Во всём этом одна неувязка. Расход энергии. Формула примерных энергозатрат на поддержание устойчивого коридора — портала — сложна, но главное: чем сильнее разнятся отпечатки Вселенных, в том числе чем дальше они по усреднённой временной оси, тем больше энергии потребовалось бы, чтобы удерживать портал в состоянии, когда переход через него не сопровождается чрезмерными структурными и прочими искажениями. Простыми словами, когда можно пройти туда и обратно, и остаться в живых. Единственное, что сообщил Учитель — энергозатраты на тот портал, через который перемещались они с Никой. Четыреста одиннадцать гигаватт, получите и распишитесь. Куда именно уходит потом эта невообразимая энергия, и представить трудно. Куда-то.
— Что-то не так? — подняла взгляд Ника, тоже читавшая учебник. Вот зачем ей это? Она могла получить справочную и подобную информацию ну не мгновенно, но очень быстро. Ладно, не будем задавать одни и те же вопросы каждый час.
— Тут написано, что контакт должен сводить возмущения фазы к минимуму. Ну то есть после нас там не должно ничего существенно измениться. Я понимаю, это означает только одно.
— Верно, мы должны встретить Майнис в последний возможный момент перед её смертью. Но так, чтобы она была в состоянии общаться.
— Мороз по коже, — признал Александр. — Слушай. Я так понимаю, там был крах цивилизации. Это я могу понять, почему. Но почему именно конец Вселенной? Как заражение одной планеты этой пакостью могло вызвать конец Вселенной?!
Ника пожала плечами.
— Я тоже не понимаю. Но Учитель не лжёт — ну, лучше так считать. Что-то недоговаривает, но вряд ли лжёт. Всё, я примерно оценила время и место, можно начинать вычисления.
Александр быстро соображал.
— Погоди. Если там был крах цивилизации, пусть даже неполный, то многие их знания утеряны, так?
— Верно.
— Может нам, не знаю, как-то успеть спасти те знания? Скопировать, как-то ещё? Мы не должны оставлять много следов. Так мы и не оставим — если какие-то здания и что там ещё погибнут, мы просто появимся так, чтобы точно не осталось следов.
Глаза Ники расширились.
— Отличная идея! — она вскочила из-за стола, бросилась к Александру и чмокнула его в щёку, наклонившись. — Идём обсудим с дядей Кубиком и Учителем, да?
* * *
— Отличная идея, — покивал дядя Кубик. — Молодцом, Александр. Нам очень нужны сведения, а тут самые настоящие инопланетяне. Знаешь, у Учителя за сотню зафиксированных отпечатков Вселенной, где когда-нибудь случилась масштабная катастрофа. Но после того вашего приключения он выдал именно этот. И в доступных сведениях нет ничего об этой Майнис — ничего, кроме того, что собрали вы с Никой.
— Тут сообщение от Вероники и Риммы, — сообщила Ника, прогулявшаяся к ближайшему терминалу. — Нет, ничего страшного, просто проверка связи. Они там разбираются с клиентами Вероники. И ещё Римма пишет, что Сара устроилась работать в одну из ветеринарных клиник.
— «Устроилась»? — приподнял брови дядя Кубик, и рассмеялся. — Умеет создать интригу. Ну, вернутся, сами расскажут все подробности. Что ж, друзья, тогда давайте спланируем ваши возможные остановки. Учитель редко предупреждал о чём-то, но когда предупреждал — то по делу.
— ...погоди, это ведь предполагаемый момент инцидента! — указал Александр, когда Ника расшифровала координаты в пространстве-времени-фазе. — То есть в прошлом! А ты говорила, что в прошлое вернуться не получится!
Ника глубоко вздохнула.
— Смотри, — указала она на стену, которая могла служить доской для записи. — Вот магистральная линия. Да, в ней мы можем перемещаться по временной координате только вперёд. Ну, точнее в направлении градиента, в полугиперсфере для точки мировой линии...
— Всё-всё, принцип понял. Можно идти куда-нибудь, главное, чтобы смещаться по времени вперёд, но нельзя посетить повторно ту же точку мировой линии. — Он осёкся. До него стало доходить.
— Умница! — улыбнулась Ника. — Всё верно. Но мы ведь ещё её не посещали. Да, каждое наблюдение отсюда — это посещение. Но есть несколько фаз, они ещё не успели деградировать и влиться в магистральную...
— Пузырьки.
— Верно. Пузырьки в общем потоке. Мы можем найти такой пузырёк, не заглядывая внутрь. Он проживёт недолго, как только мы туда попадём, но мы сможем заглянуть и всё рассмотреть. Понять, что именно там случилось. Мне кажется, Учитель именно об этом — понять, что там такое произошло, потому что у нас на Земле может случиться что-то похожее.
Ледяные струйки стекли по спине Александра — он вспомнил то жуткое, слепленное из останков людей существо. Помотал головой, отгоняя воспоминания.
— Да, ты права. Но если там что-то действительно что-то крайне опасное, туда лучше не являться лично. Ну, мне самому, да и тебе тоже.
Ника покивала.
