Что ж, скоро он лучше узнает все, — подумал Рейнейр.
* * *
— Держите голову этого проклятого дурака под фальшбортом! — зарычал капитан Грейгейр Мейджи.
Солдат-нарушитель поспешно нырнул обратно в укрытие, и Мейджи хмыкнул от гневного удовлетворения. Затем он снова обратил свое внимание на чарисийский корабль, приближающийся к "Гардиэн".
Забавно, — подумал он. — Все это казалось гораздо лучшей идеей, когда они объясняли мне это еще в заливе Горэт. Теперь мне интересно, какой идиот это придумал. Конечно, если бы кто-нибудь в чертовом флоте действительно отличал свою задницу от локтя, мы бы вообще не попали в эту переделку.
— Как вы думаете, сэр, он выстрелит в нас или перед нашим носом? — тихо спросил Эйра Синклир, его первый помощник.
— Откуда, черт возьми, я знаю? — ворчливо отозвался Мейджи. Тем не менее, он должен был признать, что это был хороший вопрос. — Полагаю, мы узнаем, когда это случится, — добавил он.
Что, если я не ошибаюсь, произойдет очень скоро.
* * *
— Хорошо, мистер Нетол, стреляйте по его носу!
Баковое орудие выстрелило почти прежде, чем Рейнейр закончил говорить, и он увидел, как столб белой воды поднялся далеко за галеоном.
"Блейд" и его братья вышли с верфи Шумейр в Чарисе. Они были в основном копиями конструкции сэра Дастина Оливира для королевского флота, но с несколькими незначительными изменениями, чтобы приспособить их к роли частного предприятия. Их военно-морские аналоги несли четырнадцать тридцатифунтовых карронад на борту, но "Блейд" нес только десять карронад плюс длинное четырнадцатифунтовое баковое орудие на одном из новых "поворотных креплений". Рейнейр не знал, кто придумал "поворотное крепление", и на самом деле ему было все равно.
Оно состояло из почти стандартного орудийного лафета на платформе, сделанной из двух тяжелых бревен, или полозьев, которые были соединены четырьмя массивными, равномерно расположенными поперечинами. Однако у лафета не было колес, вместо этого он скользил по канавкам, вырезанным в полозьях, когда откатывался назад. Сами полозья были прикреплены к палубе толстым поворотным штифтом, проходящим через самую заднюю соединительную поперечину. Затем штифт проходил сквозь палубу, и его нижний конец был прикреплен к брусу сечением в два квадратных фута. Место прохождения через палубу было усилено массивным чугунным гнездом, которое наполовину заглублялось в нижние бревна палубы, а на верхний конец штифта в месте его соединения с полозьями была плотно посажена втулка, поскольку он принимал на себя большую часть отдачи при выстреле. Колесики под передним концом полозьев двигались по вмонтированному в палубу кольцевому железному рельсу, и, перемещая передний конец вдоль рельса и поворачивая задний конец, все крепление можно было развернуть по теоретической дуге в триста шестьдесят градусов, хотя бушприт корабля и такелаж блокировали определенные углы обстрела. Слухи приписывали это барону Симаунту, но все, что действительно заботило Рейнейра, так это то, что поворотное крепление позволяло использовать единственную длинноствольную пушку "Блейд" в любом месте с любого борта.
Существовали ограничения на размер орудия, которое могла принять конструкция, и отдача "длинного четырнадцатого" была гораздо легче, чем у "карронады", но его дальность стрельбы была больше, и на самом деле не требовалось самой тяжелой пушки на борту, чтобы убедить любого разумно здравомыслящего торгового шкипера, что пришло время сдать свой корабль.
* * *
— Как, черт возьми, они это сделали? — потребовал Синклир.
— Ты думаешь, я знаю? — зарычал в ответ Мейджи.
Справедливости ради, он знал, что это был риторический вопрос. На самом деле, он не был уверен, что Синклир даже осознал, что произнес это вслух. Ничто из этого не заставило его почувствовать себя счастливее от свежих свидетельств еще одного, по-видимому, бесконечного, дьявольского нововведения чарисийцев.
