В целом, он выглядел удивительно невозмутимым перед ожидающим его вызовом, — мрачно подумал он, — молча считая секунды, пока незваный гость пересекал дистанционные метки, которые адмирал Рейсандо приказал установить на мелководье по обе стороны от канала Мейн-Шип. Конечно, их было недостаточно, чтобы дать точную оценку — не на таком расстоянии, — но....
— Даю около шести или семи узлов, сэр, — сказал он наконец, опуская двойную трубу.
— Да, примерно так, — спокойно согласился Божинг.
Жаль, что барон Голден-Грасс решил назначить доларского "офицера связи" на батарею Сент-Чарлз, — размышлял повелитель пехоты, — все еще пристально глядя на судно еретиков. Без сомнения, политика сделала это неизбежным, и он предполагал, что Килпейтрик, по крайней мере, хотя бы менее неотесан, чем большинство его варварских соотечественников. Во всяком случае, он не пытался чрезмерно вмешиваться в решения Божинга, и он действительно дал несколько полезных рекомендаций, когда впервые появилась новая артиллерия. Но все же!.. Божинг почти чувствовал запах репы каждый раз, когда мужчина открывал рот.
— Немного удивлен, что они не двигаются быстрее, чем сейчас, сэр, — продолжил Килпейтрик. — Все сообщения указывают на то, что они должны быть в состоянии развивать скорость не менее десяти узлов, даже против течения. — Он покачал головой с несчастным выражением лица. — Мне кажется, они хотели бы как можно быстрее пройти через нашу зону огня.
— Очевидно, они очень уверены в эффективности своей брони. — Божинг слегка пожал плечами. — Похоже, настал момент... лишить их этой уверенности, майор.
— Да, это так, сэр.
Килпейтрик улыбнулся, в кои-то веки полностью согласившись с фатоватым щеголем-командиром батареи Сент-Чарлз. По многим причинам ему не очень нравился Квейчи Божинг. Если уж на то пошло, ему не нравилось большинство харчонгских офицеров, которых он встречал. Каждый из них вел себя так, как будто учуял что-то плохое, как только в дверь входил доларский офицер. Его это не радовало, и особенно из-за монументальной некомпетентности, которую он видел у стольких презирающих других харчонгцев. На самом деле, это презрение казалось самым сильным у тех самых офицеров, которые меньше всего имели на это право. Конечно, когда дело доходило до компетентности, это характеризовало по меньшей мере три четверти харчонгского офицерского корпуса. По взвешенному мнению Килпейтрика, лучшее, что можно было сказать о большинстве харчонгских офицеров, — это то, что они, по крайней мере, на шаг выше деснейрцев, что заслуживало самой слабой похвалы.
Однако в случае с Божингом это было не совсем справедливо. Что бы еще ни было правдой о повелителе пехоты, он серьезно относился к своим обязанностям и безжалостно обучал своих людей новой артиллерии. Он даже добился от жадных до мелочности харчонгских бюрократов предоставления достаточного количества новых снарядов для проводимых дважды в пятидневку учений с боевой стрельбой и попросил Килпейтрика организовать мимо острова буксировку барж винтовыми галерами адмирала Халинда, чтобы его артиллеристы попрактиковались в стрельбе по движущимся целям. Килпейтрик не мог удержаться, чтобы не поддразнить надменного харчонгца, обратившись к нему "сэр", а не "милорд", что он, очевидно, предпочитал, но в целом он знал, что ему повезло больше, чем большинству доларских офицеров, назначенных поддерживать связь со своими харчонгскими "хозяевами".
Конечно, он, вероятно, добился бы от своих стрелков еще большей эффективности, если бы обращался с ними как с людьми, а не как с двуногими животными, которые просто умеют разговаривать. Думаю, было бы неразумно ожидать, что он не будет думать о них как о крепостных, тем более что большинство из них действительно были крепостными до того, как они завербовались. И на самом деле он не такой уж жестокий, по сравнению с некоторыми настоящими ублюдками здесь, в Харчонге. Тем не менее, я не могу отделаться от мысли, что порка командира орудия с наименьшим баллом после каждой тренировки — не самый лучший способ поднять боевой дух солдат.