— Там будут мои и твои тени. Это легко — как те очки виртуальной реальности, ты сможешь управлять своим образом. Идём, потренируешься. Я отдала координаты Учителю, он пока просчитает все параметры для портала.
* * *
Портал открылся в помещение, в котором вели совещания, устраивали демонстрации — большой круглый стол, стулья. На столе — несомненно, здешние цветы в горшках. Дежурное освещение включилось, едва Ника и Александр — их тени — вошли.
— Незаметно не получилось, — заметил Александр вполголоса. Неясно, есть ли здесь камеры наблюдения — камеры тени ничего такого не зафиксировали — но зато зафиксировали главное: растение в центральном горшке потемнело и на вид засохло. Всего там четыре горшка — три образуют правильный треугольник; четвёртый, с тем самым пожухшим растением, в его центре.
— Саша, посмотри в тепловом диапазоне, — предложила Ника — она осторожно обходила стол, ни к чему не прикасаясь, и на этот раз они не станут брать пробы. Более того, сами тени — их элементы — самоуничтожатся здесь же, сквозь портал уйдут только записи с камер и других датчиков.
Да. Теперь он видел. Под центральным горшком теплее, и теплее вокруг. Как интересно: вокруг горшка словно нарисованы тёплые линии, они образуют смутный, от различимый узор. Едва Александр это понял, как получил предупреждение «в виртуальные очки» — опасность, не приближаться, и контуром выделили участок пространства, в который попадают все горшки с цветами и часть стола.
— Нас зря пугать не будут, — заметила Ника, возвращаясь из путешествия вокруг стола — теперь они оба стояли поблизости от портала. — Наблюдаем отсюда.
Пожухшее растение пошевелилось — оно казалось чёрной скрюченной кистью руки, и вот кисть принялась разгибать и сгибать пальцы. Александр вздрогнул, и заметил краем глаза, как вздрогнула и Ника.
Сложно было понять, что там происходило. Потом они прокручивали запись раз за разом — и растение, и земля в его горшке, и сам горшок словно стали пластилиновой скульптурой, и невидимые пальцы энергично разминали её, переделывали. Чего там только не было — померещилось, что на стебле и листьях прорастали то глаза — самые разные, всех размеров и строения — то пальцы, то щупальца, то ещё что-то. Наконец, растение вернулось примерно в тот же пожухший вид. Но теперь область возмущений — то, над чем работал невидимый скульптор — расширялась. Виден был круг — сфера — на границах которой всё это творилось, и в центре её был тот самый цветок. А на столе, в тепловом зрении это видно отчётливо, двигался, плыл и усложнялся тот самый узор. И область, в которую нельзя входить, постепенно раздвигалась. Что за чёрт! Что это вообще такое?!
— Не нравится мне это, — не сразу сумел произнести Александр. Ника покивала — мне тоже — и тут включилась тревога. Но прежде чем кто-то появился в помещении, оба исследователя вернулись назад.
Ника и Александр переглянулись.
— Вот теперь мне кажется, что мы переписали историю, — заявила Ника. — Тогда у них не было тревоги, и первая жертва, уборщица, появилась там только утром.
* * *
...Они появлялись в разных временных интервалах той «Вселенной Майнис», как обозначил её Александр в своих записках. Александр и Ника видели и начало заражения — несостоявшегося конца света не только для планеты и её людей, но и для Вселенной в целом.
...Парадоксов путешествия во времени не существует: всякий раз, когда Учитель открывает портал, или порождается новая фаза, обычно короткоживущая — «карманная Вселенная», или долгоживущая, в которой предмет возможного парадокса перестаёт существовать или значить к тому моменту, когда фаза затухает или ассимилируется, сливается с другой.
От всего этого изрядно пухнет голова. И отдых в симуляции — нет, в собственной карманной Вселенной — внезапно стал значить очень много.
Александр не пожелал делать настоящие вылазки в неё — не хотелось лишний раз встречать короткоживущие копии тех, кого он знает по прежней, так называемой нормальной, жизни. И не проходило всё равно неприятное чувство, что всякое создание карманной Вселенной — это, фактически, убийство всех тех, кто живёт там в виде эха. Абсурдное, иррациональное, не согласующееся с имеющимися данными чувство не желало отпускать.
Походы в тир и тамошние уроки от дяди Кубика тоже изрядно помогали. Обоим — Ника посещала те занятия с таким же удовольствием, и никогда не прибегала там к своим «машинным преимуществам». Шла шестая неделя по внутреннему времени комплекса, когда Александр и Ника сумели собрать достаточно сведений о родной планете Майнис, чтобы посетить ту самую, не очень приятную точку в ней — день и час, когда Майнис не станет.
* * *
Портал открылся в жилую комнату. Восемьдесят три года с момента, когда Александр и Ника сумели спасти ключевые фигуры истории планеты — и, самое главное, собранные ими сведения о том, как противостоять «поглотителям» — устоявшееся на планете название.