На самом деле, это было самое близкое, что Мейджи когда-либо видел в новой чарисийской артиллерии, которая, как он более чем наполовину подозревал, была настоящей причиной большей части его раздражительного напряжения. Практически все в доларском флоте, начиная с герцога Торэста и кончая им самим, были заняты тем, что пытались преуменьшить эффективность чарисийских орудий. Мейджи предполагал, что это неизбежно — очевидно, — сардонически подумал он, — притворяться, что чарисийское оружие не работает, намного проще, чем выяснять, что с ним делать, если окажется, что оно все-таки работает, — но это чертовски помогло бедняге, оказавшемуся лицом к лицу с ним.
Ему очень хотелось вытащить подзорную трубу и хорошенько рассмотреть вооружение шхуны, но подзорные трубы и в лучшие времена были редкостью на торговых судах, а особенно на таком нарочито небрежном судне, как "Гардиэн".
— Будьте готовы, мастер Синклир, — сказал он вместо этого, затем посмотрел на своего второго помощника. — Пора, мастер Джинкс, — сказал он.
* * *
— Это странно, — пробормотал себе под нос Эколс Рейнейр, когда галеон наконец смирился с неизбежным и лег в дрейф. Он нахмурился, пытаясь решить, что именно вертелось в уголке его сознания, когда "Блейд" последовал его примеру, а Нетол и дюжина вооруженных до зубов моряков отправились на первом катере, чтобы завладеть своей добычей. Там было что-то...
Затем он узнал, что это было за "что-то".
* * *
— Немедленно! — рявкнул капитан Мейджи, и произошло сразу несколько вещей.
Ожидавшие солдаты поднялись на ноги, держа наготове фитильные ружья, показавшись над высоким фальшбортом, в то время как другие, специально расположенные секции этого фальшборта внезапно опустились, обнажив установленные позади них пушки. Они были всего лишь "соколами", метавшими ядра весом чуть меньше восьми фунтов. В конце концов, "Гардиэн" был всего лишь переоборудованным торговым галеоном. Он не строился в расчете на артиллерию, а каждое из этих орудий все еще весило чуть больше тонны. Было просто непрактично размещать на борту какое-либо более крупное и тяжелое вооружение, и если хотя бы десятая часть рассказов о новых чарисийских орудиях была правдой, его бортовой залп будет намного медленнее. Но у капера было всего по пять орудий на каждом борту, а у "Гардиэн" — восемнадцать.
* * *
Сердце Рейнейра, казалось, перестало биться, когда доларский "торговый корабль" внезапно обнажил свои клыки. Его рот открылся, но прежде чем он успел отдать первый приказ, казалось, день вокруг него взорвался.
На борту этого корабля было по меньшей мере сто мушкетеров. Теперь они поднялись из своих укрытий и открыли огонь по катеру "Блейда". На таком расстоянии даже фитильные ружья, скорее всего, не промахивались, и концентрированный огонь превратил катер в разбитую, медленно тонущую развалину, наполненную мертвецами и кровью.
Едва Рейнейр начал осознавать смерть Нетола, наряду с гибелью всех остальных членов его абордажной группы, как прогремел бортовой залп "доларца". Это были всего лишь доларские пушки, но их было много, и, очевидно, у этих артиллеристов было чертовски хорошее представление о том, с какого конца пушки вылетает ядро. Некоторым из них все равно удалось промахнуться, несмотря на смехотворно малую дальность стрельбы. Однако большинство из них справились с этим лучше, и по палубе "Блейда" разнеслись крики, когда доларский огонь пронзил экипаж Рейнейра.
Это было достаточно ужасно, но тот же самый залп обрушил фок-мачту "Блейда" лавиной разбитых лонжеронов и парусины. Фок-мачта на самом деле была основной мачтой двухмачтовой шхуны, а запутанные обломки повредили "Блейд".
