— Не надо, Юля. Я никому не дам тебя в обиду. Успокойся, девочка моя. Все будет хорошо.
Теплая рука легла мне на затылок. И прежде чем я поняла что происходит — наши губы встретились. Я почувствовала давление острых клыков и инстинктивно приоткрыла рот. Язык Даниэля скользнул внутрь, и я, как могла, ответила на его поцелуй. И, разумеется, тут же накололась. На губах появился привкус крови, Даниэль сдавленно застонал — и поцелуй стал еще жарче. И я даже не подумала его прерывать. Черт возьми, даже если Даниэль решил бы заняться любовью прямо здесь, в машине, в присутствии троих вампиров, я не сказала бы ему 'нет'. И отлично знала почему. Когда на меня смотрел тот же Мечислав — это была чистая страсть. Бешеное, дикое, почти неконтролируемое, — не только желание. А с Даниэлем это была еще и нежность, и привязанность. Тепло души. Мне хотелось не просто засыпать в одной постели с ним, после занятий любовью, но и просыпаться рядом, смотреть на звезды и даже подавать ему в постель подогретую кровь. Это было гораздо больше, чем зов тела. Любовь? Я не знала. Я просто боялась и этого слова и своих чувств. И когда Даниэль, наконец, отпустил меня, я еле дышала. Голова кружилась, а из уголка рта текла кровь. Даниэль улыбнулся мне и слизнул ее с моей кожи ленивым движением языка. И еще раз. И еще. Пока кровотечение не прекратилось.
— Мне кажется это слишком для машины, — заметил Борис.
— Правда, ребята, потерпите до дома, — согласился Вадим.
Мечислав ничего не сказал, но я была рада, что не вижу его глаз. Оставшийся путь мы проделали в гробовом молчании. Но я была твердо уверенна, что сегодня мы с Даниэлем продолжим наш... разговор. И может быть, я засну уже ЕГО женщиной и в его объятиях.
Машина опять остановилась перед 'Волчьей схваткой'. И мы так же вышли из машины. Единственная разница была в том, что сегодня Даниэль сам донес меня до входа и чуть ли не передал с рук на руки Борису. Мечислав даже не взглянул на нас. Оно и к лучшему. Если мне предстоит строить что-то с Даниэлем, еще один вампир в этой конструкции будет лишним. Тем более такой, от которого даже у монастыря кармелиток случится коллективный оргазм.
Дюшка опять вышел нам навстречу. На этот раз и он, и его свита были во всем черном. И опять проиг-рывали. Рядом с Мечиславом, который, казалось, родился в черном костюме, Дюшка выглядел как немочь бледная. Я послала ему воздушный поцелуй. Вампира аж перекосило, но потом он ехидно оскалился. Точ-но задумал какую-то гадость!
— Я рад приветствовать вас в моем клубе. Особенно Юлю. Мне очень хотелось бы узнать, как она смогла сделать... то, что сделала вчера.
— А что мне за это будет? — пропищала я голосом бяки-буки.
Мечислав не смог сдержать улыбку.
— Вы всегда найдете, чем меня позабавить, кудряшка.
— Вы так милы, — пропищала я тем же голоском. И тут же сменила тон, обращаясь уже к Андрэ. — Око за око, козел белобрысый! Если я тебе расскажу, что я сделала, ты позволишь моей подруге уйти со мной или остаться — по ее ДОБРОВОЛЬНОМУ выбору. Я ясно выразилась?
Дюшка скрипнул зубами, но 'козла' проглотил. Хорошо же я его вчера напугала. В один миг остаться без своего силовика... Теперь он поостережется меня задевать. Хотя бы на словах. Но при случае — убьет сра-зу.
— Вполне. Что ж, пройдемте.
Тот же коридор, тот же зал, странное чувство дежа вю. Дюшка опять уселся на трон. Мечислав насмешли-во разглядывал его, склоняя голову то к одному, то к другому плечу — и я была уверенна, что вампир улы-бается. Я бы тоже улыбалась. На фоне черного зала Дюшка выглядел еще хуже. И казался таким несчаст-ным и истощенным, как будто его год кормили одной овсянкой! Но фиг я его буду утешать! Скорее наобо-рот.
— Борис, а ты мне проспорил, — шепотом напомнила я.
