обезглавить их. Не подвергая их пыткам, не посылая за ними членов их семей по общему принципу, даже не вешая их. Просто короткая, резкая встреча с топором, и все было кончено. — Он снова покачал головой. — Буду честен с тобой, Баринд, я не могу представить, чтобы старый князь так легко отпустил бы их. Я бы сказал, что у нее короткий путь с людьми, которые переходят ей дорогу, но она не собирается лезть из кожи вон, чтобы быть более противной, чем должна.
— Вы говорите так, как будто действительно восхищаетесь ею. — Хейнри не смог сдержать неодобрения в своем голосе, и глаза Грасмана перефокусировались, когда надзиратель посмотрел на него.
— Я этого не говорил, — сказал он немного раздраженно. — Имей в виду, я придерживаюсь мнения, что мы могли бы поступить и хуже, если бы только ее проклятый муж не приказал убить князя Гектора. Если уж на то пошло, если бы молодой Дейвин вернулся домой — и если предположить, что регентский совет сможет сохранить его голову на плечах, когда он это сделает, — я не думаю, что она тоже стала бы стараться быть с ним противной. По крайней мере, до тех пор, пока он не перешел бы ей дорогу.
— Может быть. — Хейнри пожал плечами. — И я тоже не дворянин и не член парламента. И все же, мастер Грасман, мне кажется, что рано или поздно наступит время, когда князю Дейвину придется "пересечь ей дорогу", если он собирается быть верным Корисанде. И из того, что вы говорите...
Он позволил своему голосу затихнуть, и Грасман с несчастным видом кивнул.
— Я склонен думать, что ты прав, — вздохнул он. — Надеюсь, однако, что это не произойдет в ближайшее время, и если бы я был молодым Дейвином, я бы держался далеко-далеко от Корисанды, пока Мать-Церковь не закончит разбираться с тем, что произойдет с этой империей Чарис и Церковью Чариса.
Настала очередь Хейнри кивнуть, хотя он начал подозревать, что Грасман сам в глубине души был, по крайней мере, слегка реформистом. Возможно, именно поэтому он не был так возмущен, как Хейнри, присутствием Шарлиэн Армак здесь, в Мэнчире.
— Наверное, вы правы, — сказал он. — Вы с нетерпением ждете завтрашнего дня?
— Не совсем. — Выражение лица Грасмана было встревоженным. — Имею в виду, я знаю, что это честь и все такое, но мне не очень нравится смотреть, как мужчин приговаривают к смертной казни. Лэнгхорн знает, что они потратили достаточно времени на доказательства. Если они не делали все возможное, чтобы убедиться, что все сделано правильно и верно, они наверняка потратили много времени, занимаясь чем-то другим! И я не слышал, чтобы кто-нибудь из них вчера утверждал, что им не было предоставлено справедливого судебного разбирательства, за исключением, может быть, этого жалкого куска дерьма Баркора. Но мне все равно не нравится смотреть. Забавно то, что я не думаю, что ей нравится быть там больше, чем мне! — он коротко рассмеялся. — Хотя, думаю, у нее еще меньше выбора, чем у меня.
Хейнри снова кивнул, хотя и сомневался, что "императрица Шарлиэн" была так обеспокоена всем этим, как, казалось, думал Грасман. Однако у надзирателя действительно не было выбора. Он стал одним из случайно выбранных городских профессионалов, которые были отобраны для того, чтобы стать свидетелями произошедшего, и их присутствие было обязательным. Шарлиэн и регентский совет, казалось, были полны решимости убедиться, что есть много глаз, чтобы увидеть — и языков, чтобы рассказать — что случилось с теми, кто осмелился поднять руку на их тиранию и измену.
— Что ж, мастер Грасман, — сказал он теперь, — возможно, вам все-таки не придется быть там завтра. Все может измениться, вы же знаете.
— Я бы хотел, чтобы это было так, — с чувством сказал Грасман, отодвигая свой стул и начиная обходить конец своего стола. — У меня достаточно других дел, которыми можно было заняться, и, как я уже сказал, я не люблю смотреть...
Его глаза расширились от ошеломленного ужаса, когда правая рука Хейнри поднялась сбоку, и короткий кинжал с острым лезвием вонзился в основание его горла. Его голос замер в ужасном бульканье, а руки потянулись вверх, схватив Хейнри за запястье. Но сила вытекала из него вместе с потоком крови, и Хейнри повернул клинок, отводя его в сторону. Поток превратился в струйку, и он отступил назад, когда Грасман с глухим стуком рухнул на пол офиса с уже остекленевшими глазами.
— Мне жаль, — сказал Хейнри. Он на мгновение опустился на колени рядом с телом и надписал скипетр Лэнгхорна на лбу надзирателя. — Ты не был идеальным мужчиной, но заслуживал лучшего, чем это. Однако я говорю о Божьей работе, так что, возможно, Он простит нас обоих.