— Огонь! — Рейнейр услышал, как кто-то еще кричит его голосом, и четыре из пяти карронад на левом борту шхуны изрыгнули пламя.
* * *
— Да! — закричал Мейджи, когда мачта чарисийского корабля с грохотом обрушилась вниз. Это было намного лучше, чем он надеялся, и он мог видеть по меньшей мере дюжину человек, уже лежащих на изрешеченной выстрелами палубе шхуны.
Но затем капер исчез за собственным облаком дыма, и Мейджи пошатнулся, когда мощные, гораздо более тяжелые ядра карронад шхуны обрушились на его собственную корабль.
"Гардиэн" был спроектирован и построен как торговое судно. Его бревна были легче, а обшивка тоньше, чем требовал бы любой военно-морской строитель. По крайней мере, в одном смысле это сработало в его пользу. Поскольку обшивка корабля была намного тоньше, сокрушительный удар огня "Блейда" вызвал меньше и мельче осколков, чем это было бы в случае с более тяжелой конструкцией "настоящего военного корабля". С другой стороны, его корпус был набит солдатами и моряками, а его более легкая конструкция означала, что он был гораздо более хрупким, чем был бы военный корабль.
В ушах Мейджи звенело от криков его собственных раненых. Одно из его орудий получило прямое попадание, и громоздкая древесина его неуклюжего бесколесного лафета разлетелась на куски, в то время как еще больше тяжелых ядер "чарисийца" прочертили огромные кровоточащие борозды в экипаже корабля. Орудия "Гардиэн" превосходили по численности орудия "Блейда" более чем в три раза, и у доларцев было преимущество внезапности. Но орудия "Блейда" выбрасывали гораздо более тяжелые ядра и стреляли гораздо быстрее.
— Перезарядить! Перезаряжай, будь прокляты твои глаза! — услышал он, как Синклир кричит из дыма откуда-то впереди. Голос первого лейтенанта звучал резко и искаженно на фоне криков. Мушкетеры стреляли по чарисийскому кораблю так быстро, как только могли перезаряжать оружие, но расстояние до шхуны было слишком велико для какой-либо точности.
* * *
— Бей их, бей ублюдков! — крикнул Рейнейр, даже когда боцман повел группу матросов с топорами и саблями вперед, чтобы убрать обломки.
Как и большинство каперов, "Блейд" имел гораздо большую команду, чем на самом деле требовалось для работы или сражений с кораблями. В конце концов, призовые команды, которые должны были взять на себя охрану своих трофеев, должны были откуда-то взяться. Но смертельная неожиданность доларцев, должно быть, убила или ранила по меньшей мере тридцать человек Рейнейра. Учитывая Нетола и команду его катера, их число было ближе к шестидесяти, чем к пятидесяти, — свирепо сообщил ему голос где-то глубоко внутри. — Это была по меньшей мере треть всей команды его корабля.
И все же была причина, по которой он требовал такой безжалостной, непрекращающейся муштры и тренировок во время долгого путешествия с Чариса. Его орудийные расчеты левого борта понесли тяжелые потери, но на смену убитым и раненым пришли расчеты орудий правого борта. Если бы у "Блейда" была свобода маневра, все было бы совсем по-другому. К сожалению, обломки на носу означали, что даже неуклюжий галеон мог сравниться с ней в маневренности.
Нет, сейчас было только одно, что мог сделать Эколс Рейнейр, и он оскалил зубы, когда прогремел второй залп "Блейда"...
. II.
Дворец Теллесберг, город Теллесберг, королевство Чарис
— Это удовлетворит ваши потребности, доктор?
Ражир Маклин отвернулся от окна, чтобы встретиться лицом к лицу с отцом Клифирдом Леймхином, личным секретарем и духовником короля Кэйлеба. На протяжении многих лет Маклин сталкивался со многими священниками, которые казались менее чем... испытывающими энтузиазм по поводу работы королевского колледжа. Отец Клифирд, однако, казался к счастью свободным от каких-либо оговорок. Вероятно, неудивительно, что архиепископ Мейкел лично рекомендовал королю людей на ответственные посты. Теперь Леймхин стоял, внимательно ожидая, пока Маклин обдумает его вопрос.