— Долг за мной, — отозвался вампир. — Согласись, если ты мне сейчас будешь отвешивать щелбаны, это плохо отразится на моем имидже.
Я дотянулась и поцеловала его в щеку.
— Ты просто прелесть.
В глазах вампира была самая настоящая растерянность. Ему что — так редко это говорят?
Хотя когда рядом находится Мечислав, эта секс-бомба мужского рода, других мужчин просто не замеча-ешь. Я — редкостное исключение. Хотя и Даниэль — тоже.
— Юля, с каких пор ты стала такой распущенной? — напомнил о себе Дюшка.
— Кто бы говорил о распущенности, но только не клыкастая сволочь, которая сперва собиралась изнасило-вать мою подругу у меня на глазах, а потом меня — на глазах у нее, — Дюшка просто вызывал у меня нестер-пимое желание нахамить. И я не собиралась ему сопротивляться.
— Ну что вы, Юля. Это была просто игра. Почти как та, следы которой у вас на губах.
На губах? Я провела языком по губам. Точно. Клыки Даниэля оцарапали мне нижнюю губу, и порез был весьма заметен. И что теперь? Может мне еще и смутиться?
— Кажется, я вас переплюнула в распущенности, — отозвалась я.
На лице вампира выразилось недоумение. Мечислав рассмеялся.
— Ну да. ЭТА игра происходила в автомобиле, на глазах у троих вампиров.
— В тот момент я и телекамер не постеснялась бы, — добавила я.
— Мечислав всегда был очень притягателен для женщин, — тоном знатока заметил Андрэ. На этот раз от улыбки не удержался даже Борис.
— Да, только вот Мечислав тут не при чем, — фыркнула я. — С ним я как раз бы целоваться и не стала. Знае-те, куклы Барби, пусть даже мужского рода, — я затылком почувствовала неудовольствие Мечислава, но мне и на это было наплевать, — не в моем вкусе. Слушайте, давайте закончим этот бесполезный базар!? Где моя подруга!?
Улыбка на губах Андрэ стала еще более паскудной.
— Квид про кво, Юля. Квид про кво. Сперва расскажите мне, что вы сделали.
Я фыркнула. Ну щас я тебе вломлю, белобрысый!
— Вы понимаете, там, ночью, меня разбудили ягнята. Они блеяли. Они так блеяли!
Вампиры выглядели так, что самим впору было заблеять. Характерный коллективный признак — вытара-щенные глаза и отпавшие челюсти. Я постаралась подавить улыбку. Классику3 читать надо. И современни-ков тоже. А не только зубами сверкать!
— Это из 'Молчания ягнят'. Там доктор Лектер говорит то же самое Клариссе Старлинг. Квид про кво. Что же, Андрэ, вы получите свой кусок мяса. — А вот теперь соберись. Ты не должна врать, но и всю правду до конца говорить нельзя. — Я ничего не делала осознанно. Хотя сейчас и могу это повторить. Днем я долго размышляла, а потом пришла к простому выводу. Я гораздо более религиозна, чем думаю сама. Просто моя религиозность совсем другой формы. Я не верю ни в Христа ни в Будду. Для меня все боги одинаковы. Но я верю в то, что изначально все-таки добро. И в то, что я никому не делаю зла. И в победу добра над злом. Это у меня очень давно. — Я облизнула пересохшие губы и огляделась по сторонам. Вампиры, кажется, даже дышать перестали. Все внимательно смотрели на меня. Я улыбнулась. — Видите? Я вся перед вами. Я от-крываюсь, но вам это не поможет. Когда я делилась своей кровью с Даниэлем, что-то сдвинулось внутри меня. Что-то новое. Я попробовала направить в него свою силу — и это помогло ему. Потом я пробовала это еще несколько раз. А когда я оказалась в круге — сперва я делала все по наитию, но окончательно меня осво-бодила кровь. Как только у вчерашнего вампира пошла кровь, я стала гораздо более сильной. Во мне что-то вспыхнуло. А крест оставался только инструментом. Так-то, господа хорошие. Это не я сотворила. Это вы, Андрэ, сделали меня чудовищем. Если бы вы не начали эту игру с моей подругой... Я не могу показать вам сейчас разрез у меня на запястье, но он есть. Впервые я использовала боль и кровь, чтобы освободиться от вашего гипноза. Ну, так получите меня — и прокляните себя за это. Черт, сколько пафоса, а!? Ну, как в де-шевых мыльных операх. Вполне под стать этой комнате. Где моя подруга?!
