Потеряв терпение, Серегил рывком поднял Алека на ноги.
— Пойдем-ка. Нам надо поговорить. Илар, остаешься здесь.
Как и следовало ожидать, Алек взял за руку рекаро и потащил его с собой. Серегил вывел обоих наружу.
— Итак?
Алек положил руки на плечи рекаро.
— Оракул в Сарикали сказал, что у меня будет ребенок, которого не родит женщина, не так ли? И Иллиор свидетель: у Себранна не было матери.
Серегил с досадой сжал кулаки:
— Это не ребенок!
— Для меня да, и это и есть мой ребенок.
На мгновение Серегил потерял дар речи. Теперь всё вставало на свои места.
— Так ты думаешь...? Это... Алек, ты же это не всерьёз?
— Очень даже всерьёз! Что еще это могло означать? Да ты посмотри на него получше!
Сходство между ними не вызывало никаких сомнений. Как бы ни была отвратительна эта мысль, Алек мог оказаться действительно прав!
— Расскажи мне ещё раз, откуда он взялся. Всё до мелочей.
Алек во всех подробностях рассказал о своих очистках, потом — весьма сбивчиво — о том, как были получены разные физиологические жидкости. Когда же дошел до спермы, он смущенно покраснел.
— Тебя для этого опоили дурью, ведь так же? Что ж, по крайней мере, снился-то тебе я, — сказал Серегил, взъерошив ему волосы. — Удивляюсь, почему Ихакобин не приказал Илару заполучить это от тебя... — Но глянув на Алека, он понял, что задел за живое. — Этому сукину сыну!
— Я сказал то же самое, когда он попытался, да только я не пошёл на это.
Серегил ласково взял его за затылок и прижался лбом к его лбу.
— А ведь он умеет убеждать, не правда ли? Но не волнуйся, я же всё понимаю.
Глава 42. Себранн Проявляет Себя
ОНИ ПРОБЫЛИ В амбаре до самой темноты. К тому времени, когда им пришла пора отправляться в путь, держась по звездам на юг, волосы рекаро снова спускались ниже середины его спины.
— Я же говорил тебе, — сказал Алек, заплетая их в косу и убирая под головную повязку, специально приспособленную для этого. На себя он надел такую же, и Серегил сразу понял, как мало от этого проку. Вряд ли кого-то обманет их внешность — как, впрочем, и внешность его самого — пленимарцы сразу же поймут, кто перед ними, если только не попробовать переодеть их в женское платье. Но и это был бы не выход. Даже если бы им удалось украсть подходящую одежду, никто из них не смог бы изобразить охранника-мужчину, без которого ни одна пленимарская женщина не выйдет на улицу. И так как с этим ничего поделать было невозможно, оставалось лишь стараться избегать населенных мест.
Илар был теперь еще угрюмее и открывал свой рот только чтобы выразить очередное недовольство. Остальные не обращали на него внимания, следя за залитым лунным светом горизонтом на случай возможной опасности. Чем дальше они шли, тем засушливее и пустынней становилась местность, и Серегил уже начал беспокоиться, не ошибся ли в своих расчетах. Вода у них почти закончилась, то же самое было и с продовольствием. Нынешний вечер оказался намного холоднее предыдущих, в воздухе пахло морозцем. Ходьба не давала им окончательно замерзнуть, однако всех мучила жажда. Чтобы Алек совсем не обессилел, Серегил теперь нес рекаро с ним по очереди. Он почти ничего не весил, болтаясь в своей петле за спиной, неподвижно и кажется не испытывая никаких неудобств. Однако несколько раз Серегил почувствовал, как его холодные пальчики касаются его волос. Ощущение было странное, но ему пришло в голову, что раз рекаро может учиться, то быть может, ему просто стало любопытно, отчего волосы Серегила так не похожи по цвету на волосы Алека. Ещё он заметил, что всякий раз, когда они останавливались отдохнуть, независимо от того, кто нес его, он всегда возвращался к Алеку.