Обычная жилая комната. Вероятно, гостиная. Угадывались шкафы с тем, что заменяет здесь бумажные книги, кресла и столы — Майнис живёт в собственном доме у моря, с тех пор как отошла от дел пятнадцать лет назад. Планета успешно отбилась от поглотителей; из тогдашних пятисот пятидесяти миллионов людей населения к моменту документированного уничтожения последней колонии поглотителей выжило пятнадцать. Это были трудные времена, но и люди, и планеты вышли из них победителями.
— Я на веранде, — услышали Ника и Александр знакомый голос. Удивительно, но с возрастом голос Майнис не изменился. Теперь она прабабушка; именно два правнука, которые приедут через сорок восемь минут, обнаружат её тело. — Я ждала вас.
Кожа Майнис стала почти полностью белой — обычный признак старения у здешних людей. Такими же белыми стали её короткие волосы. Александр и Ника давно уже установили, что здешние люди произошли от форм жизни, близких к рептилиям Земли. Прямоходящие, двуногие и двурукие, они очень походят на привычных людей Земли, невзирая на колоссальные различия в биологии.
— Вы не изменились, — улыбнулась хозяйка дома. — Простите моё любопытство — вы умеете перемещаться во времени? Ах да, конечно же умеете. Прошу, — указала она на два кресла напротив своего. — Чем я могу помочь вам, Александр и... как ваше настоящее имя?
— Ника, — коротко поклонилась Ника. — Но вы ведь поняли ещё в тот день, верно?
— Верно. Заммас не умела обращаться с оружием, боялась его. Скажите, что с ней стало?
— Погибла, — коротко ответила Ника. — Если это вас утешит — её не сожрали поглотители, она умерла без мучений.
Майнис покивала. То ли аппаратура Учителя намеренно поправляет восприятие — Александр видел совершенно обычное, привычное человеческое лицо — то ли игра воображения. В реальности, такая встреча вряд ли была бы приятной для всех присутствующих: здешние люди более чутки к запахам, и их собственный индивидуальный запах — секрет желез, что за ушами — человеку Земли вряд ли понравился бы. И наоборот, скорее всего. А сейчас костюм высшей защиты полностью изолирует гостей от здешней атмосферы — и не позволяет потенциально опасным формам жизни перемещаться в обе стороны.
— Я знаю, что умру сегодня, — посмотрела она в глаза гостей. — Поняла, когда проснулась. Наверное, поэтому вы здесь. Чем я могу помочь вам?
— То место, откуда мы родом, может быть в опасности, — сообщил Александр. — Возможно, нам тоже угрожают поглотители. У нас есть предположение, что накануне в научном центре случилось что-то необычное. Странное, но никто не придал этому значения.
— Вы про флейтиста? — уточнила Майнис и заметила, как переглянулись её гости. — Вы правы. Многих это рассмешило. Всех, кроме Заммас. Она испугалась этого человека, это ведь она его выпроводила тогда.
...Он стоял в конференц-зале и играл на сушёной флейте — так называется эта детская игрушка, почти все здешние люди делали такую из обычной на планете сорной травы. Человек носил тёмные очки, играл печальную, но запоминающуюся мелодию, а когда Заммас вежливо попросила покинуть помещение — вскоре будет совещание — рассмеялся и снял очки.
Александр и Ника вновь услышали знакомое описание — неправильной формы провалы вместо глаз. Сняв очки, флейтист молча положил флейту на стол и удалился. Поражённая ужасом Заммас не сразу обрела дар речи. Она сбивчиво рассказала о происшествии остальным, но её подняли на смех — камеры наблюдения ничего такого не зафиксировали: обычный человек. Да, положил флейту на стол и ушёл. Куда делась флейта — никто не понял: был сбой в системе видеонаблюдения, несущественный. Всё, что стало ясно — флейта куда-то делась. Лежала в центре стола, рядом с тем самым горшком с тем самым растением.
И всё.
— Благодарю, Майнис, — отозвался Александр, после того, как бегущая строка перед его глазами сообщила — есть совпадение, необходимые данные собраны. — Чем мы можем помочь вам?
— У меня к вам тысяча вопросов, — улыбнулась Майнис. — И нет времени всё услышать. Но хотя бы начните. Я отключила все камеры в доме, никто ничего не узнает. Расскажете, Ника? Я всегда подозревала, что мы не одни во Вселенной. И очень рада, что есть и другие люди.
...Она умерла на их глазах — просто откинулась на спинку кресла, закрыв глаза, улыбаясь — и всё. Ни мучений, ни страха, ни боли. Просто остановилось изношенное, усталое сердце. Вернее, оба сердца.
Ника расплакалась, когда они вернулись в её комнату. Потребовала, чтобы Александр уселся в её кресло и плакала, обняв его.
— Спасибо, — произнесла она, когда успокоилась. — Неважно, что это было ужасно давно, и никто всё равно не узнает, кроме нас. Мы ведь правда помогли им, да?
— Помогли, — согласился Александр.
...В этот раз было наоборот — Ника уснула у себя, в своей постели — Александр сидел рядом, держа её за руку. И впервые за много прошедших дней не было ощущения нереальности. Всё было настоящим — и эта комната, и Ника, и всё то, о чём они говорили тогда, пока она ещё жила по ту сторону экрана.