Несколько секунд все молчали. Переваривали, наверное. А что? Я не сказала ни слова лжи. Вот ничего полезного я тоже не сказала, но им этого и не надо. Если Дюшка сам не озаботился узнать, что и как на душе у его подручных, сам виноват. Я его просвещать не буду. Особенно о том, что Влад сам открыл мне дорогу, потому что хотел умереть.
Потом Дюшка поднялся и хлопнул в ладоши.
— Приведите Анну.
— Анну!? — не поняла я.
— Любой вампир, когда он проходит инициацию, должен получить от своего Креатора другое имя. Потом, когда он уже обретет свою силу или уйдет к другому Креатору, он сменит его. Или оставит прежним. Это его дело. Но сперва все должно быть именно так, — шепотом пояснил мне Борис. — Мы отказываемся и от собственного имени и от собственной жизни. От всего, что в ней было когда-то.
— Зачем вам это?
— Это не нами начато и не нами закончится.
— Борис, а это твое настоящее имя?
— Нет. Но настоящее я забыл.
Я кивнула головой. Вампир пятью словами и одним взглядом, вежливо и мило попросил меня не лезть к нему в душу. Что ж, его право. Я буду уважать эту традицию. И потом, если бы я стала вампиром — не захо-тела бы я забыть все, что со мной было раньше? Забыть, не чувствовать боли, не думать о тех, кто когда-то любил меня... Я бы не только имя сменила, я бы волосы перекрасила и пластическую операцию сделала... Стоит только представить, как горевали бы родные — жуть пробирает.
И тут же отвлеклась от своих раздумий. Двое вампиров ввели в зал Катьку.
Подруга выглядела просто ужасно. Она была бледна как смерть, губы были неестественно алыми, и чер-ное бархатное платье до пят придавало ей вид какого-то чахоточного призрака. На редкость неэстетичного. Светлые волосы волнами падали на плечи. Голубые глаза блестели, а когда она улыбнулась Дюшке — из-под губ показались белоснежные клыки.
— Катька! — я, не помня себя, рванулась к подруге. Мне нужно было дотронуться до нее, обнять, расспро-сить, как она тут была... Может еще не поздно!? Меня перехватил Мечислав и так дернул за руку, что я сва-лилась ему на грудь. А попробуйте сами устоять на шпильках!? Я попробовала отстраниться от вампира и случайно уперлась ладонью ему в грудь. Как раз туда, где рубашка была вырезана и открывалась обнажен-ная золотистая кожа. По моей ладони словно пробежал ток. Электричество рванулось по всему телу, за-ставляя меня задрожать от желания. Мне вдруг захотелось прижаться к Мечиславу, потереться об него всем телом, а потом... Юля! Нет!!!
Я с огромным трудом отстранилась и зло посмотрела на вампира.
— Никогда так больше не делайте, черт бы вас побрал!
— Ты не должна быть так неосторожна, кудряшка. Разве ты не видишь? Твоя подруга уже стала вампиром! Есть большая вероятность, что она разорвет тебе горло вместо душевного разговора. И тогда я буду вынуж-ден инициировать тебя. Хочешь сама стать вампиром, кудряшка?
— ЧТО!? Даже думать об этом не смейте!!! — взвыла я. Но к Катьке больше подойти не старалась. Дюшка с интересом смотрел на нас.
— Она что — правда не знает чего ожидать от недавно инициированных вампиров!?
Наверное, он спрашивал у Мечислава, но ответила ему я. Все равно я была зла так, что дальше некуда. А что может быть лучше, чем сцедить яд на голову врага?
— Зачем мне что-то знать о твоих выкрутасах!? Я пришла убивать, а не разговаривать!
— Одно другому не мешает. Вы будете говорить со своей подругой... кудряшка?
— Не называй меня так, ты, козел безрогий, — мгновенно ощетинилась я.
Дюшка одарил меня клыкастой улыбкой.
— Юля, когда вы станете моим вампиром, я дам вам имя Изабелла.