"Ребенок, не рожденный ни одной женщиной", — снова и снова всплывало в голове Серегила. Оракул утверждал, что он будет для них благословением. Но разум и сердце его восставали против этого: как может вот это противоестественное существо быть благословением?
Хотя оно как-то же исцелило губу Илара.
Днем становилось все холоднее, и ветер теперь дул без передышки. Чем дальше на юг вел их Алек, тем хуже становилась дорога, и кажется, более легкого пути найти было невозможно. Кругом, насколько хватало глаз, простиралась долина, идущая к югу. Вездесущий ветер глубоко вгрызался в почву, ваяя странные складки и глубокие каньоны, которые им приходилось обходить. Всё это замедляло продвижение, и каждый из них не единожды падал. Однажды ночью Алек нашел маленький ручей, однако ничего съестного им раздобыть так и не удавалось. Когда рассветало, они спали, укрывшись в тени какого-нибудь выступа, и Алек и Серегил по очереди несли дозор. Обессиленный и немного лихорадивший Илар спал беспокойно.
Это было ужасное время, усугублявшееся для Алека необходимостью ложиться рядом с Иларом, чтобы сохранять тепло, пока Серегил стоял на часах. Он не был уверен, что хуже: необходимость самому находиться бок о бок с Иларом или же видеть, рядом с ним Серегила, когда сам Алек стоял на часах. Это была вынужденная мера и Серегил, кажется, наслаждался этим не больше, чем он сам, так что Алек гнал прочь всякие неприятные мысли, заглушив усилием воли шепот ревности. Когда наступала его очередь отдыхать, у него не было иного выбора, кроме как усесться поближе к Илару, держа на коленях Себранна, который, кажется, ни в малейшей степени не страдал от холода. В отличие от Илара, от малыша тепла исходило не больше, чем от тритона, и всё же, ощущать его вес на коленях было куда как приятнее, чем тепло ненавистного человека.
— Не дергайся — зарычал он, когда Илар завозился, пытаясь устроиться поудобнее на жесткой каменистой земле.
— Пока я здесь, ты сам остаёшься жив. Один ты бы уже умер.
— Раньше я как-то обходился, — буркнул Алек. — И не разговаривай со мной.
— Как долго ты собираешься меня ненавидеть?
Алек прислонился щекой к прохладным волосам Себранна.
— С чего бы мне перестать тебя ненавидеть?
— Я знаю, как всё это выглядит в твоих глазах — то, что происходило в доме Ихакобина — однако ты полагаешь, что у меня был выбор? Я сам, мое тело и душа принадлежали ему. Моя жизнь находилась в его руках.
— И твой комфорт, — уточнил Алек. — Насколько я слышал, тебе там жилось весьма недурно. Если бы это не этот побег Серегила, ты оставался бы там за милую душу, не так ли, любимчик илбана?
Илар вздохнул.
— Ты прав. Я оставался бы там. Но я не держу зла на Серегила. Да и какое я имею право, после всего, что я сделал ему и тебе?
Он взмахнул рукой, указав на бесплодную пустыню, расстилавшуюся вокруг.
— Если бы не ваше милосердие, я уже был бы мертв или находился бы в руках ещё одного жестокого хозяина. Если бы не ваша терпимость, я не сидел бы теперь здесь, как свободный человек.
Он искоса глянул на Алека и усмехнулся:
— Ну ладно, почти свободный. Скажи, ты на самом деле думаешь, что нам удастся сбежать?
— Нам всё всегда удается.
— Я кое-что слышал о ваших приключениях. Родственник Варгула Ашназаи и илб... и Ихакобин — добрые приятели. Правда — это ты убил его?
— Да.
— И как это было?
— Я не хочу говорить об этом.
— Значит, ты не хотел его убивать? И это то, чему научил тебя Серегил?
— Мы не убийцы, а ночные скитальцы.
Алек не стал упоминать о том, что прежде, чем он завязал дружбу с Серегилом, он никогда никого не убивал.
— Есть разница?
— Для тех, кто знает, есть, — ответил Алек, стучавший зубами, несмотря на то, что натянул плащ на себя и Себранна.