— Как скоро вы намерены открыть огонь, сэр? — спросил он.
— Я бы предпочел, чтобы дальность стрельбы сократилась не более чем до пяти тысяч ярдов, — ответил Божинг, наконец опуская свою подзорную трубу. Он передал ее другому помощнику в обмен на дымящуюся чашку чая и задумчиво отхлебнул. — У нас есть преимущество стабильных, неподвижных орудийных платформ, и обычно можно предположить, что это даст нам существенное преимущество перед находящимся в движении военным кораблем. Однако в данном случае я предпочитаю делать как можно меньше предположений. Мы будем ждать, пока они не откроют огонь или дистанция не упадет до пяти тысяч ярдов.
Он слегка пожал плечами, глядя вдаль, обдумывая предстоящую стрельбу.
В зависимости от того, насколько хорошо бермы батареи Сент-Чарлз выдерживали бы огонь еретиков, он вполне мог открыть огонь раньше достижения выбранной им дистанции, независимо от того, когда начнут стрельбу еретики. Он был очень уверен в мощи своих орудий против большинства целей, но, изучив отчеты с Коджу-Нэрроуз, он довольно сильно сомневался, что снаряды — даже трехсотфунтовые цилиндрические снаряды его новых 10-дюймовых орудий — пробьют броню еретиков. Казалось маловероятным, что эти корабли были менее хорошо бронированы, чем броненосные галеоны еретиков, а 10-дюймовые гладкоствольные орудия доларцев никогда даже не приближались к тому, чтобы пробивать бортовую броню КЕВ "Дреднот". Конечно, даже их сплошное ядро весило немногим более половины от одного из его снарядов, так что сравнение их относительных характеристик, вероятно, было сомнительным. Тем не менее, он был явно неоптимистичен в отношении снарядов, особенно на больших дистанциях, где они будут поражать с меньшей скоростью. С другой стороны, сплошное ядро одного из его орудий весило вдвое больше снаряда — в три раза больше веса доларского снаряда, выпущенного в ущелье Коджу-Нэрроуз, — поскольку в нем не было полости для пороха. Это уменьшало его разрушительную силу, если оно действительно проникало в цель, но в то же время прежде всего давало ему больше шансов проникнуть. Однако более тяжелое ядро также имело меньшую дальность стрельбы; лучшее, чего достигли с ним его артиллеристы, было порядка семи тысяч ярдов для первого удара, что немногим больше трех четвертей от их максимальной дальности стрельбы снарядом. Они усердно тренировались использовать рикошетный огонь, чтобы увеличить дальность стрельбы, пуская ядро по воде от начальной точки попадания, но, казалось, было мало шансов, что ядро, потерявшее столько энергии, пробьет бронированное судно, если оно, наконец, попадет в него. Небронированные галеоны — да; паровые броненосцы — нет.
Нет, — подумал он. — Я подожду, пока они не подойдут так близко, как только смогу, прежде чем вступать с ними в бой. И когда я это сделаю, — он тонко улыбнулся, — им гораздо меньше может понравиться этот опыт, чем они думают.
* * *
— Приближаемся к заданной вами дальности, капитан, — объявил старшина Валдейр Халинд, отрываясь от переговорной трубки.