— Мечтать не вредно. Если уж на то пошло, как только я очнусь твоим вампиром, я тут же вцеплюсь тебе в горло.
— Нахалка, — протянул Мечислав. — Ты просто маленькая нахалка, кудряшка. Но мне это нравится.
— А вас это вообще не должно касаться. Это должно нравиться Даниэлю! — огрызнулась я. И всерьез заду-малась. А какого хрена они терпят мое откровенное хамство!? Что, в лесу дракон подох?! Так они давно вымерли. И все, что из-за этого произошло — произошло уже давно. А почему тогда? Даже если эта достой-ная парочка — Мечислав — Дюшка желают меня как-нибудь использовать, все равно проще сразу поставить меня на место. Но они этого не делают. Почему, черт побери!? Надо обязательно поговорить с Даниэлем! О-бя-за-тель-но!!!
Мои размышления прервал Андрэ.
— Вы будете говорить с Анной, кудряшка?
Я проигнорировала 'кудряшку' с его стороны и кивнула. Стряхнула руку Мечислава и сделала небольшой шаг вперед.
— Катя! Катрин, как ты себя чувствуешь!?
Голубые глаза обратились на меня — и Катька улыбнулась. Клыки стали еще заметнее.
— А, Леоверенская! Ты все-таки здесь!?
— Да, я здесь. Ты... Катя, ты стала вампиром?
— Меня зовут Анна.
— Это неважно! Ты стала вампиром?
И чего я так цеплялась за этот вопрос? Коню понятно, что она теперь вампир. Но мне нужно было погово-рить с ней. Нужно знать. Катя зло оскалилась в мою сторону.
— Да, я стала вампиром. И очень этим довольна. Ты не представляешь — какое это удовольствие — пить го-рячую свежую кровь. Когда ты прокусываешь вену на шее...
Катя говорила что-то еще, но я ее не слышала. И не старалась слушать. Этот голос был мне незнаком. Чу-жой, холодный, насмешливый и глумливый. Это не Катя. Та никогда не была настолько... стервой. Даже если она стала вампиром, она не могла настолько измениться. За два дня — не могла. Она могла сломаться, могла биться в истерике, могла упасть в обморок... многое, но только не сохранять вот такое ледяное стер-возное безразличие. Не тот человек, не тот характер. Это скорее ко мне. Вот я бы точно стала такой стер-вой, только бы никому не показать своей боли и точки. А Катька — актриса. Она играла и играть будет. Но почему сейчас этого не происходит?
И что-то мягкое толкнулось в мозг. Я посмотрела на подругу внимательнее. Не так, как обычно. По-другому. Как будто все на миг поплыло. Я увидела нечто странное. Вокруг Кати сияла тоненькая красная линия. Словно кто-то обвел в воздухе ее контуры. И связал ее контур прочной нитью с Дюшкой. Такие же линии сияли вокруг всех вампиров. У кого-то больше, у кого-то меньше, но они были. И самая яркая, почти облако — у Дюшки. Но не чистая красная. Не знамя на демонстрации, а скорее кровь на асфальте. Был в его красном цвете оттенок грязи. А Мечислав? Он стоял за моей спиной — и я развернулась, чтобы посмотреть. Глаза моргнули — и изображение тут же сбилось. Обидно. Ну да ладно, еще успею. Я повернулась к Дюш-ке.
— Вы нечестно играете, Андрэ. Отпустите ее сознание.
Все воззрились на меня, как на кролика с двумя головами. Традиция у них, что ли такая, блин!? Или они не привыкли, что им люди правду говорят? И долго они так будут на меня пялиться!?
— Ау-уууу, нароооод! Есть контакт!? — заорала я во все горло.
Контакт был. Вампиры шарахнулись в разные стороны. Те, которые принадлежали Дюшке. Свои уже привыкли к моим выходкам и не боялись, что я начну кусаться или бросаться. Дюшка дернулся от моего вопля и уставился на меня со странным выражением морды лица.
— Откуда вы узнали?
— Посмотрела, — почти честно призналась я. — Андрэ, ваше присутствие плохо на меня действует. То вам-пира загрызу, то ауру видеть научусь... Удавить вас что ли, пока я еще чего не натворила?