Илар немного поёрзал, затем придвинулся ближе и обнял Алека. Тот слегка ощетинился, однако был вынужден признать, что стало гораздо теплее. Кроме того, он слишком устал и замерз, чтобы спорить. Его веки отяжелели. Илар все еще что-то тихонько говорил ему, когда он заснул.
От долгого смотрения вдаль глаза Серегила жгло огнем. Он не мог дождаться, когда же опустится ночь, чтобы продолжить свой путь, с каждым шагом приближая драгоценную свободу. Остальные укрылись между двумя большими валунами. Когда он проходил мимо, он услышал оттуда приглушенные голоса, и ему показалось, что Алек чем-то недоволен. Однако снова проходя мимо чуть позже, он увидел, что тот крепко спит на плече Илара. Тот не спал и слегка кивнул Серегилу, показав, что видит его. Серегил не знал, что и думать. Ну, по крайней мере, Алек не страдал от холода. Когда часы его бдения закончились и он разбудил спящих, Алек выглядел удивленным и, кажется, не был доволен тем, в каком положении его застали. Он поднялся, шатаясь и не спуская с рук рекаро, глянул сверху вниз на Илара, затем, не оглядываясь, пошел прочь.
— Тебе лучше оставить Себранна со мной, — предложил Серегил. — Если ты всё время будешь таскать это... его на себе, у тебя вырастет горб.
— Меня это не беспокоит, — ответил Алек, ища место на пальце, куда бы уколоть: все они, кроме больших пальцев были красными и покрыты воспаленными болячками.
— Интересно, а тебя он не может лечить?
— Ничего страшного. Я в порядке.
Серегил подошел к нему. Здесь их не видел Илар, остававшийся в укрытии из камней.
— Тали, поговори со мной.
Алек устало взглянул на него.
— Я же сказал тебе, все хорошо. Жаль лишь, что нельзя доверять Илару настолько, чтобы и он мог стоять на часах время от времени. Но я не верю ему, а теперь ты должен идти и ложиться спать рядом с ним...
— Мне самому это не слишком приятно, клянусь тебе.
— Я знаю. Ступай же. Ты ужасно выглядишь.
— Ты тоже, любовь моя. Просто... представь-ка бани, ожидающие нас в Гедре. Это то, на чём я держусь всё это время.
Это заставило Алека рассмеяться:
— Верю. Микам всегда говорит, что ты можешь пройти сквозь огонь, воду и прочее дерьмо, без единой жалобы, но только попробуй лишить тебя после всего этого горячей ванны и...
— Да, да, можешь не продолжать, я знаю.
Серегил сделал вид, что рассердился и отправился в укрытие к Илару.
Следующий ночной переход был более удачным. Они заметили несколько лопоухих кроликов, и ещё какого-то пушистого ночного зверька, который при случае сгодился бы в пищу. Алек прогулялся в одиночку, вооруженный лишь самодельной петлей да пригоршней камней, и возвратился с двумя кроликами и длинной змеей.
— Это каменная гадюка. Думаешь, она съедобна? — спросил Илар, не скрывая отвращения.
— Да, если отрубить примерно треть её с головы, где находятся ядовитые железы, — объяснил Алек, показав, как надо это сделать и зашвырнув голову подальше. — Мы можем развести огонь?
— Мой желудок говорит, что да, — отозвался Серегил.
Наломав веток с кустов и соорудив небольшой костерок, они слегка поджарили мясо и кроличью печень — только до темной корочки снаружи, хотя внутри всё оставалось практически сырым и лишь слегка подогретым. После этого Серегил разделил еду на три равные части и экономно раздал по нескольку глотков воды.
— Мясо! — хохотнул Алек,плотоядно вгрызаясь в кроличью ногу:— Клянусь Четверкой, Ихакобин не очень-то баловал меня этим. А ты что скажешь?
— Мой хозяин был добрее, — отозвался с ухмылкой Серегил, выбирая крошечные косточки из куска змеиного мяса. — Время от времени мне немного перепадало.
Илар попробовал откусить полусырого мяса, но тут же покривился и выплюнул его.