Не то чтобы на самом деле нужно было так уж много "обдумывать", — размышлял Маклин, оглядываясь в окно башни. — Башня короля Кэйлеба, построенная прадедом нынешнего монарха, стояла на самой дальней от гавани стороне дворца. Из окна открывался вид на южную треть или около того Теллесберга, а также на лес, фермы и далекие горы за ними. Это было, конечно, намного лучше, чем вид из его старого офиса на набережной, а сама башня предлагала по крайней мере в два раза больше площади. Правда, ему придется подняться еще по нескольким лестницам, чтобы добраться до своего нынешнего наблюдательного пункта, но если бы он захотел подняться еще на один пролет, то достиг бы плоской крыши башни, открытой солнечному свету и ветру. Там уже стояла удобная группа плетеных стульев с мягкими подушками для сидения, ожидающих под навесом от солнца, и воображение Маклина было полностью готово к тому, чтобы представить греховное удовольствие сидеть, откинувшись на спинку одного из этих стульев, с блокнотом на коленях, положив ноги на удобный табурет, с холодным напитком у его локтя — охлажденным льдом, собранным в тех же далеких горах и хранящимся в леднике, погребенном глубоко под дворцом, — и слуг, готовых освежить его при необходимости.
Похоже, что это часть проблемы, — сардонически подумал он. — Так или иначе, "чистая ученость" не должна быть такой уж веселой!
На самом деле, как он прекрасно знал, его затянувшиеся сомнения не были вызваны ничем подобным. Они олицетворяли его упрямую верность принципу, согласно которому колледж должен был быть официально (и как можно более явно) независимым от короны. Что было глупо с его стороны, поскольку нынешний король Кэйлеб совершенно ясно дал понять, что собирается изменить эти отношения, если уж на то пошло, за пятидневки, прошедшие с момента гибели в огне первоначального здания колледжа, Маклин понял, что решение короля было правильным. К сожалению, всякий раз, когда он думал об этом, у него проявлялось то, что он мог описать только как муки совести.
Перестань быть таким придурком и ответь этому человеку, Ражир, — твердо сказал он себе.
— Думаю, что башня прекрасно подойдет, отец, — сказал он, возвращая свое внимание к секретарю Кэйлеба. — Я мог бы пожелать, чтобы у нас было немного больше места для хранения записей, но, к сожалению, это не то, о чем нам придется беспокоиться, по крайней мере, какое-то время.
Он улыбнулся, но это была чрезвычайно кислая улыбка, когда он еще раз подумал обо всех бесценных записях и документах, которые были уничтожены. И он пришел к выводу, что капитан Этроуз был прав с самого начала относительно того, как и почему был начат этот пожар... и кем.
— Если вы уверены, доктор, — сказал Леймхин, — я должен сказать вам, что его величество хотел бы переселить вас, вашу дочь и зятя, а также ваших внуков в старую семейную часть дворца.
Маклин открыл рот, автоматически отказываясь от предложения, но Леймхин продолжил говорить, прежде чем он успел возразить против размера, роскоши и комфорта предлагаемого жилья.
— Эта часть дворца практически не использовалась почти двадцать лет, доктор. На самом деле, нам придется немного отремонтировать крышу, прежде чем его величество сочтет ее по-настоящему пригодной для жилья. И, хотя понимаю, что вам и вашей семье может показаться, что вы потеряетесь, как семечки в тыкве, уверяю вас, это ненадолго. Его величество намерен превратить одну из королевских спален в рабочий кабинет для вас, и весьма вероятно, что по крайней мере двое или трое ваших старших коллег также переедут сюда. Если башня короля Кэйлеба будет подходящим домом для официального колледжа, тот факт, что она находится прямо напротив двора принца Эдварда от старой семейной части, несомненно, будет удобен для всех вас.