Халинд был старшим связистом "Эрейстора", но в данный момент он не передавал сигнал от другого подразделения эскадры. Эта голосовая трубка соединяла его с прибором на вершине бронированной надстройки "Эрейстора". Продукт еще одного плодотворного сотрудничества между адмиралом Симаунтом, королевским колледжем Чариса и бесконечно изобретательными мастерами Эдуирда Хаусмина, он получил название "дальномер". Эйлик Канирс прочитал документацию доктора Жейн Фримин, специалиста по оптике колледжа, но у него все еще было лишь смутное представление о том, как действовала эта штука, выглядевшая подобно двуглавой версии одной из угловых подзорных труб галеонов класса "Ротвайлер", но с линзами на верхних концах 18-футовой перекладины. Важно было то, что он действительно работал и что его показания были точными с погрешностью до ста ярдов на расстоянии десяти миль.
В некотором смысле эта информация представляла чисто академический интерес, поскольку ни один движущийся корабль не мог поразить другой корабль на расстоянии более семнадцати тысяч ярдов. Даже если предположить, что его стрелки могли видеть цель, движение корабля гарантировало бы, что они промахнутся, когда выстрелят. Однако в других отношениях точные цифры дистанции могут быть чрезвычайно важны. Даже очень опытные артиллеристы могли неверно оценить дальность стрельбы, и знание дальности — в отличие от простого угадывания — позволяло его артиллеристам точно наводить прицел. Это все еще было чертовски далеко от гарантированных попаданий, но это исключало из уравнения по крайней мере одну из переменных.
Однако в данный момент...
— Передайте сигнал "Бейпорту", — сказал он, затем дунул в другую голосовую трубку, чтобы раздался свисток на дальнем конце.
— Орудийная палуба, третий лейтенант, — объявил голос.
— Это капитан, Данел. У вас есть цель в поле зрения?
— Да, сэр. Сент-Чарлз находится в поле зрения первого дивизиона.
— Превосходно. К сожалению, я какое-то время не смогу навести орудия третьего дивизиона на цель.
— Понял, сэр. — В трубке послышалось что-то подозрительно похожее на смешок. — Я полагаю, что молодой Пейтрик может тем временем развлекаться с батареями на острове Шарин, если ему нужно.
— Пока мы не просто тратим боеприпасы, — ответил Канирс.
Вооружение "Эрейстора" было разделено на дивизионы в зависимости от их полей обстрела. Тяжелобронированный каземат броненосца образовывал надстройку в форме ромба, похожую на два треугольника с тупыми концами, установленных основанием к основанию и отошедших достаточно далеко от борта корпуса, чтобы смягчить воздействие волны, которая в открытом море смыла бы далеко орудийные порты корабля, подобного оригинальному классу "Делтак". Все его орудия были бортовыми, но пять передних орудий с каждого борта могли стрелять только по целям не более чем в тридцати градусах от курса, в то время как пять последних орудий могли стрелять не дальше, чем на те же тридцать градусов назад от курса. Это послужило логической основой для разделения их на пронумерованные дивизионы: носовые первый и второй дивизионы, и кормовые третий и четвертый дивизионы. Но на каждом борту было установлено в общей сложности по одиннадцать орудий. Центральные орудия, расположенные в самых широких точках ромба, могли выдвигаться почти так же далеко вперед, как первый или второй дивизион, и почти так же далеко назад, как третий или четвертый дивизион. Как следствие, это орудие могло быть назначено обоим подразделениям на их стороне корабля, при этом управление переходило к тому подразделению, которое могло предложить ему цель.
Данел Банифейс был третьим лейтенантом "Эрейстора", а также его артиллерийским офицером, новая должность, которая ставила офицера между капитаном корабля и главным артиллеристом, традиционно бывшим главстаршиной. Бывший главный артиллерист теперь был просто наводчиком и служил главным помощником и советником артиллерийского офицера, а в сражении каждый орудийный дивизион подчинялся одному из других офицеров "Эрейстора". Или, в случае третьего дивизиона, ожидавшему повышения мичману, которому оставалось два года до совершеннолетия для получения лейтенантского звания.
— Не думаю, что мы будем тратить их впустую, сэр, — сказал Банифейс капитану. — Во всяком случае, не за счет кормовых дивизионов.