— Не разбрасывайся едой, — предупредил Алек. — Это было нелегко раздобыть, и неизвестно, когда получится в следующий раз.
— Но это же ужасно!
— Лучше, чем голодать, — сказал ему Серегил, радостно уплетая за обе щеки. Он пододвинул к Илару свою порцию кроличьей печени:
— Вот, попробуй это.
Илар нерешительно надкусил один черный кусочек, и съел остальное.
— А это весьма неплохо.
Он бросил голодный взгляд на порцию Алека.
Алек быстренько засунул печенку в рот и причмокнул:
— Ммм. Восхитительно!
Покончив со скудной едой, Алек загасил огонь и закопал угли и кости. После чего, все еще не слишком сытые и ещё сильнее страдая от жажды, они отправились дальше.
* * *
За несколько часов до рассвета Серегил, тащивший Себранна вдруг почувствовал, что рекаро внезапно забеспокоился, завозился в своей петле и вцепился ему в плечо. Он поскорее опустил его, не желая сейчас никаких осложнений. Едва коснувшись ногами земли, Себранн ухватился за руку Алека и потянул его, пытаясь свернуть на восток, не обращая никакого внимания на камни под босыми ногами. Это было впервые, насколько помнил Серегил, чтобы рекаро проявлял такую активность.
— Как ты думаешь, что он хочет? — спросил он, невольно заинтересовавшись.
— Не знаю. Он никогда раньше так не вел себя.
Серегил обернулся к Илару.
— Есть какие-нибудь соображения?
Илар выглядел не менее обескураженным.
— Никаких.
— Ну что ж, тогда, полагаю, надо пойти за ним.
И Себранн, таща Алека за руку, как собака рвущаяся на поводке, повел всех вниз к глубокому оврагу, который Алек собирался было обойти стороной. Там внизу протекал небольшой ручей, окруженный непролазным низким кустарником. Алек принюхался, отломил веточку и осторожно пожевал тонкий листок.
— Так я и думал! Это — тивот. Пожуйте, он помогает утолить жажду.
Вкус напоминал сосновую хвою, слегка отдающую розмарином, и тут же наполнил их рты обильной слюною, облегчившей жажду, и это в то время как им приходилось экономить каждую каплю жидкости.
Но Себранн не дал им задержаться надолго.
Снова взяв Алека за руку, он потянул его дальше: туда, где овраг переходил в маленькую лощину.
— Вы только гляньте! — воскликнул Серегил.
На расстоянии меньше мили они увидели уютный квадратик света, отбрасываемого сквозь окошко каким-то очагом. Подойдя поближе, они смогли разобрать очертания низкого каменного дома, окруженного такой же оградой. Ветер донес запах воды и коз.
— Как он узнал, что тут такое? — поразился Алек.
Серегил ревниво улыбнулся, глянув на рекаро.
— Не знаю. Может, у него там что-то вроде волшебной лозы?
Они очень осторожно подкрались поближе: все было спокойно.
— Разве в Пленимаре не принято держать собак? — прошептал Алек.
— Здесь их считают нечистыми животными, годными лишь для псовой охоты и для боёв, — объяснил Илар.
— Каких ещё боёв? — спросил Алек.
— Собачьих, ну или поединков с рабами.
— Будем надеяться, что тут таких нет, — отозвался Серегил. — Илар, заткнись и иди куда ведут.
Подкравшись к самому дому, они стянули несколько узловатых реп из усеянного камнями огородика и обнаружили большую голову вонючего сыра, хранившегося в закрытой бадье, оставленной на холоде. Они нашли и ведерко с водой и жадно припали к нему, чувствуя, как благодатная влага наполняет их пересохшие горла.
Алек утерся рукавом и обеспокоено оглянулся:
— А где Себранн?
Рекаро, обычно не отходившего от него ни на шаг, теперь нигде не было.
— Черт!
Серегил указал на дом, входная дверь которого была распахнута, бросая на двор длинную полосу света от очага.
— Илар, стой здесь. Алек, идем вызволять твоё... этого.