— Вы уверены, что сможете атаковать Сент-Чарлз с этого расстояния? — спросил Канирс.
— Вполне, сэр. — Канирс почти видел, как Банифейс слегка пожал плечами. — Бросок неплохой, и не похоже, что мы будем стрелять по движущейся цели. Я не гарантирую очень много попаданий с такого расстояния, но хотя бы несколько мы для вас забьем, сэр!
— В таком случае, можете открыть огонь, мастер Банифейс.
* * *
— Мой господин!
Майор Килпейтрик намеренно отвел взгляд от еретического броненосца. На расстоянии более четырех с половиной миль извергающая дым штука была все еще крошечной с расстоянием, но в ее неуклонном, непоколебимом продвижении было что-то бесспорно... зловещее. Возможно, это было потому, что он двигался прямо против течения и ветра, его дымовое знамя развевалось прямо за кормой. Или, возможно, это был сам этот густой, неестественный дым.
Или, возможно, — мрачно подумал он, — дело в том, что он летит прямо под сходящийся огонь более пятидесяти тяжелых орудий, и, похоже, ему на это наплевать.
Что бы это ни было, он нашел другие занятия, кроме как смотреть на это в подзорную трубу, а это означало, что он смотрел в противоположном направлении, когда дозорный крикнул повелителю пехоты Божингу.
Теперь он резко обернулся, его глаза расширились от удивления, когда от броненосца повалил густой коричневый столб порохового дыма. Он все еще был почти носом к батарее Сент-Чарлз, но достаточно накренился на правый борт, чтобы пустить в ход свои передние орудия левого борта. Кроме того, это было так далеко, что грохот этих орудий еще не достиг его ушей, когда шесть 6-дюймовых снарядов с шипением упали с небес, опередив звук их пролета.
* * *
— Совсем неплохо, Эйлик! — прокомментировал Жэзтро попадание снарядов. Ему пришлось повысить голос — очень сильно, — чтобы его услышали сквозь толстые затычки для ушей, защищающие слух экипажа "Эрейстора" от оглушительного грома артиллерии.
Три снаряда лейтенанта Банифейса подняли высокие белые столбы воды — они не долетели, — но еще три взорвались темными, огненными взрывами, которые разорвали берму батареи Сент-Чарлз. Он сомневался, что они причинили большой ущерб чему-либо — или кому-либо — на дальней стороне этой насыпи. Если только они не попали прямо в одну из орудийных амбразур — а вероятность этого на таком расстоянии практически не существовала, — они не собирались серьезно повредить хорошо защищенную батарею. Один из бомбардировочных кораблей с парусами вполне мог быть эффективнее, чем бортовые орудия "Эрейстора" с более высокой скоростью и меньшей высотой, поскольку бомбардировочный корабль мог бы вести огонь по внутренней части батареи, не беспокоясь о ее ограждении. К сожалению, при встречном ветре и течении вывод одного из бомбардировочных кораблей на позицию был бы трудоемким и потенциально рискованным делом. И независимо от того, наносили они реальный урон на таком расстоянии или нет, это, по крайней мере, могло заставить вражеского командира "яростно задуматься", как мог бы выразиться император Кэйлеб.
Я бы очень хотел заставить этого ублюдка открыть ответный огонь, пока мы все еще находимся как можно дальше, — подумал он, стоя на открытом крыле мостика своего флагмана с двойной трубой перед глазами. — Получить представление об их дальности и точности до того, как мы подойдем слишком близко, было бы неплохо. И я хотел бы лучше понять, насколько вероятно, что эти новые "нарезные орудия Фалтина" действительно пробьют нашу броню.
Он поморщился от этой мысли, не опуская двойной трубы, потому что был менее уверен в этом, чем был готов признаться любому из своих офицеров, включая Эйлика Канирса. Он был уверен в себе... точно, но у него было достаточно опыта с разбитыми флагманами, чтобы хватило на всю оставшуюся жизнь.
